Воспитание Тигров в домашних условиях (часть 1)

Ацуши слышал сквозь сон пение птиц за окном и чувствовал, как пригревает солнышко. Хотелось мурлыкать от почти незнакомой сладкой неги, разливающейся по телу. Так хорошо он себя, кажется, никогда и не чувствовал. А потом он открыл глаза и оглядел незнакомую обстановку. Моргнул. И вспомнил. Это дом младшего брата Дазая-сана. Здесь ему обещали безопасность от мафии, и в тот же вечер встретился Акутагава – Исполнитель Портовой мафии, обещавший поймать его любой ценой, но отступивший после слов Тсунаёши-сана. Этот удивительный для Накаджимы феномен вчера не слишком охотно объяснял Дазай-сан: – Почему Акутагава его слушается? Ну… понимаешь, у Тсуны есть очень интересная способность, настолько интересная, что, если он присоединится к Агентству или к Портовой мафии, это автоматически будет означать проигрыш второй стороны. Только Тсунаёши не очень-то любит чужие разборки, потому первое, что мой братец сделал, объявившись в Йокогаме, – поставил ультиматум всем заинтересованным лицам: любая попытка привлечь его сторону какими угодно методами закончится тем, что он из принципа присоединится к противоположной стороне. А потом пообещал не влезать в чужие разборки, если чужие разборки не будут влезать в его жизнь. Как-то так. – И его послушали? – поразился Ацуши. Дазай хмыкнул: – Этот вариант всех устроил даже больше, чем его вступление в ряды мафии или в Агентство. Так что да, послушали, – и пробормотал, потирая шею: – как будто у них был выбор… Накаджима вздохнул: хоть Тсунаёши-сан не соответствовал тому образу, что он успел создать вчера в своей голове, мальчик-Тигр по-прежнему мучился размышлениями, хочет ли он увидеть в действии способность брата Дазая-сана или же никогда с ней не встречаться. Интересно, во сколько вчера ушёл Акутагава? И чем они таким занимались, если Тсунаёши-сан обещал соблюдать нейтралитет? На этот вопрос вчера Дазай-сан предпочёл не отвечать, заметно вздрогнув и закрыв тему словами: «Лучше бы тебе не знать. И никогда не вызывать интерес моего брата в контексте его работы». В общем, что Дазай-сан, что Тсунаёши-сан оставались непонятными и загадочными людьми для Ацуши. А дом у Тсунаёши-сана уютный, чистый и светлый, не то что комната Дазая-сана в общежитии Агентства, в которой как-то побывал Ацуши. Даже удивительно, насколько сильно различались братья. – Дазай-сан! – Ацуши постучал в дверь комнаты, на которую ему вчера указал Осаму. – Дазай-сан, вы встали? В конце концов, раз уж они живут вместе, не было бы логично вместе идти на работу? Хотя Накаджима не был уверен, что с этим предложением согласятся. Не слишком ли он навязывается? Не получив ответа, парень вздохнул и пошёл вниз. Может быть, Дазай-сан уже встал? – Ацуши-кун? – позвал его голос из той самой комнаты, в которой они вчера застали Акутагаву и брата Дазай-сана. – Ты уже проснулся? – Эм… Доброе утро, Тсунаёши-сан, – неловко почесал затылок парень, заглянув на звук. Накаджиму смерили задумчивым взглядом. Брат Дазая-сана что-то черкал в блокноте, но при появлении Ацуши отложил принадлежности в сторону и поднялся, потягиваясь, с дивана. – Тсуна, – поправил он обращение и, размяв шею, спросил: – собираешься на работу? – Да, – сутулясь, неловко отозвался Ацуши. – Отсюда ехать немного дольше, так что… – Позавтракать успеешь? – деловито поинтересовался Тсунаёши. – Эм… я бы… – Отлично, – не стал слушать легко угадываемые возражения тот. – Значит, можешь поставить чайник. Мне бы тоже не помешал перекус. Кажется, ни с Дазаем, ни с его братом было совершенно невозможно спорить, если они решали вас задержать. Вот так Ацуши и попал в Агентство, собственно. Сначала купился на обещание еды, потом – на интересные рассказы, а вечером на него уже ловили тигра-людоеда. Накаджима даже не знал, хорошо или плохо было, что тигром в итоге оказался он сам. – Кофе, – объявил Тсунаёши, – бутерброды. И так, на будущее, учти, что я очень обижусь, если ты постесняешься заглянуть на кухню и перекусить, когда проголодаешься. – Я бы не хотел быть обузой, – невнятно проговорил Ацуши, потому что бутерброд почти мгновенно, будто бы сам оказался во рту. А не ответить было бы невежливо, да. Тсуна усмехнулся: – Вот ещё, обуза. Ты ведь спас Дазая из реки. – Правда, после этого он ещё с десяток раз попытался самоубиться, – критически отозвался Накаджима. – Что поделать, хобби у него ужасно вредное, – согласился Тсунаёши. Подумал и добавил: – Для окружающих. Ацуши вздохнул: почему никто не видит ничего страшного – на минуточку! – в попытках самоубийства? Даже Тсунаёши-сан. А ведь это – его брат! – Эм… – пытаясь перевести тему, Ацуши замялся, – а когда Дазай-сан ушёл? – Ушёл? – Тсуна взглянул на него поверх кружки. – Да этот лентяй ещё даже не поднимался с кровати, ручаюсь. Накаджима бросил взгляд на часы и пробормотал: – Неудивительно, что он всегда опаздывает. – Ну, он взрослый человек, сам должен уметь следить за собой… Впрочем, – лукавая улыбка преобразила доброжелательное лицо Тсунаёши-сана, сделав того удивительно похожим на собственного брата, – если ты волнуешься, можешь сходить и разбудить его. – Я пытался… – Оу, – казалось, этот ответ вызвал у Тсуны ещё больше восторга. – Ну, тогда ты можешь попробовать ещё раз и, если не получится, предупредить, что Дазая ждёт побудка от меня. В стиле Вонголы. – А… Что это? – Неважно, – Тсунаёши махнул рукой. – Но, поверь, Дазая разбудит мгновенно. Так ты выполнишь мою просьбу, Ацуши-кун? – от мягких вкрадчивых интонаций по позвоночнику пробежала дрожь, а Тигр внутри напрягся, будто ожидая нападения. Накаджима сглотнул. У него было стойкое ощущение, будто он вот-вот попадёт между молотом и наковальней. Если уже не попал. Поднявшись на второй этаж, он обречённо постучал в дверь комнаты Дазая-сана. Ответа не было, как и раньше. – Дазай-сан, – повысил голос Ацуши, – Тсунаёши-сан обещал, что, если вы не спуститесь завтракать через пять минут, он устроит вам побудку в стиле Вонголы. За дверью раздался грохот, будто кто-то упал с кровати. Потом – будто кто-то уронил шкаф. Меньше чем через минуту встрёпанный, но как будто даже прилично одетый Дазай распахнул дверь, диким взглядом оглядывая коридор. – Его здесь нет? Ацуши, поражённый эффектом, медленно покачал головой: – Ждёт на кухне. – Отлично! – Дазай облегчённо выдохнул. – Я сейчас спущусь. Ацуши проводил взглядом семпая, бодро двинувшего к ванне, и вернулся к Тсунаёши, всё ещё пьющему кофе за столом. – И как? Успешно? – полюбопытствовал парень, во взгляде которого мелькали золотые искры. Казалось, он не сомневался в ответе. – Тсунаёши-сан… Что такого страшного в вашей побудке, если её опасается человек, мечтающий совершить самоубийство? Ответил ему не Тсуна, а спускавшийся с лестницы Дазай: – Потому что я хочу совершить самоубийство без боли. А Тсуна… Запомни, Ацуши-кун, всё, что делается братцем в стиле Вонгола, мучительно больно для тела и психики, но никогда не приводит к смерти. – Иногда даже оживляет, – поддакнул Тсунаёши, ничуть не обидевшись. – Например, поднимает из склепа живых мертвецов, – ткнул он пальцем в бледного, забинтованного Осаму. – Вот именно, – фыркнул тот, отбирая у своего брата полупустой стакан с кофе. – Да ладно тебе, не дуйся. Было бы некрасиво заставлять Ацуши-куна переживать из-за твоего опоздания на работу. Накаджима покраснел, когда два таких похожих взгляда – тёмно-карий и светло-карий – остановились на нём. – Не будь занудой, Тсуна, не то станешь слишком похожим на Куникиду. – А тебе бы взять с него пример, – явно подтрунивая, предложил Тсунаёши. – Ответственный работник, исполнительный, а уж какая внешность!.. Кстати, передавай ему мой пламенный привет. Дазай, поперхнувшись на восхвалении внешности Куникиды, отставил чужой стакан в сторону и, схватив Ацуши за плечо, быстро выволок их обоих к выходу: – Сам передай, – бросил он, находясь уже за порогом дома. Тсуна усмехнулся: какие мы нежные и обидчивые с утра, поглядите-ка! Меньше, чем через пятнадцать минут, с улицы раздался грохот и задребезжали стёкла, будто кто-то недалеко что-то взорвал. – Мда… Бойтесь людей, исполняющих свои обещания, да, Акутагава-кун? Савада только надеялся, что его любимый сквер для прогулок не пострадал.