Лёд и пламень или Грандиозный план Эго по искуплению вины

      Антуан Эго, ссутулившись и по привычке заведя руки за спину, шел по тротуару, особо не задумываясь, куда именно он идет. Ему надо было проветрить мозги, тем более, что в висках вновь начинала пульсировать острая боль. Приведению мыслей в порядок весьма способствовала дождливая и промозглая погода, из-за чего на улице было не так уж много людей.       Дела Эго в последнее время шли не очень. Уже пять лет прошло с тех пор, как он уничтожил свою карьеру критика и открыл небольшое бистро. И четыре года из них были просто прекрасны! Впервые за долгое время Антуан вновь ощущал вкус к жизни. Его перестало раздражать общение с людьми, он все чаще смеялся, начал писать книгу, немного поправился и, в целом, стал гораздо добрее. У него даже появились друзья – эта парочка, Альфредо и Колетт. Конечно, из-за разницы в возрасте и учитывая тот факт, что он был их работодателем, они все же были, скорее, приятелями, но и таких отношений Антуан ни с кем ранее не поддерживал. Ребята, в свою очередь, были благодарны Эго за возможность работать, и старались щедро платить ему хорошим настроением и своей поддержкой. Им нравилось то, как он начал меняться, постепенно превращаясь из угрюмого, высокомерного, скупого на эмоции сноба во вполне себе нормального человека. Пару раз они даже пытались познакомить его с одинокими дамами бальзаковского возраста, но все заканчивалось лишь приятной беседой за бокалом вина, не более. Впрочем, удивительно, но Эго был рад любому обществу.       И всем этим он был обязан маленькому крысенку, который словно пробудил его, Антуана, ото сна. Эго очень сдружился с малышом в тот период, когда чета Лингвини уехала на пару недель на Ривьеру в свой медовый месяц, оставив кулинарного гения на его попечение. А когда Альфредо и Колетт вернулись, крысик дал понять, что хочет остаться у Эго. Лингвини были только рады, что у него появится хоть какая компания, поэтому даже не думали возражать. К тому же, они только поженились и им хотелось больше времени проводить наедине.       Однако, ничто не длится вечно, а уж крысиный век и вовсе недолог. Со временем микро-шефу становилось все труднее сновать по кухне туда-сюда и, в конце концов, по рекомендации ветеринара было решено отправить его на пенсию. Пальма первенства на кухне «Ля Рататуй» перешла Колетт, а малыш, казалось, даже обрадовался возможности отдохнуть. Однако, он не переставал кулинарить, правда, теперь уже только на кухне дома у Эго. К слову, потеряв звание лучшего ресторанного критика, ему также пришлось сменить свой огромный и мрачный дом в элитном районе на квартиру в не такой престижной части города, а также отказаться от услуг дворецкого. Но были в этом и плюсы – его новый дом весьма кстати располагался буквально через дорогу от «Ля Рататуй».       Колетт прекрасно справлялась со своими обязанностями, от посетителей в бистро по-прежнему не было отбоя, однако, Эго, будучи профессионалом в кулинарии, все же улавливал отличия в ее блюдах и тех, что готовил крыс. Из них будто пропала присущая ему нотка неожиданности. Не сказать, чтобы Антуана это сильно расстраивало, но все же…       Так прошло несколько месяцев. Но вот однажды, придя вечером домой, Эго по привычке первым делом направился проверить, там ли микро-шеф (он временами уходил к своим сородичам), но от того, что он увидел, сердце его ушло в пятки. Он так надеялся, что это случится, как можно позднее, но время малыша пришло – его бездыханное тельце мирно лежало на рабочем столе Антуана, рядом с его печатной машинкой. Эго был в таком отчаянье, что далеко не сразу заметил два слова, пропечатанные на заправленном в машинку листе бумаги. Там было сказано лишь «Нижний ящик». К тому времени, как Эго сообразил, что имелся в виду ящик его стола, уже приехали Лингвини, которым он позвонил почти сразу же, как несколько оправился от шока.       Конечно, все они знали, что микро-шеф очень умный и даже умеет читать. Но его прощальная записка (или даже уместнее сказать «завещание») стала сюрпризом для всех. Они нашли ее, как и было написано, в нижнем ящике стола, вместе с довольно внушительным количеством других листов бумаги, на которых крыс напечатал свои фирменные рецепты и кулинарные секреты. Записка гласила:       «Дорогие Эго, Альфредо и Колетт!       Увы, я чувствую, что мне недолго осталось. Раз вы это читаете, значит, я уже отправился в лучший мир. Но очень прошу вас не грустить из-за того, что меня не стало. По крысиным меркам я долгожитель, да и к тому же о такой жизни, какая была у меня, обычная уличная крыса может только мечтать!       Я безмерно благодарен всем вам за то, что вы поверили в меня и дали мне шанс прожить эту жизнь так, как мне хотелось – я занимался тем, что мне нравилось, творил, изобретал новые рецепты и дарил людям радость через свои блюда. Это наполняло каждый мой день смыслом.       Эго, прошу простить меня за то, что я без спроса использовал Вашу печатную машинку (я знаю, как она Вам дорога), но я не могу унести с собой в могилу все те знания, которыми мне хотелось бы поделиться с миром. Колетт, надеюсь, ты найдешь им хорошее применение.       В заключение мне бы хотелось дать вам всем напутствие. Как я уже сказал, я прожил прекрасную жизнь. Единственное, о чем я немного жалею, так это о том, что проводил не так много времени со своей семьей. Поэтому, дорогие Альфредо и Колетт, берегите друг друга и цените каждый миг, прожитый вместе.       Эго, мне больно оставлять Вас одного, но я не теряю надежды, что и Вы еще обретете в этой жизни кого-то близкого.       Будьте счастливы и еще раз спасибо вам за все!       Ваш друг навеки,       Рэми»       Лишь тогда они все узнали его имя. Дальнейшие месяцы всем им дались непросто, но Эго – в особенности. Он не думал, что ему вновь придется пережить чувство потери, поскольку давным-давно зарекся к кому-либо привязываться. Рэми стал тем единственным исключением, и его уход напомнил Антуану, как жестока и несправедлива жизнь. Эго вновь закрылся в себе, все сильнее отдаляясь от своих новообретенных друзей. Они это видели и пытались противостоять, но в упрямстве ему не было равных.       Однако, со временем боль утраты несколько стихла и, казалось, жизнь вновь вошла в привычную колею. Но, как выяснилось, ненадолго. Вскоре Лингвини сообщили Эго о том, что готовятся к пополнению. Теперь необходимо было найти Колетт достойную замену на время ее декретного отпуска, что было задачей не из легких. За несколько месяцев Антуану так и не удалось отыскать подходящего кандидата, а сегодня девушка напомнила ему, что сроки поджимают.       – Я звонила Хорсту, он был су-шефом у Гюсто, помните? – сказала она. – Если предложить ему хорошую зарплату, он может согласиться.       В ответ Антуан лишь угрюмо хмыкнул.       – Эго, взгляните на меня! – Колетт повысила голос, указав на свой округлившийся живот. – После смерти Рэми мне и так пришлось нелегко, а сейчас и подавно. Я понимаю, заведение у нас маленькое, но наплыв людей большой, мы уже почти не справляемся. А что вы будете делать, когда я уйду в декрет? Доверите кухню Ларуссу? Или Альфредо? Вы ведь его знаете, он самостоятельно и яичницу едва ли приготовит.       – Эй, я все слышу! – воскликнул Лингвини, принесший Эго вина, а супруге – стакан сока. – Но вообще она права. Вы же не сможете закрыть бистро надолго.       Антуан пообещал им подумать над кандидатурой Хорста и слово свое сдержал. Собственно, он только что отужинал (если это можно так назвать) в ресторане, где тот сейчас работал. Конечно, посетители бистро Эго не были столь взыскательны, как он сам. Но он просто не мог поступиться принципами и доверить кухню тому, чьи блюда ему не нравились. А таких поваров, надо отметить, было подавляющее большинство.       Размышляя над тем, как же ему поступить, Эго набрел на одну галерею. Прекрасная память тут же заботливо подбросила ему интересный факт. Он помнил это здание, и галерея там была не всегда. Лет семь-восемь назад тут располагался ресторан с претензией на мишленовскую звезду. Однако Эго написал разгромный отзыв, чем лишил заведение всякой надежды стать популярным. Видимо, именно поэтому он и закрылся.       Правда, сейчас Антуан был вынужден признать, что еда в том ресторане была не так уж и плоха. Во всяком случае, куда лучше стряпни этого Хорста. По счастью он помнил также и имя шеф-повара, а по совместительству – владельца ресторана. Пожалуй, именно Морис Марэ идеально заменит Колетт. Эго твердо решил разыскать его, даже не представляя, как сильно это решение изменит его жизнь.