***
– Значит, говоришь, она не контролирует свою способность? – уточнил Куникида у Ацуши, сидящего перед медкабинетом. – И ей отдавали приказы через телефон? Этот? Накаджима удивлённо посмотрел на раскладушку. – Да. Откуда?.. – Полиция нашла его, когда осматривала вагон. Мы сделали запрос о личности этой девочки. Она известная убийца, которая, пользуясь своей внешностью, подбиралась к жертвам. Ты зря рисковал собой, пацан. Так или иначе, её либо убьёт мафия за предательство, либо приговорит к казни суд. – Но! Она же!.. – То, что она не контролировала свою способность и раскаялась в совершённых убийствах, ещё не означает, что она невиновна. Мафия хорошо обучает своих бойцов, и Снежный демон ей не нужен, чтобы убить человека. Тебе повезло, что она не решила атаковать всерьёз. – У неё ведь не было выбора, – посмотрел в сторону двери Ацуши, чтобы не видеть лица Куникиды-сана. – Жизнь – сложная штука, и способность не гарантия того, что она станет легче. Тебе ли не знать об этом? – Она пришла в себя, – выглянула из медкабинета Йосано-сенсей. «Ей же всего четырнадцать», – думал Ацуши, глядя на бледную молчаливую девочку. Тёмные длинные волосы рассыпались по белым простыням, выражение лица снова стало замкнутым и пустым. Вопросы Куникиды-сана она просто проигнорировала. Зато посмотрев на Ацуши, вдруг разомкнула губы и сказала: – Варёные тофу Такибанада. – Ты что, есть хочешь? – возмутился Куникида. – Они вкусные. Я отвечу после. – Ну, это же несложно, – улыбнулся Ацуши… и как-то так и оказалось, что за эти тофу платит он. Накаджиме показалось, что его развели второй раз за день. Но… перед этой девочкой Ацуши чувствовал вину. Он ничего не обещал ей, но ощущение, будто он её обманул, не проходило. А то, что Куникида именно на него возложил обязанность проводить Кёко в полицию, после того, как она ответила на вопросы, вину только усугубляло. Напоследок Куникида оставил телефон Кёко на столе: – Надеюсь, ты понимаешь, что не стоит им пользоваться, – потом кивает Ацуши. – Не забудь, о чём мы говорили, пацан. «В лодке места хватит лишь на одного. Попытаешься спасти ещё кого-то – утонешь». Но почему, если слова Куникиды-сана были правильные, почему Ацуши не может сказать Кёко, что ведёт её к военной полиции? Ацуши гуляет с ней по городу, кормит вкусностями за свой счёт, девочка даже обзаводится игрушечным кроликом. Накаджиму не оставляет мысль, что даже обречённые на казнь имеют право на предсмертное желание. Но мафия действительно хорошо воспитывает своих бойцов. Поэтому, когда Кёко говорит: «Ну, вот и всё», – Ацуши видит, что, позволив ей выбирать путь и просто следуя за ней, пришёл к офису военной полиции. – Ты ведь сюда меня вёл? – обнимая игрушечного кролика, спрашивает девочка. – Я всё понимаю. Это был… прекрасный день. Спасибо. – Нет, подожди, – срывается с языка Ацуши. – Мы можем что-нибудь придумать… – Не хочу, – улыбается Кёко. – Я ведь действительно убийца. Так что даже если меня казнят… – Казнят? – негромко спрашивают за спиной, и что-то пробивает насквозь грудину Ацуши. – Ну, почему же? Ты отлично справилась со своим заданием, Кёко – привела Тигра в ловушку. В тебя вшит передатчик, так что мы знали о каждом вашем шаге. Накаджима хрипит, когда его вздёргивает в воздух, на асфальт падают первые капли крови. Он ещё успевает заметить сквозь мутную пелену, как мафиози выстрелами загоняют выскочивших полицейских обратно в здание. – Идём домой, Кёко, – приказывает Акутагава растерянной девочке, и прямо сейчас Ацуши кажется, что он ненавидит его сильнее всех на свете. Расёмон забрасывает Накаджиму в контейнер, и парень отключается от боли.***
Дазай зевает и машет головой, пытаясь взбодриться. Всё ещё прикованными руками никак не получится потереть лицо, но Осаму собирается в ближайшее время исправить это. – Что ж, если я всё правильно просчитал, – бормочет он, когда слышит знакомый голос. Голос человека, которого здесь быть просто не должно, потому что Дазай намеренно выбрал такое время для операции, когда его отправили в командировку! Кажется, Мори собирался обыграть его хотя бы в этом… – Как всегда что-то задумал, да, Дазай? Чуя, его бывший напарник. Человек, который вместе с Дазаем держал в ужасе Йокогаму. Куникида сказал Ацуши в его первый рабочий день, что самым страшным человеком в городе является Акутагава, но это было неправдой. Самыми страшными людьми в городе был босс Портовой мафии, Мори Огай, и он сам, Дазай Осаму – за счёт ума и умения максимально выгодно пользоваться доступными ресурсами, даже если для «ресурса» это означало быть пущенным в расход. А вот по силе, таланту (да, Дазай мог его признать, даже если между ними были разногласия) и умению пользоваться способностью, помноженному на мощь этой самой способности, первым в городе был Накахара Чуя. Злой и наверняка обиженный на него Накахара Чуя, надо уточнить. – О, нет! Только не ты! – искренне простонал Дазай. Он собирался тихо и мирно заполучить информацию, а не устраивать смертельно опасные танцы с Чуей. Даже если Дазай легко мог справиться, надавив на его слабости, это не значит, что неожиданная встреча вызывает у него восторг (Тсуна бы сказал, что врать себе не стоит, но кто будет слушать Тсуну в таких вопросах? Уж точно не Осаму, прекрасно знающий, что брат частенько слишком идеализирует людей). Чуя гордо вздёрнул подбородок, синие глаза жадно смотрели на предоставленное зрелище: – Прекрасный вид! Лучше, чем в Лувре. А уж твои слова… Просто музыка для моих ушей! – в глубоком голосе плескалось злорадство. «Да уж», – кисло подумал Дазай, – «могу себе представить твой восторг». – Ты совсем не изменился, Чуя. Все ещё находишь где-то эти идиотские шляпы… – реплика не столько попытка оскорбить, сколько пробный камешек. Сколько у них было перепалок, начинавшихся с чего-то подобного, когда Осаму ещё был в мафии? Но в прошлую встречу около года назад Чуя мастерски сделал вид, что не знает Дазая. Чуя смотрит, а за напускной расслабленностью и насмешливым злорадством Дазай замечает в синих глазах тень усталости. Нелегко тебе сейчас, да, Чуя? Меньше секунды Накахара смотрит на него серьёзно, будто прикидывает, стоит ли овчинка выделки (вот эта не расчётливость, но продуманность – что-то новое, что-то, что появилось в напарнике за эти четыре года без Дазая), а потом в его взгляде вспыхивает азарт, а Осаму вопреки всему чувствует себя победителем. – А ты всё также пытаешься совершить самоубийство, да? – тянет Чуя насмешливо, принимая вызов. Такой живой, такой эмоциональный, кажется, всё на виду. Но Дазай и раньше знал, что Накахара не так прост, как выглядит на первый взгляд, а теперь имеет возможность сравнить мальчишку с улицы, главаря уличной банды подростков, и этого молодого, но уже опасного мужчину, Исполнителя Портовой мафии. Своё место Чуя явно получил не зря. И даже не потому, что он был когда-то напарником Осаму, занимавшего в мафии это самое место. – Ну, да, – с максимально незаинтересованным видом отвечает Дазай, и бывший напарник раздражённо фыркает: – Хоть бы сделал вид, что отрицаешь! – он прищуривается, возвращается к интересной ему теме – а как хотелось верить, что Чую можно сбить с мысли! Такие фокусы иногда удавались Дазаю в прошлом, если Накахара не был настроен получить ответ всерьёз. Сегодня не тот случай. – Но теперь ты всего лишь заключённый… Может, поплачешь? Осаму едва не усмехается: Чуя действительно верит, что он умеет плакать? Человек, про которого говорили, что у него чёрная кровь и нет сердца? Кажется, бывший напарник замечает тень этой усмешки, хотя Дазай пытается удержать незаинтересованное выражение лица. – Нет, – произносит мафиози, дёргает Дазая за волосы, притягивая ближе. – Это было бы слишком просто. Что ты задумал, Дазай? Это слишком нагло даже для тебя – вот так являться в мафию после того, как ты покинул наши ряды. Что ж, он всегда удивительно хорошо умел его понимать. По крайней мере, лучше, чем большинство остальных людей. Кроме, разве что, Одасаку. – Задумал? – переспросил Дазай. – Чуя, ты что-то путаешь. Меня захватили в плен, и вот теперь я жду обещанных ужасных пыток… Чуя раздражённо фыркнул: – Расскажи об этом кому-нибудь вроде Акутагавы, а мне голову не морочь. У тебя на каждый пункт плана найдётся с десяток запасных. Иначе бы тебя давно бы убили в твоём Агентстве, где даже силовиков нормальных нет… – Ты преувеличиваешь, – беспечно откликнулся Дазай, не уточнив, к какой части реплики Чуи относился его ответ. – И вообще, гораздо важнее, что здесь забыл ты? Соскучился? – О, да, – предвкушающе, – так соскучился, ты даже не представляешь! – Дазай удивлённо поднимает брови, но Чуя продолжает, и всё встаёт на свои места: – Давно уже мечтал пожать тебе горло. Не знаю, что ты задумал, – Накахаре нужен всего один удар ногой, чтобы разбить сдерживающие Дазая цепи. Поразительно, ведь он даже не применяет для этого способность, – но я раздавлю тебя и твои планы. – Ты? Разрушишь мои планы? Дазай усмехается. Дазай щёлкает пальцами, наручники раскрываются, и то, что осталось после удара Чуи от оков, падает со звоном на пол. На миг в пальцах Осаму мелькает самая обычная невидимка. Бывший напарник понимающе ухмыляется. – Так ты мог освободиться в любую минуту? Что ж, значит, ты ещё не совсем размяк. Тем интереснее!