escorte d'amour

Если Сану кто-нибудь когда-нибудь скажет, что всё случайность, то этот кто-то станет его самым главным утешением. Он нервно ходит по кухне, несмотря на то, что прошло уже несколько дней. И его совсем не волнует, что они уже виделись на вечерах пару раз: каждое утро просыпается с мыслью, что что-то происходит не так. Сердце стучит как бешеное, когда мысли всплывают. Та ночь — сплошная ошибка, что не может выйти из головы, плотно засев там по самое основание. И вроде ничего особенного не происходит после этого, и Уён спокоен, словно удав, но его всё равно это волнует. Сан постоянно нервничает, стоит ему подумать об этом, а думается постоянно. Даже «жертвы придурка-нанимателя» поинтересовались недавно, почему он такой взволнованный, когда они были на последних встречах. — Ничего такого не было, почему я переживаю? — Сан плюхается на стул и отпивает кофе; руки слегка дрожат. Ему ничего не остаётся, кроме как действовать согласно их договору. Как он его проклинает! И не понятно, кого больше: Уёна или договор. И будь всё проклято тысячу раз, ведь знал же, что ничего хорошего его не ждёт, да согласился! Сан чертыхается, обвиняет себя в том, что повёлся на свои какие-то непонятные чувства. И те преследуют его до сих пор. Сердце — шальное — волнуется сотни раз на дню, бьётся в каких-то странных конвульсиях, а одно только имя обжигает строившуюся годами оболочку. Он переживает, что она будет сожжена окончательно, поэтому убивает в себе все чувства и вспыхнувшие мысли, но они появляются снова — изо дня в день. А Чон Уён рядом, и в ближайшее время останется с ним. Потому что так надо, он сам подписал себя на происходящее. Только не смог предопределить одно «но», которое совсем не ждал и, скорее, боялся. И сейчас боится, что всё выйдет из-под контроля, пойдет крахом. А воспоминания снова образуются в голове. В то утро Сан проснулся не у себя дома, как представлял перед прощанием со своими друзьями (сказать, что он был в шоке, ничего не сказать). Такого казуса у него ещё никогда не случалось. Он действительно ни разу не просыпался там, где не планировал. Всё бывает в первый раз, однако этот точно проклятый. Непонятно больше то, как всё так вышло. Потому что он прекрасно помнил, что звонил в такси. Проблема в том, что Сан не помнил, что случилось потом — только то, как он набрал номер. И, лежа в неизвестно чьей кровати, он ошарашенно смотрел в потолок, изредка потирал глаза и виски, пытаясь что-то вспомнить и найти какую-то зацепку. Телефон неустанно вибрировал рядом с ним, но до него не было времени: мыслей в голове слишком много. Сан выходит на крышу, чтобы перекурить — курить он стал чаще, нежели обычно. И всему этому причина под именем Чон Уён. Нет, он даже не хочет произносить это имя в своих мыслях. Ему кажется, что скоро сойдет с ума. Насколько всё становится невыносимо, а бежать некуда. От такой безысходности час от часу не легче. Хочется на стены лезть, настолько ему тяжело даётся происходящее. Ситуация выходит из-под контроля, не давая на спасение ни единого шанса, точнее — даже намека на него. Он прикуривает и затягивается. Остаётся снова ждать, надеяться на лучшее. Наблюдая за дымом в этот солнечный день, ему становится немного спокойнее. Какое-то время Сан все ещё лежал, пытаясь найти какие-то ответы на потолке, но толку ноль. Если бы он заглянул в телефон, всё стало бы намного понятнее. Только вот страшно. Боялся увидеть там то, что совсем не хотелось лицезреть. Его бросало в дрожь от одной мысли, чья эта может быть квартира. Ну, или от похмелья. Потому вибрация продолжала настойчиво растворяться эхом в почти пустой комнате. Он нервно перебирал пальцы, стучал ими по корпусу телефона, так и не посмотрев, что творится внутри. На самом деле, его ждал намного больший сюрприз, чем он мог представить. Но Сан слишком переживал, что его догадки окажутся верны. Поэтому телефон грустно напоминал ему о том, о чём хотелось бы забыть. Он отпивает глоток кофе, который взял с собой на улицу, и смотрит на ясное небо: сегодня на нём ни единого облачка, полностью ясное, красиво-голубое. Несмотря на то, где Сан будет находиться, они всё равно будут ходить под одним небом. Под одним небом с Чон Уёном. Это имя не даёт ему никакого покоя. Обычно он не обращает внимания на чувства, что пробираются сквозь нишу зарослей отрицания, давая понять, что это просто не его. И этот человек — не его. И не будет. Они не созданы друг для друга. И Сан прекрасно понимает, даже если внутри что-то предательски щемит. Надежда ли или нет, но разбивается о скалы отчуждения и неверия. Когда он решил наконец-то посмотреть в телефон, прошло, быть может, около пары часов. Сан не понимал даже, сколько было времени, что происходило и что произойдёт дальше. Всё равно ему никуда не деться. Если бы он только мог просто развернуться и уйти. На экране несколько пропущенных от Уёна, пара сообщений и ещё десятки от Вону. И вот это его совсем не обрадовало. Стало безумно интересно, почему тот вообще ему написал. Но лучше бы он тогда избавился от интереса. В сообщениях было куча вопросов. Как? Почему? Когда? «Как так вышло?» «Почему ты не рассказал?» «Когда это началось?» «Как вы встретились снова?» Сан лежал на кровати, укрывшись одеялом, проклинал всё на чёртовом свете и готов был биться в истерике. Он даже не представлял, насколько всё паршиво. И хуже всего, что это оказалось реальностью. Хотелось бы, чтоб всё — сплошной сон, и скоро наступит утро, в котором будет по-старому. Желательно, чтобы как пару-тройку недель назад. Сан анализировал, что могло произойти, как Вону узнал, что вообще случилось. Но в голове было слишком много мыслей. Оставалось только посмотреть в телефоне все сообщения, чтобы разобраться. Сигарета за сигаретой, глоток за глотком. Приходит сообщение от Уёна. И теперь каждый раз, когда тот пишет, Сан подскакивает, как ошалелый, с трепещущем сердцем. Но с опаской в глазах и — где-то глубоко в подсознании — с ожиданием. Он не хочет представлять ничего, что может выйти за рамки дозволенного. Ему до сих пор жутко неловко за то утро, что хочется убиться обо что-нибудь, да посильнее. Если бы он только смог попасть тогда в нужные клавиши. Сан заглянул в сообщения, пытаясь прочитать всё по порядку. Вону просто засыпал его вопросами, только непонятно, откуда тот всё узнал, если уходил домой. Оставалось самое страшное — сообщения от Уёна. «Надеюсь, это было лучшим такси за всю твою жизнь!» Сан закатил глаза, желая просто испариться в пространстве и не существовать более. Набирать номер и перезванивать было жутко неловко. Почему он просто не может спрятаться под одеялом и исчезнуть? «Звонить мне в шесть утра и говорить адрес, как простому водителю… Знаешь, меня даже дети ни разу не называли дяденькой!» Его настолько задело, что Сан обратился к нему таким образом? Или больше то, что тот не соображал, куда позвонил? «Ты, наверное, сейчас очень удивлен, находясь в моей квартире.» — Чон Уён, ты просто не можешь представить, насколько сильно, — бубнил Сан на телефон, нервно тыкая пальцем по экрану. «Если спросишь, почему ты не у себя дома, постарайся вспомнить, что было после моего приезда.» — Я даже не помню, когда ты приехал, идиот! — он резко подскочил на кровати, строя гримасы и раздражаясь, желая сгореть от стыда. «Вряд ли ты помнишь, конечно, так вот, поясняю: у спящих людей по карманам и сумкам я не лазаю!» — А разбудить меня нельзя было?! «И не надо считать, что я тебя не пытался будить!» Сан устало вздохнул, чтобы набраться сил для прочтения последнего сообщения. «Еда в холодильнике, кофе сделаешь через машинку, от похмелья ничего нет. В следующий раз постарайся звонить действительно в такси, если ты хочешь звонить именно туда!» Уён нервно стучит пальцами по рулю: на дорогах сплошные пробки. Он ненавидит опаздывать на встречи, ведь во всём дилетант. Стоит ли говорить о том, когда дело касается работы? В голове у него появляются лишние мысли, когда он ничем не занят. И в данный момент они заполняют разум, который готов взорваться от безумности, творящейся в голове. Внутри что-то переворачивается, осознаётся, но упорно отрицается. А встретиться всё равно хочется — без повода, просто так. Заканчивается третья неделя, как они знакомы. Уён не понимает, почему происходит всё именно так, но набирает знакомый номер, чтобы договориться о встрече. Голос Сана усталый, задумчивый и отрешённый. — Заеду за тобой около восьми, будь готов, — говорит Уён, перед этим уточнив, свободен тот или нет. — Хорошо, — всё, что слышится перед гудками. У Сана не укладывается в голове, что происходит. Что за обновления в системе? И почему он о них не знает. Точнее, уже знает, только причина не ясна. А ещё Вону, который тогда неожиданно вернулся за забытыми ключами от машины (смысл вообще их брать, если идёшь пить), пишет и пытается узнать, что происходит. И это ещё одна головная боль. Сан сам-то не понимает, что творится в его жизни в последнее время. Может, ему кто-то объяснит всё, а не он кому-то? Проблемы ли это на самом деле, как он считает? Возможно, стоит относиться ко всему проще и плыть по течению. Уён помнит его звонок в шесть утра. У него никогда не происходит что-то спонтанно, но тогда ему пришлось ехать за Саном, чтобы забрать его и отвезти. Он мог бы просто опустить это и вызвать действительно такси, но почему поехал сам? На самом деле, Уён никогда так просто не соглашается на подобные вещи. Но у них есть уговор. Условие номер два — Сан играется им, как хочет. — Будешь делать то, что я скажу тебе? — шёпот на ухо будоражит голову, и не понятно: то ли из-за того, что они так близко, то ли от его интонации. Уён нервно сглотнул. — При условии, что ты уволишься, чтобы не возникло лишних проблем. — Думаю, работа мне больше не понадобится, так что, я согласен, — Сан улыбнулся и посмотрел ему прямо в глаза, которые непонимающе уставились на него. Впервые он видел такой взгляд Уёна. Никто из них до сих пор не может понять, что тогда произошло. В голове только догадки, способные разрушить здравые мысли. В реальности же всё намного проще: Сан просто поддался неизвестному порыву. И даже сейчас он не понимает, по какой причине всё произошло: адреналин тогда захватил его, предлагая свою нотку авантюризма. Думается, что ему либо просто хотелось что-то сделать в таком состоянии, либо появилось желание как-то обладать Уёном. От последней мысли становится слишком дурно, чтобы долго держать её в голове. Забавно только, что Сан и не отрицает этого, даже если и сваливает на порыв — слишком уж эмоциональный и безумный. Уён же старается не думать, что они были тогда настолько близко. Перед глазами образуется та самая картина, которую хочется быстрее перемотать на что-нибудь другое. У него появляется желание поговорить с Саном, чтобы примерно представлять, что у того в голове. Только вряд ли будет так легко: никто из них далеко не прост. А может, им кажется, и всё не так сложно? Уён особо не переживает. Но и не догадывается о том, что будет через какое-то время. А время близится к вечеру, когда он скоро должен будет заехать за Саном. Погода и вправду прекрасна сегодня. Этот день мог бы быть спокойным и расслабляющим. Но у судьбы другие планы. Уён задумывается о том, что было, если бы Сан не работал эскортом? Сейчас происходит всё из-за этой причины, ведь встретились бы они, будь другие обстоятельства? Он так не думает. Каждый человек приходит в жизнь по какой-то причине, и если бы не его бизнес, то ситуация тоже могла быть иной. В данный момент происходит так, как должно. А когда всё закончится, они расстанутся и забудут это, оставив призрачные воспоминания. Сан исполнит свою мечту, которая впоследствии станет целью, заведёт новую и будет жить своей жизнью. Уён продолжит идти по своему пути, не обращая внимания на свои жертвы. Однако некоторые слова оставляют отпечаток, заставляя внутри что-то перестраиваться, меняться. Словно винтики крутятся по обновлённой оси, запуская процесс. И что-то неизведанное проникает вглубь, оседая там и ожидая своего времени, когда оно сможет вырваться и раскрыться полностью. И это заставляет задумываться. Уён до сих пор помнит его слова: «сам того не замечая, унижаешься». Не то чтобы он не согласен: осознание есть и будет. Но почему именно голос Сана отпечатывается в памяти? Из-за того, что посыл и интонация правильные? Ему очень тяжело принять эти слова от кого-то другого: слишком они цепляют его, задерживаются внутри, колются и не отпускают. И он не знает, что сделать для их растворения, ведь те засели и не уходят, напоминают о себе едкими нападками в мыслях, прячутся на время и снова приходят. Хочет ли Уён вернуться в то безмятежное время? Настолько ли сильно ему не нравятся свои начинающиеся изменения? Сан не знает, что ожидать от себя, от него, от судьбы. Какие муки она готовит ему снова? По коже почему-то проходят стаи мурашек. Возможно, он немного волнуется. И почему в его голове крутится слово «свидание»? Уён точно не имеет это в виду — в мыслях нет, и не будет. Такое понятие не для него, может, вообще неизвестное ему вовсе. Сан ожидает нужное время, сидя на кухонном столе и болтая ногами в воздухе. Почему же сегодня время тянется медленно? Переживания переполняют его. Внутри всё стянуто чувством тревоги, которая только сильнее нарастает. Хочется вновь раствориться в пространстве. Исчезнуть со стола, с кухни — из мира полностью. Лишь бы не ощущать это странное чувство. В дверь раздаётся стук. Сан непонимающе смотрит в сторону звука, выпучив глаза и не зная, что делать. Обычно Уён звонит ему и ожидает в машине, так почему решил подняться? Внутри всё переворачивается с ног на голову, пробирает до мурашек и, кажется, бросает в жар. Не такую реакцию он предвкушает, переживая за дальнейшую свою судьбу. Как она решит распорядиться им: растопчет и выкинет или приласкает и согреет? Какие планы выстроит на этот вечер, и что его вообще ждёт? Слишком много мыслей — сплошной клубок, что тяжело распутать. Он пытается разобраться с этим уже три недели. Почему же в самый неподходящий момент, когда всё налаживается, происходит столь непонятное явление? В его душе словно загораются тысячи огней. Потухнут ли они или останутся согревать в холодные вечера? Их договор, и правда, безумно странный. Стоит ли подобная игра свеч? Сан спрыгивает со стола и лёгкой поступью идёт в сторону двери, по пути забирая пачку сигарет и сумку. Сегодня он одет в свободные светлые брюки и рубашку, хотя обычно ходит на встречи в чём-то более ярком: ему нравится выделяться, но не быть в центре внимания. Нравится показывать свой цвет, свою индивидуальность. — Не ожидал тебя увидеть под своей дверью, — Сан улыбается и иронично встречает его подобной фразой вместо банального «привет». — Не ожидал, что когда-нибудь буду работать в такси, — Уён не отстаёт. — Что тебе так не нравится? Я думал, мы договорились… — Знаешь, было проще, если бы ты позвонил и сказал: Уён, забери меня. — Тебя настолько сильно задело, что я перепутал твой номер с такси? — Сан внимательно изучает его реакцию. — Личным водителем быть почему-то приятнее. — Именно поэтому ты сегодня не ожидал меня в машине, как таксисты? — Сан звонко смеётся, бросает взгляд на него и спускается вниз по лестнице. — Смотри внимательнее под ноги, пока не полетел, — Уён фыркает и идёт за ним следом. — Звучит как угроза. Что, партнер на вечера уже не нужен? — ехидная улыбка красуется на его лице. — Просто молча залезай в тачку, — Уён обходит машину, чтобы сесть за руль. — Вау, сегодня наконец-то протестирую, как ты водишь! — Сан садится, осматривает машину и только сейчас понимает, что она другая. — Сколько же у тебя их? — Три, — бросает тот, заводя мотор. — Ты мог это сделать и пару дней назад, если бы что-то соображал. — Ой-ой, слишком привычно видеть, как ты бесишься, — он открывает окошко и осматривает свой район, в котором живёт. Скоро его здесь не будет. Может поэтому всё кажется совершенно иным? И чувства наплывают немного странные, словно ему начинает нравиться?.. Настроение немного подозрительное, но Сан не боится быть собой. — Ты знаешь, что те, кто хорошо водят, хороши в постели? Уён откашливается: слишком не ожидал такой откровенности. Он, конечно, прекрасно знает, каким этот чудик может быть — ибо на вечерах, что тот только не вытворял, — но чтобы выдать такое столь спокойным тоном… Остаётся только гадать, что у Сана на уме бывает. Но почему так хочется показать все прелести вождения? А ответить и нечего. Сан понимает, что немного смутил его, потому не настаивает на ответе. В любом случае, ему не интересно, какой Уён в постели. Правда же, да? Совсем не интересно. Только думать почему-то об этом не перестаёт. И внимательно наблюдает за каждым его движением за рулём, пока они не доезжают до точки назначения. Заведение он видит не в первый раз, только вот никогда в нём не был. Слишком люксовое, что ему не очень по душе. — Почему сюда? — Сан задаёт вопрос и, надув не очень-то мило, а с лёгким отвращением губки, смотрит на него. — Не нравится? — Уён непонимающе смотрит в ответ. — Ну, просто… — он задумывается, но не решается сказать прямо именно первые мысли, но не вторые. — В любом случае, это не свидание, так что мне всё равно. У Уёна сегодня челюсть отвиснет такими темпами. Сан поражает его с каждый разом всё больше и больше, и при этом совсем не волнуется! Даже не скромничает. И вроде пора уже привыкнуть, только никто не считает это нужным. — Я смотрю, тебе действительно доставляет удовольствие издеваться надо мной, да? — До тебя так долго доходит? — Сан невозмутимо, но при этом наигранно-удивлённо смотрит на него. Сегодня ему безумно нравится смотреть на то, как Уён бесится. И в целом, просто смотреть на него. Что-то в этом есть: то, о чём потом пожалеет. — Мне казалось, что ты умнее, — он лишь пожимает плечами и шагает ближе ко входу. Закатывая глаза, Уён подходит к нему и отрывает дверь, пропуская вперёд. Зал и правда безумно… нет, не красивый, а вычурный, грузный, забитый всеми разными брендовыми штуками. Неужели такое кому-то нравится? Сан непонимающе оглядывается вокруг и идёт следом за Уёном, для него красота в простоте. Ему симпатизирует элегантность, только здесь ею вовсе «не пахнет». Они садятся за столик на втором этаже, с которого открывается вид почти на всё заведение. Только смотреть не очень хочется. Поэтому он будет лицезреть кое-что другое. — Долго ещё будешь изучать моё лицо вместо меню? — Уён спрашивает, не отрываясь от винной карты. — Не горю желанием смотреть здесь на что-либо. В данный момент, ты — самое симпатичное, что тут есть, — Сан теперь ещё более открыто наблюдает за ним. Уён лишь тихо вздыхает, не зная, что ответить этой специфичной личности. Но не может отрицать, что ему нравятся подобные комплименты. Что-то предательски трепещет внутри хрупкой бабочкой, которой столь легко оборвать все крылья. И всё улетучится в одно мгновение. Этот мир в нём такой хрупкий, непостижимый, рваный, болезненно-едкий с ядовитыми воспоминаниями. Если всё рухнет в одно мгновение, от него ничего не останется. Однако вида он даже не подаст. Справится со всем сам, уйдёт с головой в работу. — Думаю, тебе понравится вот это, — Уён указывает ему на вино, что подобрал для него. — Ты выбирал мне вино? — Сан вскидывает брови. — Явно не себе, я за рулем: твоё личное такси, — последнее он произносит с явной издевкой (видимо, всё ещё не может отойти от этого). Официант принимает заказ и откланивается. Уён не решается поднять взгляд на Сана, который до сих пор смотрит без всяких стеснений. Только вот его-то это смущает, в отличие от некоторых. Они продолжают сидеть в тишине, каждый думая о своём. Кто-то не понимает, зачем для него выбрали вино, а Уён не может опустить мысли о прямом изучающем взгляде. Иногда люди ищут везде то ли подвох, то ли подсказки. Однако сейчас подобное совсем не радует. Возможно, сложись всё иначе, каждый мог иметь своё счастье. Но оба понимают, что их душит в этом мире, а что заставляет идти дальше. Их ужин неплохо смотрится на столе, точнее — их совместный ужин неплохо смотрится. Или они неплохо смотрятся вместе — Сан еще не решил. Но кое-что не даёт покоя. — Тебе действительно так нравилась работа эскортом? — Уён нарушает тишину, отпивая кофе и встречаясь с этим чёртовым взглядом, снова покрываясь мурашками по коже от него. — Вполне, бывали и правда очень интересные вечера. Или ты имеешь в виду что-то другое? — Сан вскидывает одну бровь, только смотрит сейчас будто бы через него, а не прямо. — И к тебе никто не приставал? — Почему тебя это вообще интересует? — Чаще всего люди иногда забывают, что такое грани, — Уён прикусывает внутри губу, чтобы не было видно. Сан замолкает и опускает взгляд. Нервно сглатывает, когда неприятные воспоминания пробираются в голову. Хочется стереть всё, забыть и отпустить. — Знаешь, — он не смотрит на Уёна, крутит в руках бокал, отпивает вино и продолжает. — Я не могу переспать с человеком, который мне не нравится. И жело не во внешности: он должен нравиться мне духовно. — Я спрашивал не совсем это. — Просто послушай, — Сан ставит бокал, облокачивается на стол и заглядывает ему в глаза, будто пытаясь пробраться своим взором куда-то дальше них. — Именно поэтому я не могу спокойно относиться к такому поведению людей, которые, как ты говоришь, переходят границы. Я не переношу их. Не люблю, когда нарушает тот, кто мне не симпатизирует, мое личное пространство. Ненавижу, когда чужие руки находятся на моей коже, гуляют по моему телу. Понимаешь? — Вполне, только пытаюсь составить логическую цепочку, — Уён слегка усмехается, вспоминая, как Сан сам был не прочь потрогать его за всевозможные места, укусить за ухо и оставаться невозмутимым. — Как же тогда объяснишь тот вечер, самый первый? — Даже не хочу ничего говорить, — он фыркает и откидывается обратно на спинку кресла, словно отдаляясь и закрываясь. — Видимо, я оказался тебе не так противен? — С тобой просто по-другому, — Сан скрещивает руки на груди и смотрит в пол. Ему не сложно сказать, сложнее осознать и принять, что это правда. — Твоё настроение поменялось. Я спросил то, что не следовало? — Уён не отвечает на его последние слова, потому что сам прекрасно понимает. — Всё в порядке, — натянутая улыбка украшает лицо. — Если ты захочешь чем-то поделиться, — Уён сам не осознаёт, почему говорит такие вещи: никогда раньше такого не было; или когда-то очень давно, — то я буду рад тебя выслушать. Сан лишь сильнее улыбается и старается выпустить всё, что мешает, из головы. Хочется прийти скорее в себя и снова побесить Чон Уёна. Последнее ему слишком нравится в данный момент, что иногда он ловит себя на мысли, что будет скучать по всему этому. И по нему тоже. А может, и нет. Наверное. Они выходят из ресторана и садятся в машину. — Осталась пара вечеров, — произносит Уён и заводит машину. И не только её. — До свободы, — шутит Сан и комфортнее усаживается, стараясь не смотреть на его чертовы руки, что сводят прямо сейчас с ума. Он готов поклясться, что никогда такого не испытывал, никогда ему не хотелось человека так быстро. — Кстати, ты очень хорошо водишь, — бросает он, отворачивается к окну и не видит, как Уён ошарашено сглатывает. Каждый день они друг другу удивляются: не было еще ни одного спокойного вечера во время их встреч. И чем дальше, тем интереснее. Возможно, им будет не хватать этого после окончания договора. Сан закрывает глаза и пытается сосредоточиться на чём-то более приятном, чтобы избавить себя от паршивых мыслей. Выходит не очень. В голове всё переплетается ещё хуже, чем раньше, да так, что охота исчезнуть. У Уёна до сих пор ком в горле и незнание, что делать дальше. Но бежать от этого ему почему-то не хочется. Сан понимает, что тяга усиливается с каждым разом, становится сильнее, заседает в разуме, обволакивает и не отпускает. Только надо ли ему это? Когда он задумывается, внутри всё щемит, гудит, разрывается на части от бурного взрыва эмоций. И всему этому только одна причина. И она сейчас, как кажется на первый взгляд, абсолютно спокойно ведёт машину, внимательно наблюдая за дорогой. Из-за закрытых глаз он не видит, как Уён посматривает в его сторону. Может, и к лучшему. Он не хочет тешить себя надеждой, которой суждено рухнуть в долю мгновения и рассыпаться сотнями хрустальных осколков — слишком она хрупка. А Уёну слишком тяжело осознавать, что в груди что-то трепещет, образуя что-то новое, неизведанное для него. Или, возможно, просто забытое что-то, хранящееся где-то глубоко внутри. Смотреть на Сана становится просто невыносимо: внутри всё сворачивается узлом, упорно проникает в его голову и оседает. И этот осадок ему почему-то и сладок, и горек одновременно. Он понимает, что — как и говорил тот — ничего у них хорошего не выйдет. И почему Уён вообще думает об этом? Многие слова не покидают его, крутятся в мыслях и вызывают неоднозначное чувство тревоги. Когда они подъезжают к дому, то Сан усматривает интересную картину. И ему сейчас очень хочется провалиться сквозь землю. Нет ни сил, ни желания что-то объяснять кому-то и слушать их мнение. На крыше стоит Вону и внимательно наблюдает за тем, как Уён выходит из машины, а следом за ним — Сан. И очень уж кому-то любопытно, что вообще происходит и с каких пор, ибо ответа он так и не получил. А при таких обстоятельствах слишком скучно спустить всё на самотёк. — Я провожу тебя до двери, — говорит Уён. — Не стоит, — спокойно проговаривает Сан, поднимая взгляд на крышу, — думаю, меня ждёт интересный разговор. Уён смотрит вслед за ним, пытаясь вспомнить, где мог лицезреть данное лицо. Высота дома небольшая, потому довольно неплохо всё видно. Он понимает это, когда Сан разворачивается и просто уходит от него, даже не говоря пока или ещё что-то. И внутри опять сжимается, кажется, сердце. В груди давит, а на душе становится как-то пусто. Но Уён садится в машину, отгоняя от себя подобные мысли. «Всё временно» — успокаивает он себя. Сан поднимается на крышу, гадая, как бы удачно можно пройти мимо, проползти в квартиру и устало плюхнуться на кровать. Мысли сейчас совсем не те, голова забита другим, и объяснять что-то просто не хочется. Единственное желание закрыться в квартире, в себе и просто уснуть. Но планы резко накрываются из-за глупого любопытства. Сказать, что он раздражен, ничего не сказать. — Наша пташка наконец-то прилетела домой! — Вону приветливо улыбается. — Пташка? — Сан переспрашивает не очень дружелюбно. — Ну, на крыльях любви летаешь. И отмалчиваешься в своём гнёздышке. — Может, потому, что так нужно? Я не обязан ни перед кем отчитываться, ровно, как и рассказывать кому-то о чём-то, если я не хочу. Всё вроде понятно, кроме одного. Зачем ты здесь? — Интересно, почему ты с ним так сблизился после эскорта. Обычно ты не общаешься с такими личностями вне работы. Разве не так? — Почему тебя волнует моя личная жизнь? — Сан вопросительно вскидывает бровь и пристально смотрит на него: он ненавидит, когда кто-то так беспардонно лезет в мысли, в отношения, в душу. Всё слишком интимно для него, и разбираться с этим только ему. — Не злись, — Вону пытается как-то разгладить атмосферу, зная, что тот бесится сейчас и ему такое не нравится, — просто я встретил этого Минсика, который… — Не продолжай, — он обрывает его и садится на скамью, закуривает и смотрит в небо. — Я смотрю, ты меня побесить пришёл? — Нет. Просто он сказал, что вы в отношениях, что ты даже с работы уволился. Я тогда в шоке был, когда этот идиот сказал, что звонит туда каждый день: думает, это всё чушь собачья. — Мне всё равно, что он там думает… — В общем, просто решил поговорить с тобой. — Вону садится рядом с ним. — Я помню, как ты говорил, что если у тебя будет важная причина, то ты… — Это не важная причина, забудь об этом, — Сан обрывает и смотрит в его глаза. — Мне тебе нечего сказать, ты знаешь, как я не люблю, когда нарушают моё личное пространство. Просто уходи, если не хочешь сделать ещё хуже! — Я просто не хочу тебя терять! Ты единственный, кто может всегда понять меня и поддержать! — Разве я не могу делать тоже самое, что и делал раньше, просто в… — Конечно, можешь, только… — Вону не может подобрать нужные слова, чтобы выразить свои чувства. — Я боюсь, что ты забудешь обо всём. Не хочу терять нашу связь. Потому что ты мне нравишься. — Уходи, — это всё, что произносит Сан, когда идёт в сторону двери. — Я знаю, что не должен был этого говорить. И я понимаю, что не стану важной причиной, по которой ты останешься. И хуже всего, — Вону усмехается, — я помню, что ты прекращаешь такую дружбу. И он прав. Сан прекращает подобные отношения, где нет какой-либо взаимности — будь это любовные отношения, где у кого-то проходят чувства; будь то дружба, если желание общаться не взаимно; будь та странность, где друг влюбляется, а ответа для него просто-напросто нет, потому что чувств — тоже. Он просто опустошается и сразу становится тяжело поддерживать какой-то контакт. Проще уже без этого человека. И сейчас по нему Вону — самый сильный удар. Потому что он его друг, опора, поддержка — его доверие. И всё рушится, точнее, уже рухнуло в один миг. — Теперь меня точно ничего не держит, — проговаривает Сан, — уходи. Вону облизывает губы: он совершил ошибку. Он мог промолчать, но поддался эмоциям. И нахлынувший ураган теперь оставляет только одни разрушения, и с каждым днём их будет всё больше для него. Ему остаётся лишь смотреть, как Сан закрывает свою дверь в квартиру — свою дверь, которую когда-то открыл для него.