Vive la revolution

Джуффин крадется закоулками вечернего Парижа, словно преступник. Он старательно прячется от проходящих стражников, избегает редких дорого одетых прохожих и еще более редких богатых экипажей. А ведь буквально несколько лет назад он мог, не таясь идти по любой улице при дневном свете, и даже экипажи уступали бы ему дорогу. Стража бы отдавала честь, а горожане бы почтительно приветствовали. И плевали в спину, осыпая проклятиями. Возможно, Франция и не превратилась в Рай на земле, как мечтали те, кто стоял на баррикадах, но жизнь пока явно налаживалась. Чуть меньше стало нищих оборванцев, чуть больше прилично одетых людей, спешащих по службе. Даже куртизанки выглядели опрятнее, чем раньше. Джуффин заметил Серебряную Теххи, неспешно прогуливающуюся под руку с одетой в мужской пиджак поверх платья бывшей маркизой Блимм. Рядом с дамами, видимо, имитируя сопровождение, шли Шурф и Мелифаро. Маркиз выглядел счастливым, в первый раз на памяти Халли, приобнимая своего адвоката и неспешно обсуждая что-то с девушками. Кажется, прислушаться в тот день к зову сердца, а не долга стало лучшим решением в его жизни. Или это сказывалось отсутствие паука-Макса. – Надеешься, что без тебя все развалилось? – раздался насмешливый голос рядом. Джуффин спокойно перевел взгляд на Лойсо, который стоял рядом уже пару минут, видимо, выжидая удачный момент. – Скорее радуюсь, что все налаживается, – вполне честно отвечает тот, принимаясь неспешно набивать трубку. Пондохва хмыкает, но кивает, тоже закуривая тонкую папиросу. Они молчат, пристально разглядывая друг друга. Революционер отмечает, что вещи на собеседнике пусть из дорогих тканей, но самого простого кроя и словно перешитые из старых одежд. Что табак он сыпет маленькими щепотками, словно экономя. А главное – усталый потухший взгляд. Аристократ смотрит на привычный стиль собеседника, но подмечает, что качество ткани повысилось. Что теперь он хранит в пусть недорогой, но приличной табакерке покупные папиросы, а не крутит самокрутки из черти-чего прямо во время разговора. Кажется, власть и ответственность все же изменили безбашенного и упертого Пондохву. – Вернись со мной, – вдруг просит Лойсо. Джуффин от неожиданности чуть не роняет трубку. – Джуффин, эта вся бумажная волокита меня убивает. Одно дело – на баррикадах орать и стрелять по солдатам, а теперь мне приходится общаться вежливо со всякими торгашами, которых не убить, потому что они стояли рядом на тех же обломках телег. У Пондохвы вполне талантливо получаются перепуганные глаза и нервный голос. Правда спустя пару секунд он снова насмешливо улыбается, словно бросая вызов. Это ему и правда привычнее, чем мирные переговоры и хитрые сделки. – Да и не ты ли мне клялся, что Франция для тебя важнее? – тянет Лойсо, но Джуффин слышит другое. Слышит не наигранное напряжение и старую обиду. Он ведь обещал ему однажды. – Так и быть, я соскучился без дела, – кивает Халли. Взгляд Лойсо теплеет, но он все еще не верит. Поэтому Джуффин твердо добавляет. – Франция - это народ, а не король. Они оба умеют читать между строк – теперь им надо заново научиться говорить прямо. Но отныне у них есть время.