32
14 декабря 2020 г. в 09:05
Известие, что его семпаи (Тсунаёши-сана тоже хотелось так называть, ведь он столько сделал для Ацуши) были в прошлом мафиози, потрясло Накаджиму. Дазай-сан постоянно подчёркивал, что он – не хороший человек, что он не будет бескорыстно совершать добрые поступки, но Ацуши всегда отказывался в это верить. Ведь если это было так, то почему же тогда он спас Накаджиму? В благодарность за то, что Накаджима вытащил его из реки? Того обеда с отядзуке было бы достаточно. Да и, честно говоря, сколько раз Дазай-сан пытался умереть после? Если бы тот порыв Ацуши не был таким незначительным, вряд ли бы Дазай-сан продолжал бы попытки умереть. Мужчина сделал для Накаджимы намного больше, и этому нельзя было придумать другого объяснения, кроме того, что Дазай-сан на самом деле был хорошим человеком. Ведь даже если оправдать спасение от голодной смерти тем, что Агентство искало Тигра, нападавшего на людей, парня могли сдать полиции, а не возиться, обучая всему. И абсолютно лишним было бы приглашение пожить к себе домой на неопределённый срок.
Тсунаёши-сан… Ацуши знал, помнил слова Дазая-сана и чувствовал инстинктами Тигра, что тот может быть опасен. Но Накаджима, даже того не подозревая, был одним из немногих людей, что понимали Тсуну по-настоящему. За внешней покладистостью и мягкостью Савады окружающие видели стальной характер бывшего босса Вонголы, но Ацуши видел за привитой Тсуне практичностью и нарочитым равнодушием к чужим смертям доброту того тринадцатилетнего мальчишки, который готов был жертвовать своей жизнью ради малознакомых ребят. Только за обещание называть его другом. Ацуши ничего не знал о жизни и судьбе Дечимо Вонголы, но чувствовал, что Савада по-настоящему хороший человек. Наверное, его поэтому так потрясла случайно озвученная в его присутствии тайна.
«А ведь Тсунаёши-сану было четырнадцать, когда всё началось», – вспоминает Ацуши. – «Тогда сколько же было Дазаю-сану?»
Ацуши мается несколько дней, неуверенный, что имеет право спрашивать. Ещё меньше он уверен, что хочет знать. Но… Его не пытаются ни в чём убедить, не давят, просто ведут себя доброжелательно вежливо. Дазай-сан подшучивает, как обычно, разве что в первый день после того разговора не поднял на тренировку – Ацуши проснулся и пришёл к нему сам. Даже Тсунаёши-сан оставил навязчивую идею последней недели, перестав просить Ацуши побыть его моделью, как Накахара-сан, раз уж Накаджима теперь в курсе специфики его работы. Парню давали время подумать. Понять, что делать со свалившейся на голову информацией. И если его приняли со всеми его проблемами, будет чёрной неблагодарностью отвернуться от Дазая-сана и Тсунаёши-сана. Но прежде, чем он решается на разговор, Ацуши приходит к Кёко.
– Дазай-сан? – задумчиво переспрашивает она. – Его боялась вся Йокогама. Он был… даже без атакующей способности, он был легендой, страшной сказкой мафиози. Правая рука босса Портовой мафии… А потом что-то случилось, и он просто ушёл. Не появлялся два года, а появился в городе уже вместе с Савадой-саном, которого называл братом.
– А Тсунаёши-сан?
Кёко опускает взгляд на чашку с чаем, которую держит в руках.
– Босс Десятого поколения Семьи, от которой произошла мафия. Вонгола – тоже почти легенда, но эта Семья определяет политику всей западной мафии. Власть над ней наследуют только по крови, за что Вонголу и сравнивают с королевскими семьями. А Саваду-сана называли величайшим боссом со времён её основателя. Но о нём я знаю ещё меньше. Только… Когда я думала о Дазае-сане, ставшем детективом, и Тсунаёши-сане, сумевшем отказаться от такого наследства, мне казалось, что несмотря на слова Акутагавы, я тоже могу измениться. Что могу выйти к свету, как вышли те, для кого, казалось, всё уже было потеряно. И что не буду бесполезна.
Ацуши сглатывает:
– Акутагава… говорил тебе это?
Кёко отводит взгляд, и Накаджима сжимает кулаки. Унижать кого-то, говорить, что этот человек не заслуживает лучшей жизни… Ацуши всегда остро воспринимал подобное. Он верил, если это говорили о нём самом, но как у Акутагавы язык повернулся сказать такое умной, талантливой Кёко? Ведь она превосходила Ацуши во всём, несмотря на разницу в четыре года! Так как Акутагава мог рушить её мечты, убеждая в никчёмности?
Злость ослепляет, в глубине сознания вдруг рычит Тигр, разделяя эмоции Ацуши, и парень сжимает кулаки. Когда Накахара-сан сказал, что Акутагава так долго не действовал Накаджиме на нервы потому, что долгое время пролежал в палате после взрыва на корабле, Ацуши умудрился даже почувствовать вину. Но сейчас вдруг подумалось, что встреться ему Акутагава – врезал бы, не раздумывая.
– Забудь об этом! – пламенно просит Ацуши. – У каждого есть шанс изменить свою судьбу, стать лучше. Помогать людям, а не убивать! И ты… ты выбрала правильный путь. Как Дазай-сан, как Тсунаёши-сан!
Кёко поднимает голову, и на её губах возникает тень улыбки, а тоска в синих глазах как будто развеивается.
Домой парень возвращается, кипя от злости, и думает, что спрашивать у Тсунаёши-сана будет совсем о другом. Не о его прошлом, нет, об этом он говорить теперь не рискнёт, а вот как помочь Кёко… И, будто судьба решила посмеяться, в доме Савады он наталкивается не на законных хозяев, а на ожидающего в гостиной Акутагаву.
– Ты… – впервые разговор у них короткий. Ацуши просто бросается на врага, ослеплённый злостью. Акутагава в долгу не остаётся, и комната мгновенно превращается в поле боя.
Мафиози не ожидал нападения, но отреагировал мгновенно – Расёмоном перехватил удар и отбросил Ацуши в стену.
– Ты, похоже, уверовал в свою исключительность, Тигр? – Акутагава зол, это заметно, а голос сочится презрением.
Ацуши не отвечает – мотает головой и снова бросается в атаку. Они с Тигром не впервые имеют общую цель, но впервые делят на двоих злость. А ещё они оба замечают – уроки с Дазаем-саном и Тсунаёши-саном помогли: они уклоняются от ударов Расёмона гораздо лучше, ударами тяжёлых лап попадают чаще по человеку, а не по способности, как было раньше.
Уследить за скоростью дерущихся парней неподготовленному человеку было бы сложно – казалось, в замкнутом пространстве кружится чёрно-белый смерч, из которого вырывались только злое рычание и невольные короткие стоны, когда противник бил особенно болезненно. Накаджима и Акутагава были слишком увлечены дракой, а потому не заметили, как открылась дверь, а в комнату, из которой доносились звуки боя, вошёл ещё один человек. Зато Дазай быстро оценил ситуацию, и по воздействию его дальнейшие действия можно было сравнить с ведром холодной воды, выплеснутой на дерущихся котов. Щедро раздав обоим драчунам подзатыльники, Осаму аннулировал их способности, слегка придушив Рюноске (он незлопамятный, хотя воспоминания о плене и визите бывшего ученика в камеру недавно освежал) и вздёрнув за шкирку Накаджиму.
– Надо же, – усмехнулся Дазай, одной рукой удерживая едва не обратившегося полностью Ацуши, а другой – Акутагаву. Холодный взгляд мужчины был обращён к Рюноске. – Кажется, зря Тсуна убеждал меня, что ты повзрослел: как в детстве устраивал разруху, даже если это совсем не к месту, так и сейчас нисколько не изменился.
Ацуши сглотнул. Он не видел лица Дазая, но ему хватило и насмешливого тона мужчины, чтобы понять, что дело плохо. А уж выражение лица Акутагавы… Накаджима ещё миг назад не думал, что может испытать к врагу что-то вроде сочувствия, но лицо у того сделалось таким, будто Дазай его ножом ударил и несколько раз провернул в ране, а не… кстати, а что значит «в детстве»? Они что, настолько давно и близко знакомы?
Дазай огляделся, предусмотрительно не отпуская парней, и присвистнул:
– Ох, Тсуна будет в ярости – это его любимая комната… А вот, к слову, и он.
На лицах застигнутых врасплох недавних противников появилось одинаковое выражение паники. Правда, по разным причинам: Ацуши думал, что Дазай-сан после регулярных нападений Портовой мафии на Агентство ко всему привычен, а вот как отреагирует на разруху в своей гостиной Тсунаёши-сан, сказать сложно; Акутагава представлял, что ему скажет босс, когда узнает об этой выходке на территории Савады.
– Я дома! – прозвучало от входа. – Хм…
Когда ответа не прозвучало, Тсуна насторожился: три пары обуви у порога, но абсолютная тишина, будто гости даже дыхание затаили. Бросив пакеты с продуктами, молодой мужчина прошёл туда, где его поджидали с диаметрально противоположными чувствами Дазай и два его ученика – бывший и нынешний.
– Дева Мария! – от неожиданности Тсуна вдруг вспомнил два года, проведённых в Италии. Восклицание сорвалось с языка само.
– Привет, Тсуна! – радостно поприветствовал его Осаму.
– Т-тсунаёши-сан… – пристыжено опустил глаза Ацуши.
Акутагава виновато опустил голову, но промолчал – комментарии были излишни.
– Даже не буду спрашивать, что здесь произошло, – хмыкнул Савада. – Результат, так сказать, на лицо. Дазай, отпусти детей, они больше не будут делать глупости. Правда же?
Невысказанную угрозу оба считали и закивали.
– А я говорил тебе, что это плохая идея – приваживать Акутагаву к нашему дому.
– А приводить сюда оборотня, который может сорваться из-за сильных эмоций, по-твоему, гениальная? – в тон брату отозвался Тсуна.
– Тсунаёши-сан, простите, это я виноват!
– Прошу прощения, Тсунаёши-сан, – одновременно отозвались парни и тут же попытались поубивать друг друга взглядами.
– М-да, – заключил Дазай, – самой плохой идеей было их объединять.
– Плохой, говоришь? – Тсуна насмешливо оглядел разрушенную комнату. – Да брось, посмотри, как качественно они работают вместе! Убойное сочетание, я бы сказал.
Ацуши уже не знал, куда себя деть от стыда.
– Простите, – ещё раз попытался Акутагава, – я всё возмещу…
– Да уж, конечно, – нехорошо усмехнулся Савада, – не сомневаюсь даже. Начнёшь сейчас. Вместе с Ацуши-куном. Что цело, поставите на место, что не поддаётся восстановлению – вынесете из дома. Где вёдра, тряпки и веники Ацуши-кун покажет. У вас есть… хм… два часа. Дети, которые не успевают убрать комнату до ужина, остаются голодными. Задание ясно?
– Да, Тсунаёши-сан, – пробормотал Накаджима.
– Вот и отлично, – улыбнулся Тсуна, а потом вкрадчивым тоном добавил: – А если вы подерётесь в моём доме ещё раз, я заставлю вас позировать для моей новой манги. В сценах для взрослых. Вдвоём. Вы меня поняли?
Накаджима с искренним ужасом в глазах уставился на Тсунаёши: «Может, это всё-таки шутка?» Но Савада был абсолютно серьёзен.
Акутагава с неприкрытым отвращением покосился на Ацуши, как на предполагаемого партнёра для позирования.
– Более чем, Тсунаёши-сан.
– Вот и умнички! А за ужином поговорим, как именно вы будете мне возмещать ущерб. Раз уж совместное позирование для моей новой манги вас не прельщает.