Ты научил меня любить...

I'm not quite sure how to breathe Without you here I'm not quite sure if I'm ready To say goodbye to all we were Be with me Stay with me Just for now Let the time decide When I won't need you My hand searches for your hand In a dark room I can't find you Help me Are you looking for me? Hana Pestle – Need

Летний зной добивал неимоверно, да ещё и экзамены навалились в виде комка нервов и раздражения, но самое страшное, что сердце болело. Мне было плохо, меня постоянно тошнило, отчего у Чонуна просто крышу рвало от беспокойства за моё состояние, но я лишь отмахивался, говоря, что это просто нервы, а потом тихо плакал, когда он уходил на работу, кричал. Мне хотелось царапать себя, сдирая кожу или просто умереть от каждодневной его улыбки, в которой поселились грустные нотки. Он мне врал, я понимаю, что лишь ради моего спокойствия, но я-то знал о том, что ситуация имела лишь два выхода и последний, третий, самый отчаянный - в окно. В нас что-то переломилось. Я врал, собирая документы к отлёту, он лгал, говоря, что просто устаёт на работе. Я должен был всё бросить, чтобы защитить его, не дать его гордости и дару быть растоптанным из-за отношений с глупым мальчишкой. Я виновен, я стану жертвой и своим же палачом. Я помню, как говорил ему о том, что любовь не имеет стоимости, боже, как же я обманывался. И, кажется, обманул его. Он приходил домой и вёл себя как обычно, даже не пытаясь оттолкнуть меня, что я принимал с радостью, стараясь запомнить каждое объятие, слово, мимику в момент, когда он говорил, что любит. А потом мы трахались, да, именно так, я хотел насладиться им полностью, не расточаясь на нежность. Животный секс, сперма на чистых простынях и слёзы, смываемые водой под холодным душем, а потом сон, такой чистый и спокойный, будто ничего плохого и не было. Сегодня пятница, и, стоя возле зеркала, смотря на себя, такого же худого и угловатого, вот только под глазами, больше не имевшими блеска, пролегла тень, я умирал внутри себя. Посмотрев на табель, который мне выдали для того, чтобы я смог прикрепить его к документам для зачисления вместо диплома, который руководство школы направит в Колумбийский через неделю, я осторожно убрал его в рюкзак за подкладку, где лежали и остальные документы. Последняя ночь вместе, последние часы перед прощанием, последний десяток поцелуев, прежде чем нам придёт конец. - Вукки, я дома, - услышал я и ногой запихал рюкзак под кровать. – Ты где? - Я тут, - выпрыгнув, наигранно засмеялся я. – Я скучал, - а вот это уже чистая правда, и мне слишком страшно представить, как сильно я буду скучать там, за океаном, и выживу ли вообще. - Я тоже, малыш, - тихо сказал Чонун, вглядываясь в мои потухшие от безысходности глаза. – С днём рождения, Вукки, - нежный поцелуй и сотня секунд объятий, которые нужны, как воздух, небо и земля… А у меня мир рушился. - Я люблю тебя, никогда этого не забывай. - Никогда не переставай мне этого говорить. Последние часы, минуты, мгновения, где жила только нежность и дрожь от каждого вздоха и взгляда. Я дрожал, когда он, уткнувшись носом в мою шею, уснул, перед этим сказав, что никогда меня не оставит, а потом я плакал, тихо, совсем неслышно, хотел просто умереть. Закрыть глаза и испытать облегчение. Первая любовь - она самая сильная и непорочная. Моя же любовь вечна, я всегда буду видеть его в толпе, слышать голос Чонуна там, где его нет и чувствовать прикосновения к коже маленьких и до трясучки любимых пальцев. Я ребёнок, я не должен решать ломать себя и умирать раз в пять минут. Я ребёнок, я должен быть счастливым, я заслужил, заслужил это, чёрт возьми. Так какого хрена мир рухнул, являя мне пепел, по которому больно идти. Ненавижу, людей ненавижу, себя ненавижу и Чонуна за то, что ответив на чувства, обрёк себя на страдания. Я смотрел на него всю ночь, ни разу не прикрыв глаза больше, чем на секунду. Я запомнил всё, а ещё прикрепил к сердцу чувство спокойствия, чтобы однажды, засыпая с другим человеком и почувствовав себя так же, не отпустить его. Солнце поднималось над Сеулом, а я боялся пошевелиться, чтоб просто встать и приготовить простой завтрак в последнее утро для нас. - Я люблю тебя, Чонун-а, больше всего, но между нами я выберу тебя и твоё счастье… Сегодня я разбил тарелку и поранил руку, ещё долго смотря, как вода смывала алую кровь, капающую с моих пальцев. Нет, боли не было, только не физическая… Яичница и тосты перед дневным дежурством и обед из нескольких составляющих с собой - вот и всё, последние действия, прежде чем я снова улыбнулся и, пожелав хорошего рабочего дня, протянул ему кожаный портфель и оставил на губах поцелуй. - Люблю тебя, котёнок. - Иди уже, хён. Дверь хлопнула, складывая мой мир, словно карточный домик. Меня трясло, пока я удалял все совместные фотографии с ноутбука. Я кричал, когда забирал все свои вещи, будто случайно прихватывая его зубную щетку и пару маек. Я плакал в голос, когда писал прощальное письмо, пропитанное ложью. «Чонун! Я улетел из страны, улетел если не на всегда, то на шесть лет точно. Почему? Почему я тебе не сказал и не поговорил с тобой напрямую? Просто не хотел слышать твои уговоры и видеть ничего не значащие для меня пустые слёзы. Да, так и есть. Ты ничего не значишь для меня и никогда не значил. Просто скука и страх, из которых ты меня вытащил, сделали своё дело. А теперь всё, конец. Не нужны мне эти отношения, которые только мешали. Я обязательно выучусь на медика, за это тебе спасибо, но, наверное, останусь в США, чтобы случайно не столкнуться с тобой в одной из больниц Сеула. Нет, я же сказал, что чувств не было, лишь отличный секс, за который я говорю спасибо. Просто совесть не позволит взглянуть в глаза. Да, она, к сожалению, у меня есть. Учись жить без меня и забудь всё, что служило напоминанием обо мне. Живи счастливо и покоряй новые вершины карьеры. Арривидерчи, Чонун-а. Котёнок. Мя-я-у…» Уже лишь стоя в аэропорту, я отключил телефон, до последнего надеясь, что он просто позвонит, но, видимо, так, правда, лучше. Выкинув сим-карту и вместе с ней свою жизнь, я протянул билет сотруднику авиакомпании, проходя на борт самолёта, который навсегда разлучит нас с ним.