Сердце моего врага.

Где-то она уже слышала подобный голос. Или даже тембр. Ну не говорить же с человеком под такой стихией ветра и дождя? — Что, что это за образ? — она махала рукой у себя перед лицом. — Погодите. У меня просто всё расплывается перед глазами. Видимо, я съела что-то ядовитое… — Погоди-Те? Кира, это же я! Его лицо оказалось ближе. Она замерла до кончиков пальцев ног от теплоты взгляда и ладоней на своём лице. — Не рада, что я тебя нашёл? Скоро буря, пошли, укроемся в безопасном месте. И как будто забыла о своих попутчиках после этих слов. Что-то важное, что она пыталась ухватить, буквально ластиком вытерлось из головы. Кира отдёрнулась. — Но я совсем не знаю тебя… Я… не могу поцеловать тебя! Мы не знакомы! — Правда?.. Ты красивая и знаешь об этом. — Как можно говорить оборванному, грязному человеку, что он красивый?! — его образ плыл перед глазами совсем нечётко, как будто волны по океану. Она пыталась сфокусировать зрение. — Ты и внутри красивая. Я долго наблюдал за тобой. Эльф куда-то вёл, и ноги послушно шли за ним по грязным лужам. На мгновение тот остановился, быстро прижал девушку к дереву и закрыл своими крыльями от самых мелких капель, пока его били как камнями иглы из воды. — Погоди, ты из Академии? Но я не помню тебя… кто ты? — соображая, в грудь спрашивала Кира. — Имя Саша тебе о чём-нибудь говорит? — Саша? Огненный эльф, который завалил меня тогда при всех в коридоре Тёмных?! Ты ещё что-то о какой-то ночи говорил? — Да. Это я… — Но… прекрати улыбаться! Почему… я не испытываю… омерзения к тебе? — Потому что я тебе тогда понравился. — Я сама тебе это сказала?! — хотела оттолкнуть в грудь и сбежать, а в итоге обняла только крепче. — Почему ты мне близок? — Как и о своём желании хоть раз сделать что-нибудь глупое. — Ни один эльф не знает об этом… как же я могла сказать Тебе? Ты опоил меня зельем? — Нет… — Стой, не наклоняйся, я не могу целовать незнакомца! Если что-то произошло, я прошу прощения, но я… я не хотела этого! Или хотела? То есть… о, сколько лет прошло? — цифры тоже куда-то разлетались в голове. — Что за розовый мутан… ту-туман? — Ты всё ещё не любишь меня? — он так горестно посмотрел на её губы, Кира сжалась. — Ты пятнадцать лет отказываешь мне в поцелуе… — Прости, меня, наверное, по голове стукнули увесистым чем-то… я не помню ничего из этих лет… — Как жаль… — Мне тоже. — «Но почему я совсем не помню эти пятнадцать лет? Да что со мной происходит?» — Да, пожалуй, пятнадцать — это долгое… знакомство… я… я… — Чего ты хочешь? — Поцеловать тебя через… очередное… извинение… да что я несу?! — Кира сама себя понять не могла. — То есть… да, я хочу этого, но… не могу. Ты огненный… Тёмный эльф, — она совсем вжалась уже в мокрый ствол дерева боком, — я не имею права быть с тобой! — Я не Тёмный. Просто огненный. — Значит, перешедший Тёмный! — И никогда не был. Из-за моей спорной силы меня не отнесли ни в одну категорию, я учился инкогнито. — Аа… но я… всё равно не могу! — Кира отвернулась, она тихо дышала, и сжимала руки эльфа на своей груди, мелко целуя его пальцы, редко. Они все были испещрены шрамами, даже один на почти повисшем указательном левом пальце. — «Знакомый шрам. Что это?!» — девушка быстро развернулась в объятиях. — Я не эльф и тоже никогда не была… им. Любой, кто искренне… любит меня, может умереть. — Но разве ты не хочешь, чтобы кто-то о тебе заботился, помогал с крылышками, иногда вкладывал свою пыль в уши? Просто любил? Я же и тортики тебе через весь лес приношу… неужели ты и этого не помнишь? — Нет! То есть… да лучше умереть, чем такая любовь! — Пятнадцать лет было нельзя, может, сейчас я нравлюсь тебе меньше, но хотя бы один поцелуй я могу получить и уйти? Кира взорвалась. — Как ты можешь мне не нравиться?! Я… я вообще не понимаю… что… со мной… происходит! — «Почему я не могу дышать ровно перед ним?» — Я всё вижу… как через туман, я тебя почти… не… знаю, как ты можешь быть всем?! Это… это же… — девушка отвернулась и упёрлась в ветку рукой. Взгляд лихорадочно носился по влажной земле.— «Сумасшествие какое-то. Я влюбилась в незнакомого парня! Нет, я не могу влюбиться на острове! Я должна выбраться отсюда и увести… кого-то. Как его?.. Я даже не знаю, какой силы этот эльф и… включая медведя, хищных птиц и странные камни по берегу острова, неужели же мой мозг повёлся на иллюзию?» — Кто ты? — Я же сказал, Саша. Твой Алекс. Вспомни, пожалуйста. Мне же больно от твоих слов. — Кто… Ты…?! — ещё раз, последний, спросила Кира. — Как на счёт поцелуя? Он скажет тебе больше. Тело мгновенно развернулось. — Конеч… Это не мои чувства! — Что?! — парень отпрянул, но не выпустил её плечи. — Это… Не… Моё сер…дце. — О чём ты говоришь? — Послушай, ты прекрасный… не знаю, как те…бя назвать, но такой любви не бывает. Может… ты тоже плен…ник этого остро…ва, но можешь… вернуться… с нами. Глазами я люблю тебя… изо всех сил, кажется, вовсе умру, если… не увижу хоть полчаса. — И я тоже. Кира… — Проблема в том, что моё… сердце молчит… Я не слышу… его. А ко…гда я не слышу его… ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА СО МНОЙ?! Странный крик парню в лицо перед поцелуем, но никто на её месте и не стал бы целовать незнакомца. Да, голова его откуда-то знала, но это меняло не так многое. — Происходящее слишком… странно. Иди, Саша. Уйди… от меня. — Но я не хочу! Хочу с тобой! Быть рядом! — Ис-чез-нииии! Когда её крик выжег пол леса вокруг, этот «пленник острова» тоже куда-то исчез самым неиллюзорным образом! Он превратился в скелет, скелет лишился одежды совсем как вешалка в старом плесневом шкафу, осыпался прахом на глазах, а прах забрал ветер. Кира пошла обратно, ощущая разбитое сердце как никогда сильно. И вдруг, будто во сне она вспомнила: «Саша хотя бы был мил со мной! — Я могу быть милым с тобой, но тогда они сожрут тебя заживо. Ты этого хочешь? — кто ей говорил эти слова? — Запомни, жизнью в этой Академии вымощена дорога в ад.» Потом ещё было несколько встреч втайне. И ещё несколько… Это правда! Она уничтожила чувства этого парня вместе со своими, ради… ради другого. И это Светлый эльф? Да где? В каком месте?! Но другой вопрос: кто на острове об этом знал, кроме неё самой? Кто… подсунул ей эту иллюзию из самой глубины прошлого? Ведь только под зашитой трещиной на сердце она оставила место для него. Своего любимого друга, которого пришлось таковым сделать. Огненный эльф Колберга был ее первой попыткой кого-то любить, когда он чуть не умер на ее глазах, Кира подавилась горьким привкусом слёз и кровью вместо Саши, прощаясь навсегда. И создала иллюзию нового мира без него прежде всего для себя самой. Кто бы это ни был, сейчас, благодаря его шуткам, застывшая глиняной заплаткой трещина на её сердце дала течь. — «Прости меня, если только можешь. Если на самом деле еще помнишь. Не… дойду… эта иллюзия… выкачала из меня всё!» Эльф дотянулся, опустил голову и открыл глаза. Увидел то же родное лицо, к которому тянулся. — «Чей это голос? и что значит: не дойду? Я и не хочу никого видеть, кроме неё, касаться, целовать, держать за руку, любить и заботиться каждый день… как я мог не замечать раньше? Да если я её полчаса не увижу, то умру!» — улыбнулся какой-то иллюзорной мысли и поцеловал в лоб девушку, зажатой в стену, неудобно стиснув крылья. — Ты же тянулся дальше…почему не сделал? — Секунду назад, да. Но теперь… ЧТО ТЫ НАТВОРИЛА?! — эльф отпустил руку от своей груди. Видимо, его рана от медведя ещё не затянулась. — Ты очнулся? Значит… — Ка-ри…на, я два раза не повторяю! Ка-Кира! — просто случайно повернул голову. И куда пропал этот розовый странный туман? Хотя, на этом острове всё странное. — Меня по-другому зовут! — Знаю! Но почему она лежит на земле под ливнем?! Ледяная тоже опомнилась, но не так успела выбежать за эльфом, тот уже склонился над запястьем. — Укус невидимой змеи… Карина… ты мне за это ответишь. Ледяной нож ударил в затылок. Девушка не дрогнула, когда её глаза равнодушно опустились на два тела. — Я Тёмная. И не буду отвечать ни перед тобой, ни перед ней. Всё просто пошло не по плану… Иллюзорный остров… Закройся. Эльфийка взмахнула руками. Но стоило только ноги-то опустить на более твёрдые плиты коридора, как её вместо какого-никакого отдыха, сшибает с ног Вэл! — Что произошло? Куда вы втроём пропали? И почему… — которая сразу посмотрела на пол изумлённо, с квадратными глазами. — Вырвала их с задания, — пока девушка отводила свои. — В одиночку? Я даже готов поаплодировать, — Илья, как и всегда, поддержал за спинами. — «Если было бы чему». — Обойдусь и тусклыми фанфарами… — Что это? — Ты о чём? — ледяная оглянулась лениво от его необычного своей укоризной взгляда, спустя пару минут. Укусы она там нашла, что ли? Обычное лечение светом, но их принцесса остановила руку и подняла так, чтобы тот коснулся груди одного и другого. — Что это такое? — Вэл не понимала. Ничего в этом мире за одну единственную секунду. Её мозг отказывался понимать. — Твои частицы света чернеют, это не нормально разве? — грязнокрылый феникс рядом только почесал затылок и спрятал пушистый хвост в штанину, дальше щекотать ногу. — Глупый хвост… — В них попадали стрелы? — Откуда я знаю?! — все посмотрели на эльфийку и она отвернулась окончательно. — Понятно, ты поздно их нашла. Не знаю, какое испытание и какого рода они могли проходить половину суток, но это глубокая трещина. Ещё одна — такой же глубины на сердце и его уже не спасёт никакое бессмертие. — Ты же шутишь, да? — феникс в один раз стал бледнее булки в своих руках. — Я похожа на шута?! Каждый сейчас смотрел на неё с видом: ты что-то знаешь. Но единственное, что Тёмная знала точно в этот самый момент — она потеряла своего кролика для опытов окончательно. Такая незаметная, крохотная, длинная иголочка досады и поражения прошла через её ледяную броню и пробила в центр сердца. — «Представь, что твое тело разрывают на множество частей, но нет ощущения физической боли». Вот, почему она сказала такую странную фразу: «люблю глазами, но сердце молчит». Ненависть, мысли, различия, слова и чувства — части любого тела, души и разума. Когда что-то из этого разбивают — эти части перемещаются в сердце острыми осколками. И она ошибочно разбила, что не склеить обратно. Это ли не называют люди — Фатальной ошибкой? Однако, теперь её шансы потеряны окончательно. И повороту не подлежат. Вечером, пропустив ужин, что даже трое «соглядатаев» из-за своего беспокойства собрались у двери, последним впустила только Фила. Этот — был облупленным яйцом ей знаком с детства. — Ты сделала ЧТО?! — Я не знаю, что сделать теперь! Я не могу найти даже в книге ни в одной, сколько люди такие живут, не то что эльфы! — Не реви, а бросай эту пыльную библиотеку. Девушка встала за его рукой. — В груди болит как от ран, но в лазарет их не поместили, так? Нам же лучше. — Это чем?! — Можешь вызвать остров, значит и иллюзию. Отлично. Создай иллюзорное проецирование нас обоих. Меня над Артом, себя — над Кирой. — Почему не наоборот?! — Потому что на нём ты поставила один шрам, а на ней два. А я не такой умный, чтобы с двумя за раз справиться, вдруг, я ей ножницы или кусачки посреди сердца выращу! И куда меня? На трибунал? Головку отсекать?! — Нет, Фил, ничего не выйдет… — она свою голову опустила, а эльф спустился с потолка. Этот огненный кот очень по-кошачьи и терпеливо вылизывал слёзы с лица и мохнатым носом заставил поднять лоб, из-за чего она нахмурилась. Кот продолжал ластиться и даже заставил поиграть с ним, пока она не улыбнулась. — Ты… мурлыкал? — Карина, поверни кольцо. — Я же сказала, ничего не выйдет! — Кто я? — Фил… — Я Сопровождающий, теневой эльф. Нас двое. У нас получится. — Да, — она впервые обнимала что-то пушистое и урчащее за свою жизнь. — Всегда. Ммм, приходи ко мне вместо подушки… — Ты… мурлыкала? — Да за-молкни ты, Фил. Давай уже активируем проекцию иллюзии! — Эх, конвергенция, — прошептал на свой браслет парень с мыслью: «Вэли меня убьёт» и приставил к её. Вэл мгновенно почувствовала и даже услышала трещину на браслете. Посмотрела вниз с кровати скучно на свою руку. — Феникс… эти двое никогда не унимаются… Фил, знай я, какой ты, никогда бы… — она перевела глаза на окно, только чтобы не договорить. Сквозь стены Академии пронёсся и мгновенно утих слившийся крик, от которого эльфы ученики вздёрнули головы. Кто-то из Светлых по пути в свои корпуса даже вслух решил, что сирену в столовой заменили, а многие Тёмные повскакивали с кроватей, которые больше не скрипели, почистили зубы и поскакали среди ночи босыми ногами и с ночными одеялами на крыльях — на «третий ужин». Так как многим из старших не удалось их отговорить, им оставалось только смеяться в обновлённый и блестящий потолок Колберга.