Аврора

— Ребята классно постарались, — Минки довольно хлопает ладонями по штурвалу, — сделаем их всех, да, детка? В наушнике раздается смех. Уёну весело, как, впрочем, и всегда. — Я, конечно, тебя очень люблю, но мы еще не настолько близки. — Детка у меня только одна, Уён-а, это «Аврора». А ты так, максимум мелочь. Минки ласково гладит приборную панель, как будто утешает собственного ребенка. — Вы даже не флиртуете, а меня уже тошнит от вас, — фыркает Чонхо, — будьте добры, заткнитесь и не отвлекайтесь. Готовность три минуты. — Нервничаешь? — ехидно интересуется Уён. — Еще чего, — тянет Минки и даже не врет. Он испытывает легкий мандраж, азарт, интерес — да, но не это отвратительное чувство, сковывающее по рукам и ногам в самый неподходящий момент. От него Минки избавился в первый же год, как только он попал в команду Хонджуна. Стоило лишь проиграть парочку самых первых игр. Минки до сих пор не любит вспоминать эти времена, ведь это только сейчас о нем говорят с уважением, а тогда он был никчемным новичком с руками не из того места. Хонджун в шутку называл его юнгой. — Готовность две минуты, — констатирует Чонхо. — Минки, у меня карта открылась, со старта берешь вниз на сорок пять градусов, держись левее. Тут говорится, что всего ловушек пятьдесят. Уён, будь внимателен. Мишеней десять, мало, да, но значит, они хорошо скрыты. — Твою ж мамочку, это же только тренировка, что будет на самой гонке, — опасливо выдыхает Уён, — с каждым годом они выдумают вещи все жестче. Хотят повысить смертность? — В этом году команды собрались сильные, — подмечает Минки, — а зрителям нужна зрелищность. Кровь, кишки, мясо… — Одна минута, — напряженно перебивает Чонхо, — двигатель в норме, все показатели в норме. Минки прислушивается к тихому рычанию «Авроры», касается розы ветров, выгравированной на приборной панели, и мысленно желает ей удачи. Ему кажется, что корабль отзывается на это прикосновение. Неконтролируемое рычание превращается в покорное мурлыканье. Минки уверен, что если ты хочешь сработаться с кораблем, нужно обращаться с ним, как с любимым человеком, не иначе. Он сжимает штурвал, аккуратно, но уверенно. — Стартуй осторожно, скорость наберешь позже, — дает последнее наставление Чонхо, — поехали, три, два…вперед. Вся трасса пролетает в один миг. Минки не чувствует никакого напряжения, только свободу полета. Он точно знает, что ничего не случится. Он уверен в себе и в Чонхо, который направляет его полет. На время прохождения трассы они втроем превращаются в единый живой организм, который четко ведет «Аврору» к цели. Ничего лишнего, каждый самый незаметный маневр — им все понятно почти без слов. Для Минки штурвал становится продолжением его ладоней, а Чонхо — глазами. Он мог бы закрыть свои и все равно пролететь все расстояние без происшествий. Уён, правда, матерится привычно много, за что Чонхо периодически на него рявкает в перерыве между очередными указаниями. Когда «Аврора» эффектно тормозит на финише, останавливаясь буквально в сантиметре от каменного ограждения, Уён не сдерживает радостный вопль. — Ты больной, — заявляет он, — но я тебя обожаю. Это же вообще надо так. Да нас в жизни не обыграют. — Не зарекайся, — недовольно ворчит Чонхо, — вы такие самоуверенные, вот как раз-таки таких потом очень любят спускать с небес на землю. Гоните обратно, ошибки разбирать будем. Они все и без того в курсе своих ошибок, но проговорить их вслух лишний раз не помешает. Минки разворачивает корабль в обратную сторону, и они летят уже не по полосе с препятствиями, что позволяет разогнаться еще сильнее. Он тормозит «Аврору» только перед ангаром и ловит недовольный взгляд Юнхо даже через стекло. В голове так и звучит его голос: «Угробишь корабль — угроблю тебя». — Все нормально? — интересуется он, стоит Минки спуститься. — Все круто, — улыбается тот, складывая из пальцев знак «окей», — мы же уже делали генеральный прогон перед отлетом, так что не о чем волноваться. Сан порхает вокруг своих ненаглядных пушек, смеется в ответ на комментарии Уёна, которого, судя по всему, тоже все устроило. Минки пушки также оценил, успел заметить краем глаза мощные и четкие попадания прямо в цель. Во многом все зависит от мастерства стрелка, но Сан тоже постарался на славу. — Молодцы, ребята, — Хонджун появляется в ангаре вместе с Чонхо и Сонхва, — было неплохо, но Уён, в следующий раз будь потише, пожалуйста. Твои вопли слышали все. Тот виновато смеется. — Простите, я был слишком взволнован. Видели, я по всем мишеням попал, их прямо снесло! Уён привычно жестикулирует так, что чуть не заезжает Минки по лицу. Тот ловким движением ловит его руку за запястье, а потом отпихивает восторженную мелочь от себя подальше. Хонджун обреченно вздыхает и прислоняется спиной к стене. Выжидает, поглядывая на команду, как смотрит учитель на разбушевавшихся учеников. Когда все наконец-таки затихают, он зовет их в гостиную, даже механиков загоняет со всеми на диван перед большим экраном. По привычке он разбирает и разъясняет даже самую мелкую ошибку, из-за чего на подведение итогов уходит несколько часов. Никто не спорит, Минки тоже, прекрасно памятуя о тех временах, когда капитан по несколько часов тратил на то, чтобы объяснить очевидные вещи каждому в их команде. Доходило до того, что у Хонджуна под вечер садился голос, но даже это его не останавливало. Периодически взгляд нет-нет, да падает на Сана, который, развалившись на диване, складывает ноги на Уёна, а голову — на Юнхо. Оба этим событием не слишком опечалены, а Минки, честно говоря, не понимает. Поведение Сана никогда не поддается логическому объяснению. С кем из этих двоих он флиртует? То он гуляет и держится за ручки с Юнхо, то закрывается по два часа с Уёном, и бог знает, что они делают. Уён, конечно, плетет с три короба про оружие для корабля и суперсекретные схемы, но Минки в это не особо верится. Его это раздражает. Не сам Сан, конечно, но вот эта ситуация неопределенности. А признаваться в собственной ревности ему неохота. Хотя бы потому, что он сам не знает, почему ревнует Уёна, он ведь романтических чувств к нему никаких и не испытывал никогда, и трепет в душе у него вызывает лишь «Аврора». После разбора полетов капитан отправляет всех отдохнуть и расслабиться, по его словам. Минки кивает и возвращается в ангар. Ему нужно спрятаться ото всех, побыть наедине с кораблем. Может быть, он даже прокатился бы, если бы не получил потом за это от всей команды сразу. Использовать гоночный корабль для простых полетов в космос, конечно, можно, но очень внимательно и явно не за день до первой гонки. Но план оказывается бессовестно нарушен. Минки вздрагивает, когда дверь, ведущая из домика в ангар, распахивается. Он чувствует себя катастрофически нелепо, когда на глазах у Уёна от испуга чуть не падает с ящика с инструментами. — Башня башней, а пугливый, как кролик, — дружелюбно фыркает Уён и закрывает за собой дверь, легонько пнув ее ногой. — А я тут чай принес. Вообще, там все на кухне чай со сладостями пьют, Сан с Юнхо вчера с рынка натащили. Не хочешь присоединиться? Минки качает головой, но гигантскую чашку из чужих ладоней принимает. Уён садится рядом, нагло подвинув Минки бедром. Тот не сопротивляется. Обычно он — один из самых шумных в их команде, на пару с Уёном, но стоит им остаться наедине — как и говорить ничего особо не хочется. Будто за столько времени работы на одном гоночном корабле они уже достигли того уровня понимания, когда не обязательно произносить мысли вслух, чтобы их услышали. И они просто молча пьют чай. У Минки — фруктовый, приторный, у Уёна — черный без сахара. У них абсолютно разные вкусы практически во всем, даже в такой мелочи. — Видел, как сегодня команда «Галлеи» тренировалась? — начинает Уён разговор на отвлеченную тему, будто бы ему резко понадобилось чем-то заполнить повисшую тишину. — Ага, — басит Минки, вздрагивая от собственного низкого голоса, — они же перед нами шли, ты чего. — Точно, — Уён щелкает пальцами, — у них корабль такой смешной. На яйцо похож. — Хонджун сказал, что на комету. Галлея — это же комета, — возражает Минки. — А по мне, так натуральное яйцо, — он словно отрезает, ставя пустую чашку на пол, — гладкое такое и блестящее. Смешно же. Глупо, но Минки тоже смешно. От его низкого тихого смеха, кажется, даже вибрирует ящик под ним. Был бы здесь Чонхо, наверняка бы пошутил что-нибудь про не очень высокий интеллектуальный уровень костяка их команды, но Чонхо вместе со всеми пьет чай, так что можно спокойно смеяться над глупостями. Ночь перед гонкой отчего-то проходит беспокойно. Минки не может уснуть, но не из-за нервов, а из-за навязчивых мыслей обо всем подряд. Запутавшийся сам в себе он в итоге снова спускается в ангар, забирается в кабину пилота и наконец-то засыпает прямо там, закутавшись в куртку. И наутро он вполне закономерно отхватывает от Сонхва. — Ага, а если бы защемил себе что-нибудь? Тебе уже не восемнадцать лет, чтобы спать, согнувшись в невесть знает что. Если бы Хонджун узнал, он бы тебя прибил. Минки трет глаза, не понимая, о чем пытается сказать ему Сонхва. У того дурацкая привычка начинать говорить даже не проверив, слушает ли его собеседник. — А ты чего в такую рань поднялся? — уточняет Минки, мимолетно глянув на часы. — Шесть утра, — уточняет Сонхва, — если бы ты не спал до полудня обычно, ты бы знал, что я всегда так встаю, и пока вы все спите, я делаю уборку в нашем общежитии. — Так вот чего Чонхо все время ругается на звуки пылесоса, — бурчит себе под нос Минки и спускается из кабины, — погоди, а тут-то ты зачем убираешься? Взгляд натыкается на швабру в чужих руках и ведро, полное грязной воды. Сонхва смотрит на него почти убийственно, так, будто бы ему все должно быть понятно и очевидно, а потом вдруг вздыхает. — Мы с Хонджуном почти всю ночь не спали. Он, дурак, нервничает, и я из-за него тоже. Все из-за тех ребяток под командованием Чана. Поэтому я решил сделать уборку, это успокаивает. Сонхва принимается ожесточенно тереть пол, и Минки понимающе хмыкает, а потом решает помочь. Правда, у него это не особо выходит, и поэтому вскоре он поднимается на кухню, по пути встречая сонного Ёсана с зубной щеткой в зубах и выражением полнейшего забвения на лице. Они на автомате дают друг другу пять, а уже на кухне Минки пересекается с Юнхо. Тот, в отличие от Ёсана, буквально светится изнутри и улыбается. — Доброе утро пилотам! — он шутливо отдает честь, поправляет сползшую с плеча растянутую футболку и опускает перед Минки тарелку с яичницей с ветчиной. — Сытный завтрак — залог хорошего дня. — Я не нервничаю, если что, — подмечает Минки, уже предвещая следующий вопрос. Юнхо растерянно пожимает плечами, будто бы его перебили на середине фразы. Милая дежурная беседа не складывается и оставляет его в легкой задумчивости. Сан спускается на кухню привычно радостно. Он пусть и выглядит еще сонным и даже не парится о том, чтобы расчесаться, но лучезарно улыбается, хлопает Минки по плечу в качестве приветствия, а Юнхо мимолетно обнимает за плечи. Минки наблюдает будто в замедленной съемке, как эти двое почти сцепляются пальцами, но Сан отходит от Юнхо в последний момент, начиная глупо хихикать, когда его треплют по волосам. Это все выглядит почти как сладкая семейная идиллия, от которой на зубах начинает скрипеть сахар. Сан тырит со сковородки ветчину, получает за это по рукам и мягкое «это для Уёна, себе делай сам». Завтрак проходит в приятной обстановке дружеской поддержки, после чего все в спешке начинают собираться. К месту проведения им приказано прибыть заранее, за несколько часов, поэтому они все облачаются в форму, чтобы выглядеть внушительнее в глазах соперников. А еще, судя по тому, что тщательно отглаженная форма лежит сложенной на кровати в его комнате, Сонхва успел не только сделать уборку в ангаре. Минки усмехается себе под нос, а после того, как переодевается, еще долго строит угрожающие выражения лица своему отражению в зеркале, чтобы потом напугать команду «Галлеи» одним своим серьезным видом. Свои любимые кожаные перчатки без пальцев он убирает в карман, чтобы надеть уже непосредственно перед самой гонкой. Минки не верит в удачу, только в собственные силы, но почему-то эти перчатки все равно важны для него. Потрепанные, несколько раз зашитые все тем же Сонхва, но очень необходимые в каждой гонке. Значок, подаренный Хонджуном, он прикалывает к нагрудному карману куртки, и его не волнует, что для несуеверного человека у него слишком много талисманов. С разрешения организаторов они с Уёном до места проведения гонки добираются на «Авроре». Уже на месте Юнхо с Ёсаном в последний раз проверяют все системы корабля, а Сан маленькой напряженной шаровой молнией носится туда-сюда, нервничая явно больше, чем кто-либо из команды. — И затем, если они все-таки сделают этот маневр, вы должны уйти вниз, потому что иначе вас снесет шквалом огня, который они по вам откроют… Минки, ты слушаешь? Отвлекшийся на наблюдения Минки растерянно кивает, делая вид, что все это время он внимательно слушал то, что внушал ему Хонджун. Тот вообще говорит дельные вещи, но делает это уже который раз за утро. Он тоже нервничает, как и все. — Да ладно, — расслабленно тянет Уён, — не парься, кэп, мы же одна команда, мы все уже просекли. Скоро твои мысли читать будем. Команда, конечно команда. Минки всегда чувствует себя частью команды, он пилот, но он — ничто без всех остальных. Он ничего не смог бы сделать, не будь у них того же Чонхо-диспетчера, или же Хонджуна-капитана, или даже Сонхва, который даже сейчас сохраняет самообладание и приносит всем напитки и сэндвичи. Минки любит свою команду, наверное, больше всего на свете. Когда до гонки остается меньше часа, они наконец-то знакомятся с соперниками. Минки надевает перчатки и приветствует пилота дружеским рукопожатием. — Удачи, и пусть победит достойный, — улыбается он очаровательному на первый взгляд пареньку. Тот, правда, его позитива не разделяет, улыбается колко и с неверием. — Конечно, — хмыкает он, — достойный. Минки недовольно переглядывается с Уёном, когда паренек отходит, потому что такой враждебный настрой он встречает чуть ли не впервые. Обычно пилоты стараются быть вежливыми и учтивыми друг с другом, потому что кто знает, в какие ситуации их может загнать жизнь. — Не обращай внимания, — отмахивается Уён, — они просто уже заранее знают, что мы их сделаем. Минки чуть отходит в сторону и подзывает напарника за собой. — Не нравятся они мне, — как можно тише сообщает он, — будь внимательнее, и, если что, не жалей их и стреляй. И еще — пожалуйста, перестань быть таким самонадеянным, это напрягает больше, чем возможность проиграть в первом же туре. Уён пихает Минки в плечо и ободряюще улыбается. Каждый заезд в гонках начинается с небольшого открытия. Минки выезжает на Авроре на большую арену, открывает кабину, чтобы помахать зрителям на трибунах. Он знает, что каждый из них ждет какого-то невероятного зрелища — настолько громко они реагируют, когда пилот «Галлеи» недружелюбно указывает на «Аврору» и проводит большим пальцем по шее. Минки снисходительно улыбается, опускает стекло и поправляет наушник в ухе. — Чонхо, как обстановка? Чонхо громко фыркает. — Дали знак, сделай круг по арене за «Галлеей», а потом подлетай к воротам. А так все нормально, вот если Сан с Юнхо прекратят тут спорить из-за чипсов, то вообще замечательно будет. — Они серьезно жрут чипсы в такой ответственный момент? — возмущается Уён, — передай им, что я обоим по голове надаю, если они не прекратят есть их без меня. — С удовольствием, — Чонхо хихикает, а потом в наушнике раздается хруст, — но вообще, я к ним присоединился. Уён-а, если тебя это успокоит, то Хонджун это все очень не одобряет. Минки слушает эти споры краем уха, пока пролетает круг по большой арене, смотрит на предвкушающих гонку зрителей, а потом останавливает «Аврору» у ворот, над которым ведется обратный отсчет. — Ну что, детка, не подведи, — одними губами говорит он. У него хорошее предчувствие. Ладони уверенно и крепко ложатся на штурвал. Минки отсчитывает секунды до начала, вторя голосу диктора, раздающемуся в динамиках на арене. — О, карта открылась! — восклицает Чонхо и замолкает на долгие пару секунд. — Что там? — настороженно интересуется Минки. Таймер над воротами отсчитывает чуть больше сотни секунд. — Жесть, — коротко и ясно сообщает Чонхо, — тебе придется очень много маневрировать, будь готов к этому. Препятствий огромное количество, все даже называть бесполезно. Первые сто метров — это какие-то огненные стены, появляющиеся раз в несколько секунд. Потом огромные гильотины, можно попробовать просчитать их траекторию и проскочить. — Есть расстояние между ними и землей? — Мне не очень видно, но даже если есть, то немного. — Проскочим, — отмахивается Минки, — держи в курсе, мы справимся. Не первый раз приходится проходить сложные трассы. — В этот раз организаторы заморочились, — подтверждает Хонджун, — Минки, это очень сложная трасса, пожалуйста, будь внимателен. Уён, ты будь еще внимательнее, на карте не отображается ни одна мишень, но всего их двадцать. — Жопа, — констатирует Уён, — учитывая, что наши соперники — не очень дружелюбные ребята, будет сложно. Минки напряженно переглядывается с пилотом «Галлеи», сидящим в небольшой кабинке, которая нарушает идеальную шарообразную форму корабля. — Как собираешься проходить первое препятствие? — спрашивает Чонхо. — Юнхо интересуется, пугаться ли ему за корабль заранее. — Пусть закроет глаза на всякий случай, — предупреждает Минки и улыбается. Чонхо заканчивает обратный отсчет вместе с ним, и ворота открываются. Минки не ждет, пока они распахнутся полностью, разворачивает корабль боком и проскальзывает в образовавшуюся щель чуть раньше, чем это делает «Галлея». Огненные стены его совершенно не пугают, «Аврора» разгоняется в один момент, и это препятствие остается за спиной в считанные секунды, ровно как и гильотины. Как и планировал, Минки проскальзывает прямо под ними. К сожалению, «Галлея» первые два препятствия тоже проходит быстро и наверстывает отставание буквально в доли секунды, начиная прижимать «Аврору» к краю трассы. Крошечный с виду шарик с силой врезается в корабль, отбрасывая его в сторону. Штурвал в руках чуть вибрирует, и Минки, сжав его сильнее, резко берет влево. — Нашли кого пытаться снести с гоночной полосы, — фыркает он, — с самого начала решили действовать, засранцы. — А я вас предупреждал, — отзывается Хонджун, — они попытаются сделать это еще раз. Уён, как приблизятся — сразу открывай огонь. И помни, что я тебе говорил. Благодаря слаженной работе первая половина трассы проходит в относительном спокойствии. Минки не смущают многочисленные препятствия, он ловит откровенный кайф от того, что приходится вцепиться в штурвал и петлять, стараясь не напороться то на гигантские острые копья, то на целый град бомб, грозящих мгновенно вывести из строя корабль. Расстраивает только «Галлея», держащаяся вровень, и Уён, матерящийся каждый раз, когда ему не удается попасть по округлому корпусу. Но сильнее Минки злится только тогда, когда «Галлея» позволяет себе с разгона врезаться в «Аврору», от чего на секунду корабль с силой подкидывает. Минки уверен, что на корпусе от такого маневра обязательно останется вмятина. — Вот идиоты, — выдыхает он, а затем разворачивает Аврору на сто восемьдесят градусов, оказываясь ровно на пути корабля соперников, — Уён. Уён все понимает после одного намека, отправляя в сторону «Галлеи» небольшую, но мощную ракету. Раздается взрыв, и Минки, не глядя в ту сторону, снова разворачивает «Аврору», чтобы быстрее рвануть вперед. Его едва не заносит на внезапном резком повороте из-за взрывной волны. Из горла вырывается довольный смешок. — Мы их остановили? — спрашивает он у Чонхо, и тот задумчиво мычит в микрофон. — Мм, секунду. Не, вот они летят, двести метров от вас, и сейчас нагонят. Их, кажется, вообще не задело. Минки только сейчас осознает всю прелесть такой нелепой формы для корабля. Такой вот шарик становится почти неуязвим на скорости, в него сложно попасть, да и через препятствия он проходит без проблем. — Ну уж нет, до финиша они у меня не долетят, а докатятся, — обещает себе Минки, а в следующую секунду «Галлея» со свистом обгоняет их, оставляя позади. — Да чтобы вас в черную дыру забросило. Чонхо, я полагаюсь на тебя, включаю турборежим. — Аккуратнее, — предупреждает Чонхо, — впереди очень много поворотов. Минки это не особо волнует, он дергает за нужный рычаг и чувствует, как его мгновенно вжимает в кресло. Трасса едва ли не сливается перед глазами в одно большое световое пятно, и, если бы не Чонхо, они бы уже наверняка влетели в какой-нибудь из поворотов, но нет. Они успешно обгоняют «Галлею», и тогда Минки немного тормозит. — До финиша чуть-чуть осталось, не расслабляйся, — предупреждает Чонхо. И действительно, Минки уже видит впереди маячащую голографическую полосу, означающую конец трассы. Он выжимает из «Авроры» все возможное и летит вперед, стараясь не упускать из виду «Галлею». Но упускает из вида кое-что другое. Гигантское лезвие, возникшее прямо из стены справа, со скрежетом вонзается в бок корабля и тут же убирается обратно. «Аврору» заносит, она обиженно гудит, в кабине загораются аварийные огни, а Чонхо неразборчиво ругается в наушнике, говоря что-то о том, что этой ловушки на карте не было. — Это что вообще было? Из чего была сделана эта штука, что она пробила такую дыру в корпусе? — доносятся до слуха возмущения Юнхо. Минки их не слушает. Вцепляется всеми силами в штурвал, пытаясь восстановить контроль над управлением, но раненая «Аврора» почти не слушается, постепенно замедляясь. В голове возникает страшная мысль о том, что лезвие могло задеть двигатель. «Галлея» настигает. На ней почти нет повреждений, но пока у них еще есть преимущество в пару сотен метров, Минки сдаваться не намерен. Он снова тянет за рычаг, понимая, что это последний шанс выжать из корабля еще хоть что-то. «Аврора» ускоряется рывками, и Минки кажется, что она как будто в замедленной съемке пересекает финишную черту, а потом падает на землю, еще несколько метров проезжая на чудом выпущенных шасси. «Галлея» приходит следом, опаздывая всего на доли секунды. — Пиздец, — выдыхает Уён, когда все затихает, — это что вообще было. Минки выпускает из ладоней штурвал и хлопает по приборной панели. — Умница, ты справилась. А ребята тебя починят, и будешь как новенькая. — Сомневаюсь, что она тебя слышит, — раздается невеселый голос Чонхо, — Хонджун сказал, что будет с организаторами разбираться по поводу этой последней фишечки. Это не по правилам. Минки улыбается, даже несмотря на то, что у него дрожат руки. Приходится самому откидывать стекло, чтобы вылезти из кабинки. Он падает спиной прямо на крыло корабля, от чего «Аврора» опасно пошатывается. Оказывается, над головой — кристально-чистое небо, без единого облачка. — А ведь даже когда ее подбили, она все равно дотянула до финиша, — шепчет Минки, не надеясь, что его услышат, — а говорят, они не живые. Все они слышат и знают. Ты молодец. Металл слегка обжигает кожу, когда он прикасается к нему ладонью.