Грешники рая

      Немного покосившаяся дверь открылась с тихим скрипом. Комнатушка без излишеств. Царил полумрак, только свечка, стоящая на тумбочке, освещала лицо женщины на кровати. От шагов пол протяжно визжал. А кое-где и вовсе отсутствовали доски. Из распахнутого окна дул прохладный ветер с каплями дождя. — Мама, почему ты окно не закрыла? Сейчас же лужа будет, да и тебя продует. — Мария, захлопнула створку, заткнув щель какой-то тканью. — Задумалась, а ты не одна? Кхе! Кто-то новый? — Джанет держалась чуть поодаль от кровати. Женщина даже при плохом освещении выглядела нездорово, голос чуть громче комариного писка, а свора баночек возле свечки с характерным запахом лекарни подтверждали теорию. — Здраствуйте, меня зовут Джанет. — в это время Мария полезла куда-то в тумбочку, а после, цокнув, произнесла: — Всё-таки натекло, я за тряпкой. — девочка пулей выбежала в коридор, оставив за собой неловкую тишину. Полукровка чувствовала себя неуютно почти в кромешной темноте и тишине. Руки невольно вцепились в подол платья, а внутри что-то сжалось. Один только образ женщины вызывал дрожь. — Однако, кто же ты? Не дворянка, не простолюдинка, но и на беспризорницу не похожа… Кхе! — слабый голос отдавался эхом, на лице женщины появилась ухмылка. В отличие от Джанет, её ничуть не смущала компания. — Я горничная, — попыталась перевести тему девушка, нервно поглядывая в окно. — ваша дочь вылечила мне руку. — Джанет покосилась на ладонь, пусть и забинтованную, но всё-таки почти зажившую. Женщина же даже не поворачивала голову в сторону собеседницы, хотя ехидная улыбка не исчезала с лица. —Хорошая попытка, но тему тебе сменить не удалось кхем, — в голосе слышалась ирония, — Я не об этом, не о професии. Кхе! Ты забита, и могу поспорить общалась разве что с тебе подобными. Кх! Паркет тебя выдаёт, — Джанет только сейчас заметила, что переминается с ноги на ногу, а пол в ответ протяжно поскрипывает. — Рабыня, ведь так? Скромная, зажатая, понятия не имеющая о устройстве мира. Кхм! — Как вы узнали это, даже не взглянув на меня? — Джанет потупила взгляд в пол, ей стало ужасно обидно, что даже в наряде горничной в ней признают прежнюю рабыню. На глазах наворачивались слёзы, но она сдержалась, по старой памяти ущипнув себя. Так проще окончательно не впасть в непотребное душевное состояние. — Ты боялась подойти к кровати. Простолюдинка бы и внимания не обратила, у них в деревнях каждый день кто-то мрёт. Кжхем, — кашель отнимал у женщины последние силы. — Дворянка бы удивилась и не подходила, но не стала бы любезничать со мной. Кхем -Кхем! Чутьё торговца меня ещё не подводило. — Невероятно, вы просто… . — смысла отпираться не было, жалкие оправдания да и только. Джанет попыталась улыбнуться, но вышло натянуто. — Подойди поближе, рассмотрю тебя. Кхе! — Джанет осторожно приблизилась к кровати. От страха руки начали дрожать, который не удавалось унять никакими рациональными мыслями. Если женщина издалека сумела разузнать почти полную биографию полукровки, то вблизи… Одному богу известно, что вскроется. — наклонись, — женщина чуть привстала. Каждое движение давалось ей с огромным трудом, словно невидимые верёвки намертво приковали больную к кровати.       Взору полукровки открылась ужасающая картина. Бледная кожа покрыта красно-коричневыми пятнами с болезненным отливом зелени. Практически прозрачные глаза, в которых можно рассмотреть каждый капилляр, смотрели куда-то за спину девушки, в пустоту. Руки сморщенные, как у столетней старухи, но на вид едва ли женщине больше тридцати пяти. Волосы голубые, как ц Марии, но гораздо реже, а где-то и вовсе залысины.       От такого зрелища Джанет невольно отшатнулась. По спине пробежали тысячи мурашек, а в глазах появился животный страх. Перед ней лежал не ангел и не демон, а настоящее чудовище. Как в плане ума так и внешности. — Что, небось страшно? Кхем! — в этот момент в комнату вбежала Мария с тряпкой в руках. Девочка тут же принялась вытирать лужу, будто не заметив трясущуюся от страха полукровку. — Мам, опять ты развлекаешься, доводя всех до обморока?! Лекарство, надеюсь, выпила? — женщина помотала отрицательно головой, пытаясь прокалятся. — так и знала, Джанет видишь вон ту лестницу, — девочка указала на пару наспех сколоченных досок, больше похожих на склад ненужного хлама — поднимайся на чердак, я скоро приду. Если захочешь, можешь почитать книги.        Полукровка поспешила подняться, нежилая больше и секунды проводить с чудовищем.       Чердак представлял собой малюсенькую комнату с окном в крыше. В уголке стоял шкафчик с толстыми книгами. Рядом на письменном столе раскиданы разные травы и бумаги, на краешке стоит вытянутая лампа со стеклянной колбой.       Немного успокоившись и придя вся после общения с женщиной, Джанет попыталась прочесть бумажки, но тщетно. Всё на ангельском, непонятном и заковыристом. Полукровка хотела ударить кулаком по столу, но остановилась. Стол то не виноват.       «Через неделю я окажусь в окружении дворян, без манер, умения танцевать да и малейшего понятия, за какие заслуги удостоилась этой чести. Чтоб это всё… Как можно быть настолько… Беспомощной? Я даже на крестьянку не похожа. Да чтоб всё провалилось!» — Выругалась про себя Джанет        Девушка сжала кулаки, пытаясь успокоиться. Мысли медленно, но верно становились всё мрачнее, а грусть сменялась гневом. Полукровка облокотилась спиной на трухлявую стену и стала смотреть в окно. По пыльному стеклу стекали маленькие капли, где-то далеко звучали раскаты грома, а вспышки молнии то и дело освещали толщу чернильных туч. Джанет почему-то это состояние напомнило о прошлом. О том самом ненавистном одиночестве и непонимании будущего. « Подумать только, буквально пару дней прошло, а событий больше чем за год. Огромный дом, сад, множество комнат, постоянны неурядицы, интриги, разборки, соседи, непонятные отношения — сложно! — начала рассуждать в слух полукровка. — Ты о чём? — раздался заинтересованный голос Марии. — Да так, мысли в слух. Что это за место такое? — Джанет чуть отошла от стены и подала ладонь девочке, вскарабкивающейся по хлипкой лесенке. Полукровка смутилась, когда почувствовала как опираются на её руку. Не привыкла ещё, что к ней могут прикасаться без отвращения. — Это моя лаборатория, ну вернее не только моя. Дядя Марк разрешил нам с Миссис Веро́никой занять эту комнатушку. Вот взгляни — Девочка с энтузиазмом начала рыться на столе и в конечном итоге нашла какую-то записульку, — Видишь это рецепт той мази, что я тебе давала. — Мария тыкнула пальцем на третью строчку — Эта очень редкая трава. Насколько я знаю, во всей округе только у семьи Бэйнов садовник как-то вырастил её. Никак от него не добьюсь в чём секрет. — Только в этом поместье… — Джанет сразу оживилась. Возможно появилась зацепка к разгадке, и есть хоть маленький шанс разобраться в сложившейся кутерьме. — А мазь делает кто? Вы с лекарем… — девушка запнулась пытаясь вспомнить имя. — Мистер Стефан, — напомнила Мария, — меня не подпускают к созданию лекарств, особенно таких дорогих. Всё на нужды дома мы или покупаем или Стефан неохотно стряпает. А я в это время слушаю его нудные рассказы. Ему только дай поговорить, сразу начинает про свою молодость. Как сами Лилиты и Веьзевулы его заметили.— Девочка опустилась на пол, видимо предполагая, что стул займёт Джанет, но полукровка присела рядом. Полукровке привычней на полу, спокойней. — А кто такие эти Лилиты и Вельзевулы? — девушка спросила без особого интереса. В её голове складывался пазл, правда очень криво и стыковался только на честном слове и теориях. — Это орден, посветивших себя служению святой и проклятой магии. Девушек называют Лилиты, а мужчин Вельзивулами. Впрочем я не много о них знаю. — Мария заметила, что полукровка уже не первую минуту смотрит в окно затуманенным взглядом. — Тебя что-то беспокоит? — А? да нет… Просто всё так сложно… — Джанет глупо улыбнулась, не хотела нагружать проблемами ребёнка или кого-либо. А может просто не знала, что сказать. — Взрослые, всегда так улыбаются, кода что-то случается. — Мария надулась и скрестила руки на груди, выражая своё недовольство. — Я не маленькая! — Да ничего не случилось. Я просто запуталась. Этот дом слишком огромный. — За окном ударила молния и раздался оглушительный гром. Джанет обняла себя руками, перекручивая все события недели и поневоле вздрагивая. — Просто так не путаются. — Мари поймала взгляд Джанет и пристально посмотрела в глаза, словно пытаясь разглядеть, что там, по ту сторону — Ну расскажи, расскажи…        «Ну и что я тебе могу рассказать? Может про записки, коридор или недоговорки Алексии? Нет, нечего её загружать этим, да и проболтается ведь кому из взрослых» — подумала про себя Джанет, подбирая слова для ответа. — Мы с Алексией сегодня провели эксперимент по… определению магии что ли. Выяснилось — нестабильная. Я… я… не знаю как это понимать, да и вообще как всё это работает. — Джанет отвела взгляд, от стеснения. Докатилась с ребёнком откровенничать на взрослые темы, но ведь не отстанет. — Я тоже не понимаю. — Марии погрустнела, отсаживаясь чуть подальше. — Думаю ты видела кожу мамы… Красно-коричневые пятна — это не просто сыпь. Собственная магия отвергает её и стремится вырваться из тела. — Извини, из-за меня ты… — Мария тут же перебила полукровку, видимо, не желая утешения. — Тебе не за что извинятся, мама такой была всегда, насколько я помню. — Джанет повернула голову в сторону девочки и увидела неожиданное. На лице сияли не слёзы, а ухмылка и азарт, грустный но азарт. Глаза горели немым протестом.        В комнате повисла тишина. Они не знали сколько так сидели, но каждая не решалась начать разговор снова. Словно простые слова, добрались в глубину души, нашли маленькую дверцу, но всё не могли открыть её, боясь что за ней лишь пустыня из грусти и сожалений.        Неожиданно Мария встала и порывшись на столе достала книжку и лампу. — Ты умеешь читать на ангельском? — полукровка отрицательно помотала головой. — ну вот и отлично, давай я попробую тебя научить? — девочка села рядом с Джанет. На обложке красовался рыцарь в блестящих доспехах.

***

       В это же время на кухне тишиной и не пахло. За дверь бегала орава детей, собирающих вещи Альберта, хотя пожалуй самой большой причиной шума стали взрослые: — Давненько, дом так не гудел. — произнёс Марк, сидевший на старенькой деревянной табуретке. — Как дед старый! Лучше ребятнёй своей похвались, а не прошлое поминай. — Алексия закрыла дверь, чтоб дети не бегали туда-сюда. — А разве я не дед? — Демон отпил дешёвый виски из стакана с вальяжным видом, словно он настоящий граф, сидящий на резном стуле с позолотой, и громка засмеялся. — Дедом ты станешь, когда передашь главенство над домом, а пока что ты, дорогой — отец, муж и для некоторых старший брат. — отозвалась Адель из погреба. — Мда… Помнится мне, как тебя ещё в пансионат отправляли… — Марк задумался, отпивая из стакана и закусывая куском мясом. — Быстро ж вы растёте. Один вон едет в столицу вашу. Представь, раздобыл себе бумаги дорогой, чернил и давай писать куда не попадя, лишь бы взяли. А ему возьми да и ответь. Другая двери пансионатов околачивает, — хозяин дома глянул на ангела, не притронувшуюся к выпивке, и с укором спросил: — Чего не пьёшь? — Извини, сегодня на трезвую. У нас полный бардак в поместье, да и мне предстоит интересный разговор. — Алексия облокотилась на прохладную стенку предвкушая грядущий диалог. — А… Так вот чего Морлан не пришёл. Я то думал. Хотя винить его не могу в этом, насколько понимаю разговор будет с ней — Марк указал на дверь столовой. — Помнится в последняя встреча вас троих кончилась грандиозным скандалом. — Да, боюсь сегодняшний выйдет ничуть не легче. — Алексия посмотрела в окно, понимая, что идти назад не вариант. Дождь превратился в грозу, мерно отстукивающий в такт часам на стене. Внутри неё всё тихо сжималось, скомкивалось и с протяжным скрипом клокотало, то ли от волнения, то ли от смятения. Просьба к Веро́нике была крайне специфичная. — Кстати о птичках, с каких пор ходишь с замотанной рукой? — Адель подошла к мужу и и нежно приобняла сзади. — не уж то решила опять вспомнить прошлое? — Я ещё не сошла с ума. Одна особа решила насолить и мне и Джанет. Устроила целый концерт. Ну и в ходе него, я получило это. — она потрясла больной рукой — А вторая зажила уже, вроде. — ангел посмотрела на здоровую ладонь, поморщившись от воспоминаний. — Справедливость, тебя погубит. — неодобрительно покачал головой мужчина, поболтав в стакане лёд. — Вся в отца. — О, вот опять проснулся внутренний дед. — Алексия засмеялась. — Ну такое уж у меня мировоззрение. — дверь приоткрылась и маленький демонёнок внёс стул, тут же убегая прочь. — Я бы сказала в деда. — на кухню, немного шаркая ногами, зашла Веро́ника — В породу Фро́лемовскую пошла. С моей стороны, разве что взгляд взяла. — женщина присела на стул и посмотрела на ангела сконфуженную внезапным появлением четвёртой стороны. — И не жалею. — почти неслышимо произнесла Алексия, поправляя подол. Марк с грустью покачал головой предвкушая надвигающуюся грозу. — Так, только прошу вас… — Адель попыталась предотвратить ссору, но муж быстро вытолкал её из комнаты, следом выйдя сам. Слишком личный разговор, нечего им слушать — Кто это голос протянул? — с издёвкой отчеканил железный голос. — Бойкот окончен? — Веро́ника устремила холодный взгляд, на ангела, стоящую чуть поодаль. Совесть не давала признать поражение в трёхлетнем бойкоте, но разум взял вверх. — Да, — сухо ответила девушка. Руки тряслись, но она как могла скрывала это. Каждая частичка тела, готова была взорваться от неприязни. — Может тогда поведаешь, почему, моя ученица наверху с этим. — на лице появилось отвращение смешенное с призрением. — Для начало, у неё есть имя. — раздражённо напомнила Алексия, снимая фиолетовую заколку с чёлки, хорошо помнила как собеседница относится к этой вещи. — Ближе к сути. — голос холодный, отдающий железом. — Ей нужна помощь. Не могу сказать зачем, но мы проверили магию. — Веро́ника слушала без энтузиазма, но не перебивала. В стакан она налила немного виски. — В общем, магия оказалась нестабильной. Я не знаю, как могут среагировать руны на таком фоне. — Иными словами, ты просишь меня, — слово «меня» она выдела. — о помощи? — едкий, ироничный тон, зацепил ангела за живое, но внутренний голос буквально умолял: не смей, она её единственный шанс. — Да. — стиснув зубы произнесла девушка. Рука крепко сжимала заколку, дабы хоть как-то сдержать порыв злости, всё ближе подступающий к горлу. — Отказываюсь. Ты свихнулась, если даже смогла помыслить об этом. — женщина отпила из стакана. — То, что ты творишь, за гранью добра и зла. — А то что ты творишь не за гранью?! Ты отправила отца на верную смерть?! — Ярость вырвалась наружу. Рассудок заглушался бешенным сердцебиением. — это не говорю ещё о тех ситуациях, когда ты крутила им на право на лево. — Это наше общее решение. — женщина крепко сжала стакан. — Ты не видела всей ситуации. Детей во взрослые дела не вмешивают, иначе случится непоправимое. — Да?! Значит я ребёнком была? В свои двадцать восемь? Я прекрасно слышала ваш последний разговор! — на глазах ангела наворачивались слёзы, но она сжержвалась. — Ты и слова жалости не проронила! — Ты лежала в бреду, мало ли что тебе слышалось. — голос оставался таким же спокойным и железным, но частое постукивание пальцем о стакану выдавали волнение. — Ты даже не пришла простится с ними! — Алексия пыталась унять ярость, но воспоминания тут же вставали перед глазами и новая волна эмоций накрывала с головой. — Ты же знаешь, что в это время господам нужна была моя помощь. Я не могла отлучиться от больного. — Веро́ника глухо кашлянула. — В том-то и дело, что могла, но видимо работа для тебя важней чем семья. — Алексия с грустью посмотрела на заколку, — семья которую не вернуть. — Нашлась примерная семьянинка. — хмыкнула женщина. — Тебе напомнить как ты семьёй обзавелась и какими сложностями это обернулось? — Я искренне любила их, в отличии от. от тебя. — девушка начинала задыхаться от слёз, которые она упорно пыталась сдержать. — Хорошо, раз я бесчувственная к семье, так с чего я должна помогать этому? Она мне никто, не брат, не сват, как впрочем и тебе. — ни одной эмоции не отразилось а лице, словно застыло, окаменело и больше не могло выражать ничего, кроме равнодушия. — Она моя подруга. — внутри что-то защемило, всё тело трясло, а мысли в голове путались. — подруга. — появилась нервная отдышка. — Мы обе знаем, что это наглая ложь, даже если ты в неё веришь. — Неправда, она лишь подруга! — ноги Алексии подкосились и она упала на колени. Слёзы беззвучно покатились градом из глаз. — Чтож, полагаю разговор кончен. Разберись сначала со своими внутренними переживаниями, в этом я могу помочь, но не ей. — Женщина уже хотела уйти, но Алексия быстро встала с колен, и ухватилась за рукав Веро́ники. — Просто осмотри её. Пожалуйста, мама. — еле выдавила из себя ангел. — Больше никто не должен пройти через эти страдания. — Страдаешь тут только ты, и только по собственной вине. — Дверь захлопнулась, оставляя Алексию в полном одиночестве, наедине с собственными мыслями, воспоминаниями и эмоциями.       «Значит так… Ладно возьмём всё в свои руки… Раз эта сволочь в очередной раз наплевала на всё кроме собственного эго. Только бы не разреветься, только бы» — девушка начала всхлипывать — «Хах, вот опять. Ну почему опять сижу здесь. Взрослая женщина, реву как ребёнок, сжимая любимую игрушку. Три чёртовых года, а будто вчера на площади стояла»        За окном стучал дождь, гремел гром, подвывали собаки, а на душе скреблись кошки. Огромные часы с кукушкой тикали, хоть как-то возвращая в реальность ангела. Десять, пятнадцать, двадцать минут — никто не заходит. А может это просто казалось Алексии, утиравшей свои слёзы, и попутно вспоминающей всё, что только можно из пансионата. Вернее первые года четыре, когда она ещё пыталась учится и вела маломальские записи. Оказалось начальный курс травоведенья с зельеварением как-то умудрились завалятся на полках памяти, а от защитной магии, молчаливой, и врачевания остались только злые лица преподавательниц, выловившие её где-то в коридоре. Без записей туго, но вот где эти бумажки? Дома, в комнате, может лежат в фамильном имении, а возможно сгорели в порыве юношеского протеста?       «Будь что будет. Раз мне не поможет она, но вот Марии. Вот прилежный ученик. Конспектов должно хватить.» — подумала девушка и со всех ног помчалась наверх, не обращая внимание, не на удивлённый взгляд Марка, не на вопросы Адель.       Лестница, комната, приветственный кивок сторону больной и снова лестница. Поднявшись, Алексия никак не ожидала увидеть подобную картину. Девочки облокотившись на стену спали друг на друге, на коленях валялась раскрытая книга. Лампа почти догорала, керосин заканчивался. Подняв книгу Алексия взглянула на обложку: — Ну и вкус у вас. — хмыкнула ангел — Сказки про рыцарей и прекрасных принцесс. Возможно оно и правильно, лучше верить в это, чем в реальность. Девушка забрала лампу и поставила на тол, отыскала в потёмках плед и накрыла девочек. Сев на стул, она принялась разбирать записи и изучать старые пособия. Ночь обещала быть долгой и полной ностальгических воспоминаний.

***

       Тихо, даже слишком тихо. Пахнет весенней травой и ладаном. В Михаэльм пришёл праздник первого цветения. Маленькая Джанет стояла прячась в одном из переулков, смотрела на буйную, неудержимую толпу. Не совсем трезвые горожане шли к главой площади с цветами в корзинах, руках, подолах, да и вообще везде где только могли. Уличные музыканты украшали инструменты, а дети плели венки, вешая их на каждый свободный уголок или ветку. Лица слились в одно целое полотно, где-то наверху, над головой полукровки. Ростом она не отличалась даже в раннем детстве.       Вдруг, из толпы выбежала девочка, в платье с золотыми тесёмочками и белоснежными воротничками. Она со всей скорости врезалась в Джанет, посмотрела по сторонам, поднялась и побежала дальше, схватив за руку ошарашенную полукровку. Ни лица, ни волос, Джанет не видела, всё как будто сливалось в одно бесформенное пятно. В то же время платье, туфли и даже руку вполне можно было рассмотреть.       Самым удивительным для полукровки стал вывод — да она же дворянка! От этого стало ещё страшнее и непонятней. Руку вырвать не выходит, даже наоборот. Незнакомка ещё крепче сжала ладонь. Переулки сменяли друг друга, всё дальше слышались звуки толпы и праздника, а лица вокруг казалось всё суровей.