Ты научил меня любить...

Curse me inside For every word that caused you to cry Curse me inside I won't forget, no i won't baby i don't know why I left the one i was looking to find I.... can't breathe easy Can't sleep at night Till you're by my side No I.... can't breathe easy I can't dream yet another dream Without you lying next to me There's no air.... Blue – Breathe Easy

- Ну, долго ещё? – Джесс смотрела на меня, как на врага народа, который чуть ли не предал страну, а не заехал за рецептом инсулина к своему врачу. - Мы следующие, детка, - отмахнулся я и снова принялся сверлить стену взглядом. Прошло полгода с того момента, как я покинул Сеул и разбил одновременно два сердца… Нью-Йорк совсем недавно завалило снегом. Все аллеи покрывали белые хлопья, а на дорогах стояли заторы, но канун рождества не позволял негативу жителей вырваться наружу, вот и я еле старался не сорваться, слыша нытьё своей очередной пассии, уговорившей меня провести каникулы в Лос-Анджелесе. - Как же я ненавижу такие места, - буркнула она, провожая взглядом очередного пациента, вышедшего из кабинета напротив. А я любил, любил этих людей в белых халатах, которые напоминали мне о Чонуне, о той истории и о том, что моё сердце ещё умело биться. Пару месяцев назад прилетали Кю и Минни, словно невзначай рассказывая о том, что видели Йесона, не забыв упомянуть, что в том клубе он так больше и не появлялся, а на глазах его осели синяки и странная тень. Мне тоже плохо, но я держался, держался ради него, хотя в конце августа я стоял в аэропорту, желая плюнуть на всё и купить билет в один конец, только вот слово «конец» и было-то очень символичным. Меняя девушек, как перчатки, я не мог хоть на мгновение унять боль, и дамы стали лишь дополнением к моей совсем никчёмной жизни. Я скатился. Отстраняясь от людей, я всё чаще выпивал на ночь несколько бокалов вина, а потом и вовсе бутылки мне становилось мало. Хотелось просто отключаться, проваливаться в сон без мыслей, без его образов в голове, а потом, заливая боль от алкоголя и безысходности кофе, ехать на занятия, слушая в машине тот самый плейлист. Каникулы в Лос-Анджелесе - круто, но это не то, чем казалось. Алкоголь, сигареты и, иногда, лёгкие наркотики, чтобы, трахая в номере свою очередную куклу, стонать его имя, чувствовать его прикосновения, а не Джессики, которая в моём календаре уже была отмечена красным. Ещё неделя - и она, как и все предыдущие, станет лишь воспоминанием, за которое мне снова будет стыдно и противно от самого себя. Ненависть к себе - это страшное и саморазрушающее чувство, от которого я уже не мог скрыться, ведь если я верну старого Рёука, то он сделает это, поставит точку, прервав вместе с ней и свою жизнь. Лучший студент на курсе, который так легко мог снять девушку, и совсем другой внутри - ранимый котёнок, который так хотел простого счастья. А что получил? Боль, унижение и отсутствие человечности в довесок ко всему. - Оглох? – меня толкнули в плечо, и я криво улыбнулся блондинистой кукле. – Иди и валим отсюда, а то меня уже тошнит. - Ага, жди здесь, - кинул я и, подхватив свой рюкзак, постучался в кабинет, куда и вошёл, так и не дождавшись ответа. Меня затрясло от запаха, который стоял в помещении: корица с нотками ванили и карамели, совершенно безумный запах, но такой родной и близкий. Я вспомнил нашу первую ночь, точнее, утро и залился краской. Странно, давно я не замечал такого за собой. - Доктор Торнтон? – позвал его я, видя копошащегося за ширмой мужчину. – Это я, Рёук, - обозначив себя, я присел на диван, стараясь насытиться этим запахом, как отголоском прошлой и самой счастливой жизни. – Я за рецептом, а потом, как Вы и советовали, отдыхать. Знаете, я всё же выбрал Лос-Анджелес и тот отельчик, про который Вы мне говорили, вот только боюсь, что такое обилие снега затруднит выезд из города. - Не лучше ли остаться тогда в городе и провести каникулы со мной? – голос с хрипотцой разлился по помещению, ударяя по вискам и по сердцу, отчего то, словно сумасшедшее, начало свою гонку за первенство с разумом. – Здравствуй, Вукки. - Чонун? Что?.. Как? Почему ты здесь? – меня трясло, словно сейчас мы оказались в эпицентре землетрясения. - Я? Работаю здесь, котёнок, - он спокойно опустился на кресло, будто всё так и должно быть. – У тебя те же лекарства остались? А дозировка, сколько ампул надо? - Ты издеваешься? – прошипел я и, подойдя к столу, стукнул по нему ладонями. – Зачем ты здесь? - Ну, смотри, я выписываю всё так же, как и раньше, - пожал плечами брюнет и, что-то чиркнув, поставил печати со своим именем. – Вот, котёнок, обращайся, - улыбнулся он и коснулся моей руки, а у меня рухнули все стены, так старательно построенные за полгода. - Уезжай обратно, проваливай из моей жизни… - Милый, ты скоро? – постучавшись, в кабинет заглянула Джесс и заметно вздрогнула, когда на неё покосились две пары почерневших от злости и боли глаз. – Что здесь… - Подожди меня за дверью! – закричал я, надеясь, что слёзы, которыми плакало сердце не проступят на глазах. – Я сказал, пошла отсюда! - Ты изменился, малыш, - как ни в чём не бывало, Чонун протянул мне рецепты и, ухмыльнувшись, провёл языком по губам. - Я не люблю тебя, - прошипел я, обманывая весь мир, но так и не научившись обманывать себя. Громко хлопнув дверью и схватив за руку девушку, я почти бежал к выходу на стоянку, чтобы вновь ускользнуть, уберечь его тем самым и снова проиграть судьбе в карты. - Стой! – по коридору разнёсся крик, и я на момент замер, подтолкнув свою девушку к выходу. - Я тебя не люблю, - на родном языке отчеканил я, поворачиваясь к нему на пятках. - Поэтому ты плакал ночами в подушку? – в тон мне спросил Чонун и сделал несколько широких шагов, держа руки за спиной. - Я не люблю тебя… - Ты готов был умереть, чтобы просто поговорить со мной, - вспоминая те шестьдесят критических единиц, ответил он, делая ещё пару шагов ко мне, а жизнь вокруг замерла, наблюдая с интересом за нами. - Я не люблю тебя, Чонун! – сорвался на крик и провалился в пропасть. Снова. - Ложь! Это просто глупый страх и ложь, в которую я не верил с самого начала. - Убирайся из моей жизни, - мне было наплевать на людей, на свою репутацию, плевать на всех, кроме брюнета с потрясающими глазами, смотря в которые я всегда чувствовал умиротворение. - Я часть её, часть твоего сердца, котёнок. - Ты мне не нужен, - твою мать, как же больно внутри. - А ты мне очень, - и снова треск того льда, который хранил моё сердце, не подпуская никого ближе, чем на метр. - Ты ломаешь свою жизнь ради того, кто ни разу о тебе не вспомнил!? – больше вопрос, чем утверждение. - Хичоль мне всё рассказал о вашем разговоре, а ещё звонил Кюхён, рекомендуя прочитать вот это, - он отдёрнул руку, показывая спрятанный за спиной ежедневник – мой дневник. – Это было лучше любого магнитика, привезённого из путешествия. Я не писал туда уже несколько месяцев, забросив дневник за пару недель до приезда Кю и Сонмина в гости. Неужели он прочитал? Всё знал и до сих пор готов был биться за эту пропащую любовь? - Не делай этого, - последний шанс для него уйти. - Поздно, слишком поздно, Вукки, - пара шагов - и его аромат с лёгким запахом сигарет. - Зачем? – глаза в глаза и сердце стучало так быстро. - Потому что ты научил меня любить.