Воспитание Тигров в домашних условиях (часть 1)

Накаджима Ацуши, оборотень-Тигр, за которого по неизвестным причинам назначили многомиллионную награду, пустым взглядом разглядывал чай в стакане, сидя на кухне дома Савады Тсунаёши, человека, неприкосновенного для мафии. Здесь, по крайней мере, можно было подумать в безопасности, не подвергая риску других. Накаджима пытался разложить по тарелочкам кашу, смешавшуюся в его голове, но события последних нескольких дней сливались в один сложно усваиваемый комок. Очередное нападение мафии выбило Ацуши из колеи. Улица и здание были испещрены следами пуль, обычные жители – в панике, были пострадавшие, а сам Ацуши сбежал лишь чудом. Накаджима вдруг очень быстро вспомнил, что попасть под удар может не только Тсунаёши-сан, но и всё Агентство, и даже случайные прохожие. Возможно, он совершил большую ошибку (кто вообще в здравом уме позвонит врагу?), но слова той блондинки, помощницы Акутагавы, заманившей их в ловушку на первом деле Ацуши и едва не убившей Наоми с Джуничиро, живо откликнулись в душе. Она и сам Акутагава были правы, когда сказали, что Ацуши приносит беду всем, к кому приближается. У отчаявшегося парня не осталось других идей, кроме как сообщить, что он бросает Агентство, и попытаться отвлечь Портовую мафию на себя: «Поймайте меня, если сможете», – весьма смелое заявление от сироты, которого даже выгнали из приюта, сказанное одному из капитанов мафии, Хигучи. И он даже не сумел его выполнить! Ацуши вздохнул: то, чего он так боялся, то, чем ему угрожала та блондинка, в итоге закончилось… выносом мафиози из окна. Детективы Вооружённого Агентства разобрались с нападавшими за считанные минуты, он успел застать только финал того, что должно было обернуться трагедией. Ацуши сжимал в кулаке ключ от дома Тсунаёши-сана, потрясённо глядя на последствия драки, сжимал так сильно, что острые зубчики, кажется, могли порезать кожу, и чувствовал робко разгорающуюся надежду. Накаджима собирался сбежать из города, чтобы больше никого не подставлять, но… Может быть, пока что он ещё может остаться? Сомнения грызли душу. Он искренне не понимал: Агентство действительно так сильно́, что не боится Портовой мафии? Может ли Ацуши положиться на эту силу, не беспокоясь, что кто-то пострадает по его вине? Обычные люди, даже тренированные, не могли причинить эсперам большого вреда, но что если в Агентство придёт тот же Акутагава? Его способность, Расёмон, просто ужасающая. – Тяжёлый день, да? Ацуши вздрогнул и поднял голову. За столом, напротив него, сидел Тсунаёши-сан, разглядывая парня с каким-то странным выражением лица. – Да… Неудачный. На Агентство сегодня напали, – Накаджима замолчал, а потом шёпотом добавил, снова уставившись в чай: – из-за меня. – Нэ-э, а у тебя большое самомнение, как я погляжу, Ацуши-кун. – Что? – парень невольно поднял голову. Он ожидал каких угодно слов… но не… чего-то подобного. Савада Тсунаёши смотрел на него с абсолютно дазаевской улыбкой: – Портовая мафия нападает на Агентство раз в месяц по самым разным поводам, и, открою тебе секрет, это ещё ни разу не закончилось чьей-либо смертью. – Но… но… Но почему? – Полагаю, оба босса противоборствующих организаций считают это неплохой тренировкой. – Я… я не понимаю! А как же простые жители? Тсунаёши наградил его очередным долгим взглядом. – …Ясно. И правда, не понимаешь. Да и откуда бы тебе знать?.. Ты всего лишь гражданский мальчишка, попавший в переплёт, тебе никто ничего не объясняет, да? Кажется, что весь мир сошёл с ума, потому что вокруг творится что-то несусветное, а люди будто не видят в этом ничего необычного, принимая всякую дичь как должное? Это настолько чётко описывало состояние Ацуши, что он снова вздрогнул и посмотрел на Тсунаёши потрясённым взглядом: – Как вы… откуда вы знаете, что я чувствую? Савада криво усмехнулся: – Мне было… почти четырнадцать, когда я оказался в ситуации, похожей на твою. На меня тогда ещё не объявили охоту, но ставки в игре с моим участием были настолько высоки, что много кто мечтал меня убрать, – мужчина помолчал. – Знаешь, Ацуши-кун, какой лучший способ выбраться живым из подобного дерьма? Сначала узнать правила игры, а потом научиться использовать их в своих целях. Тебе, скорее всего, будет больно, будет стыдно, может случиться, что тебе придётся попрощаться со своими принципами и верой в людей… Зато ты выживешь. И, может быть, даже не станешь чьей-нибудь пешкой. Накаджима слушал, затаив дыхание. Сообразив, что Тсунаёши-сан не собирается продолжать, он тихо спросил: – И как же… мне узнать правила игры? – Спрашивай, – Савада пожал плечами. – Тебе в чём-то повезло. Детективы не станут скрывать от тебя жизненно важную информацию, если это не будет связано с какими-нибудь тайнами Агентства. А чтобы знать, о чём спрашивать, внимательно наблюдай за происходящим. Тсуна встал, давая понять, что разговор закончен. Но был ещё один вопрос, который волновал Ацуши, хоть уже и не относился к вопросу выживания: – Тсунаёши-сан, а сколько вам лет? Молодой мужчина удивлённо приподнял бровь, почесал щёку и всё-таки ответил: – Двадцать. Ацуши сжал в руках стакан с давно остывшим чаем, отчего по воде пошли круги. Шесть лет… Интересно, что же такого произошло с Савадой Тсунаёши за это время? И что будет с Ацуши, если он и правда сможет выжить?

***

Дазай спал, обняв подушку. В доме Тсуны он всегда мог заснуть как все нормальные люди, не мучаясь бессонницей, не слоняясь полночи по дому, чтобы потом не суметь подняться утром и проспать на работу. Но в этот раз что-то его насторожило. Едва ощутимое чувство опасности заставило незаметно напрячь мышцы, готовясь к отражению атаки. Дазай продолжал, не открывая глаз, ровно дышать, чтобы не спугнуть вероятного противника, как вдруг… – Банзай! – с громким воплем на него попытался запрыгнуть Тсуна, метя чем-то, сжатым в руке, в грудь. Осаму, не будь дурак, мгновенно скатился с кровати, каким-то чудом перехватывая руку с оружием в нескольких сантиметрах от себя. Савада тут же напомнил, что у него есть вторая, и бить ею он умеет ничуть не хуже. Завязалась небольшая потасовка. Некоторое время молодые мужчины с переменным успехом пытались взять в захват друг друга: Тсуна – чтобы приложить Осаму, чем бы та фигня ни была, Дазай – чтобы успокоить излишне ретивого братца. – Попался! – объявил Савада, повалив Осаму на спину и прижав к шее прибор. – Мечтай, – хмыкнул тот, отбросив Тсуну в сторону. Пользуясь тем, что Савада явно наигрался и слегка умерил пыл, Дазай зафиксировал обе руки Тсуны и пригляделся к прибору: – Это что, электрошок? – поинтересовался скептически. – А-ага, – расплылся в счастливой улыбке брат. – Максимально болезненно и при этом абсолютно безопасно для жизни. – Отлично, – кисло прокомментировал Дазай утреннюю побудку, оглядываясь на часы. – И во сколько же ты… Блин! Тсуна! До выхода на работу ещё три часа! – Как раз вовремя, чтобы ты успел поднять Ацуши-куна и отправил на тренировку. Осаму хмыкнул, отпустил счастливого от собственной идеи брата и зевнул: – Ещё чего. Я не нанимался в няньки. –Нет? – протянул Савада, мягко, будто бы решил, что ослышался. – То есть, не ты притащил беднягу Ацуши-куна в Агентство, как следует запугав его Тигром и фактически принудив там работать? – Звучит так, будто я этим совершил что-то ужасное, а не спас Ацуши от собственной способности и преследования властей. – Втянул его в ваши разборки, подставил под удар мафии и… Дазай, – обратив внимание, что Осаму укладывается обратно, завернувшись в одеяло, как гусеница в кокон, Тсуна отбросил шутливый тон. – Только не говори, что не видишь, как он на тебя смотрит. – И как же? – в очередной раз зевнув, без особого интереса спросил Осаму. – Как влюблённый в хозяина пёс, ждущий, когда ему дадут команду, в надежде на похвалу. Дазай фыркнул. Псы, да? – Ацуши-кун не пёс, а кот. Тигр. – Что ж, – ответил на это его брат, – раз уж ты привёл в наш дом кота, займись его воспитанием прежде, чем он нагадит кому-нибудь в тапки. Что-то я не хочу знать, какого размера проблемы может создать обиженный или неправильно воспитанный тигр. Тсуна вышел из комнаты. Дазай плотнее завернулся в одеяло. Он твёрдо намеревался выспаться по-человечески, но… «Он смотрит на тебя, как влюблённый в хозяина пёс, ждущий, когда ему дадут команду, в надежде на похвалу», – Тсуна уже говорил так однажды. Об Акутагаве Рюноске, бывшем ученике Дазая ещё со времён, когда тот был мафиози. Дазай в раздражении перевернулся на другой бок. У его брата была навязчивая мысль, что Осаму плохо исполняет свои обязанности наставника. Дазай согласен не был – его ученики были до сих пор живы, занимали не последнее место в мафии (чем теперь портили ему, работнику Вооружённого детективного агентства, жизнь). Дазай прекрасно знал, что Тсунаёши воспитывали не так, как его, и не так, как Дазай воспитывал своих учеников. Реборн стал для Тсуны настоящим наставником, даром, что назывался репетитором, и за это Осаму, с одной стороны, киллера уважал и даже был ему благодарен за брата (вряд ли без такого специфичного воспитания Тсуна сумел бы принять настоящего Дазая), а с другой стороны – испытывал огромное желание набить ему морду. Потому что сам Дазай никогда не делал вид, что будет понимающим наставником для своих учеников. Напротив, из раза в раз он подчёркивал, что не нянька и жалеть не будет, если тот же Акутагава сдохнет по своей глупости. Он никогда не собирался делать что-то сверх того, что ему приказал босс, Мори Огай. Реборн же приручил Тсуну, подарил ему относительно счастливое мафиозное детство, стал для него авторитетом – причём настолько преуспел, что других авторитетов у Савады больше не было никогда, к сожалению Емитсу и Тимотео Вонголы – а потом Реборн позволил отстранить себя, когда его поддержка Тсунаёши была нужнее всего. По этой причине Дазай старался отстраняться от Накаджимы – не хотел лишних иллюзий, но, похоже, вопрос ответственности был для Тсуны одним из самых принципиальных. Осаму, в конце концов, не виноват, что Ацуши смотрит на него, как кот, просящий еды у хозяина, Осаму ему ничего не обещал, а если что и пообещал, то уже исполнил. Дазай не пытался его приручить или привязать к себе. Накаджима привязался сам, выбрав далеко не лучший объект. Дазай беззвучно вздохнул: если он хотел и дальше сохранять статус-кво, нужно было позволить Ацуши самому отбиваться от мафии или скрыться на любой из квартир Агентства, а не тащить в дом к Тсунаёши. Потому что, откровенно говоря, он сам позволил Саваде сделать неправильные выводы – ведь Ацуши единственный, кому было позволено зайти сюда с разрешения Осаму, а не Тсуны. А теперь, даже если Дазай решит, что не хочет привязываться к постороннему мальчишке, попытается отстраниться, чтобы не открывать врагам ещё больше возможностей для манипуляции, Тсунаёши не даст ему это сделать. Савада решил, что это здорово – подобрать котёнка Тигра, подлечить его и воспитать из него сильного, свободного зверя. И теперь Ацуши будут учить, даже если тот осознает, во что вляпался вместе с Осаму, и попытается сбежать. Самое противное здесь в том, что учить Ацуши будут силами Дазая, в конце концов, это же он «привёл в дом кота». «Уж лучше бы ты и дальше прилагал свои воспитательные устремления к Акутагаве, Тсуна!» Часы на стене тикали, отсчитывая секунды. Дазай разрывался между раздражением, нежеланием взваливать на себя очередные проблемы и непривычным чувством, ноющим в груди, будто задетая неосторожно рана. – Да чтоб тебя, – проворчал молодой мужчина, резко сев на кровати. Всё равно уснуть не получалось. «Что за человек, а? Разбудил, заставил думать о всякой ерунде и ушёл!» Взгляд привлёк блестящий на столе чёрным пластиковым корпусом электрошокер. Осаму фыркнул. Кажется, Тсуна не сомневался в результате. – Ла-адно, Ацуши-кун, – отбросив одеяло, Дазай поднялся с кровати, – я позабочусь, чтобы ты знал, кого винить за эту побудку, – пообещал он, прихватив подарочек Тсуны с собой.