Сердце моего врага.

Она вышла из душа и присела, лишь ненадолго отпустила голову. Капитан объявился в каюте сразу же, проверил дорогу по пути и запер дверь. — Никого, не утруждайся, — послышался внутри не такой остекленевший голос. — А ты молчи. В каюте стоял гул, как от бегущей воды в трубах. — Не пугай, не получится. — Так ты ещё не поняла, до сих пор?! Я же говорил, ты плавала за бортом на каком-то бревне, ну вспомни же! Хотя бы вспомни, где твой корабль! — Ты говоришь это человеку, который никогда не видел океана. Так что же я должна вспомнить? Я выполнила твои условия, сказала всё так, как сказала. Теперь ты выполнишь мои. — Всё что хочешь, — с весёлыми мыслями парень расставил руки в стороны и повернулся к фигуре, сидящей на кровати, как чужая. — Оставь Сумрака. — Хм… Мне жаль, но ты не понимаешь. Кира, — Вериус как-то потерянно опёрся на иллюминатор голыми до локтей руками, он был без куртки и казался, как будто, полупрозрачным, даже эфемерным созданием. Она уже не раз прищурилась, но иллюзия была слишком реальной даже для постоянной игры света и тени. И она обрушилась в тот же момент. — Мир не делится на чёрное и белое. Не помню, кто мне это сказал, но… — Есть и третий цвет, — продолжила она и ухмыльнулась напряжённо. — Что?! — Вериус обернулся. Испуг в его глазах дал ей этот последний ответ. — Выпала за борт, говоришь? Или меня за него связанной выбросили заклинанием?! — Кира, — он отгораживался руками. — Кир, стой. Ты что? Я не использую никаких заклинаний. Отдыхай, даже голова ещё не просохла, поспи до утра и придёшь в себя. Мы вместе с Сумраком твоих поищем. — Я убью тебя, — она как будто играла пальцами с лезвием кинжала. Кира подняла глаза. — Если ты подойдёшь к этому эльфу. — Ну что же так недобро? — Не будь такой, тень. Иначе каждый раз тебя прокалывать будут. Мир не делится на чёрное и белое. Есть и третий цвет. — Это… какая-то цитата из сказки про теней? — он дёрнулся. — Сказки… А не твои ли это были слова?! — и она перестала играть в пойманную, покорную жертву, Кира швырнула с кровати, разорвав ногтями, простыню ему на голову, как капюшон. И фигура перед глазами в точности повторила контуры её же, в памяти девушки. — Сумрак тёмный, но не глупый эльф. Если ты уверен, что он поверит, что я лишилась разума от удара головой об воду, подумай ещё раз. Она без сомнения пошла к двери, собиралась найти эльфа, всё ему рассказать, что произошло на самом деле, но была остановлена. Ручка примёрзла вместе с ладонью. Он не колдовал сам действительно, но применял какой-то артефакт в своей руке. — Кира, не сдавай меня, прошу. Ты сделаешь хуже. — Твой голос. Я узнала его. Не знаю, что такое мечется перед глазами от твоего присутствия, но ты светишься синим когда попадаешь в поток света. И это уже точно не игра теней. — О, так ты заметила, как жаль… — Вериус стал подходить, Кира скопировала движение и скорость. Одновременно пошла назад. Нелепый танец по каюте без касаний был смертельным и касания допустить было нельзя. Поэтому одними глазами она следила, где начинается противоположная стена, а чтобы не загнать себя в ловушку, решила выиграть пару минут. — Почему тебе был нужен Сумрак? Зачем ты хотел убить его ядом тогда? — О, мне нужен не он. И хуже ты сделаешь вовсе не ему. А себе. — Что?! — не успела отреагировать, его силуэт растворился прямо перед глазами, но не тенью! — Призрак? — через секунду обороны её кинжал валялся на полу каюты. Но он, почему-то, и не думал ловить девушку. Словно расчётливый охотник, уверенный, что добыча придёт к нему сама. — Уже сделала. Я бы не убивал никого, если бы не ты, Кира! Если бы мне не было так нужно твоё тело! — словно в подтверждение слов его фигура полностью исчезла в воздухе, остался голос. Приторно спокойный, голос Вериуса, но она услышала в нём, насколько внутри всего его существа клокотала ярость. Она не видела, но чувствовала, как тень его — нервно ускоренно перемещается по доскам пола. Призрак создавал мелкую рябь одного тона летящего воздуха у неё в ушах при своём движении. Вот оно, вот что привлекло её. Вот почему она не могла сопротивляться Вериусу изначально. Холод, ветер исходящий от него, доносит ей какой-то гипнотический звук или импульс, как волна с помехами, способная смешать разом все чувства Киры, что она практически перестала их понимать. Кира повернула голову в сторону своей последней догадки, которая чистой промчалась в голове и увидела тень, жуткий сгусток завис на месте, где до этого стоял юноша. Вериус начал проявляться, но не было видно его глаз. — Давно ты умер? — Не… помню… — он редко говорил полные фразы с того момента, как она ощутила руки под водой на своём теле. Может, на призраков касания к живому как-то влияют, а может, он потратил все силы, чтобы вытащить её. — Почему ты не можешь вернуть лицо целиком? Я хочу видеть твои глаза. Глаза того, с кем говорю, а не кого слышу. — Тогда надень полностью куртку… прошу, Кира… пожалуйста. Девушка оглянулась. С её плеча рукав практически сполз до пола, подтянула обратно. Глаза на его лице проявились вместе с горестной улыбкой. — Мне так жаль. — Понятно. Ты привязан к миру этой вещью. Но как же ты раньше не растворился, пока был в двенадцатом отряде под присмотром? — Корабельные балки, их осколки, были у меня в ногах. Не знаю, похоже, моя первая смерть была как-то связана с кораблём. — Вериус, — она не знала, стоит ли информация свеч. — Ты не мёртв. Кто-то вырвал тебя намеренно из твоего тела. Интересный оборот… Хорошо, я помогу тебе. Вот только… моё тело… что тебе это даст? И почему не… — Не Арта? Потому что твоя единственная защита — это он. И теперь, — кинжал девушки вдруг взорвался в его руке, как стекляшка. Кира зажмурила глаза от удара в затылок. — Она лопнула окончательно. Прости меня, но только так я чувствую себя живым. Вериус примерил перед зеркалом новое тело, которое тут же выкинуло его. Внешне, ничего не изменилось, девушка села на кровать. Одной рукой она инстинктивно держалась за голову, чтобы остановить кровь, но не чувствовала этого. — Скоро ты станешь моя, — он ушёл своим обычным, но как будто, рябевшим и полутвёрдым телом. В угасающих мыслях Киры прокручивалось осознание момента: вот почему от его дыхания всегда исходил такой сильный холод. Она закутала себя в куртку перед окном и безразлично глянула на руку. Та менялась на кончиках пальцев на его собственную. С испугом в глазах Кира сама посмотрела на себя через то же зеркало. Её волосы приобрели запах солёного океана и противно облепляли всё лицо, а голова не просыхала от огня в теле. Дёрнула рукав куртки вверх до локтя. Рука стала ненормально-бледной, вены выступили, как будто она не ела больше месяца, форма лейтенанта вымокла насквозь. — Господи, кто я теперь?.. Почему я не… — и в ярости скинула с себя куртку на пол, позвоночник против воли сложил её как веер. В голове пронеслись воспоминания: Шум воды, сильный шторм и громовые разряды в небе. Она закрыла глаза от боли. Крик Вериуса. Он далеко, но голос казался настолько громким, что разрывало уши. Девушка случайно коснулась коленом изорванного рукава смятой на полу куртки. Снова вспышка в голове, яркая. Молния, грохот, Вериуса накрывает обломком кормы и разбивает ногу под водой разломившейся от разряда электрической восьмёрки мачтой. Кира в ужасе хватается ниже своего собственного колена, ползёт руками до куртки, как слепая кошка, хотя та рядом и со слезами, которых не просила, кутается, будто в самую любимую вещь до своих тупых ушей. — Мальчишка, маленький мальчик, лет десять… за что же так?.. Воспоминания не утихают даже с закрытыми глазами. Эту ночь ей суждено провести телом на кровати, но разумом, запертым под свинцовым небом в самом глазу шторма. — Сум-рак… *** Скажи кто-нибудь, что когда-то, теневой эльф, не бывавший на волнах и не мечтавший о них в кошмарных снах, будет бегать по кораблю, собирая ингридиенты, как кок, словно готовит блины на роту эльфов, он смеялся бы в лицо так, пока бы не упал и всё равно продолжал хохотать в предобморочном состоянии. Но именно это он сейчас и делал. Бегал, жужжал, замешивал и поджаривал прямо над ладонями, порой. До дырок от взгляда. Сумрак с шатанием нёс свои блины по палубе ранним утром. Подскочить среди сна вместо ночи отдыха? Иногда и такое его тело могло выдать, особенно, если разум не спал. Да как же спать, когда уши ходуном ходят по подушке и загибаются то в нос, то в глаз? Он попытался прижать на три часа, но уснуть так и не смог. Встал и разбудил Вериуса ради ключей. Если он не спит, значит, пора накормить свой желудок. Но на беду Сумрака, перед бессонными глазами оказался целый мешок отборной муки. Просто нельзя было не воспользоваться. И пока эльф напевал любимую песенку, что тогда пели Светляки на празднике Единства (он так её и не забыл). И продолжал мурлыкать до сих пор. — Забери, забери это солнце И мне оставь лишь кусочек неба — Тёмного, над головой. Забери, забери этот день И одолжи мне лишь одну дорогу. Ту, что приведёт меня домой. Шёл, спотыкался на мокрых досках со своей тарелкой с блинами выше кончиков своих ушей и гордился собой. Вдруг, как будто сердце остановилось. Сумрак сделал вдох и не смог выдохнуть. — Пыль… — эльф в ужасе понял, что сейчас упадёт в последний раз. Точно, он уже больше месяца не ел ничего эльфийского. Наверное, резервы организма должны были когда-то истощиться. Видимо, мало пыли в детстве крал. Надо было больше несчастных оставить. Он задыхался. — К. Ки… — Ты в порядке, любовь моя? И вдруг услышал голос, словно трещали поленья в пламени. Он был как будто неживой и отдалённо знакомый. Его тарелка скользнула на пол, но почему-то, стопка блинов даже не думала развалиться, только эльф не был рад этому. Сумрак в ужасе прижал директрису за затылок рукой к себе и оглядывался, готовый защитить на резерве. — «Глаза протри, я не Вериус!!!.. Так, понятно, удар головой. Но». — Ты что несёшь?! — угрозы не было, или так казалось. — Если ты врезалась головой до бури в ней, это не значит, что нужно выпускать её наружу!.. — От-пусти… МЕНЯ! Кира вырвалась, теневой поднял голову и заметил. — О, какие глазки… Да они меня не видят на самом деле… и не слышат… да? — поводил рукой безрезультатно. Кира обернула голову почти на невозможных градусах к шумящему океану, что-то словно звало её в саму воду и не поняла, почему это её трясли, как дерево с грушами. В глазах просветлело. — Что… что ты делаешь? — Если ты меня слышишь, так очнись! Где твои мозги? Или ты их съела?! Мне надоело, знаешь ли, качаться на волнах! Как на драконьей шкуре! Склизко, противно и… — Ничего, привыкнешь! …Мы должны помочь ему. — Хорошо, — от неожиданности слышать нормальный голос, он даже сразу согласился, потом уже сплюнул. — Но с чем и как?! Просветите же меня, такого идиота, госпожа директор! Какого Гребула здесь происходит?! И с чего ты сначала бегаешь по потолкам, потом падаешь на меня, теперь меня ловишь?! — Прекрати, — она отодвинула руки от себя. — Прекратил уже! Ты понимаешь, что мы сидим на чужом корабле? Что Академия за тридевять земель, а мы в океане и оставили детей там впроголодь? Понимаешь?! Так включись наконец, и пойми: почему мы здесь!.. Я пошёл, еду не получишь. Это тебе в наказание. — Как будто ты можешь меня наказывать… Она сказала это себе под нос, но он услышал. И не без удивления прищурился. — Для полной победы нам только разборок не хватало, — наблюдая с расстояния, сама себе ответила Вэл. Эльф ушёл в ярости, как добежали сапоги, он опёрся на дверь рубки скруглённой спиной. Нервно поправил лацкан. — Почемууууу?! Неужели никто кроме меня этого не видит?.. — обиженно проглотил десять блинов за раз. — Вкуфмо… В то же время в каюте швартового, выделенной одному из них, собрались все. — Ну и что мы делаем на чужом корабле, когда есть свой? — Полагаю, ждём указаний. — Каких? Смертельных что ли? Он не хотел отвечать старосте, но природное спокойствие управляло эльфом и кроме прочих украшений дня, Илья чувствовал себя единственным здравым существом среди всех сейчас. Остальные эльфы от непривычной качки проснулись как мокрые, сонные индюки и только клокотали между собой. — Так, что мы имеем? Некий корабль с неизвестным курсом… — начал парень. — Спятивший директор, ударившийся головой об воду до потери памяти… — продолжила Тати, но её прервал Руби. — Директор? Очнись! Мы непонятно где и зачем, торчим посреди воды! У меня уже болезнь начинается, я весь чешусь! — А тем временем, вся Академия численностью в 600 атакующих классов и более, чем 300 неразумных детей находятся под защитой Вэл, двух чистокровных эльфов (он вспомнил Карину и Хорза), неуравновешенного тёмного морфа, иллюзорного ночного эльфа, будущего садовника (вспомнил их совсем уже не «малыша Джонни» и куска тени Лима) и директриссы этой же Академии без прав и полномочий. Одним и целым — выше быть не может. — В каком смысле — под защитой Вэл? — трое обернулись на голос. — Вэл?! — девушка в промокшей форме стояла со скрещенными руками на груди. — Скажи, что у тебя есть заклинание отмены?! — к ней кинулись староста и Руби. — Отмены чего? Так, первый вопрос: по вашему, я должна бросить её и защищать Академию? И второй: Что Здесь Происходит? Почему вы не вернулись обратно? — Это три вопроса, — Фил сконфуженно улыбнулся. — Могу пересчитать, если хочешь. Каменный и целительница одновременно закатили глаза к небу. Солнце есть и тучи рассеялись, что же одна единственная всё время преследует их? Вэл тоже её видела, когда плыла за ними. Или же, туча преследует сам корабль горе-капитана? — А где Сумрак? — опомнилась целительница. Кира долго смотрела на океан, не зная, что делать. Её ноги никогда так твёрдо и уверенно не стояли на корме, но лёгкие могли дышать полностью только этим солёным запахом. Похоже, что-то каким-то образом связало её с океаном. Но так становилось легче. Боль не давала покоя ни днём, ни ночью. Девушка сделала короткий, отрывистый вдох, прежде чем прыгнуть. Случайно обнаруживший блины Фил, услышал всплеск, но от такого великого подарка просто не в силах оказался обратить внимания, как и убраться с палубы, пока всё не съест. Однако, голодный феникс съел не всё, оставил другим. Тридцать штук, с трудом прервав своё чревоугодие. Фил был грустным и отдавать свой подарок не хотелось, мокрым, к тому же. Но остальные были голодны. Надеялся, что хватит. Особенно, когда один Сумрак не поел. Вместо сего действа или хотя бы, чтобы присоединиться, поговорить, эльф выкрикнул во время их трапезы откуда-то издалека: — Ребят, я что-то нашел! — Я сейчас тоже «что-то» найду. И съем, — Руби с горестным видом укусил тарелку, обвязал уже и голову и зуб своей повязкой и вылетел за остальными. Ему было сложно заставить свои крылья просыпаться в непривычном, солёном, влажном воздухе.