Демон. Неоднозначное слово и существо. Вот он дарит счастье, а следом уничтожает континенты, падая с небес. Вот он дает желанную жизнь, а вот эта жизнь — проклятие. Демонам, казалось бы, чужда привязанность. Но это не так. Если демон привязался, то он действительно будет дорожить вами. Будет хранить в тепле ваш очаг. Будет защищать, будет стоять стенной за вас. Но случаи привязанности у демонов — это ЧУДО.
И чудом было то, что дьявол беспокоился о том, кто забрал его свободу, отдав своё сердце. Хаул для этого яркого пламени был дорогим человеком. Хаул для Кальцифера стал настоящей семьёй. И он не думал, сияя над землёй, что будет счастлив в оковах. И тем более не думал, что в его естестве будет место ещё для парочки людей.
Софи была прекрасной юной девушкой с необычайной красотой и добрым сердцем. После наложенного на нее заклятия красота пропала, но доброта осталась в ее сердце навсегда. Именно за ее чистое сердце и стремление помогать всем Кальцифер полюбил ее, пусть даже не сразу. Она привлекла его своего свое простой, искренностью и чистой душой. Демон считал ее своей семьей, как и Хаула, ведь они оба были очень близки. В доме также жил ученик Хаула — Маркл. Кальцифер уже привык к нему, к его повадкам, неряшливости, манере поведения. Хотя Софи сильно повлияла на Маркла, разумеется, в лучшую сторону. Все твое людей были не похожи друг друга, всех они были семьей, единственной семьей Кальцифера.
Забавно наблюдать за этими смертными. Кальцифер много в своей отнюдь не короткой жизни повидал и тысячу — или две — раз видел, как кто-то развешивает бельё на тонкой верёвке, но отчего-то всё равно кажется, что Софи делает это по-другому, по-своему. Улыбается так, будто не демона, сожравшего ни одно сердце, перед собой видит, а такого же человека. Хаул обнимает её со спины и убирает прядку, упавшую на лицо. Кальцифер смущённо шипит: подглядывать не хотел.
— Как жилось двести лет назад? — спрашивает Софи, когда греется у камина.
Кальцифер подтягивает к себе полешко и довольно шипит. Дуб вкусный. Наверное, даже самый.
— Сыро жилось. Не было таких хороших каминов.
Софи смеётся, а глаза у неё блестят. Людское счастье так и выглядит.
Хаул возвращается через час, а, может, два. Время очень быстро ускользает, когда тебе отмерено прожить ещё не одно тысячелетие. Софи ему улыбается. Софи вообще слишком часто улыбается. Кальфицер этому несказанно рад. Кто-кто, а Софи заслужила. Хаул, признаться, не очень. Ему бы пострадать годик-два, для разнообразия, но пусть уж, раз Софи довольна.
Кальцифер чувствует себя прекрасно. Он чувствует себя так, как некогда прежде. И в это время он понимает, что да, «Жизнь прекрасна». Демону кажется, что всё к чему прикасается Софи — прекрасно. Всё, что создаёт Хаул — прекрасно. Что бы не сказал Маркл — прекрасно. Его семья она — прекрасна.
«Жизнь с людьми»
Не для демона.
«Любовь»
Это то, от чего Кальцифера ограждали небеса.
«Нельзя любить человека»
Простая истина, лопающая шарик счастья в замке Хаула.
«Люди смертны»
Как бы демону не хотелось это признавать, но это так.
Пройдут года, десятки лет, сотни и тысячи, а Кальцифер будет неизменно давать жизнь замку, где нет более любимой Софи, где нет близкого Хаула и родного Маркла. Один. Снова. Так же, как и когда-то на небесах. В абсолютном уединении с самим собой. Без людей, без чувств.
Двигать извечный механизм родного места — это то, что сохранил в себе демон огня. Это всё, что он способен делать. И придёт время, когда в уютном замке не будет тишины, а будет звонкий смех ребёнка, падшего с луны. Голос мужчины, достигшего этого места на крыльях ночи. Запах еды, приготовленной, куклой с сердцем извечного мальчишки.
И никто из этой группы
людей никогда не узнает почему их впустили. Почему они нашли это место. И почему замок кажется таким родным. А Кальцифер лишь будет пылать, не смея больше говорить, ибо он уже забыл, как это делать…
