Воспитание Тигров в домашних условиях (часть 1)

Дазай на миг замер на пороге дома, прислушиваясь и впитывая атмосферу. На кухне кто-то звенел посудой, и это был точно не Тсуна. Ацуши-кун? В воздухе ощущался едва уловимый аромат чужого одеколона, Дазаю не знакомого, а кожу покалывал остаточный след от чужой способности. Учитывая, что он обычно не был настолько чувствителен к чужой силе, побывавший в доме человек не был эспером, он был пламенным. И настолько сильным, что даже сейчас Пламя Тсуны не смогло – или не захотело, что даже хуже – стереть его след. Дазай прищурился. – Добрый вечер, Ацуши-кун, – он привалился к косяку двери, наблюдая за парнем, что-то колдующим над плитой. Ацуши подпрыгнул от неожиданности: – Д-дазай-сан! – Что готовишь? – полюбопытствовал Осаму, примечая разбитую вазу для фруктов в ведре. – Отядзуке, – неловко отозвался Накаджима. «Кто бы сомневался», – фыркнул Дазай про себя – это же было любимое блюдо его кохая. И, возможно, единственное, которое он умел готовить. – Ну, готов рассказать мне, что здесь случилось, или продолжим светскую беседу? – весело поинтересовался Осаму у мнущегося оборотня. Подумать только, и это грозный Тигр!.. Вот только Ацуши был уверен, что под взглядом холодных тёмных глаз кто угодно бы почувствовал бы себя неуютно. – К Тсунаёши-сану приходил в гости его бывший учитель, – пробормотал парень, всё ещё шокированный этой встречей. – Они… поругались? По крайней мере, этот Реборн говорил странные вещи. А Тсунаёши-сан, хоть и не казался расстроенным и даже пригласил его в бар вечером, после ухода Реборна заперся в комнате и не выходит. Услышав знакомое имя, Дазай сжал кулак за спиной. Потом расслабился. А когда услышал про бар, пугающее выражение на его лице сменилось предвкушением. – Вот значит, как ты решил, – пробормотал молодой мужчина, вспоминая один странный вечер и сказанные Тсуной слова. – Дазай-сан? Они ненавидят друг друга? – Накаджиме было очень неловко лезть не в своё дело, но подслушанный разговор его ужасно беспокоил. – Реборн что-то сказал об убийстве… «Реборн слишком много о себе возомнил», – думает Дазай, зная, что это – единственное, чего он не имеет права сказать вслух Тсуне. Впрочем, Савада и так в курсе, какого мнения придерживается его брат о бывшем наставнике Тсунаёши. Самого Тсуну учили не держать обиду на своих друзей и Семью – хорошо научили, качественно. Тсуна и не держал, он просто однажды ушёл, чтобы больше не иметь никакого отношения к Вонголе, Альянсу и Аркобалено. Дазай, постепенно узнававший о том, как растили будущего Дечимо, злился вместо него. Но Тсунаёши считал действия Реборна по отношению к себе оправданными, и это то, что раздражало Дазая ещё больше и что он не мог изменить. Дазай держал своё мнение о Реборне при себе, а взамен Тсуна ничего не говорил об Оде. – Не беспокойся, – неискренне улыбнулся Дазай Ацуши, – в последнюю встречу они немного поспорили, а потом несколько лет не могли увидеться, чтобы решить этот вопрос. Но теперь они смогут всё уладить. Да, ты и сам скоро убедишься в этом. Во сколько Тсуна собирается в бар? – К девяти, – ответил вместо него сам Тсунаёши. Голос прозвучал как-то странно и непривычно, а потому Ацуши обернулся, чтобы спросить, всё ли в порядке, да так и застыл с открытым ртом, выпучив глаза. – Ну, как я выгляжу? – Сногсшибательно и невыразимо прекрасно, – усмехнулся Дазай, подмигнув Накаджиме. – Вон, Ацуши-кун даже лишился дара речи. Парень покраснел и заметался взглядом, чтобы смотреть куда угодно, только не на Тсунаёши-сан, выглядевшего так… так… экстравагантно! – Это то, что нужно, – обрадовался Тсуна, натягивая перчатки на руки. – Надеюсь, Реборн тоже оценит: я ждал этого шанса годами! Во взгляде Дазая мелькнуло что-то недоброе: – Думаю, у него не будет выхода… Тебя проводить? – сменил он тему, заметив скептический взгляд Тсуны. Савада на миг задумался, а потом покачал головой: – Для моего образа это подошло бы прекрасно, но, думаю, было бы не слишком уместно, учитывая, что в баре меня уже ждут. – Что ж, тогда не буду мешать тебе развлекаться, – пожал плечами Дазай. – Тем более, Ацуши-кун, как хороший кохай, обещал накормить меня ужином. – А-ага, – наконец, отмер Накаджима. – Отлично! – просиял Тсуна. – Значит, я могу быть уверенным, что вы присмотрите друг за другом, и идти спокойно. Дазай проследил, как Савада обувается и напоследок поправляет перед зеркалом мелкие детали, пытаясь подготовиться к встрече с Реборном. Подобный маскарад брата всегда заставлял Дазая чувствовать себя… странно. В обычной ситуации он не сомневался в Саваде и его решениях, он и сейчас понимал, что беспокойство излишне. – Ты забыл надеть плащ, – сказал Дазай. Савада беспечно отмахнулся: – Мне не бывает холодно. Дазай покачал головой – ответ он предвидел ещё до того, как озвучил вопрос. – На тебя смотреть холодно, – отрезал он, накидывая на плечи брата плащ, вытащенный из шкафа. Тсуна сморщил нос, став похожим на маленького ребёнка, отказывающегося носить шапку. Он тоже предвидел действия Дазая, поэтому даже не вздрогнул, когда высокая фигура брата внезапно появилась в отражении позади. Осаму придержал рукава, помогая надеть плащ, и Тсуна хмыкнул, оценивая свой облик. – Что ж, пожалуй, так будет лучше. – Разве я когда-нибудь ошибался? И Тсуна, – позвал Осаму с деланным безразличием, едва брат отвлёкся, – для полноты образа… вызови такси. Тсунаёши поймал его взгляд в отражении и смешливо прищурил глаза. Спасибо, что вслух не рассмеялся. Он мог бы пошутить: «Ты слишком сильно из-за этого переживаешь». Мог бы напомнить: «Ты же знаешь, что мне нечего бояться в этом городе». Но Дазай и сам прекрасно знал это, поэтому Савада просто слегка кивнул и ответил: – На обратной дороге. А пока мне нужно немного прогуляться. – Дазай-сан, – чувствуя себя неловко, позвал Ацуши, когда дверь за молодым мужчиной захлопнулась. – А… Тсунаёши-сан… любит такие вещи? – А? – Осаму устроился за столом и принялся смотреть за тем, как Накаджима пытается спасти их ужин от побега за пределы кастрюли. Интересно, если бы у Ацуши-куна сейчас был хвост, он стал бы нервно метаться из стороны в сторону, выдавая сомнения хозяина? – Не беспокойся об этом. Мой брат, конечно, творческий человек, но конкретно в этом случае он просто перенял дурное чувство юмора от своего наставника. – Н-не… не могу себе это представить, – честно сознался снова залившийся краской Ацуши, примеряя вечерний образ Тсунаёши-сана на того пугающего мужчину. Дазай усмехнулся, позволяя себе отвлечься на привычные подтрунивая над кохаем: – Ох, Ацуши-кун, ты ещё так невинен в некоторых вопросах! Как твой семпай я просто обязан буду позаботиться о том, чтобы ты был всесторонне развит. – А давайте пока ограничимся только работой? – жалобно посмотрел на него Накаджима, чувствуя, как по позвоночнику пробегает нервная дрожь.

***

У Дазая и Савады с самого начала были очень странные отношения. Они не видели друг друга ни разу за всю жизнь, а потом за один вечер договорились о совместном побеге от сицилийской мафии. Дазай использовал смутные, не сложившиеся в чёткий план наработки Тсуны, чтобы лучшим образом устроить его триумфальное возвращение в качестве свободного от обязанностей Десятой марионетки человека. Савада же умудрился безоговорочно последовать за впервые увиденным братом, выполнив всё в точности. Что это всё-таки было? Кровная связь? Два уставших от грязи мафии человека, понадеявшихся вырваться из этого болота? Тсуна ли следовал за Дазаем в его двухлетнем путешествии, призванном слегка очистить имя Осаму перед возвращением в Йокогаму, или это Дазай решил приглядеть за внезапно обнаруженным братом, пока в действие не вступит вторая часть плана и Савада не окажется в безопасности? Как бы то ни было, однажды встретившись в порту сицилийского города, Тсунаёши и Осаму больше надолго не расставались, хотя братской любви между ними просто неоткуда было взяться. Монстры вообще умеют любить? Или всё это было не более чем стечение обстоятельств и необходимость в компании того, кто тебя поймёт? В их доверии было очень много рассудочного. Дазай смотрел на спокойно шинкующего овощи Тсуну, зная наверняка, сколько людей убили эти руки, сколько ещё было убито по приказу брата – всяко меньше, чем при непосредственном и косвенном участии их папаши, который по правилам Вонголы не мог занять место босса, но очень хотел. Дазай смотрел на порхающий в ловких руках нож и обдумывал стратегию поведения, на случай если Тсуна попытается прямо сейчас обратить этот нож против брата. Тсунаёши чувствует взгляд, ссыпает в тарелку овощи, ополаскивает нож и разделочную доску и только потом оборачивается, встречая безмятежную улыбку Дазая: – Что-то не так? – У тебя хорошо получается. Тсуна хмыкает и в его карих глазах (не янтарно-красных, это важно) светится понимание: – В следующий раз готовишь сам. А я тебе не домработница. – О, я бы мог взять тебя замуж, – смеётся Дазай, – если бы ты был девушкой. К счастью, мне не нужно идти на такие жертвы – ты и так мой брат. – Если думаешь, что этот сомнительный комплимент убедит меня взять готовку на себя, то ты сильно ошибаешься, – фыркает в ответ Тсунаёши. Ему шестнадцать. Его личность, его принципы, его веру в Семью перемолола мафия. Паранойя Савады не уступает паранойе Дазая. Они могут лечь спать ранним вечером и подняться абсолютно не выспавшимися к утру: сложно заснуть, когда поблизости от тебя находится тренированный убийца, даже если ты убеждаешь себя, что от твоей смерти ему не будет никакого толка. И всё же, когда утомившийся Тсуна вытягивается на диване после «небольшой подработки», а Дазай с минуту рассматривает его такое юное, почти детское лицо, покрасневший от холода (погода отвратительная) кончик носа и невольно тянется за пледом, чтобы накинуть на брата, Савада даже не вздрагивает. – Спасибо, – бормочет он сонно и расслабленно и утыкается носом в плед, не открывая глаз. Очень редко у них заходят разговоры о дальнейших планах на жизнь – всё, что было нужно, они обсудили при первой встрече. И они никогда не собирались (вслух, по крайней мере) всё время держаться вместе, но всё же, когда Тсунаёши не возвращается с задания в обещанный срок, Дазай открывает старенький ноутбук, с которого Тсуна списывался с заказчиком и взламывает пароль, чтобы влезть в его переписку. Когда Дазай по оставленным следам находит Тсуну, попутно избавившись от наводчика, парень выглядит как жертва ядерного взрыва. Опалённые волосы, обугленные Пламенем руки и пулевое ранение в плечо довершают картину. Савада дорого заплатил за свою жизнь и свободу, но всё же умудрился выбраться из ловушки, в отличие от исполнителей. – Ты пришёл, – слабо улыбнулся Тсуна разбитыми губами, глядя на брата. – А говорил, что не будешь встревать в мои разборки. – Не пойми меня неправильно, – равнодушно отвечает Дазай, закидывая руку Савады на своё плечо и помогая парню подняться, – меня всё ещё не интересуют мужчины. Но ты обещал, что приготовишь ужин, а я терпеть не могу, когда кто-то не выполняет обещанное мне. – Я тебе не домработница! – фыркает Тсуна раздражённо. – Ну, поскольку ты, очевидно, ранен, и в ближайшие несколько месяцев нам придётся залечь глубже, что значит никаких заданий и вообще выходов из дома, тебе всё равно больше ничего не останется делать. Если ты, конечно, не собираешься снова сдать себя Вонголе с потрохами. У Тсуны нет сил злиться, Тсуна закатывает глаза: – Осталось купить мне костюм горничной… – Если это заставит тебя послушно сидеть дома, – обещает Дазай, и получает слабый удар по спине: – Придурок. В тот момент Осаму ещё не знал, насколько гибкая психика у его брата, когда ему что-то требуется, а Тсунаёши не догадывался, что с шутками у Дазая особые отношения.