— Умница-крошка, отлично отработал, — Ёнджо подходит к Хвануну сразу, как только выключаются камеры. Он протягивает воду и щурится. — Как себя чувствуешь?
— Сомнительно, — Ё кладёт руку на поясницу и забирает бутылку, сразу делая несколько глотков и направляясь в сторону гримёрки. — Только спину тянет и слишком душно. Тут так жарко.
— Тут прохладно, — вскидывает бровь альфа и идёт следом. — Ты уверен, что не надо к врачу? Может у тебя переутомление?
— Уверен, — заключает Хванун и становится перед столиком, опуская голову. Он закрывает глаза и глубоко вдыхает, просто радуясь, что здесь никого больше нет, кроме Кима. В плохом самочувствии и при посторонних людях Ё не чувствует себя защищенным. — Или нет.
— Я так и не понял, что тебя беспокоит, — Ёнджо подходит сзади и ласково касается пальцами боков Хвануна.
— Не знаю, просто жарко и будто не по себе.
— Может всё-таки к врачу?
— Да все в порядке, — омега поворачивается и тепло улыбается. — Старость, вероятно.
— Эй, а тебе разве не двадцать? — тихо смеётся Ким и делает шаг вперед.
— Немного больше. На пару десятков, — Хванун кладёт руки альфе на талию и притягивает того к себе.
Он утыкается носом в шею, но как только вдыхает уже родной запах, тут же отталкивает от себя Ёнджо. Ё закрывает рот рукой и судорожно дышит, отвернувшись. Крайне спокойный и глубокий аромат Кима показался слишком резким и сильным, от чего появилась тошнота. Это кажется очень странным, ведь альфа пахнет ливнем в лесу. А именно тем самым запахом дождя, кедром и амброй. Хванун очень любит эти ноты, они обычно наоборот успокаивают. Рвотные позывы удаётся сдержать, но жар и будто предобморочное состояние остаются.
— Нет, так не пойдёт, — альфа берёт Хвануна под руку, не прижимаясь особо близко, и направляется на выход, даже не дав тому переодеться после съемки. — Мы сейчас же едем разбираться с твоим состоянием.
А Ё настолько нехорошо, что он только и может что дышать через рот и надеяться, чтоб не стошнило. Как бы он не ненавидел больницы, но в таком состоянии даже сопротивляться сил нет. Лучше не умереть, чем умереть. Хотя, пока они доезжают до больницы, омеге становится лучше.
— Может всё же домой?
— Никаких домой, пошли, — Ким выходит из машины и открывает Хвануну дверь, заставляя того выйти. Омегу только палками к врачам можно загнать, а на регулярные медосмотры и вовсе невозможно. Ёнджо, как никто знает, что, пока Ё не начнёт помирать, не подпустит к себе медиков. — Давай-давай, это быстро. Если ты просто отравился, то надо предотвратить интоксикацию вовремя. А если это что-то серьезное? Не нуди.
Альфа терпеть не может ходить с Хвануном по больницам, но приходится следить за его состоянием. Сам он это никогда делать не будет и давно бы уже переболел, чем только можно, без Кима. Так что уговаривать Ё сдать кровь на анализы приходится дольше, чем ждать сами анализы.
Довольно уставший дежурный врач частной клиники возвращается с ними достаточно быстро. Еще бы, за те деньги-то, что они платят. Он вопросительно смотрит на Ёнджо, что без приглашения заходит в кабинет следом, но поняв, что альфа не выйдет, переводит взгляд на бумаги.
— Что там? — интересуется Ким, глядя на уставшего Хвануна.
— Я только что получил ваши анализы.
Могло бы показаться, что здоровье Ё интересует больше Ёнджо, чем самого омегу, но так оно и есть. Ким действительно куда больше беспокоится и заботится о Хвануне, чем тот о себе.
— А, так всё в порядке, — усмехается врач. — Это не отравление.
— Ну слава богу, — выдыхает Ё и поднимается с места.
— У Вас положительный ХГЧ. Поздравляю, господин Ё, у Вас будет ребенок.
Хванун бледнеет, и медленно опускается обратно в кресло. Его будто окатывают ледяной водой, и он смотрит сначала на доктора, а после переводит взгляд на Кима, что также шокировано замер. Они смотрят друг на друга около минуты, пока врач что-то говорит о витаминах, наблюдении и прочем, записывая всё это.
А Ёнджо не верит своему счастью. За секунду на него сваливается то, о чем он еще несколько минут назад и мечтать не мог. Кто бы подумал, что жизнь может совершать такие резкие повороты. Альфа опускается на корточки перед омегой и берёт его руку в свои, с трепетом и нежностью касаясь губами пальцев.
— Может теперь ты согласишься выйти за меня замуж?
Хванун молчит, а на глазах у него появляются слёзы. На самом деле, глубоко внутри он беспокоился о своем возрасте и о том, что угробил лучшие годы на карьеру. Беспокоился, но не жалел. Ё переживал, что теперь уже семьи и не будет, хотя почему-то за последние два года отказал Киму на предложения одиннадцать раз. Он отказал Ёнджо одиннадцать гребаных раз, опасаясь непонятно чего и не желая подпускать к себе альфу настолько близко, хотя буквально с ним живёт, спит и знаком больше десяти лет. Но ведь это не показатель?
— Да? — Ё всхлипывает и не может сдержать слёз. Он плачет, потому что то, на что он не мог решиться, но так хотел, всё равно к нему приходит. Впервые он думает, как ценен и важен ему Ким.
— Так Вы отец? — врач вскидывает брови и улыбается, глядя на развернувшуюся сцену. Такое редко случается, чтобы известные актёры плакали в его кресле, получив предложение руки и сердца и узнав о беременности. — Поздравляю.
***
Хванун разувается и улыбается, еще в прихожей чувствуя запах вкусного жарящегося мяса. Он проходит и сразу опускается на колени, рядом с Седжуном, что играет на пушистом ковре с огромным ворсом. Довольно мягко и уютно. И почему Хванун так долго шел к Ёнджо? К своему самому заботливому и тёплому мужчине.
— Привет, папа.
— Привет, солнышко, — омега целует сына в висок и непонятливо хмурится. Он принюхивается и не понимает, в чём дело. От маленького альфы пахнет терпким красным вином, и Ё в замешательстве.
Омега осматривает сына, но не находит на нем разлитого вина или чего-то вроде того. Седжун тоже вопросительно и непонимающе смотрит на папу.
— Ёнджо, — Хванун поднимается и быстрым шагом идёт на кухню. Он целует мужа в щеку и осматривается, не находя вина и на столе. — Почему от Седжуна пахнет вином?
— Каким вином?
— Красным.
— Что? — хмурится Ким, абсолютно не понимая, о чем речь. — Каким еще вином? Его даже тут нигде нет.
— Иди понюхай.
Альфа вручает своему омеге лопатку и оставляет наедине со сковородкой. Почти сразу он возвращается с Седжуном на руках, выглядя абсолютно растерянным.
— Я не понимаю. Я проверял его несколько минут назад и этого не было.
— Что происходит-то? — Хванун выглядит обеспокоенным, и принюхивается к сыну снова.
— Это похоже на проявившийся запах, но, — Ким даже не знает, как об этом говорить, потому что такого, вроде, не бывает. — Но это же не может быть его запах. У нас ни у кого такого нет. Я не понимаю, в чем дело.
— Сейчас пообедаем и поедем к врачу, — уверенно произносит Ё и отправляется мыть руки.
— Не хочу к врачу, — мгновенно расстраивается ребёнок и еле сдерживает слёзы.
— Это слишком странно, солнышко. Вдруг что-то не так. Но я умираю, как есть хочу.
— Конечно, — пожимает плечами Ёнджо, набирая номер их доктора, что следит за здоровьем и ростом Седжуна.
***
— У Вашего альфы сегодня родился "истинный", — заключает доктор, осматривая мальчика. — А так, ребенок в полном порядке, не беспокойтесь.
— В смысле? Это разве вообще существует? — вскакивает Хванун и подходит ближе.
— Это редкость. В моей многолетней практике это четвертый случай. А запах может раскрыться или поменяться, если у человека родится истинный.
— Да как запах-то может раскрыться в три года? Это же в 15-16 лет происходит, — Ё выглядит обеспокоенным, и крепче сжимает руку мужа в своей.
— Честно говоря, этот феномен очень редкий и до конца не изучен. Вообще, можно сказать, не изучен, потому что "истинные" так редко встречаются, что информации об этом крайне мало. Но это не страшно. Просто у Вашего ребенка запах того омеги, который изначально должен был с ним родиться. Запах, который мог бы быть у альфы от вас теперь принадлежит тому омеге.
— Так это омега? — хмурится Ёнджо.
— Конечно. Истинными бывают только альфы и омеги. Пока что не было случаев двух альф или двух омег, но кто его знает.
— Так, а если в теории они встретятся, что будет? — Ким, мягко говоря, находится в глубоком огорчении. Он поверить не может, что так и не почувствует их с Хвануном общий запах от сына. Это всё кажется ужасно странным.
— Не знаю, — пожимает плечами врач. — Во всех известных случаях люди, как они сами говорят, влюблялись с первого взгляда раз и навсегда.
— Господи, — в голове Хвануна крутится так много мыслей и переживаний за их с Ёнджо ребенка. — Что вообще за омега должен был родиться с запахом красного вина? Я не встречал никого с запахом алкоголя. Это даже звучит ужасно.
По факту Ё и правда лично не встречал никого с таким ароматом.
— Соглашусь, — кивает доктор. — Я тоже впервые наблюдаю такой странный запах. Но не расстраивайтесь. Планета слишком большая, и, вероятнее всего, они и не встретятся.
***
— В смысле Хансэ родился уже с запахом, да еще и другим? Что значит «другим»? — Сонхва смотрит так, словно готов убивать, и доктору становится не по себе. — Как у него может быть другой запах?
— Ваш сын сказал, что в Вашем роду никто не пах дождём.
