Сердце моего врага.

Круглый каменный свод, сквозь щели пробивается солнечный свет и проникает зазубренный утренний ветер, выстуживая и без того воздух внутри пещеры. Неподалёку, завернувшись в плащ по самую макушку, оставив снаружи только нос, уже полудремала Кира, а рядом… Подобравшись почти вплотную, раскинулся Арт. Холод пещеры заставил его свернуться клубком: подтянуть к груди поближе острые колени, обтянутые светлыми штанами; спрятать под мышки большие ладони в Филовых перчатках и без пальцев. Он лежал, повернувшись спиной, подвинувшись как можно ближе к единственному источнику тепла — к ней. Костра не было. Ни лучинки вокруг. Из-под покрывала тёмных волос, сбившихся ему на лицо, виднелся только острый нос и просвечивала бледная кожа, обтягивающая скулы с получёрными метками. Он спал и грудь вздымалась тяжело. Сама Кира оказалась завёрнута как конфета в свой собственный плащ и сверх того укрыта до подбородка ещё одним походным плащом Сумрака. — Кошмар… и сильный. Но нити разорвать сил мне сейчас не хватит… Что же сделать? Арт, Артём, проснись… Она шевельнулась, чтобы высвободить край и накрыть товарища теплом. — Я не хочу в пасть! — Артём… у тебя лихорадка от этих ран… — и разбуженная окончательно внезапным восклицанием, теперь вглядывалась в спящее лицо эльфа, вынужденно стиснутая как стальными браслетами. — Не уходи! — и за неимением другого средства в неё он и вцепился. — Я никуда не уйду, я буду с тобой, до смерти, Арт, я обещаю, — девушка быстро забрала немного его слёз губами и заморозила на своих, чтобы охладить ему лоб. — Вот так, спи, это просто кошмар, — Кира вздохнула, — из воспоминаний, к сожалению. Сумеречный медленно открыл глаза и замер. Его ноги заворачивались за её колени, он всегда спал с согнутыми ногами, голова лежала выше груди, руки оплетали вплотную, что девушка едва бы пошевелилась. — Ой, сколько же я тебя так продержал? — Не вскакивай, всё тело затекло… — Не ворчи ты. Давай тогда медленно разделимся… почему ты мокрая? — От твоих слёз. — Ты не должна была их видеть. — Ты… зовёшь родителей? — тихо спросила она, поглаживая мохнатую голову. — Шрам почти зарос. — Нет на мне блох, прекрати. Что? Фил говорил, что больше не зову! Он соврал?! Арт загорелся, а вместе с ним и она. — Ай… и что ты сделаешь? На месте его поджаришь?! — Кира резко дёрнула за руку вниз и снова расположила так эльфа на себе. — Ты понимаешь, что я в сознании и насколько это близко? — Понимаю, но мне холодно, а ты тёплый… — Не иметь возможности даже касаться вне закона… у тебя ещё яд на губе остался. — Не лги. — Не лгу. В шраме! Он по твоему лицу распространяется. — Да, по твоему тоже, но… мы не можем, Арт, ты знаешь, что твоя кровь — доза для меня, не надо пробуждать эту силу… на мне не зря столько печатей, что… — Просто сделай, что хочешь! Кира резко подалась вперёд, но вопреки ожиданиям лишь медленными движениями пригладила его волосы и забрала губами кровь с раны на лбу. Тут же выплюнула яд и проглотила несколько капель крови. Он попытался встать. Пошевелил рукой, ногой, ощупал бок, перевязанный чем-то. Сквозь медленно редеющую темноту проступило лицо. — Тише-тише… Ты ничего не помнишь? — Немного… Расскажи. Тёмный улёгся обратно, не желая тревожить и дальше свою внимательную сиделку. — Голодная? — И чем ты собираешься кормить меня? — она с весёлым недоумением окинула взглядом небольшую пещеру. Та была не очень и велика. Извилистый узкий проход выводил наружу. От входа дневной свет практически не проникал внутрь. Но в сводах имелись дыры, сквозь которые в пещеру просачивался утренний морозный свет. Его было мало, но вполне достаточно, чтобы разглядеть что-то. Вокруг явно не находилось каких-нибудь тайных уголков, где можно было бы спрятать припасы. Если бы они у них были. Кира пристально оглядела эльфа с головы до пят. — Я думаю, сегодня мы никуда отсюда не пойдем. Тебе нужен отдых, да и мне бы не помешал. Надо же, я и в самом деле не помню, как здесь оказалась, — Арт тревожно глянул на Киру, — может быть, ты что-то вспомнишь? — Мы были в нижней штольне, когда тебя ранили. Затем нас протащило на испытание Сфер и ранение повторилось, эти кобольды часто покрывают свои тесаки ядами, вот только я не слышал, чтобы их яды поставили тренированного воина на грань смерти… Кира окинула юношу вороватым и быстрым взглядом, опустила глаза. — Что с тобой такое? — эльф внимательно смотрел на неё. — Ты можешь мне сказать? Едва заметно она поджала губы, словно бы сомневалась, что ответить. — Ты думаешь, что со мной такого не может случиться? — Нет, я так не думаю. Я просто думаю, что Скрывающуюся не так просто убить, если мне не удалось. Одним словом, с того света я тебя вытащил, с помощью снадобья, — так и не дождавшись откровенности, он решил сам прервать молчание. — Боюсь, что у нас совсем нет времени отдыхать, — она явно была рада заговорить о чём-то другом. — Ты был прав. В измерении нас встретило оружие. Война надвигается прямо на нас. Но на этот раз вряд ли у них будут только топоры, да стрелы. Тролли готовят оружие для пиратов. А если сокровище эльфов действительно у этих самых пиратов, среди людей, нам там рады не будут. На Севере граница давно собирает мощный флот. Скоро и вся Южная гавань целителей будет оцеплена. А с таким могучим союзником, как этот несчастный кристалл, хранящий миллионы лет энергии эльфов, шансов победить у нас никаких. Вэл сказала, что попытается собрать совет в лесу, чтобы обсудить с людьми возможность союза с эльфами. — А если…ты поглотишь силу этого кристалла? — Что? — Я только что подумал, ведь ты научена собственным горьким опытом всю жизнь сопротивляться огромной мощи. Тебя рвёт в клочья и напополам эта сила, но до сих пор не порвала. — Считаешь, я достаточно сильна, чтобы выдержать натиск энергетического потока? — Считаю, что не у всех такое сердце, я других таких существ не встречал. Ты пытаешься защитить тех, кто всю жизнь тебя убивал. Это в голове не укладывается! Но может, она у тебя тоже золотая? — эльф ласково улыбался пламени на своей руке. — Спасибо за доверие целого мира, в мои-то руки. Не уронить как бы, — с лёким смехом она всё же отозвалась на похвалу. — Считаешь, я верю тебе? Вопрос застал врасплох. — Думаю, да. Иначе зачем ты бы вообще ввязался в это дело? Кроме того, в тебе проглядывают знания Ласт. Вы, очевидно, очень сдружились? — девушка неловко ухмыльнулась, не поднимая головы. В голосе её мерцал какой-то намёк, словно она не решалась что-то сказать. — Так очевидно? — Ну… где один, там и второй… Она знает о том, кто ты? — Вряд ли. — А кем являюсь я? Что именно ты рассказал ей, Арт? Не пытайся изобразить, что под гипнозом, который она провела бы в любом случае, ты всё забыл. Твоё тело ничего не забывает. Эта недосказанность может очень сильно навредить. И в первую очередь, тебе. По мере продолжения разговора неловкость отступала, сменялась уверенностью в правильности своего поступка. То ли этот своеобразный дар предвидения, то ли ещё что-то требовало от неё высказать опасения. А другие страхи — она надеялась, что время выразить их ещё придёт. — Сумрак, ты гордый и очень прямой. Полуправду легко воспринимаешь как недоверие. Вспыхиваешь мгновенно и это вызывает у тебя большую обиду. Обида пробуждает твою ярость. А я заметила, что, к сожалению, ты не всегда можешь с ней справиться. Она смотрела прямо и открыто. Покрывало сползло на плечи, открыло голову красивой формы, украшенную простой причёской из тёмных волос. Миндалевидные глаза, светившиеся участием; совершенная форма носа, губ, подбородка и скул. Вторая сотня лет жизни почти не оставила следа на её лице — на лице самой последней представительницы своего рода. — Я могу называть тебя другом? — Арт осторожно привстал, помогая себе ладонями, придвинулся ближе к ней. Сел, практически касался плечом её одежды, он почувствовал тепло, исходившее от Киры волнами, и знакомый лёгкий аромат. — Я думаю, что долгие годы нашего знакомства дают тебе такое право. — В глазах людей мы всегда будем чудовищами. Я боюсь увидеть подтверждение этого… в твоих глазах, — признание родилось неожиданно. — Я знаю, — Арт кивнул сам себе, Кира обняла, не ожидая дальнейших слов от собеседника. В груди заныло и он отодвинулся. — Только почему ты думаешь об этом? Или я должна спросить: как давно? — Прости, если расстроил. Думаю, я ещё и сам не понял. Хорз любит тебя. — Да, это я тоже знаю. — Я видел, как он на тебя смотрит. — И? — Кира нахмурилась. Она старалась уловить смысл, который пытались донести этим словом. Внезапное осознание смысла сбило всё дыхание. — Даже если я и ошибаюсь и вижу не то, что есть, а то, что подсказывает мне мой несовершенный разум и опыт, даже если это так, чувства, которые питает к тебе человек, которого ты хочешь назвать своим другом, куда больше и шире, чем простое желание. Желание? Чувства… Чувство страха. Вот, что мешает ему. Её собственные опасения облеклись в реальные слова. Его слова. Гребул добирался до чувств и шёл по десяткам тысяч мертвецов, но так и не получил своё. И Арт борется с этим по-своему. Он… не может найти выход? Чувства для неё самой были клеткой, крепкой и нерушимой, но это не мешает ей открыть чужую. — Это грань, через которую нельзя переступить. — Ты действительно ошибаешься. В одном. Любовь нельзя просто переступить. Но кто сказал, что это невозможно? Ведь любовь — всегда на грани. Признать эту связь тяжело, но одно это действие уже облегчает жизнь. Это проще, чем понять саму природу связи. — Проще? — его голос пропустил холодную насмешку. Тёмный отвернулся и что-то изучал пальцем на земле. — Тебе станет легче дышать, если я скажу открыто? Физическое влечение любви преодолимо. Невозможно пересилить духовное. Отец говорил мне, когда я сказала, что хочу вернуться: любовь многогранна. И самое простое, что в ней может привязать человека к другому — физическое желание. Куда тяжелее желание души и сердца. с ними не справиться никому.  — Ты тоже не справляешься? — Пожалуй. — Что же делать мне? — Охотник на Скрывающихся спрашивает совета у Скрывающейся? — в голосе засквозила неприкрытая печаль. — Я не знаю, что мне делать со своей жизнью и как выпутаться из того, куда попала не по своей воле, а ты хочешь, чтобы я подсказала выход тебе, Сумрак. Услышав горечь в голосе, он почувствовал грусть. Огорчение — то, чего старался никогда не доставлять никому, и тем более не мог терпеть у тех, кого он считал близкими к самому себе. Ему хотелось как-то объяснить эту скрытность. Облегчить свою душу и поведать насколько ему дороги те, с кем связывали последние годы отношений. Отношений, которые Арт сам с надеждой называл дружескими. Но он слишком хорошо понимал Киру. Откровенность — это то, что всегда было ему непонятно и недоступно, но желанно и недопустимо. На его губах висел замок. Замок Лонка — вечно молчать о своём сердце. — Я Арт. И я ненавижу… своё имя, — эльф вздохнул, прослеживая глазами тонкие края луча света в щели на потолке. — Знаешь, когда человек обижается на тебя из-за твоей скрытности, он в последнюю очередь думает о том, что ты его бережёшь. Кира обернулась, но не перестала налаживать небольшой костёр. Несколько ломанных веток ив — это немного, но согреет. — А если бы я послушала тебя и… мы остались среди людей. У них есть фамилии. Какую бы ты себе выбрал? — Наверное… Мещеряков. — Что… что это значит? — Понятия не имею. Это напоминало бы мне, что последние дни с тобой мы провели в пещерах. — Мещере… пещере… Вот ты с чем ассоциировал?.. — А ты? — Не знаю… Мне всегда хотелось иметь крошечный шанс изменить свою жизнь. Или даже, заменить её. На что-то другое. Не знать ни эльфов, ни теней, ни орков или троллей… не знать саму магию. Возможно… Сменкина… пусть будет так. — А твой брат согласится на это? — Когда я уходила, Вик почти слёзно умолял отца отпустить его из Забвения. Чтобы выйти оттуда Скрывающимся нужно разрешение. — Ещё вопрос. Почему все Скрывающиеся заперты в Забвении? Ты не видела родных, а я знаю хотя бы дядю. Поверишь, если я скажу, что у меня тот же вопрос? — Кира усмехнулась, но эльф был абсолютно серьёзен. — Да. Я поверю тебе. Потому что… я не верю никакой другой. — Что ты имел в ви… — она оглянулась и укутала получше голову уснувшего Арта в его и в свой плащ, как в капюшон. Но тот был слишком рваным, чтобы продолжать называть предметом верхней одежды. Его оставалось только окончательно оторвать. — Думать о людях, как о равных… и что на меня нашло? — девушка сетовала сама на себя, не сводя угрюмого взгляда с пламени костра и так и полыхающих кончиков пальцев Тёмного, которые он свесил близко к огню, уютно устроившись на её коленях.