Стать ферзём

Когда я открыл глаза, то долго не понимал, где нахожусь. Вместо моего потолка с рассыпанными по нему звёздами, которые мы несколько дней клеили вместе с отцом, были длинные деревянные доски. Я лениво проследил взглядом причудливый узор, в который они складывались из-за совершенно разной конфигурации, и замер. А ведь действительно — каким образом в моей квартире мог появиться деревянный потолок? Я осторожно пошевелил рукой, приподнимая её над лицом, и увидел маленькую ладонь с неровно остриженными ногтями и парой заусениц. В следующее мгновение я резко подскочил на кровати, оглядываясь. Это была не моя рука. И комната точно была не моей: с кровати, на которой я сидел, её отлично было видно. Повсюду валялись старые поношенные вещи и мелкий мусор, в углу сиротливо стояла доска с незаконченной шахматной партией, окно было настежь открыто, — всё это никак не могло быть моим. Мама с детства приучала меня к чистоте и порядку. Я не мог просто взять и бросить вещь на пол, не убрав её в шкаф на своё место. Хотя бы потому, что потом придётся лишний раз её гладить, а я не любил создавать себе трудности на пустом месте. Окно я тоже держал закрытым — открывал, лишь когда совсем становилось жарко, — так как не любил холод. Шахматы? Я никогда не играл в шахматы и даже не мог ответить без помощи поисковика, какие фигуры участвуют в игре. Ущипнув себя за руку, я тихо зашипел — было больно. Кожа в месте щипка покраснела, но я так и не проснулся. Я почувствовал, что задыхаюсь. И тогда пришли они: воспоминания. Яркий огонь на занавесках, тлеющая сигарета, выпавшая из рук уснувшего на диване отца, мой крик «помогите!» и безрезультатные попытки открыть дверь, которая почему-то не поддавалась. В какой-то момент мне стало слишком тяжело дышать, и я осел на пол, мутным взглядом глядя на то, как чернеют мамины любимые обои в мелкий цветочек, которые она заставила поклеить нас именно в прихожей. А дальше только темнота. Вывод был очевиден до невозможности: я умер. Я мёртв. Меня больше нет. И отца, кажется, тоже. Сомневаюсь, что он смог бы выбраться из квартиры, охваченной огнём. Да и замок в очередной раз заклинило. Мама давно просила его заменить, но отец всё откладывал и откладывал поездку в магазин на потом. Дооткладывался. И сам я не лучше — видел же, что отец слишком сильно устаёт на работе, мог и не перекладывать очередную заботу на его плечи. Я не сразу заметил огонь, заслушавшись музыкой в своей комнате, а когда кинулся открывать дверь и пытаться вытащить отца, было слишком поздно. Я прижал к себе колени, обхватив их руками. Ведь если бы я не включил наушники почти на полную громкость, уйдя в себя, я бы смог заметить странный запах гари раньше? Если бы я встретил отца с работы, то смог бы проследить за тем, чтобы он пошёл курить на балкон, а не остался в комнате? Что теперь будет с мамой? А с моими школьными друзьями? Щекам стало мокро, а пара крупных капель упала на коленку, обтянутую тёмной штаниной. Снизу послышался топот и смех. Я напрягся, прислушиваясь к едва слышным голосам. Кажется, они были мужскими. И только тогда я наконец обратил внимание на то, что всё ещё нахожусь в совершенно незнакомом мне месте. Осторожно вытерев слёзы, я поднялся с кровати, замирая от каждого неосторожного скрипа и шороха. За окном оказался большой участок с огородом. Сейчас он был пуст. Я закрыл створки окна, поморщившись от скопившейся там пыли и грязи, и снова оглянулся. Загробным миром эта комната быть не могла. Опустив взгляд вниз на свои маленькие руки, я решил, что прежде всего стоит найти зеркало. Старое зеркало нашлось с внутренней стороны двери шкафа, и я осторожно заглянул в него, тут же отшатнувшись. Это было очень странное ощущение: тело, в котором я сейчас находился, совершенно не походило на моё прошлое. Раньше я… Я осёкся. Почему-то я никак не мог вспомнить свою прошлую внешность. Осталась только уверенность в том, что она была другой. Я приблизился к зеркалу, рассматривая рыжие волосы, серо-голубые глаза и мелкие веснушки, которыми были усыпаны щёки и нос. А возле губы, кажется, был угорь. Я осторожно подцепил его пальцем, и он сразу же смазался. Я нахмурился и окончательно стёр его с лица. Это была обычная грязь. Мальчику, отражающемуся в зеркале, на вид было лет девять или десять. Я не был уверен, так как никогда не умел точно определять возраст по внешности. Снизу вновь послышался топот, и я вздрогнул, поняв, что слишком засмотрелся на свои покрасневшие от недавних слёз глаза. Я слышал о таких сюжетах, где главный герой переселяется в чужое тело, и даже читал пару романов на подобную тему. Но точно никогда не мог подумать, что что-то подобное произойдёт со мной. Я умер. В этом нет сомнений. Значит, после смерти я не попал куда-то за грань, а занял чьё-то место? Кого-то, кто также — возможно — любил своих родителей, слушал музыку, гулял в парках с друзьями… Куда делась душа этого мальчика, в чьём теле оказался я? Он тоже умер? — Дети! Спускайтесь на завтрак! — снизу послышался громкий крик, и я подскочил на месте, резко захлопнув шкаф. Мама у этого мальчика точно была. И что мне нужно делать? Спуститься вниз и признаться в том, что в теле её ребёнка появился кто-то другой? Или, может, остаться здесь? Я подбежал к кровати и, запрыгнув на неё, забился в угол. Было бы просто прекрасно, если бы появился кто-то другой, кто мог бы сказать мне: всё хорошо, тебе ничего не нужно делать, я разберусь сам. Поймав себя на этой мысли, я встряхнулся и сжал кулаки. Да, это было бы прекрасно. Но прошлое показало мне, что никогда нельзя перекладывать проблемы на других. Общие или свои — неважно. Нужно брать себя в руки и решать их как можно быстрее. Я снова встал с кровати и решительно пошёл к двери, чтобы, открыв её, выглянуть наружу. Судя по разговорам, слышимым снизу, остальные жители дома уже спустились. — Рон! Поторапливайся! Я замер посередине лестницы. Рон — это моё имя? Точнее, имя того, в кого я попал? Я решил, что поспешить действительно стоит, и начал спускаться вниз уверенней, продолжая оглядываться. Дом выглядел тесным и не очень опрятным. Интерьер точно был странный, я никак не мог понять, по какой логике его строили. Также на разных этажах было несколько комнат с приоткрытыми дверьми, по которым было видно, что они жилые. Моя комната при этом находилась на самом верху. Кажется, я попал в многодетную семью. Спустившись на первый этаж и попав на кухню, я в этом убедился. Кроме двух взрослых, на кухне было много детей. И все они, как и я, были рыжими. Обстановка казалось смутно знакомой, но я решил особо не задумываться об этом и сесть за стол на единственное свободное место. В конце концов, мне же должна была достаться хоть часть памяти бывшего хозяина тела. Всего за столом, не считая меня, сидело шесть человек. Очевидно, родители, три старших брата и маленькая девочка, выглядящая ещё младше меня. — Рон, — недовольно сказала мама, накладывая мне каких-то овощей и мяса. — Почему ты так долго? — Братец Рон снова засмотрелся… — начал один из братьев-близнецов. — ...на свои плакаты с Пушками Педдл? — закончил второй. — Надеется, что если будет преданно смотреть на них… — ...день за днём, то они наконец выиграют? — Фред, Джордж! — недовольно прикрикнула мама, стукнув ладонью по столу. Я побледнел, так как наконец понял, почему всё вокруг казалось мне таким знакомым. Это была Нора. Не совсем такая, какой её показывали в фильмах, но всё же она. Дом семьи Уизли, героев серии книг о Гарри Поттере, Мальчике-Который-Выжил. И теперь я был её частью. После смерти я попал в тело Рона Уизли.