Сердце моего врага.

Эльф взглянул на главную башню. По другую сторону от башен, одинаковых как близнецы вдоль полосы всё больше редеющего песка лежало русло реки, насколько хватало глаз. Завтра на церемонии его должно быть видно отовсюду. Церемония овладения, интересно, кто кому достанется. Сумрак почувствовал, как петля верёвки пропитанной жиром эйнков скользит по шее. Значит, этот ракурс подойдёт и немного расслабился. Он охотился на эйнков давно. Сильные и опасные существа. Опасные из-за яда, который они выплёвывают, но боятся солнечного света. Сейчас как раз темно и его не преследуют, надо бы осмотреться получше. На самом деле, шкура убитого эйнка была одной из тех, во что он был одет сейчас. После стольких лет, столетий, тысячелетий, прожитых теми, кого здесь называли не иначе, как его — астанами, в пустыне. Снаружи это выглядело так, будто он не замёрзнет и в тысячу градусов. В тот холодный день, после преодоления заграждающей стены путём трансформации он всё равно бы не замёрз здесь сейчас насмерть, потому что его сердце и тело горело почти так же, как и эго, видя, как эти люди употребляли хорошее вино и ощупывали своих невольниц, которые переезжали с одного лагеря в другой и похоже, уже привыкли к этому мерзко пахнущему крысиному гнезду бородатых неотёсанных мужланов, возомнивших себя потомками каких-то мэрлинов. Эльф сжимал глаза за своих и чужих, когда видел красные отметины на телах и радовался в сердце, когда замечал, как одна из этих женщин довольно ловко своим причудливым танцем в оранжевых огнях уворачивалась от ударов, что один такой открывал медное клеймо на груди, как кирасу, цвета вываренной кожи, этот воин заставил виновницу продолжать свой танец у себя на коленях. Они явно не были дилетантами, но мастерами кнута. Тут и там: копья, мечи, отравленные иглы и тонкие гибкие кинжалы, никак не идущие в сравнение с грубо стёсанными столами и бревенчатыми стенами. «Сейчас». Он пропустил между губ одну иглу и отправил её точно в проём между сколами неровного косяка, за которым скрывался. Игла очертила полу-эллипс и пригвоздила руку с картой к центру стола между играющими. А потом незапланированная им драка, произошедшая между испуганных солдат — или из-за женщины, или бандиты уже были подвыпившими, или просто потому, что один бандит сказал другому, что какая-то карта упала плохо, как кусок испорченного мяса. Это не заставило Сумрака показаться, но и принесло неожиданную пользу. Визгливый женский смех обратил глаза охранника к двери, и он покачал головой, раздражённый столько часовым дежурным постом в холод, возвращая взгляд в тот момент, возможно, не так пристально, в место, где только что был он. И как раз вовремя, чтобы получить чёрное каменное кольцо смертельно глубоко в центр лба промеж глаз. Последнее, что он успел, падая с прищуренными глазами, осознавая свою ошибку и хватая из-за кожаной накидки противоядие, прежде, чем яд ужалит его, но смерть унесла его раньше. Охранник повалился в руки выскочившего из соседнего сугроба Теневого, дёргавшие его в белую могилу. Внутри бревенчатой крепости на своей вечеринке воины ничего не знали о вторжении. Они знали только, что молодые девочки-магички танцуют танец живота, а иногда и на коленях у воинов, лопали продовольствие и жрали огненное вино, отражающееся от стен как мерцающий оранжевый пожар Амброзии. Пищи богов. Сейчас борьба, созданная суматохой Сумрака разгоралась за одним столом. И по правде говоря, если мода для воинов существовала, высшей этикой для них со времён первых — было атаковать трое на одного, или более на одного. Он посмеивался, терпеливо выжидая за стенами дома. Кажется, на этот раз аргументом спора была то ли женщина, то ли украденная нога баранины. Трудно сказать, когда у них такое прекрасное время, чтобы отметить свою победу. Ведь благодаря этим варварам названные астанами не могут найти себе места, а Ближние земли сто шестьдесят лет варятся в котле ненависти между «братьями» одной правящей династии. Но, возможно, не для всех был сегодня триумф, если не подчёркивать того охранника на улице, который просто не мог заметить что-то белое, поднимающееся из глубины, когда костяные руки как когти из-под снега схватили его и утащили вниз. Сумрак беззвучно смеялся, оставаясь всё это время равнодушным. Поставить двоих на охрану целого квадрата было глупостью для них. Пробравшись в застенок крепости, где был капитан гарнизона, чудовищного вида монолит, как каменный панцирь — легко вырос у него за спиной. Ничего не стоило появиться из тени, как и возвратиться в тень. Трансформация доступна во все времена. После нескольких ударов теми же терпеливыми шагами дойдя до двери в главный зал, эльф видел главенствующего стола так отчётливо, насколько пламя камина могло добраться языками до его глаз. Они были столь же яростными и жадными, как упивающийся солдат. Его голос сквозь горло бутылки походил на надменный рык: «Мы убили Ассанов!» «Мы убили Гремуров!» — их лидер сам раскрыл себя. И ему ответили смехом с прежней весёлостью и жестокостью. «Но никогда прежде не было настолько приятно убить Астана. Это редкость!» Капитан махнул своим. Астан с обветренным лицом, мощной оголённой грудью привязанный своим распластанным телом поперёк балки почти с самодовольной непоколебимостью, присущей всем примесям этого народа, зыркнул на своих хозяев. — Отпусти меня, — он сказал, — или лицо с гневом, которое к вам повернётся, не позволит выжить никому. Растрёпанные воины, служанки, которые поддерживали солдат в их драках уставились на Астана с почтительным страхом. Капитан открыл рот и выдавил с хрюкающим смехом: — Власть медленно умирает, — и перевёл глаза на пленника. — Вы на редкость самоуверенны. Ответил тот, с видимым развлечением глядя капитану в глаза.  — Не беспокойтесь, это не про меня. Солдаты за столами смеялись только больше, и даже женщины присоединились. Пусть и нервно, когда их предводитель обвёл взглядом своего пленника, капитан почувствовал внезапный холод, который не имел ничего общего с зимой. За его спиной человек из Феордов, имени которого даже никто не знал, жонглировал огнями. — Феорд. Почему ты оставил пост?! Один из солдат подошёл и скрутил руки члена Феордской группы, только он сам был не из Феордов. Сумрак нарушил спокойствие и бросил своё другое кольцо чёрного камня меньшего диаметра. Он стоял и прикрывался одним из тех стражников довольно грубо, посылая поток из дымящегося, искрящегося кольца в ноги мужчины, которого видел наиболее близко. Проследив за траекторией кольца, когда то пролетело в заданном направлении мимо, эльф рефлекторно посмотрел на свои целые штаны из тёмной материи, какие носили все «Астаны». В отличии от солдата, чьи штаны были теперь похожи на облако из лоскутков, почему он не мог идти в бой сразу из-за нескольких отвлекающих факторов. Но он отвлёкся и сам. Капитан доставал со стены над камином один из тонких кривых кинжалов, обжигая лезвие в пламени. Кольцо пролетело рикошетом до трещины в угловой стене, оставляя за собой эхо, как от небольшой грозы в горах. Кривое лезвие нагрелось достаточно и стало пульсирующе-красным. Схватив рукоять, капитан рассекал воздух вокруг подвешенного астана насмешливо. — Ну, с какой части мне начать? — спросил капитан и повернулся к толпе, ожидая предложений. «Левая нога!» «Рука!» — пьяные голоса один за другим кричали из толпы. Остальные, кажется, предпочитали оружие, независимо, где и как его применить, справа или слева. Это было на руку предпочтениям Сумрака. Он уже достаточно устал и разозлился. Ко всему этому заключённый оставался равнодушным. Капитан кричал и кичился перед своими людьми, восклицая: — Интересно, что знает Астан, чего не знаем мы? Позади ещё один солдат сохранял задумчивое выражение, как будто он тоже размышлял над этим вопросом. Но если посмотреть на его широко открытые глаза, мужчина был мёртв, он незаметно подпирал собой короткую как игла сосульку, несмотря на то, что вокруг уже немного подпеклась замороженная чёрная кровь. Она была небольшим кругом, и человек, который этого достиг, конечно же уже был в капюшоне и в данный момент волочил две верёвки снаружи цитадели, пока не привязал их концы к огромному валуну, достаточно тяжёлому, чтобы при падении с толчка Сумрака удержать механические цепи дверей. В этот момент распластанный на перегородке Астан смотрел, как капитан подошёл к нему с раскалённым стальным мечом, позволяя приблизиться. Лезвия обожгли заключённому подбородок. Капитан улыбнулся. — Я не боюсь твоего мысленного гипноза. Он просто вернул улыбку и сказал: — Я прощу тебя, но не знаю, простит ли он. Сделав глубокий вдох, почти сразу же внизу камина начала образовываться воронка, и шлейф дыма уже затягивал комнату. Капитан смело шагнул вперёд, ничего не видя, навстречу опасности. И как будто искал смерти, когда его подчинённые катались под собственными стрелами в этом дыму. Астан улыбнулся. Дым пах замечательно. Ему очень понравился вид трёх воинов, скрепленных одной стрелой у камина, они даже не успели допить свою отраву. Дым распространялся в воздухе, как чернила по воде. Остальные солдаты остались при своих ногах, но неожиданно обнаружили, что лишены мечей. Из-за кутежа их оружие валялось где-то в дыму или висело на стенах, а многие похищенные ими женщины застыли в страхе. Перед Астаном открылось небывалое зрелище. Другие двенадцать солдат, крича боевые кличи, ныряли в темноте, натыкались на стальные щиты друг друга, и затихали. Пленник улыбнулся шире. Девки этих воинов визжали, когда четверо их на пьяный разум с желанием достижения какого-то эффекта, очень эффектно снесли друг другу головы со своих шей. Другие «храбрые воины» по понятным причинам были встревоженными, и в момент самых их раздумий они увидели явление, когда мускулистое тело эльфа окутало копотью, стрелы были в одной его руке, а оружие их предводителя в другой сочилось расплавленной от огня сталью, из закопчённого его лица в капюшоне, казалось, выплыл алый глаз и он с улыбкой сумасшедшего сказал: — Я… всего лишь тень. Вот и всё, что потребовалось. Смешались все: остальные воины, девки, один за другим они вылетали за дверь осаждаемой крепости. Эффект был почти комический, как они ползали друг по другу, выдавливаясь в дверь. Немногие из них побеспокоились захватить награбленное и бежать в замороженную глушь. — Эй, — сказал пленный, борясь со спутанными верёвками. — Пусть идут. Теперь глядя на пламя вокруг капюшона, он проигнорировал всё это. Сумрак рвался наружу, крепко схваченный за отворот своего пропалённого плаща. — Я обещал избавиться от всех них, не делай из меня лжеца! — Деревенщина, — этот некто потрепал его по голове. Эльф отмахнулся раздражённо. Закопчённый, он вырезал из сечения пленника вместе с верёвками и они выволокли друг друга прочь, Сумрак свистнул довольно крупную ящерицу. Настолько крупную, что валун, за который цеплялись петлями верёвки, был едва ли на один зуб. Жуть была по-настоящему крупным представителем своего рода. И вскоре они уже покидали крепость в огне. На спине чего и кого угодно Астан был готов рваться к свободе, но он бросил взгляд на того, который потоптался рядом по каким-то своим причинам, глядя на что-то, что держал в руке перед небом. — Что это? — спросил он. Медленно меняющийся, как будто выцветающий синий диск отбрасывал искры вокруг эльфа. — Я чувствую, — Сумрак сказал мягко, — как будто где-то это видел. — Даже если так, нам следует уйти. Теневой пожал плечами, зарядил поводья и они направились прочь, волоча за собой в разбитой деревянной повозке несколько мёртвых воинов, как доказательство выполненной работы. Этот Астан был наёмник, в конце концов. И собирал дань по своему. И далеко в этом «сказочном месте» Гремуров охотник и заградитель потерялись в видении. Мыс отсечённого капюшона возвышался над его голой бронзовой грудью, синяя грубая ткань опутывала мускулистые ноги на манер штанов. Красноглазый некто, с острыми чертами лица, словно выточенными у статуи, эльф вдохнул влажный пар, ощущая дрожь всех мышц. Он был для любого человека «астаном» или же колдуном, но только в мыслях знал, кто он на самом деле. Возможно, последних мыслях. И как сейчас, всё чаще смотрел вдаль. Смотрел и ждал. Он пошарил рукой во множестве складок одежды в поисках чего-то важного, незаметно нервничая, что не мог это достать. Самодельная одежда очень мешала. Другой не было, но с одного взгляда казалось, этим количеством ткани можно было задрапировать целый гарем, однако только так он мог не выдать себя, по крайней мере до границ страны, а там как получится. От ключиц под завязку до ступней Сумрака струилась тёмная волна ткани, сходясь где-то между коленями, что создавало вид штанов и не стесняло движений во время прыжков. Эльф вытащил небольшие наручные ножны с длинными острыми клинками. Он позволил себе выпустить верёвку, повисая между двумя вершинами зеркальных башен, а телу опуститься на колени с высоты в двадцать три фута. Но вместо того, чтобы упасть кулём, Сумрак сгруппировался и мягко встал на четвереньки, только один раз ударив сжатым перекрестием ножен об землю. Под ноги из рукояти выкатился небольшой изумрудный камень без огранки, быстро меняющий цвет. Это оно, если не изменяла память, он прищурился, осмотрев камень, сосредоточил всё сознание и молнии энергии послушно зазмеились в его глазах. Жнец не врал. Большой железный крест-пальцовка с лёгким налётом ржавчины двух или даже трёх вековой давности практически сросся с рукой, он признавал хозяина, пока тело его было спокойно, а его разум очищен от мыслей. На месте Теневого мог оказаться любой, но скорее всего, у него были бы страшные ожоги, или возможно, ему даже снесло голову, но Сумрак был мастером, потому что оставайся он простым охотником, давно бы уже стал одним из призраков местных легенд или шнырял по пустыне, изнывая от голода. Неподалёку был лагерь, это за территорией крастов, так что всё должно пройти как задумано. Он смотрел в небо в отражении воды, где-то в разрывах дневного марева над горизонтом миражей были слышны всплески воды, возможно, даже той реки, посреди которой он стоял, Сумрак не мог определить. Никто бы не смог. Но рябь воды, от которой дрожали все мышцы на его теле теперь говорил всё яснее: Жнец не лгал. В этом у него не было сомнений. Как охотник, это кажется было единственным, благодаря чему он до сих пор не побывал в мёртвой пустыне. Хотя говорят, по ночам там блуждают духи. Танец волн на воде навстречу туману походил на причудливый, брачный ритуал эйнков. Эльф задумался, рассматривая у себя в руках замысловатую руну. Он лишь изредка баловался ворожбой, но по определённым причинам не применял свои навыки всерьёз. Достаточно уже и того, что о нём в широких кругах ходит дурная слава, как о наёмнике. Кажется, сейчас любой Астан бы улыбнулся. Но Сумрак раздражённо отвёл глаза от неба, рефлекторно посмотрел на свои ботинки, ладно, пора возвращаться. На сегодня приготовления закончены. Не зря говорят, утро вечера мудренее. *** Тени двигались в ночи вслед за обелисками выстроившихся в круг гигантских обломков скал. Семеро воинов вминали песчаные дюны на расстоянии от десяти до пятнадцати — в высоту друг от друга. Летающие отряды, их называли убийцами, что всегда по локоть в крови — это были самые верные люди своего Повелителя, кто-то называл их богами, кто-то тёмной стороной Совета. И среди этой маленькой армии двигался великан. Настоящий человеческий кошмар со шрамами, будто его лицо было его щитом, и красная печать на его руке символизировала вторжение. Его имя было Уралес, и он давно потерял счёт людей, которых убил, а побеждённые армии вставали на колени перед его Господином. Он вёл свою армию, как будто актёр, представляющий себя на сцене, взмахивая рукой на своём чёрном регале и казалось, материализовался в воздухе сквозь дым с каждым хлопком грозы. Вся пустыня вокруг была незаметной в оранжевых, жёлтых всплесках, отправляемых в синеву ночи при этих семи вождях. Он чувствовал себя хозяином, пришедшем даже прежде первых поселенцев освоить эти земли для своего Господина. Уралес прибыл. Затемно, где за кривым барханом страны огрызалось в ночную синеву пламя, сидящий в центре круга огня человек требовал: — Тишина! Его кольцо права было простым золотом, а седая голова и белая борода цвета пресного риса. Он сидел на троне из камня, на посту главы Совета и собирал вокруг себя воинов с факелами. Бешенный спор в круге огня уже вышел из-под его контроля, а слова между буйных воинов только больше разогревали его. Когда скандал начал уходить на спад, Уралес взмахнул немного рукой от плеча, и его главный наперсник Дакт, молодой, без единого шрама на лице шагнул вперёд: — Мой отец требует тишины! Но его рёв заглушило утробное бурчание регала. Наблюдавшая тень прищурилась: «Его отец?» — Раздоры должны прекратиться!» — человек вложил в свой крик столько сил, как он мог. — Мы пришли вместе в это священное место, чтобы положить конец нашим различиям! Мужчины выпустили глубокие вздохи и закивали в такт. Сидящий на каменном постаменте привстал немного, он сжал в руке крепкую массивную цепь, опутывающую тёмную мускулистую грудь под открытой одеждой, потянул на себя. Из темноты вышла женщина. Она была мала и ещё не представляла большой физической красоты, но имела сильные стройные формы и длинные волосы до плеч, чёрные, как вороново крыло. Маленькая королева ночи. Вокруг неё была небольшая армия тёмных-воительниц, занимавших посты её «теней». Непокорных и яростных — как она сама. — Вы считаете это смешным, — она вздохнула и закрыла глаза, держа одну руку над головой. На одной её ладони бешено танцевало пламя, а другая полностью ушла в тень, за спину, как будто в ней были ножны. — Сейчас, все фракции и страты объединились, сила их воинов не равна нашей. Десять к одному, — глаза вспыхнули, но она продолжила с большим удовольствием: — Мне жаль, Сальван, в этой битве мы решили к вам не присоединяться, это бесперспективно. Человек продолжал: — Вы наверняка знаете, что Союз постучится с победой в вашу дверь, вместе с высокой травой и гнилой их частью — грязевыми болотами, которые спустя пару лет быстро приведут вас в чувства. И у вас есть только один выбор — Стоять и сражаться или… бежать. Ночная дева закрыла глаза плотно, покачивая головой, считаясь с ответом. Старик был преклонных лет, последние сорок он вообще не посещал такие собрания, а сейчас слишком близко для себя видел борьбой закалённые лица, обожжённые груди и шлемы, сжимая один такой в своей руке. Он смотрел на их щиты и мечи и знал, что столкнулся с воинами. — Семьи должны стоять и бороться вместе! Бесцветные, глаза юной особы, казалось, загорелись новым светом. Все взоры были устремлены на говорящего, его слова отражали не только голос, но и ночной ветер и треск пламени. — В одиночку, — сказал он, — мы будет как все эти овцы без человека… прирезанные. Гремуры продолжат зачистку до границы… и они уничтожат нас по одному. Под дождём из искр, вдохнув грудью, человек поднялся и стоически сказал: — Мы храбрые воины, что нам колдун? Демон на стороне змея, что видит богов в глаза… и предсказывает исход любой битвы? Другой тоже закричал: — Пока этот смерд с ним, ни один из нас не сможет победить его! Человек перевёл глаза на лица, которые носили временем заработанные шрамы и отметины междоусобной войны. Они не были трусами, но являлись всего лишь горкой перед лицом беспощадного мастера, который казалось, был сверхъестественнее любого, кто не был на его стороне. — А если этот колдун, — сказал Сальван, — умрёт. Что тогда? Глубокий голос из темноты проворчал насмешливо: — И это ваша схема, Сальван? Слишком поздно. Закипая, Дакт сжал кулак. — Ты покажешь отцу уважение?! Человек, который говорил так же остро как шипы роз, ловко переместился в свете огня. Его тень была куда мощнее, множество великих пробовали скопировать когда-то увиденное явление, но только одному это было по силам. Он был всеразрушающий, беспощадный. Астан-наёмник и непревзойдённый охотник в одном лице. Воин из воинов. Даже без лица и тела в одной тени чёрная, гладкая кожа его одежды скрывала семь футов толщины мышц, толстая цепь перекручивалась на его шее, но ничуть не мешала. И как будто вырезанные посреди тёмной маски глаза блестели над оскалом рта. Его щёки украшали шрамы, а бритую голову увенчал шлейф тёмных бесформенных пятен его накидки: — Правды в отношениях семьи нет, — сказал он глубоким голосом, резонирующим от самой земли, — есть только одна правда… и люди, которые отрицают её, не заслуживают уважения. Сальван сказал: — Этот мужлан не будет прислушиваться к голосу разума. — Слушай правду, Сальван, — резонировал Астан. — Если ты, как утверждаешь, разумный человек. Мои глаза видели мэрлинов, гремуров и ассанов. И армия их жрёт эту землю, как голодная саранча. Орда под руководством Астана, и доля вашей мизерной уверенности уверяет одно… победить. Его речь звучала скорее вопросительно и он сказал это с поднятой вверх бровью. — Где ты обучался, чтобы добраться до звёзд и куда убежишь из мира, где правит Разрушение и змеи опутывают всё? — сидящий во главе круга спросил с наигранной мягкостью. Глаза его пошевелились, словно на них были веки, которые нельзя было различить. — Я продолжу делать, как я делал многие месяцы и годы, без рейдов и питания… Это я сделаю для любого мужчины или женщины. Но то, что я слышу от этого мужчины и не слышу от этой женщины, — он сказал, не сводя взгляда с девушки подле его ног и неотёсанного наперсника, стоящего по центру, — это то, что он отправляет своих людей на верную смерть. Дакт шагнул вперёд, смело, но это было меньше, чем надвигающийся Астан. Одной рукой он держал горящую толстую ветку, которую вынул из костра, другой сжал бокал вина, будто там плавал источник его мужества. Тень девушки, куда больше напоминавшая мираж, чем реальность, слишком она казалась тонкой и изящной для этого мира, толкнулась от руки своего солдата вперёд. — Твои люди, Дакт? Ты рассуждаешь, как король. — Я — их король. Маленький человечек. Тень рассмеялась ему в лицо: — Ты царь — ничего. Король бутылки вонючей болотной тины и кучки песка под твоими ногами. Рука Астана удивительно быстро двинулась от её плеча. Он зажал массивными руками ладонь меньшего человека, держащую золотой кубок. И Дакт начал давить: — Если я не король, — спрашивал действительно любопытно, — тогда почему ты стоишь передо мной на коленях? Одним взмахом руки он заставил всю стражу обнажить мечи, в воздух над головой взлетел топорик, и Астан не успел защитить свою госпожу. Сейчас она стояла на коленях перед Дактом и завывала в агонии. Голос — не такой глубокий, как у воина, но достаточно глубокий, тихо угрожающий, с чуть сдержанной злобой сказал: — Можно много говорить… а можно просто подождать, когда эти двое дураков поубивают друг друга. С помощью охранников, кто вызвал больше удивления, чем страха, их вывели за пределы огненного круга. Их было трое. В своих капюшонах, до ног покрытые мантиями, они выплыли из чёрного тумана и захватили руки обоих спорщиков, один из них мог даже соперничать с тем астаном. Хотя это были хорошие борцы, но им и требовалась помощь людей с мечами. Они так же неслышно и незаметно встали за кругом Совета, с обеих сторон, держа посередине человека, кто бросил тяжёлый меч на цепи. Астана бросили глубоко в пропасть. Хрупкая как трость, она чувствовала себя более уязвлённой, силы оставили её тело, а способность ощущать нечто большее разрушала разум и то, что пришлось использовать такие меры — тоже, абсолютно её вина. Один отделился и отошёл. — Астаны… я думал, их уничтожили. — Он последний из своего рода, — сдержанно сказал этот человек, отправляя свой взгляд куда-то вдаль, близко в сторону видения, — и руку даю на отсечение, колдун умрёт. Тёмная фигура нахмурилась и повернулась к нему. — Ты готов положить свою веру на головорезов? Мужланов, которые убивают свой народ… за деньги? — Они не так просты, они опытные убийцы, передающие своё искусство из поколения в поколение. Она фыркнула: — Ваши слова не изменят правды. Это люди, которые убивают за деньги. И таким нельзя доверять. — Разве вы не делаете то же самое? Глаза её широко распахнулись. Она посмотрела на силуэт наёмника, снова бывшего освобождённым, с его мечом. Дакт был уже на ногах теперь и пытался вернуть некоторое своё достоинство — шагнул навстречу, чтобы видеть замаскированную троицу. Он посмотрел на маленькую женщину за спиной воина между ними. Она всё ещё не нашла в себе силы, чтобы встать. — Вы, — сказал Дакт высокому Астану, смотря на него, но он не имел в виду с кем говорил с оттенком неуважения в его тонею — Другие здесь — помеченные войной лица на неё и отправятся. Так почему бы тебе не носить знаки вашего рода? — Возможно, я не заслуживаю права. — Да? — Дакт положил свою руку на навершие меча и сказал с глумливой улыбкой: — Пожалуй, я могу убить достаточно людей. Которые задают глупые вопросы. Отмечая свои силы на рукояти, Дакт кинулся в сторону огненного круга: — И сколько эти наёмники будут стоить? — Двадцать мешков рубиной крови. Дакт ахнул, бросая косой взгляд на морду своего регала и поглаживая его каменный клюв. Кровь регалов стоила дорого, но сейчас разве это не были последние запасы в стране? Хмурость Этого человека разбила глубокие линии на его лице. — Утихни, мальчишка! Дакт стоял и смотрел перед собой на того, которому Он приказал дать ему пощёчину. Задрожал от смущения, он отвернулся прочь, чтобы не видеть насмешки в лице женщины за спиной этого человека. Возможно, в какой-то мере, она была права. Затем Дакт развернулся и пошёл прочь от огненного круга. Опять же, Этот человек обратился к оставшимся, рассматривая танцующий огонь в ночи. — Если ассаны убьют колдуна… тогда вы будете вместе? Вы будете сражаться как один против эльфов и гремуров? Ответа не произошло сразу. Сначала последовало бормотание, обсуждение, а затем медленно, постепенно все начали кивать, касаясь носом земли, один за другим соглашаясь с предложением Сальвана… даже их немногословная королева ночи. Только один из присутствующих не ответил на вопрос. Он как прежде исчез. Наконец, все повернулись к женщине, ожидая её решения. Глаза Сальвана щурились так глубоко, что покрытые шрамами веки почти закрывали их. Она вздохнула, а потом кивнула. Человек перевёл взгляд на трио со знаками ассанов позади себя, её глаза размеренно закрылись, когда все трое сняли капюшоны. Сальван отрезал небольшой мешок от своего пояса и подкинул кровавые «капли» рубинов в воздух в сторону одной протянутой руки ассана, так же кивнул: — Так и быть. Никем незамеченная среди деревянных столбов для жертвоприношения, тень исчезла, как и появилась. Больше здесь делать было нечего. *** Оставалось полчаса до рассвета, и стоя на своём посту, астан вновь не заметил, как погрузился в воспоминания. Он взбирался на горы, пересекал пустынный ветер и холодные, бурлящие реки. Сумрак только сейчас понимал, насколько он изменился. Его мысли были всё более отдалены от какого-либо рода заклятий, он всё чаще задумывался о прошлом, ища в нём свои возможные ошибки, разум истощил свои знания о магии и защите мира, душа потемнела, а глаза утратили свою былую яркость и непосредственный блеск. Но к этому ли он стремился? Этого хотел?.. Эльф посмотрел в небо погасшим взглядом, к своему сожалению всё чаще ловя себя на мыслях об этом. Он медленно распрямился на крыше, невольно вытянул руки к небу, но времени больше думать об этом не было. Скоро рассвет. Уже совсем скоро. Эльф развернулся и пошёл, не оборачиваясь. — И вот, спустя много дней я выбрался на поверхность. …И уже почувствовал её где-то рядом, что бы ты мне сейчас сказала, Жуть? — урчание варана на плече произвело гортанный звук. — Ладно, тише. Исчезни… Я нашёл тебя. Парень улыбался, заслоняя лоб рукой от света заходящего солнца. Он не знал, зачем, не знал, куда идёт, знал лишь, что путь этот не кончался, даже если не имел цели. Имела ли сама цель? Возможно. Может быть, именно поэтому он оставил и своё будущее в прошлом. Но что она могла знать? Разве кому-то изестно будущее? Эльф усмехнулся. Да, он помнил это как сейчас, скользя незримой тенью по улицам пропитанного, дышащего дождём города. Фигура впереди растерянно оглядываясь, что заставило на миг прикусить охотника губы, он виновато посмотрел вниз. Парень стоял под дождём, фонарный столб был его шестом, откуда рассматривал клубящееся тёмными тучами небо, он всё-таки нашёл её, однако, и мгновения радости это не вызывало, но у него просто не было времени что-то сопоставлять, о чём-то думать. Эта странная девчонка шла всё дальше и дальше, он не знал — куда, но путь её не кончался, словно и сама Кира не знала места, в которое идёт, или просто не знала меры. От этой мысли Сумрак неслышно вздохнул. Он по-прежнему не понимал многого в ней: что сподвигло её поступить так, отказаться от того, что могло быть её, отпустить всё, чтобы получить ничего! Он не понимал этого. Думая сейчас, в эту короткую паузу о многом, позволяя себе это потому, что скоро время спокойствия закончится. Мысли так и бурлили в голове нескончаемым потоком. Прошло столько лет, он изменил себя во многом сам, но до сих пор не может противостоять этому. Это как наваждение, будто кто-то в нём хочет повернуть время назад на то беззаботное и светлые мечты стать Эльфом, чтобы никогда не пойти по стопам династии. Зачем он это сделал? Теперь сам задавал себе этот вопрос, уже долгое время, как бы ни было страшно за самого себя, за будущее — за того, кто позади и того, кто впереди. Взгляд огненных глаз снова сосредоточился за промокающей маской, но заточенное как кинжал в тренировках зрение не становилось хуже даже от этого дождя, казавшегося ему за столько часов статического положения просто вечным. Внезапно для самого себя Теневой улыбнулся, выпустил эту эмоцию от собственных слов, сказанных почти три с половиной года назад: «Будет не так уж сложно». Он усмехнулся только про себя и уголки губ задрожали, что с такого расстояния непременно выдало бы, если б не такая упругая стена дождя. — «Не так уж сложно? Мне не стоило этого говорить. Ведь оказалось, что за простой душой охотятся отнюдь не простые противники для меня. Теперь, я понимаю, почему она ушла. Но она не узнает, что я не уйду». В свете ночного фонаря, где едва ли был заметен этот дождь, под навесом он бережно уложил девушку на землю, сначала бросив на неё старое пуховое одеяло и сухие коробки. — «Это то самое место. Когда ты проснёшься, меня уже не будет. Но здесь ты в безопасности. Подожди, пока разберусь. Без глупостей». Приказала тень исчезла негромкими ударами ног по лужам. С шорохом за домом среди воды, он мгновенно оказался оцеплен, но благодаря старым урокам, абсолютно всё небыло такой уж большой неожиданностью. Вытащив чётким движением в ладонь огненное лезвие, Сумрак не оглянулся, он разрезал им артерию, и тень позади него пала, отбросил, перевернув одного за спину, среди таких же троих теней. — Вы долго преследовали меня, пришло время вас наказать. Отступите, пока не поздно! никто не слушал. Похоже, им приказали драться насмерть. Он разбил одного, уклонился от лезвия и перевернул огненной стеной через себя второго. У того что-то хрустнуло, но непокорные губы вырвали из воздуха с хрипом: — Кто ты такой? — Я всего лишь… тень. — Ты не остановишь ничего! — Простите, эта девушка не достанется вам. Эльф пошёл по переулку, он вымок изрядно, но сейчас нужно было быстро перевязать чем-то ногу, только сначала пришлось вырвать из неё как-то влетевшую, местами покрытую ржавчиной иглу. Сумрак почуял от кончика мышьяк. — Моя работа сделана. Тихо произнёс и исчез в пелене дождя. Сейчас, сидя на этой крыше и слушая тихую молитву, заливаемый дождём, он смотрел на небо, погрузившись в воспоминания и не замечая, как по горячей коже медленно стекает капля, просочившаяся сквозь ткань на шею. Это было три года, три года, как она вернулась столь внезапно, что теперь он не знал, что с этим делать, три года, как она ушла, вновь ничего никому не объясняя. Только теперь всё было иначе, он уже не мог, не смел и вспоминать о детстве, о мечте — стать лучшим Эльфом. Ему пришлось полностью отказаться от магии, Кира не раз говорила, что можно наступить себе на горло. Он решил попробовать. К сожалению, только сейчас.