#CookieJar

Чимин засыпает сразу после чашки горячего чая и омлета с грибами, который выходит на удивление удачным, от чего Чонгук то и дело кидает довольные взгляды на ведьмака, с аппетитом уминающего их совместный поздний обед. — Я закончил, — Чонгук отвлекается от намыливания тарелки и оборачивается, встречаясь взглядом с глубокими ямочками и приятной улыбкой на смуглом лице. — Сумели починить? — он вытирает руки небольшим кухонным полотенцем и задёргивает штору, пока тех-мастер, которого они вызвали сразу же, как только остановили рост цикория и максимально безвредно извлекли некоторые его части, спускается по скрипучим ступенькам и с интересом косится на звёзд, которые, сжав ткань между острых зубов, тащат тонкий плед в сторону дремлющего Чимина. — Да, — шёпотом подтверждает парень, представившийся Намджуном, и с всё той же улыбкой отходит немного в сторону, когда звёздочки, почти пыхтя от усилий, пролетают мимо. В конце концов, им всё-таки удаётся долететь до стола, за которым и спит Чимин, и осторожно расцепить пасти, позволяя ткани скользнуть вниз и приземлиться прямо на чужую спину. Чимин во сне улыбается. — Классные. — Они просто выпендриваются, — суровый взгляд Ури он по привычке игнорирует. — Увидели нового человека и захотели показать, какие они способные. — А почему бы и нет? — Намджун подставляет ладонь, и на неё тут же приземляется несколько особо маленьких звёздочек. — Ого, они такие тёплые. — Они могут спалить нас за одну секунду, — как бы невзначай делится Чонгук и с довольной улыбкой наблюдает, как дёргается чужой глаз. — Но вы не беспокойтесь — они умеют контролировать свою силу. Например, сейчас от соприкосновения их тел с пледом ткань даже не начала тлеть, не то что бы воспламенилась. Пока они не видят в нас врагов, они не опаснее кошки или собаки. Намджун заметно успокаивается и, поднеся ладонь с разместившимися на ней звёздами ближе к лицу, интересуется: — Из чего они... сделаны? — Из осколков комет, — Чонгук ловит в лодочку из ладоней угрюмого Ури и подходит к столу, поправляя плед на спящем ведьмаке. Тот остаётся всё таким же безмятежным. — Их создал мой друг, когда вычитал в одной книге, что такие звёзды могут накапливать магическую энергию и затем передавать её их создателю. Но... — он вздыхает и упирается бедром в стол, вспоминая, как Юнги пару дней ходил с подпаленной чёлкой, потому что ни одно заклинание не могло до конца убрать последствия магического огня такого уровня. — В итоге мой друг что-то перепутал, когда чертил заклинание для их создания, и теперь это просто прожорливые домашние питомцы, которые заменяют зимой камин. Услышав такую характеристику о себе, Ури мстительно кусает его за большой палец, но Чонгук не обижается. — Здорово, — глаза собеседника отражают огонёк звёзд, и Чонгук видит в них восторг. На душе у него как-то разом становится теплее. — У вас, магов, такая интересная жизнь. Живёте в таких необычных домах, можете делать всякие крутые штуки... — А ещё нам надо ставить на ноутбуки более сильную защиту, чтобы духовные всплески всяких ведьм не портили нашу технику, — Чимин во сне хмурится, будто чувствуя, что его тут обсуждают. Намджун тихо смеётся и позволяет звёздочкам улететь в свой уголочек. — Если честно, я мало что знаю обо всём магическом, — он неловко чешет затылок, — и не совсем понимаю, чем различаются маги от ведьм помимо того, что вы не летаете на мётлах. — Даже не все ведьмы могут летать на мётлах, — замечает Чонгук. — Для этого надо иметь слишком тесную связь с природой и землёй — и это их главное отличие от нас, — он отпускает Ури, который показушно отворачивается от него и неуклюже ползёт к сушёным травам, явно намереваясь хорошенько полакомиться ими. Чонгук ему не запрещает, потому что толку для себя в этом бурьяне он всё равно не видит. — Мы, маги, используем силу и позволяем ей реализовать себя через различные амулеты, магические круги и заклинания. Но эта сила неразрывна с нашей жизнью и духом, поэтому, чем сильнее мы используем заклинание, тем слабее мы себя потом чувствуем, — он неожиданно вспоминает о сегодняшней встрече с бездушным и невольно дёргает плечами. Истощение магических сил может даже сильного мага подкосить так, что тот не сможет выползти из постели несколько дней, тогда насколько же плохо себя чувствуют те, кто теряет её вовсе? Намджун подходит ближе, потому что разговор ведётся на пониженных тонах из-за спящего Чимина, и выглядит действительно заинтересованным. — А как тогда ведьмы колдуют? — Вместо своей собственной силы у них есть сила природы, и способности каждой ведьмы зависят от того, насколько их душа связана с ней. И если наши силы иссякаемы, то у ведьм есть потрясающий запас, который всегда под рукой. Намджун задумчиво прикусывает губу. — Получается, ведьмы сильнее вас? Краешек губ Чонгука слегка дёргается, но собеседник этого не замечает. — Фиг им, — фыркает он, складывая руки на груди. — Мы, маги, можем наколдовать практически всё — зависит лишь от запаса энергии и сложности заклинания. К тому же, многие из нас делятся по предрасположенностям на специализации: у кого-то более выражена магия стихии, у кого-то, как у моего друга, магия архива, а у кого-то, как у меня, предрасположенность к общей магии, то есть я маг-бытовик, который может всего понемногу. — Вау, да ты крут, — смеётся Намджун, и Чонгук немного краснеет, тушуясь. И зачем он так расхвастался? — Тогда, как я понял, ведьмы не могут наколдовать, например, уборку всего дома, а могут только заставить расцвести цветы? — Вроде того, — соглашается он. — Их магия распространяется только на растения и животных, да и то они ими умеют лишь пользоваться, а не производить. — Ох, какие мы потребители, — бормочет Чимин и протягивает руку вперёд, щипая Чонгука за бедро через ткань штанов. — Между прочим, у нас также имеется поразительная интуиция и способность видеть судьбу. А ещё мы превосходные зельевары, чем не могут похвастаться маги, хотя хвастаться — это всё, что они могут делать на должном уровне. — Чо ты проснулся вообще? — Чонгук трёт атакованный участок и выразительно смотрит на Ури, который замирает с наполовину проглоченной ромашкой. Поняв, чего хочет от него хозяин, звезда быстро съедает добычу и улетает, пока ведьмак не заметил пропажу своих трав. Чимин трёт заспанные глаза и широко зевает, прикрыв рот ладошкой. — Ещё бы я не проснулся, когда прямо над ухом меня и мой род обсуждают, да ещё и в таких красках, — он клыкасто улыбается Чонгуку и переводит взгляд на Намджуна. — Извините, что разбудил, — тот склоняется в поклоне, выглядя действительно виноватым, но Чимин лишь отмахивается. — Ничего страшного, я бы всё равно проснулся — кто вообще додумался накрыть меня пледом в такую жару? Звёзды в своём уголочке предусмотрительно притихают. — В любом случае, ноутбук работает, но пока даже не смей подниматься на второй этаж — мне нужно поставить новую защиту, — Чонгук стаскивает с него плед и, небрежно сложив его, кидает на кресло. Чимин подпирает щеку рукой и зевает, прикрыв рот ладонью. — Советую поискать что-то посильнее того, что ты ставил утром, иначе ты разоришься на починке. — Если такое случится, платить будешь ты, — он смотрит на Намджуна и вздыхает. — Сейчас я с Вами рассчитаюсь. — А я пока за Вами поухаживаю, — Чимин подмигивает смущённому парню. — Маги никогда не были гостеприимными, так что не хотите ли чаю? Мы, ведьмы, знаете ли, ещё и отличные целители. Чонгук оставляет этих двоих, а сам поднимается в спальню, где его встречает миганием целёхонький ноутбук, лежащий на постели. Покопавшись в своей памяти, он всё-таки вспоминает ещё одно противоведьминское заклинание и накладывает его на несчастную технику, после чего отыскивает в беспорядке под кроватью старенький кошелёк и быстро спускается вниз, где Чимин уже обхаживает гостя, всунув тому в руки огромную кружку с изображением енота. По умоляющему взгляду Чонгук понимает, что Намджун чувствует себя как минимум неловко, а потому он без лишних церемоний пихает возмущённо ойкнувшего Чимина в бок и протягивает парню нужную сумму. — Спасибо за Вашу помощь. — Да не за что, — Намджун поднимается со стула, на который был ранее усажен заботливыми руками Пака, и с благодарной улыбкой принимает награду. — У вас очень вкусный чай, господин ведьмак. — Можно просто Чимин, — буркает тот, но всё же немного улыбается. — У Вас сильные мешки под глазами, так что я напишу Вам список трав, которые нужно будет заваривать и пить раз в неделю для здорового сна. И да, — Чимин по-хозяйски берёт со стола чонгуков ежедневник и вырывает из него страничку, аккуратным почерком выводя названия трав, — это просто жест доброй воли, так что платить мне за это не надо. Вся поза Намджуна наполняется ещё большей неловкостью, а на симпатичном лице ещё какое-то время идёт борьба между моральными принципами и уважением к чужим словам. В итоге он всё же суёт заработанные деньги в карман широких штанов и низко кланяется Чимину, протягивающему ему огрызок листка. Когда Намджун уходит, прихватив с собой свой небольшой чемоданчик со всякими техническими штучками, всё это время молчащий Хосок наконец выдыхает, а Чонгук щёлкает пальцами, снимая со статуэток своё любимое заклятие молчания. Магическая лавка вмиг наполняется шорохами и голосами. — Мне полагается какая-нибудь награда за молчание, — Хосок раскачивается, постепенно набирая силу. — Этот паренёк задавал такие интересные вопросы, мне очень хотелось на них поотвечать. — Если бы и ты подал голос, то он бы точно убежал, — Чонгук отодвигает шторку и с печалью смотрит на недомытую посуду, пока Чимин на заднем плане наконец обнаруживает пропажу своих трав и ищет те под столом. — Он и так стал похож на призрака, когда на него с порога налетел Ури. В конце концов, многие современные люди никогда не сталкивались с нами, и они могут быть шокированы, если на них вмиг упадёт столько всего магического. — Не такой уж я и необычный, чтобы меня боялись, — фыркает Хосок под тихие маты Чимина, ударившегося макушкой об край стола. — Ну да, всего лишь говорящий колокольчик, — Чонгук смывает пену с тарелок и принимается за сковородку. — Да не ищи ты свой бурьян засохший, его всё равно уже нет. — Да сколько можно есть? — Чимин отряхивает штаны от пыли и кидает обиженный взгляд на коврик в углу, где здоровяк Ури совсем неудачно пытается затеряться среди своих маленьких братьев и сестёр. — Их создал твой парень, так что у него и спрашивай, — вытерев посуду и поставив её на свои места, Чонгук осторожно будит звёздочку Джису, обычно отдыхающую в маленькой чугунной кастрюле, и жестом руки просит её вскипятить воду. — Я поставил новую защиту, но, клянусь, если из моего ноутбука снова что-то начнёт расти, я сделаю так, чтобы это начало расти и из твоей задницы, — он слышит привычное «грубиян, невоспитанное хамло, если бы твой отец только тебя видел» от статуэток и улыбается угрюмому Чимину, завалившемуся в кресле. — Чай будете, господин ведьмак?

***

Чимин решает, что кровать у него достаточно вместительная, а потому не возвращается в свою «развалюху». Чонгук не то что бы против, ему всё равно скучно и не с кем поболтать кроме Хосока, поэтому вечер они проводят в обсуждении чиминовой практики, теоретическая часть которой дописывается лишь к полуночи. Чимин засыпает первым, заняв большую часть постели, и Чонгуку приходится спуститься вниз за позабытым покрывалом. В тазу с водой стоит непомытая посуда с ужина, а по всему этажу лениво плавают звёзды, из-за чего Чонгуку не требуется включать свет. Он широко зевает и подхватывает плед за край, когда сонный взгляд цепляется за краешек чего-то белого, выглядывающего из-под его ежедневника. Приподняв толстый блокнот, он с удивлением обнаруживает под ним письмо — то самое оставшееся, которое он так и не прочёл с утра и которое спрятал от Чимина. Перевернув конверт лицевой стороной к себе, он натыкается на герб своей семьи и почерк матери. Решив прочесть письмо сейчас, он подзывает несколько звёзд к себе, чтобы освещение было получше, и осторожно вскрывает конверт, старясь не разбудить лишним шумом ни Хосока, ни дремлющих статуэток, которые в кои-то веки молчат без всяких заклинаний. Мама пишет о том, что дома всё хорошо и у неё наконец получилось то заклинание, которое ей всё никак не удавалось выполнить перед его отбытием на практику. Она спрашивает о погоде, о том, как дела у младшего поколения стихийников и посещал ли он их. В общем и целом, обычное письмо, какие она пишет ему и во время его учёбы в Сеуле, но тут он доходит до предпоследнего абзаца, и его интуиция настораживается. Мама просит его сходить в гости к дяде Чонхёну. В этой просьбе, по сути, нет ничего странного, но ни для кого не секрет, что госпожа Чон терпеть не может брата своего мужа и предпочитает думать, что его не существует. Как бы подтверждая его хмурые мысли, женщина в письме сразу же добавляет, что это желание его отца, потому что тот считает грубым тоном не явиться с личными благодарностями к тому, кто предоставил ему, Чонгуку, целую лавку для практики. Чонгук комкает письмо и отправляет его в чугунную кастрюльку к Джису — с её маленьким размером ей надо больше питаться. Убедившись, что звёздочка поела и Ури остался в стороне, он накидывает плед на плечи и как можно более аккуратно поднимается по скрипучим ступенькам, попутно обдумывая содержание письма. То, что ему надо лично поблагодарить дядю, он и сам знает, а все эти тыканья носом в его «невоспитанность» со стороны отца лишь заставляют раздражаться, но он не смеет возмущаться, потому что и правда обязан дяде за место практики, а отец ему лишь великодушно напоминает об этом. Инструкция из коробки «Важно» так и остаётся лежать под всяким хламом.

***

— Да тебе сложно, что ли? — А тебе сложно сейчас наколдовать миллион долларов для меня? — Да за миллион долларов я не то, что себе персональную ведьму-водительницу найму, ещё и на мороженое останется. — Ну вот и нанимай, а мне не мешай сосредоточиться, иначе сначала будешь пешком шагать четыре километра до города, а потом ещё два часа трястись в маршрутке вместе с потными людьми, — Чимин убирает отросшую чёлку ободком, найденным в одной из коробок на первом этаже, и закатывает рукава рубашки, обнажая медовые предплечья. — И не стой над душой, ради бога. Сходи, не знаю там, — он осматривает местность и останавливает взгляд на крыльце лавки, — протри табличку у входа, а то она настолько засрана, что написанного на ней не видно. К тебе так вообще скоро никто заходить не будет, потому что хрен кто догадается, что это за дом такой посреди леса стоит. — Может, тебя тоже в статуэтку превратить, чтобы ты мне на уши по поводу чистоты приседал, — бурчит Чонгук, но послушно отходит от занятого ведьмака и направляется в сторону здания, от которого они отошли примерно на пятнадцать метров — для поиска взлётной полосы, как сказал Чимин. Утренние лучи приятно греют не скрытые одеждой участки кожи, а птицы устраивают перекличку на ближайших деревьях. Чонгук присаживается на дряхлые ступеньки и делает ленивый взмах рукой, тем самым прогоняя с таблички у приоткрытой двери всю пыль и паутину, которою ему было откровенно лень убирать ещё при въезде сюда. Возможно, именно из-за такого непрезентабельного вида с намёком (криком) на заброшенность и неухоженность люди, часто поднимающиеся в эти горы для экскурсий и фоточек на фоне Пусана, и обходят его лавку стороной, но Чонгуку и правда слишком влом менять здесь что-либо. В конце концов, может, у лавки тематика такая, и вся эта паутина не просто так здесь висит. Пока он наслаждается летним солнышком с вытянутыми ногами на крылечке, стоящий поодаль Чимин полностью сосредотачивается на концентрации и соединении своих и природных сил. Окружающая их природа на мгновение замирает, даже птицы перестают петь, а листья на деревьях шевелиться. Какое-то время ничего не происходит, но затем стройная фигура Чимина озаряется ярким зелёным светом, который быстро исчезает. — Карета подана, господин маг, — усмехается ведьмак, обернувшись. Возможно, у Чимина проблемы с техникой, но у него абсолютно точно нет никаких проблем с летанием на мётлах. Когда Чонгук только познакомился с ним, Чимин был обычным ребёнком, который играл со странными игрушками и никогда не смотрел телевизор. Поначалу Пак казался ему неинтересным и совершенно скучным, с ним не о чём было поговорить и игры у них были разными, но потом Чонгук увидел, как этот мальчик с пухлыми щеками без проблем рассекал небо вниз головой, и с тех пор он от Чимина не отлипает. Метла перед ними длинная и с мощным древком, подсвечивающимся духовными силами и парящем в воздухе на том уровне, при котором его можно без проблем оседлать. Чимин занимает наиболее удобное положение для себя и ждёт, пока Чонгук сделает то же самое, крепко обхватив его за талию. — Только давай не как в прошлый раз. — А что было в прошлый раз? — Чимин сжимает древко обеими руками, и метла, услышав его мысленный приказ, медленно начинает подниматься. — Ты потерял меня над Чеджу, — он под нос шепчет заклинание скрытия, покрывая им и себя, и ведьмака вместе с их необычным «транспортом», слегка покачивающимся от ещё не пришедшей стабильности сил. Мимо пролетающие птицы шарахаются от них, потому что магия скрывает их только от людских глаз. — И если бы я вовремя не вспомнил заклинание замедленного падения, то сейчас бы за твоей спиной был обиженный призрак, а не тёплый и добрый я. — Такой добрый, что ночью перетащил на себя два покрывала, — фыркает Чимин, выравнивая метлу и поднимая их примерно на пятьдесят метров от земли. — Мне не хватало тепла, ведь ты так холоден со мной. Чимин фыркает и атакует его рёбра локтем. Чонгук послушно затыкается. Проснувшись сегодня от возмущений в ухо и пинаний коленом в живот, маг решил, что незачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, а потому собрался навестить дядю с утра, чтобы весь остальной день посвятить написанию практики. — Чему-чему посвятить? Практике? Ты сам себе-то веришь? Но несмотря на очевидную ложь, Чимин не отказался «подвезти» его, аргументируя своё согласие тем, что он всё равно ему должен за цикорий в ноутбуке. Поместье дяди Чонхёна располагается примерно в двадцати километрах от их с Чимином места практики, но из-за выбора «транспорта» они добираются до него примерно за десять минут, минуя все пробки и извилистые дороги. — Давно я тут не был, — Чимин щурится и направляет метлу вниз, выбирая наиболее открытый участок для приземления. — Отбахал он себе домик, ничего не скажешь. — Завидуй молча, — Чонгук и сам оказывается немного удивлён, когда из-за широких крон деревьев показывается крыша шикарного особняка, каким не было поместье его дяди буквально полгода назад. Он помнит, что как-то слышал от служанок у себя дома, что дядя устроил грандиозный ремонт, но что тот был настолько грандиозным, он и подумать не мог. Совершив удачную посадку и даже не сбив ни одной птицы, Чонгук спрыгивает на сухую землю и снимает с них заклинание невидимости, после чего формирует небольшой разлом в пространстве и отправляет туда ободок и метлу, чтобы не пришлось таскать те за собой. За высокими коваными воротами, открывшимися перед ними автоматически с помощью магии, вдаль уходит каменная дорожка, по обе стороны обрамлённая фиолетовыми ирисами, лепестки которых едва шевелятся от тёплого ветерка. Воздух в округе оказывается полностью пропитан сладким ароматом, и Чонгук от непривычки громко чихает и трёт нос в попытке избавиться от неприятного чувства. — Сейчас же лето, — Чимин подходит ближе к клумбам и осторожно проводит раскрытой ладонью поверх цветов, хмурясь от увиденного. — А ирисы цветут весной. Чонгук становится рядом и, немного подумав, предполагает: — Дядя любит их, и, похоже, применил магию остановки времени, чтобы они цвели если не постоянно, то уж точно большую часть времени. За их спиной раздаётся добродушный смешок. — Ты совершенно прав, мой дорогой племянник. Чонгук с улыбкой оборачивается на знакомый голос и тут же оказывается в крепких объятиях с запахом вина и всё тем же ароматом ирисов, окутавшим их с ног до головы. — Дядь, полегче... — Я тебя давно не видел, так что терпи, — мужчина напоследок особенно сильно стискивает его за плечи и только после отстраняется, глядя на помятого им племянника искрящимися от радости глазами. — Хорошеешь с каждой нашей встречей. Небось уже невесту себе нашёл, а? — хмурый Чимин в сторонке, не сдержавшись, фыркает. — За таким красавцем наверняка все волшебницы и ведьмы бегают. — Вампирши тоже, — не упускает возможности Чимин, отворачиваясь от убийственного взгляда друга и вновь исследуя цветы. — Он прям у всех нарасхват. — Да? — улыбка дяди становится только шире от услышанного. — Ну, это и не мудрено — вон какие бицепсы и личико, да и сам ты мальчик хороший. — Хватит уже, — выпаливает Чонгук, но, поняв, что это было слишком резко и грубо, добавляет более спокойно: — Нет у меня никого, и давайте не будем об этом. — Ну не будем, так не будем, — дядя Чонхён хлопает в ладоши и не кажется задетым его неуважительным тоном. — Чего это мы тут вообще стоим? Пошлите-ка в дом, я вас чаем напою. Хотя вы, наверное, не завтракали? Так, сейчас же отдам приказ шеф-повару, чтобы он приготовил нам что-нибудь полезное и вкусненькое. Что вы любите? Ты, Чонгук-и, раньше на завтрак любил фрукты, и, знаешь, я полностью поддерживаю твой выбор! В последнее время решил питаться правильно, всё-таки возраст уже не тот, чтобы налегать на жирную и тяжёлую пищу, и... — Господин Чон, — неожиданно окликает Чимин. — Да, Чимин-и? — мужчина поворачивается к нему с всё той же улыбкой и в ответ получает лишь потемневший взгляд. Чонгук невольно напрягается — такой взгляд у Пака бывает только когда он сильно чем-то недоволен. — Что-то случилось? — Эти цветы, — Чимин поджимает пухлые губы и касается подушечками пальцев нежных лепестков, которые сразу же скручиваются и гниют от силы его внутренней ведьмы, — они же давно мертвы, тогда зачем Вы их мучаете? Улыбка Чонхёна остаётся такой же дружелюбной. — Кто тебе сказал, что я их мучаю? — А как ещё назвать то, что Вы не позволяете им следовать нормальному закону природы и отцвести? — пальцы Чимина задевают ещё несколько цветов, и те мгновенно погибают. У наблюдающего за этим старшего мага на секунду мрачнеет лицо. — Послушай, Чимин-и, — он хватает его за руку, не позволяя аннулировать действие заклинания ещё на нескольких цветах, — я их не мучаю, а позволяю намного дольше следовать их предназначению — радовать мой глаз, — он ощутимее сжимает чужое запястье, от чего ведьмак непроизвольно хмурится. — Много ли толку от них будет, если они умрут после двух недель цветения? — Но они никому ничего не должны, — карие глаза Чимина вспыхивают опасным зелёным огоньком. — Они растут на моей территории, а значит, должны делать то, что хочу я, — мужчина без капли страха смотрит в полыхающие яростью глаза и с тихим хмыком отпускает его руку. — Ты пришёл в мой дом и смеешь мне указывать, что и как я должен делать с тем, что принадлежит мне? Ведьмы как обычно поражают меня своей бестактностью, а ведь я знаю тебя с тех пор, как ты был ещё совсем ребёнком, и раньше ты бы никогда не позволил себе так разговаривать со мной. Хотя, чего я хочу добиться от современной молодёжи — в ваших академиях и университетах сейчас учат только тому, как прожигать время и наследие своих предков. Всё это время стоящий в стороне Чонгук всё-таки решает вмешаться: — Дядя, я не думаю, что Чимин хотел оскорбить или обидеть тебя, — он делает шаг вперёд и закрывает собой скрипящего зубами Чимина. — Тебе ведь не понаслышке известно, как трепетно ведьмы относятся ко всему, что связано с природой. К тому же, Чимин слегка импульсивен... — сам Чимин шипит тихое «нихера я не импульсивен, это всё он», но Чонгук маскирует его негодование за кашлем и дарит дяде обворожительную улыбку. — Так что, пожалуйста, прости его на этот раз. Чонхён ещё какое-то время сверлит доброжелательное лицо племянника недовольным взглядом, но в конце концов его хмурое выражение постепенно сменяется принятием чужой невоспитанности, и он начинает смеяться. — Ну ладно, прощаю, — он шутливо грозит пальцем надувшемуся Чимину, — но чтобы больше мои цветы не портил, понял, Чимин-и? — Понял я, понял. Чонгук облегчённо выдыхает. Всё же не хотелось бы ему становиться свидетелем ссоры между своим родственником и лучшим другом. Ведьмы и маги и без того находятся в натянутых отношениях, а тут ещё и Чимин по пустяку разошёлся. Не нужны им лишние сплетни в обществе, особенно, когда они ещё обычные студенты и все их проколы будут бить по имиджу семьи. — Дядя Чонхён. — М? — Я пришёл лично поблагодарить тебя за помощь с местом практики, — он склоняется в поклоне. — Ты оказал мне огромную помощь. — Ты только поэтому пришёл? — в притворной обиде спрашивает мужчина. — Я-то думал, что мой единственный и любимый племянничек соскучился по своему дядечке, а ты всего лишь пришёл с поклоном... — Конечно, я соскучился по дяде. — Ах ты ж маленький подхалим, — Чонхён треплет его за щёку. — Но не мне тебя судить. К тому же, чего это мы до сих пор тут стоим? Завтракать, марш завтракать! … Чонгуку даже страшно представить, сколько именно денег дяде пришлось потратить, чтобы сделать такой ремонт. Хотя ремонтом это можно назвать с натяжкой — пока они минуют просторный холл с огромной люстрой, у Чонгука всё больше складывается впечатление, что прошлый дом просто-напросто снесли и поставили на его месте новый. Он вертит головой по сторонам и совершенно не узнаёт в этом особняке тот дом, в котором он так часто бывал в детстве. — Ремонт затянулся, — посмеивается Чонхён, когда они втроём занимают места за длинным столом. Насколько Чонгук помнит, раньше в этом обеденном зале была гостиная, в которой он и Чимин любили играть в прятки. — Последние доработки работники завершили только две недели назад. — Ты не использовал магию? — удивляется Чонгук, благодарно кивая служанке, поставившей перед ним тарелку со свежими фруктами. — Мой хороший, в мои-то годы я не могу использовать магию так же свободно, как ты. Если бы я сделал это всё своими силами, то слёг бы на месяц с изнеможением, — мужчина жестом просит стоящего возле него парня наполнить его бокал вином. Чонгук кидает взгляд на Чимина, сидящего напротив, и мысленно просит того не сказать что-то вроде «зато как цветы мучать — так на это у вас сил хватает». Чимин намёк улавливает и захлопывает уже было открывшийся рот. — Понимаю, извини за глупый вопрос, дядя. Чонхён отмахивает и делает глоток вина. — Вам ещё многому предстоит научиться и осознать. Кстати, как проходит ваша практика? Семья Чимин-и вроде же раньше имела лавку недалеко от моей, верно? — Чимин, напихавший в рот побольше риса, угрюмо кивает. — Повезло вам быть так рядом. — Это единственный плюс, — вздыхает Чонгук. — Делать совершенно нечего — люди если и приходят, то с совсем неинтересными просьбами, которые либо вообще не по моей части, либо слишком скучные. Даже не знаю, что я буду писать в отчёте. — У тебя нет идей, верно? — дядя смотрит на него поверх бокала, чуть прищурившись. — Могу подсказать тему для отчёта, и я уверен, что ни у кого с вашего курса не будет работы лучше, чем у тебя. Чонгук заинтригованно приподнимает брови. — О чём ты? — Вчера к тебе приходил бездушный, верно? — Чонгук и Чимин переглядываются. — Я по молодости очень увлекался всем, что было связано с такими, как Тэхён, обшаривал все библиотеки и архивы в поисках информации о них и однажды наткнулся на текст заклинания, позволяющего собирать чувства других в колбы и превращать их в жидкость. К тому времени я уже знал о них многое и испытывал к ним большое сострадание — никому не нужные существа, похожие на призраков, и не имеющие ничего в этой жизни, — мужчина тяжело вздыхает и грустно смотрит на ударяющееся о стеклянные бока вино. — С тех пор у меня в сердце зародилась маленькая мечта — когда я стану взрослым и состоятельным, то обязательно дам бездушным крышу над головой и буду снабжать их необходимыми им чувствами, без которых они в семидесяти процентах случаев погибают. Чонгук поражённо округляет глаза. — Этот ремонт... — Да, — дядя допивает оставшееся вино и сам подливает себе ещё немного. — Весь третий этаж переделан под комнаты для тех, кому не к кому и некуда пойти. — Но как осуществление Вашей мечты связано с практикой Чонгука? — не понимает Чимин. — Напрямую, мой дорогой Чимин-и. Как вы знаете, бездушные скрываются, причём настолько хорошо, что за все сорок пять лет своей жизни я впервые увидел бездушного только два месяца назад. Но к этой встрече я подготовился давно — семь лет назад я уже создал целую коробку готовых чувств, которую вчера и забрал из лавки Тэхён, — Чонхён подпирает щеку рукой и смотрит прямо на Чонгука. — К сожалению, моё здоровье сейчас подорвано, и я не знаю, когда восстановлюсь, так что не смогу в ближайшее время активировать заклинание по сборке и закупориванию чувств, поэтому предлагаю заняться этим делом тебе, мой дорогой Чонгук-и. Чонгук сглатывает кислую слюну. На самом деле, он и сам об этом уже думал. Всё же не каждому удаётся пообщаться с бездушными и наколдовать для них круг для создания эликсиров, дающим им силы и стимул для жизни. Такой шанс нельзя упускать. — Дорогой, ты здесь? — неожиданно в обеденный зал входит высокая красивая женщина с немного изнеможённым лицом, которое тут же расцветает, стоит ей только увидеть неловко замерших молодых людей за столом. — Вай, это же Гук-и и Чимин-и! — Тётя, — приветствует Чонгук, вставая и кланяясь быстро подошедшей женщине. — Прекрасно выглядите. Тётя смеётся и крепко обнимает его тонкими ручками. — Подхалим, — она переводит искрящийся взгляд на Чимина. — Не могу поверить, что этот молодой человек вырос в такую прекрасную ведьму! Чимин смущённо улыбается и кланяется ей в ответ. — Вы мне льстите, госпожа. — Ничего подобного, — она отпускает племянника и смотрит на мужа, отставляющего пустой бокал. — Дорогой, ты снова пьёшь с утра пораньше? Тот морщится. — Это в целях медицины. — Знаю я твою медицину, — госпожа Чон вздыхает и плюхается на свободный стул, убирая бутылку вина подальше и отдавая приказ молчаливому слуге: — Скажи повару, что я проснулась. Пусть приготовит как обычно, — она возвращает внимание на парней и снова улыбается. — Ну, о чём болтаете, мальчики? — Даю Чонгук-и совет по поводу практики, — отзывается Чонхён, сверля бутылку с вином в руках жены печальным взглядом. — О, ты про бездушных? Это я придумала, Гук-и, — она подмигивает племяннику. — ТэТэ сказал, что ты показался ему хорошим, и он был бы не против помочь тебе. — Помочь? — не понимает Чонгук. — Я мог бы помочь Вам побольше узнать о нас, молодой господин Чон. Сидящий спиной к двери Чонгук невольно вздрагивает, а когда оборачивается, то чувствует, как от шока у него немеют пальцы. У вошедшего в зал Тэхёна вчерашняя безэмоциональная корочка льда разбивается об улыбку, наполненную нежностью и мягким утренним светом. Комментарии Мне очень жаль, что я не сдержала своё слово и не исполнила свою мечту, написав эту работу. Возможно, ей просто не суждено быть полной или просто не пришло ещё её время, но если кому-то из вас интересно, что в ней планировалось, то я с радостью поделюсь. В самом начале говорилось, что Чонгук не мог сделать обычное заклинание на левитацию, которое он практиковал каждый день. В этом и кроется главная тайна сюжета. Зачем он практикует это каждый день? Почему в этот раз у него ничего не получилось? Ответ, на самом деле, очень прост. Бездушные появляются после того, как их магия была истрачена или отобрана. В случае Тэхёна — это второй вариант.