Аврора

Когда Хонджун начинает ругаться с организаторами, Сонхва осторожно и незаметно пытается его успокоить. Капитан готов рвать глотки за свою команду и корабль, и то, что организаторы лишь виновато разводят руками и мямлят что-то вроде «не предусмотрели», только лишь сильнее злит его. В итоге организаторы обещают бесплатную поставку всех необходимых запчастей и сотрудников, которые могут помочь механикам справиться в краткие сроки, но после разговора с Юнхо и Ёсаном Хонджун отказывается. — У нас все есть, — поясняет Ёсан, — все необходимые запчасти, да и за полторы недели мы с Юнхо управимся, а доверять починку кому-то левому я не хочу. — Ага, они придумали не отмечать ловушки на картах, — соглашается Юнхо, — кто знает, какие они нам запчасти подгонят и какие у них работнички. Я «Аврору» абы кому не доверю, ясно? — Иди лучше к Минки, а то он сейчас совсем задепрессует. Дурак, во всем винит себя, хотя его вины тут вообще нет, — Ёсан чуть шепелявит из-за отвертки, зажатой в зубах. — А тут-то всего лишь дыра в корпусе. И не такое чинили. — Он попросил не трогать его, — наконец подает голос Сонхва, заныкавшийся в самый темный угол ангара. — Не беспокойтесь, это же Минки. Он не из тех, кто сдается после первой же неудачи. Он просто переживает за «Аврору», она для него как родная дочь. Хонджун со вздохом касается железного бока корабля, словно утешает. — Я до сих пор поверить не могу, что они и правда списали все на случайность. Я ни за что в это не поверю, ведь обычно перед гонками проводятся просто жуткие проверки межгалактическим комитетом, потому что такие внезапности не только команду могут лишить победы и корабля, но и убить пилота со стрелком. — Зато представь, как команда «Галлеи» недовольна, — Сонхва улыбается краем губ. — Мы их обошли несмотря на то, что все было против нас. Хонджун на секунду прикрывает глаза. Сонхва видит, что его переполняют эмоции. Злость, раздражение, грусть, усталость. Наверняка если прикоснуться к его руке — можно почувствовать внутреннюю дрожь. Хонджун выглядит как маленький ядерный реактор, который вот-вот взорвется. Нельзя же настолько сильно переживать за все и за всех. — Может, на воздух выйдем? — тихо спрашивает он. — Я могу чаю сделать. — Я со стороны настолько плохо выгляжу? — мрачно усмехается Хонджун, но все же соглашается, — пойдем, ты прав, мне нужно проветриться. Сонхва отправляет Хонджуна на улицу, а сам проскальзывает на темную кухню. На дворе уже глубокая ночь, но спать никому не хочется. Они привыкли отмечать победы, но вот только теперь у механиков слишком много работы, чтобы что-то праздновать, а остальные не будут этого делать просто в знак солидарности. Горит только одна настольная лампа, которую Сан притащил из ангара. Он сидит сгорбившись над чертежами и что-то озадаченно бормочет себе под нос. Даже Сонхва не сразу замечает и пугается, когда тот кладет ладонь ему на плечо. — Ты с таким светом зрение себе испортишь, — будничным тоном сообщает ему Сонхва и тут же отходит, чтобы сделать чай, — включи поярче. — Да и так нормально, — отмахивается Сан, — уютнее как-то, я привык. — А чего один сидишь? Я думал, тебе Уён помогать будет. Сонхва, словно заботливый родитель, не может перестать расспрашивать обо всем на свете. Сан устало ведет плечами и откидывается на спинку стула. — Он у Минки. Пытается объяснить ему, что это все был заговор, а не его прокол. Я не уверен, к слову, что успешно. Как, кстати, Хонджун? Он такой злой был, когда уходил к организаторам, но я не видел, как он вернулся. Сонхва кратко пересказывает Сану все то, что им рассказал Хонджун, и тот вообще не удивляется. Лишь тихо вздыхает и снова склоняется над чертежами. — За пушки обидно, — тянет он, — столько их собирал, и тут — вот сюрприз — половину просто снесло к чертям. — Скажи спасибо, что «Аврору» на две части не разрубило. Сонхва ставит одну кружку перед Саном, а вторую держит в руках, чтобы отнести на улицу. Когда он склоняется над столом, то замечает на нем маленький складной телескоп. — Можно? — тихо интересуется он у Сана и берет с собой, дождавшись кивка. Это определенно то, что нужно сейчас Хонджуну. Сонхва выходит на террасу, ставит на небольшой стеклянный столик чашку с чаем и пристраивается в соседнем кресле среди кучи мягких подушек. Он молча протягивает капитану телескоп и улыбается, смотря на безоблачное звездное небо. — Хочешь интересный факт о Северной Авроре? — начинает Хонджун, забирая телескоп из чужих рук. — Вот у Земли всего один спутник, Луна. А у Северной Авроры их четыре. Но самое интересное — это то, что два из них можно увидеть только с одного полушария, а другие два — с другого. — А как называются эти два? — спрашивает Сонхва, кивая на два диска, застывших в темном небе. Один из них отливает синим, а второй — красным. Это так необычно и очень отличается от того, что Сонхва вообще привык видеть. Хонджун, кажется, прослушивает этот вопрос, поэтому Сонхва, выждав несколько секунд, поворачивается к нему. Тот уже смотрит в телескоп, прикрыв один глаз. — Я вообще думал, что стоит в перерыве между гонками хоть раз сгонять на один из этих спутников, потому что они по размеру куда больше, чем Луна, и на них расположены всякие прикольные штуки. Они вообще обитаемые даже, ты знал об этом? Мы с папой летали в парк аттракционов, когда я был маленький. Хочу теперь с вами там побывать. — Ты Минки это скажи, он не обрадуется, — хмыкает Сонхва. Хонджун еще несколько минут смотрит в небо, прищурив один глаз, и забывает, кажется, обо всем на свете. Это потому, что здесь у него все ассоциируется с детством. Каждая травинка, каждый самый маленький островок. И вроде бы такие места должны приносить лишь удачу. Оттого еще более досадным кажется происшествие на первой же гонке, даже несмотря на победу, которое для них теперь — от слова беда. И эта беда с «Авророй» кажется им началом чего-то большего. И им всем не по себе от этой мысли. Страшно представить, как могут начать развиваться события, ведь почему-то вся команда уверена в неотвратимости неудач. Мельком заглянувший в чертежи Сана Сонхва успел заметить, что это не старые схемы — он опять придумывает что-то новое, да и Юнхо с Ёсаном переглядывались уж слишком многозначительно. А Хонджун дает негласное добро, специально не замечая этих взглядов и чертежей. — Они обязательно еще что-нибудь выкинут, — заявляет Хонджун, заставляя Сонхва отвлечься от своих мыслей и вздрогнуть. — Кто? — Организаторы, — он морщится, — что-нибудь, да придумают. Я разговаривал с другими капитанами, они тоже не совсем довольны ситуацией, поэтому им придется убрать такие неожиданности с гоночных полос, но им же нужна зрелищность, поэтому дальше будет только сложнее. Я в этом уверен больше, чем на сто процентов. Сонхва опускает взгляд. — Следующая гонка послезавтра, они же не успеют ничего изменить. Хонджун тихо смеется. То ли над наивностью Сонхва, то ли просто от нервов. — Если наши механики могут за неделю заново собрать «Аврору», то почему целая команда местных инженеров не могут перепроектировать некоторые детали гоночных полос? Мы в любом случае узнаем об изменениях завтра — вот увидишь, они скорректируют правила. — Я буду следить за новостями, — обещает Сонхва, — только сам на этом не зацикливайся. Я же не просто так в команде, в конце концов. Хонджун кивает. Почти умиротворенно, чуть прикрывая глаза и широко зевая. — Я не зацикливаюсь, — в конце концов отвечает он. — Я капитан, это моя работа. — А я вообще-то ее облегчить пытаюсь, чтобы ты тут не загнулся от усталости. И вообще, иди спать уже, — чуть рассерженно рявкает Сонхва и ловит на себе удивленный взгляд. Хонджун на секунду замирает словно статуя. Такого тона он явно не ожидал. Сонхва и сам не понимает, почему вдруг так рассердился. Возможно, на него так повлиял чужой уставший вид. — И чтобы нормально, без всяких там книжек под одеялом, — строго добавляет он для закрепления эффекта. — Вот что-что, а спорить с организаторами и поддерживать нормальный дух в команде я не умею, для этого нужен ты, желательно выспавшийся и полный сил. Ясно? Хонджун ошалело моргает несколько раз, приподнимаясь в кресле. — Пак Сонхва, — тянет он, а потом вдруг тихо смеется и бьет его кулаком в плечо, — вас понял, уже ухожу. Ты тоже не засиживайся. Хонджун и правда уходит, сонно потягиваясь. Сонхва остается сидеть на террасе, допивает почти нетронутый и уже успевший остыть чай. Изнутри его согревает чужая улыбка в ответ на тихое «спокойной ночи». Сан появляется на улице неожиданно. Он выходит настолько тихо, что Сонхва даже замечает его далеко не сразу. — А хён влюбился, — дразнится он, — хён влюбился в нашего капитана, во даешь. Сонхва всего передергивает от такой наглой констатации вполне очевидного факта, и он испытывает сильное желание швырнуть в Сана чем-то тяжелым. — Иди ты, — фыркает он, чем вызывает у Сана ехидную улыбку. — Мог еще громче проорать это, чтобы он обязательно услышал? — Могу подкинуть ему анонимную записку от твоего имени. И пока Сонхва пытается сообразить, как анонимная записка может быть от чьего-то имени, Сан хватает со стола свой складной телескоп и снова скрывается в доме. Раннее утро для Сонхва начинается закономерно не с кофе и завтрака, а с объявления от организаторов. Будить Хонджуна плохими новостями не хочется, тот еще полночи просматривал записи с гонки, поэтому он тихо выскальзывает из спальни и спускается вниз. На кухне, прямо за столом, спит Сан, пуская слюни на собственные чертежи. Сонхва усмехается, выключает лампочку, ставит чайник, а потом выходит на улицу, чтобы просмотреть сообщение организаторов, отмеченное флажком «важно». Перед Сонхва возникает голограмма. Организатор вещает о «незначительных изменениях» со следующей гонки, об увеличении количества ловушек на трассе. Сонхва вздыхает — конечно, стали бы они полностью избавляться от скрытых ловушек, их просто нанесут на карты, ничем не упрощая задачу. Этот сезон и без того грозился быть опасным, теперь же он набирает какие-то невообразимые обороты. Сделав кофе и умудрившись не разбудить Сана, Сонхва доходит до ангара, чтобы проведать «Аврору». Механики трудились почти всю ночь, и даже сейчас можно заметить внушительные результаты их работы. Еще чуть-чуть, и Аврора воскреснет, как феникс из пепла. Когда Сонхва возвращается в спальню, Хонджун уже просыпается, сидит на кровати, в очередной раз просматривает какие-то записи и делает понятные только ему заметки. — Смотри, — вместо приветствия говорит он, подзывая Сонхва к себе, — это ребятки, у которых завтра гонка. Если они пройдут, то в следующем этапе мы будем бороться с ними. Я что-то раньше не придавал им значения, но эти новички показали очень хорошие результаты в отборочном туре. Хонджун нервно потирает ладони, а Сонхва устало вздыхает. — Может, для начала позавтракаешь? У нас сегодня куча свободного времени, отвлекись от работы, ты подаешь плохой пример команде. Хонджун удивленно вскидывает голову и громко возмущается. — В смысле? Какой плохой пример, разве работать — это плохо? Сонхва кладет ладонь на его плечо и с силой сжимает. — Когда ты делаешь это во вред себе — да. Вчера Минки спал в «Авроре», сегодня Сан уснул за работой прямо на кухне, это они от тебя набрались, мол, раз наш лидер — трудоголик, то и мы должны быть такими же. — Сонхва, ты не прав, — устало говорит Хонджун, вздыхая и прикрывая глаза. — Не беспокойся за меня, правда. Я лучше знаю, что мне нужно. Я тебя, в конце концов, брал на роль своего помощника, а не мамочки. Лучше скажи мне, что там пришло от организаторов. И не скрывай, я знаю, что что-то должно было прийти. Сонхва немного обиженно поджимает губы. С одной стороны, Хонджун в чем-то прав, и возможно, он немного перегибает палку в своем беспокойстве, но с другой — он же действует из лучших побуждений. — Ничего особенного, — негромко говорит Сонхва, опуская взгляд, — просто сказали, что со следующей гонки увеличивается количество препятствий на трассе, вот и все. Они решили не убирать скрытые ловушки, а просто добавить на карту. Он видит, как загорается недобрый огонек в глазах Хонджуна, и хочет предупредить, что это не повод зарыться в работу еще больше, но уже знает, что его не послушают, и вся команда будет вновь трудиться без передышки. Не потому что их заставляют, а потому что они так привыкли. Но к облегчению Сонхва, уже за завтраком Хонджун сообщает всем, что устраивает им целый выходной день. — Мы вчера разговаривали с Сонхва, — рассказывает он с набитым ртом, — и я вспомнил про парк аттракционов на одном из спутников Северной Авроры. Как вам такая идея? — Неплохо они спутник обустроили, — хмыкает Сан, — а у нас Луна как пустовала всегда, так и пустует. — Специально чтобы не приходилось лишний раз летать непонятно куда, — ворчит Сонхва, — кто вообще придумал главное развлечение планеты спихнуть на спутник, чтобы максимально трудно было добраться? Юнхо пытается сдержать тихий смех, из-за чего в итоге давится едой и получает подзатыльник от Сана. Сонхва смотрит на него недобро и с подозрением. — Я вообще удивлен, как ты к нам попал, хён, — как бы между прочим подмечает Чонхо, без аппетита ковыряя вилкой свой завтрак, — ты разве не знал, на что шел? Ну, постоянные перелеты, какой-никакой риск, все такое. — Я раньше никогда в жизни просто не летал никуда, — отмахивается Сонхва, пытаясь подавить нарастающее раздражение и легкую обиду, — тем более на такие расстояния. Веришь или нет, но это здорово напрягает, когда ты привык к одному, а потом тебя резко выдергивают из твоей зоны комфорта. — Ты, кстати, никогда нам не рассказывал, почему вообще решил втянуться в это все. Сонхва вздыхает. Теперь благодаря Уёну все выжидающе смотрят на него. Даже Хонджун, который отчасти знает его историю. Сонхва смотрит на него в ответ с немой просьбой в глазах прекратить все это. — Это была идея Хонджуна, а я просто согласился, — увиливает он, не получив поддержки, — вынужденная мера, так сказать. Но я просто подумал, что было бы неплохо попробовать себя в этом. Сонхва неловко пожимает плечами, боясь, что такой ответ никого не устроит. Он, наверное, и не устраивает, однако его больше не трогают. Все возвращаются к завтраку, обсуждают, кто на чем очень хочет прокатиться и сладкую вату с каким вкусом съесть. Восторженный Юнхо, сидящий по правую руку от Сонхва, пару раз чуть не задевает его своими длинными руками, жестикулируя уж слишком активно. Сонхва уклоняется на автомате, погружаясь в невеселые воспоминания о том, почему же ему все-таки пришлось присоединиться к команде Хонджуна. Отчасти он не соврал, когда сказал, что сам Хонджун предложил это ему; другое дело, что у Сонхва и выбора-то не было. У него своя долгая история, которой было суждено закончиться не очень хорошо, и которую сам Сонхва очень не любит. Хонджун говорит, что каждый в своей жизни совершает ошибки, и нужно уметь их прощать, но Сонхва не ждет прощения от других, потому что не может простить хотя бы сам себя. Хонджуна вот его прошлое, кажется, вообще не беспокоит. — С кем не случается? — философски замечает он, — какая разница, что было раньше? Сейчас ты — другой человек. Отпусти прошлое. Легко сказать, а сделать практически невозможно. Сонхва все еще снятся штормовые волны и руки в крови. А еще любопытный взгляд в свою сторону и то, как Хонджун, присев напротив него на корточки, протягивает ладонь и улыбается. — А ты неплох, парень, но что ты собираешься делать теперь? Не хочешь сбежать отсюда? Единственное, о чем Сонхва не жалеет, так это о том, что согласился. Осмелился тогда схватить чужую руку и сказать «хочу». — Почему ты не хочешь им ничего рассказать? — интересуется Хонджун, подсаживаясь рядом в пассажирское кресло небольшого космолета. — Я, конечно, понимаю, темное прошлое и все такое, но ты же знаешь, что тебя никто не будет осуждать. Сонхва нервно оглядывается. Сзади сидят Уён с Саном, еще позади — Минки и Юнхо. Остальные усаживаются в другую часть космолета, еще дальше. — А это что-то изменит? — он отводит взгляд и уставляется в иллюминатор, — не хочу и все. Слишком много придется рассказывать и объяснять. Боже, как эта махина вообще может летать? У меня ощущение, будто она упадет как только оторвется от земли. Хонджун смеется, хлопая Сонхва по плечу. — Надо было мне сесть у иллюминатора. Да тут полет длится не больше пятнадцати минут, мы упасть не успеем просто. Ты забавный. Моря никогда не боялся, получается, а космос и высота тебя так пугают. — Поверь, сам не понимаю, в чем прикол, — Сонхва хмыкает. — Слушай, а я тут задумался. Хонджун вопросительно мычит и с улыбкой заглядывает в самые глаза. У Сонхва от этого взгляда ёкает сердце. Он вцепляется пальцами в подлокотник. — Почему ты вместо того, чтобы сдать меня правительству, позвал в свою команду? — Ого, — Хонджун на секунду хмурится и трет виски, — это ты спустя полгода… — Вообще-то, восемь месяцев, — поправляет его Сонхва, — это было восемь месяцев назад. — Верно, — Хонджун кивает, — спустя восемь месяцев ты все-таки решил у меня поинтересоваться о причине? — Я боялся, — признается Сонхва, — что ты задумаешься и передумаешь. Хонджун заходится в очаровательном громком смехе и даже откидывает голову. Сонхва с тревогой оглядывает салон, надеясь, что никто не обратил на них внимание, а потом в срочном порядке пытается заставить Хонджуна затихнуть, колотя его по плечу. — Думать-то я люблю, это да, но чтобы передумать? Это глупая, очень глупая мысль, Пак Сонхва. Я тебя позвал к себе, потому что мне нужен был помощник, и я решил, что ты прекрасно справишься с этой должностью. С тех пор я удивляюсь только тому, что ты каким-то образом умудрился ввязаться в ту криминальную историю. Самое криминальное, что в тебе есть — это любовь к уборке в самое неподходящее время. — Я согласен, — любопытное лицо Уёна просовывается между кресел. — Серьезно, в шесть утра ты олицетворяешь чистейшее зло вместе с твоим пылесосом. — А подслушивать плохо, — Уёну приходится убрать голову после того, как он получает ладонью по носу. Сонхва встревоженно оглядывается, будто ожидая заметить на чужих лицах осуждение и разочарование, но кажется, Уён ничего не слышал. А Сан, заметив чужой взгляд, кивает на Хонджуна, а потом незаметно подмигивает. — Зараза, — ворчит Сонхва себе под нос и складывает руки на груди. — Чего? — переспрашивает Хонджун. Сонхва лишь отмахивается.