Наркотик

Следующие две недели прошли более-менее нормально. О вечеринке в доме Маши практически никто не вспоминал, потому как просто ничего не помнили и потому что никто ничего не снимал, что было исключительным случаем для актёров, привыкших к демонстрированию своей жизни на публику. Многие сокрушались, что нечего будет выставить в Инстаграм на радость подписчикам. И конечно же, им было невдомёк, с каким облегчением выдохнули Милош и Диана, когда прочитали это в совместном чате каста. Никто не знает и не помнит о столь откровенном эпизоде той гулянки, а значит, их репутации и отношения со вторыми половинами спасены. Сами они тоже больше не возвращались к этой теме в разговорах. Правда, поначалу во время их бесед в режиме онлайн серб пытался в своей излюбленной манере подшутить и над таким моментом, но увидев грозный взгляд Пожарской, предпочёл не испытывать её терпение и вовремя замолчал. Ведь нет гнева страшнее, чем гнев спокойного человека, тем более, который тебе дорог. "Работниками" всеми любимого отеля снова овладела тоска и оставалось лишь считать дни до начала съёмок, чтобы крыша окончательно не поехала. "Белградское чудо" и "госпожа горничная" тоже коротали время дома, ожидая той поры, когда их героям предстоит заново окунуться в гостиничные страсти, а пока приходилось разбавлять серые будни всеми известными и дозволенными способами. Но никто из них и предположить не мог, как изменяться их собственные отношения за этот срок. Зависимость достигала апогея и принять наркотик было необходимо в самые кратчайшие сроки. Оба грезили о желанной дозе и ждали её получения, которое уже было не за горами. Несколько дней спустя Артёму вновь понадобилось выезжать на свои съёмки: ночные, за город, да ещё и на трое суток. Диана, конечно, немного обиделась, мол, что ей делать одной в квартире столько времени, но супруг лишь отмахнулся: "Найдёшь себе занятие, милая", и привычно поцеловав жену в щёку, покинул дом. Откровенно говоря, Пожарская боялась оставаться одна. Она сама не могла понять почему, но это было действительно так. Кроме того, жажда деятельности чувствовалась с каждым днём всё острее. Девушка терпеть не могла просто сидеть дома и ничего не делать, поэтому весь день старалась себя чем-то занять. И даже когда на улице уже стемнело, и по-хорошему люди ложились спать, она всё ещё вела свой прямой эфир в Инстаграме, так как сон к ней по какой-то причине не шёл. Забыл дорогу, что ли? Ну да ладно, осталось всего-то пролистать ленту новостей и можно начинать считать баранов. Обычно такой способ помогал ей заснуть во время бессонницы, и она очень надеялась, что и этот раз не будет исключением, поскольку неясно почему, но к снотворному у неё не было доверия. Около полуночи раздался звонок в дверь. Пожарская, которой несмотря на то, что счёт баранов перевалил за третью сотню, так и не удалось поймать свой сон, не удивилась. Скорее всего, муж что-то забыл в спешке, такое часто бывало, поэтому она без раздумий поспешила открыть. Но каковым же было её удивление, когда нежданным гостем оказался... Милош Бикович собственной персоной. — Привет, — сказал он так, будто это обычное дело для него — наведываться к людям глухой ночью. — Ты на часы смотрел? — с долей некоторого негодования произнесла хозяйка квартиры. Нет, она, конечно, была рада увидеть его снова, но это выглядело как минимум странно, тем более, зная Милоша. — Двенадцать ночи, я знаю, — усмехнулся серб. — А вообще-то некрасиво держать того, кто пришёл к тебе в дом, на пороге. Могла бы быть и повежливее, госпожа горничная. — Очень смешно, — саркастически ответила девушка и пропустила гостя внутрь. — Ты бы ещё дольше здесь торчал. Заходи давай. Дома у Дианы мужчина был впервые. Хоть это и была квартира её супруга, который долгое время жил один, однако с первых шагов чувствовалась атмосфера уюта. Скромно, но со вкусом. Было видно, что в обстановке жилища она отдавала предпочтение простым и практичным вещам, как и он сам. Впрочем, рассматривание интерьера продлилось всего пару минут, и всё его внимание переключилось на Пожарскую. Только теперь Милош увидел, что из одежды на ней одна лёгкая белая майка на тонких бретельках и такого же цвета коротенькие шорты. Сквозь полупрозрачную ткань просвечивались её прелести, даже выделялись маленькие соски из-за того, что было довольно-таки прохладно, несмотря на то, что квартира хорошо отапливалась. Безусловно, его "подруга" была хороша собой как женщина, очень даже хороша. Стройные ножки приковывали к себе взгляд и в голову сразу полезли прекрасные, не очень приличные мысли. Словно специально так оделась, чтобы испытать его терпение. — Ну чего стоишь, проходи на кухню, — голос девушки вывел его из оцепенения и заставил вспомнить о том, что всё-таки негоже в чужом доме так открыто пялиться на хозяйку. Поэтому пробормотав что-то невнятное, серб последовал за ней вглубь квартиры. Идя грациозно, как кошка, при этом плавно покачивая бёдрами, она будто издевалась над ним. Отчасти он был прав, Диана действительно с ним играла, ведь нужно было быть совсем слепой, чтобы не заметить того, как он на неё смотрел. Чуть ли не раздевал глазами. В душе Пожарской проснулся её внутренний Мефистофель, желающий испытать его на прочность как Фауста. Что ж, проверим, сможет ли правильный сербский мальчик устоять перед женскими чарами. — С Аглаей поссорились? — прямо спросила девушка, войдя в небольшую, выполненную в светлых тонах кухню. — Ну, можно и так сказать, — ответил мужчина. — Просто домой не хочется. Еду себе по городу, думаю, а почему бы не заехать к лучшей подруге, не навестить, всё-таки давно не виделись? К подруге. Эти слова больно резали ей слух. Она для него всего лишь лучшая подруга и не более. Он не видит в ней девушку. Настолько любит свою Аглаю, что никого не замечает, кроме неё? Да, он верен в отношениях, но неужели всё у них построено на такой уж любви? Хотя, когда Диана встречалась с Артёмом, ещё до свадьбы, то тоже никого не видела вокруг себя, кроме него. Она не знала, что на самом деле его к ней привела не столько ссора с Тарасовой, сколько необъяснимая мучительная тяга к ней, которая преследовала серба уже долгое время. — Допустим. А если бы мой муж был дома? — она не упустила возможности проверить его реакцию на упоминание о своём статусе. И, к сожалению, её постигло разочарование: на его лице не отобразилось ни единой эмоции. Ни-че-го. Милош был слишком хорошим актёром, чтобы раскрывать все свои карты. Знала бы девушка, что услышав о её благоверном, внутри него будто что-то оборвалось. Она замужем. Это звучало как клеймо, как проклятье, что он не смеет даже мечтать о ней. Мужчина никогда не считал себя искусителем, всю жизнь придерживаясь железобетонного принципа заводить связи только со свободными женщинами. Однако, может быть, стоит попробовать? Чтобы достать необходимую дозу, зависимый человек способен на всё. — Но он же не дома, — всё также с улыбкой говорил он и, увидев, что Диана открыла рот, чтобы что-то сказать, продолжил: — Хочешь спросить, как я узнал? У нас в Сербии все красивые мужчины рождаются с даром телепатии, ты не знала? Пожарская недоверчиво покосилась на него, и под её пристальным взглядом он сдался и раскрыл правду: — Ну ладно, я просто смотрел твой эфир в Инстаграме. Ты там как раз об этом рассказывала. — Инстаграм — это зло. Выдаст все тайны, — на её словах они оба засмеялись. Им было так легко и хорошо вместе в тот момент. Вот что значит иметь друга-серба — всегда найдёт способ развеселить. — Выпьешь чего-нибудь? — наконец сказала девушка после нескольких минут смеха. — Чай, кофе, что-нибудь покрепче? — Кофе на ночь? Ну если ты подрабатываешь охранником в ночную смену, тогда кофе как раз самое то, — тут Диана снова прыснула со смеху. Что он за человек такой — всё превращает в шутку? — А вообще, я бы не отказался от чего-то покрепче. — Водки не держу, так что у меня из крепкого только вино. Будешь? — Вино так вино, — Милош пожал плечами. — Но не один же я буду его пить? У вас в России, кажется, не принято пить в одиночку. Да и насколько мне известно, с недавних пор Вы тоже предпочитаете напитки выше тридцати градусов, госпожа горничная. — Ох, не напоминай мне об этом, — закатила она глаза и принялась искать в холодильнике недавно откупоренную бутылку красного кахетинского. — А что, всё настолько плохо, что пан Милош вдруг решил побаловать себя алкоголем? — Пара незаметных пустяков, — махнул он рукой. Серб не хотел расстраивать "подругу" рассказами о том, что они с Тарасовой в последнее время лишь то и делают, что ссорятся. И что причиной этих ссор его избранница называет именно её, Диану. Ей не нужно этого знать. Это только его проблемы и с ними разбираться будет он. Тем временем сама Пожарская уже достала вино и два бокала из кухонного шкафчика. Со стороны выглядело так, будто это встреча влюблённых. С одним маленьким "но": они не обладали достаточной свободой для того, чтобы иметь возможность быть влюблёнными. — Вот я тебя никак не пойму, — продолжила девушка, когда они уже нормально пригубили игристого. — Как так можно постоянно ссориться? И главное — из-за чего? Или тебе нравится, когда отношения находятся на лезвии ножа? Так сохраняется страсть? — Не без этого, конечно, — ответил мужчина. — Но всё-таки ты не угадала. — А что тогда? Чем Аглая привлекает тебя? Хоть она и спросила его с игривой улыбкой на устах, показывая невинность сказанного, но он всё-таки уловил скрытую в её голосе серьёзность. "Кажется, госпожа горничная немного опьянела", - ухмыльнулся про себя серб. Иначе зачем бы задавала подобные вопросы? Нет, они, естественно, были друзьями, даже очень близкими друзьями и могли разговаривать о чём угодно, однако единственной темой, которой Милош и Диана никогда не касались, была личная жизнь каждого. Он никогда не спрашивал о её семьё, она никогда не спрашивала о его пассиях, которые менялись у него довольно часто. — Я смотрю, ты так переживаешь за мою личную жизнь, солнце, — тоже с улыбкой ответило "белградское чудо". — Может, хочешь занять её место? — Не льсти себе, Бикович, — иронично парировала она. — Мне просто интересно. — Хорошо, я тебя обрадую: целуешься ты значительно лучше неё, — тут уж вино и на него подействовало. Недаром ведь говорят: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Ведь Милош ни за что бы не признался в таком, будь он в адекватном состоянии. Но алкоголь ударил ему в голову и, может быть, потому он не заметил, как вспыхнули щёки Пожарской после его слов. Воцарилась неловкая тишина, которую оба не осмеливались нарушить. Они только что выдали друг другу самые сокровенные мысли. Для полноты картины осталось озвучить самые сокровенные желания обоих. — Значит, дело в постели? Она лучшая из всех твоих любовниц? — наконец нарушила молчание Диана, внутренне боясь услышать положительный ответ. — Нет, — сказал серб. Если честно, ему никогда и в голову не приходило сравнивать между собой тех девушек, которые были его любовницами в своё время. — А я? Я бы устроила тебя в качестве любовницы? Вопрос, конечно, был задан с улыбкой и шутливым тоном, но явно имел в себе скрытый подтекст, как показалось Биковичу. — Ну, во-первых, ты не моя любовница, поскольку ты, смею напомнить, уже окольцована, дорогуша. А во-вторых... — Я не в твоём вкусе? — закончила фразу девушка. — Я этого не говорил, — мужчина поднял указательный палец вверх. — Но ведь подумал, — уверенно ответила Диана. — Да нет же! — воскликнул он. — Ты очень красивая, Ди, просто... — Что? Не нравлюсь? — теперь её улыбка обрела какой-то грустно-иронический оттенок. Милош обречённо вздохнул. Вот что за создания — женщины? Сами пристанут с ножом к горлу, а ты ещё и виноват. — Слушай, госпожа горничная, — устало сказал серб, — давай уже прекратим этот глупый спор. А то такими темпами мы с тобой точно поссоримся. — Хорошо, только можно я задам тебе ещё один бестактный вопрос? — вдруг в её глазах промелькнула хитринка. Пожарская понимала, что ходит по тонкому льду и что ему, может быть, неприятно говорить о таком, пусть даже с лучшей подругой, но остановить свой развязавшийся язык и разыгравшееся любопытство она уже не могла. Клиента нужно было дожать до конца. Этот вопрос мучил её давно, и вот именно сейчас она почувствовала, что готова произнести его вслух. — Валяй, — махнул он рукой. Диана всегда была такая: что задумала, то поставит на своём, и самое главное — ничем её не остановишь на намеченном пути, как ни старайся. Впрочем, как и его самого. — У нас сегодня и так вечер откровений. Я готов ко всему. — Если бы, — девушка начала медленно подходить к нему, постепенно понижая голос почти до шёпота, — если бы я не была замужем, и ты был бы свободен, ты бы провёл со мной хотя бы одну ночь? Ты бы сделал это? Самоуверенность его подвела: к такому вопросу Милош явно не был готов, что девушка поняла по растерянному выражению лица и удивлённому взгляду. Ещё ни одна женщина не задавала ему подобных вопросов так открыто. В очередной раз он убеждался в схожести Дианы и её героини Даши: обе говорят то, что думают, в лицо. Но если бы при других обстоятельствах подобная откровенность поставила его в тупик, то сейчас, когда им руководило в большей степени кахетинское вино, а не здравый смысл, в нём пробудился неуёмный азарт. Хотелось узнать, насколько далеко они смогут зайти в своей честности. Масла в огонь подлило также её смущение, отразившееся на милом личике. Ведь их губы снова были так близко... Так что серб быстро взял себя в руки и вернул свой невозмутимый вид. — А к чему ты это спрашиваешь? — хитро прищурился он. Пользуемся старым приёмом: лучшая защита — нападение. Ну да, ничего лучшего, к сожалению, мы пока не придумали. — Или твой муженёк наскучил тебе? Она мгновенно покраснела на этих словах, и Бикович уже мысленно пожалел о том, что сболтнул лишнего. — Прости, — тихо бросила Пожарская и отвернулась к столешнице. Она проклинала себя за то, что сказала такое. Он, наверняка, считает её шлюхой, которая сама на него вешается. "Дура! Зачем ты вообще завела этот разговор? — кричал вовсю внутренний голос девушки. — Что он о тебе подумает?" — Ну почему же, я отвечу на твой вопрос, — внезапно заявил мужчина. — Даже на два. Диана испугалась. Милош всегда был непредсказуемым и судя по уверенной, даже несколько надменной интонации, ответ ей вряд ли понравится. — Сначала ты спрашивала, является ли Аглая лучшей из всех моих любовниц. Чтобы узнать это, мне надо с кем-то сравнить её. Например, с тобой. Но тогда нам бы пришлось переспать. А насчёт второго вопроса, то всё равно пришлось бы переспать, чтобы точно быть уверенным, хочу я провести с тобой ночь или нет. Серб был доволен собой: реакция не заставила ждать. Он был готов к ругательствам, крикам и пощёчинам, однако вид обескураженной "госпожи горничной" с открытым от удивления ртом, который предстал перед ним, когда она опять повернулась к нему лицом, превзошёл все его ожидания. — Да шучу я, шучу, — смилостивился наконец Милош спустя минут пять, после чего оба развернулись обратно кто к столу, а кто к столешнице. "Если бы было так, как ты говоришь, Ди, то я провёл бы с тобой не одну, а тысячу и одну ночь", — пронеслось у него в голове. На глаза попалась бутылка вина. Захотелось одним махом забыть всё, начиная с того самого момента, когда он переступил порог её дома и заканчивая их разговором. Всё это неправильно, так быть не должно, так нельзя. Она же его друг. "Друг, которого ты хочешь затащить в постель", — предательски нашептал внутренний голосочек. Как он хотел заткнуть его. С бокала пить был не вариант, поэтому серб взял бутылку и отхлебнул прямо с горла. Мужчина надеялся, что так вино быстрее сотрёт ему память, и он забудет обо всём, что случилось сегодня, в том числе и признание Дианы. Но вместо ожидаемого забытия пришла смелость и мальчишеское желание сделать что-то недозволенное. Её мужа нет рядом. Она одна и сейчас находится полностью в его власти. Конечно, была вероятность, что Пожарская может опробовать на нем приёмы карате, которым она научилась за время съёмок, однако алкоголь — настоящий чародей: начисто отключил у него инстинкт самосохранения. — А может, и не шучу, — сказал он. Девушка не сразу услышала это, она была слишком шокирована его словами и потому не обратила внимания. А зря. В два шага преодолев расстояние между ними, Милош резко дёрнул её за руку, заставив повернуться к себе, и впился в её губы жарким поцелуем. Она не ожидала подобного от того, кто привык постоянно себя контролировать, и неосознанно попыталась оттолкнуть его. Но напрасно: это не только не остановило серба, а наоборот, раззадорило ещё больше. Они впервые целовались за кадром. Впервые они остались наедине. И он не намерен был отпускать её так скоро. Прижимая её крепко к себе за затылок и не давая ни единой возможности пошевелиться, мужчина терзал уста Дианы, оттягивая и прикусывая их. Он никак не мог насытиться ею и воспользовавшись её замешательством, начал уверенно и дерзко исследовать языком её рот. И вдруг, — Пожарская ответила ему. Не отвернулась, не пробовала вырываться, а соединила свой язык с его, увлекая в безумный танец. Стальной привкус крови смешался с остатками вина на губах обоих. Не сладкое, не горькое — что-то невероятное и крышесносное. Ни в сербском, ни в русском словаре не было, к сожалению, слова, способного передать то, что они чувствовали, пробуя на вкус губы друг друга. Не было ни капли нежности — лишь чистая страсть. Наверное, это и есть тот самый наркотик, которого отчаянно жаждали серб и "госпожа горничная"? Нет, потому что его слишком мало. Её руки легли ему на лопатки. Она хотела придвинуться к нему максимально близко, чтобы не осталось ни миллиметра свободного пространства между ними. Но сработал закон подлости: в лёгких закончился кислород, и они были вынуждены отстраниться друг от друга. Диана желала продолжения, однако внезапно ощутила, как слабеет его хватка. — Извини, — тихо, как и девушка несколько минут назад, сказал Милош, отойдя к окну. — Я не должен был так делать. Ну почему? Почему он винит себя? Они ведь оба хотели этого. Какой смысл в раскаянии, если всё уже случилось, причём по обоюдному согласию? "Нет, его точно невозможно понять", — подумала девушка. На столешнице лежало яблоко. Говорят, именно оно было тем самым запретным плодом, который осмелились попробовать Адам и Ева, изгнанные потом за это из рая. Яблоки бывают разные. Кислые, сладкие, терпкие — каждый чувствует свой вкус. А если и ей попробовать этот плод? Что тогда будет? Каким он окажется? Всё равно терять нечего, так почему бы не узнать самой? — Милош, — позвала девушка. — Что? — как можно равнодушнее отозвался тот. Ну вот зачем она это делает? Он старается всячески отвлечься, не думать о том, что чуть не совершил прелюбодеяние в чужом доме, а она манит его к себе, как сирена. Глупенький сербский мальчик, пусть и двадцати восьми лет отроду. Он думал, что сможет спасти свою совесть от гибели, рассматривая ночной пейзаж за окном, в то время как его тёмная сторона уже была готова выйти наружу? "Наивный!" — хохотал во весь голос Мефистофель внутри него. И он был прав — разве можно совладать со своей зависимостью, когда ты буквально в шаге от получения необходимой дозы? А ночная Москва и правда красива. Даже красивее чем днём. Однообразные бетонные дома-коробки и стеклянные офисы больших компаний в неоновом свете становятся похожими на драгоценные камни, рассыпаные на земле. Именно это, по мнению серба, делало московскую ночь особенной. Дома, в Белграде, ночь дарит людям покой и умиротворение после тяжёлого трудового дня. А здесь она скрывает пороки человека, открывая другую, невидную сторону его души. Прямо как сейчас с ним. — Яблоко хочешь? — в её вопросе тоже звучит равнодушие. — Нет, — последняя попытка разума удержать его от полного падения в пропасть. "Не поворачиваться к ней, не смотреть на неё", — повторял он про себя как мантру. — А так? — теперь безразличие сменила подозрительная игривость. Не поворачиваться к ней, не смотреть на неё. Но наркотическая тяга и простое любопытство оказываются сильнее здравого смысла, и мужчина реагирует соответственно. И вновь сталкивается с её глубоким томным взглядом, устремлённым на него. Пожарская чуть приоткрывает свои губы и, не сводя глаз с Милоша, медленно откусывает кусочек яблока, однако не спешит глотать его. Он остаётся между двух красных половинок. Невольно в этот момент он вспомнил Аглаю. Она была любительницей подобных игр, правда, его они всегда раздражали. Наверное, из-за непрыкрытой похоти Тарасовой. У Дианы её не было. В ней была та соблазнительность, которая не давит, а привлекает к себе, и страстность, которая не выходит наружу когда надо и не надо, а умело скрыта от чужих глаз и доступна только для своего. Истинная северная красота: молчаливая, неброская, загадочная, чем и отличается от яркой, кричащей о себе на весь мир южной красоты, которую имели его соотечественницы и его нынешняя избранница, родившаяся, как ни странно, в северной столице России. Кажется, Ева первая попробовала запретный плод, а после дала его Адаму. Тот не побоялся, поддавшись уговорам жены. "Наше белградское чудо, видно, тоже не из пугливого десятка", — подумала девушка, увидев как он неспешно приближается к ней подобно хищнику. Шаг, второй — и она оказывается вплотную зажата между столешницей и сербом. Его руки расположились по обоим сторонам от неё. "Боишься, что сбегу?" — усмехнулась про себя Пожарская, пристально глядя на него. Однако ничего больше сделать не успела: губы накрыли губы. Капелька сока осталась на её устах и добавила небольшую кислинку в поцелуй. Определённо, никто из них раньше не чувствовал ничего подобного. Её язычок проталкивает фрукт в рот мужчины, не размыкая их губ. Он принимает запретный плод, но тут же убирает свой язык, как только она норовит схватить его. Проглотив, Милош сам проявляет инициативу и углубляет поцелуй, вырисовывая языком ведомые лишь ему узоры и ощущая, как "госпожа горничная" постепенно расслабляется. И внезапно резко разворачивает Диану к себе спиной. Теперь она вжималась бёдрами в гладкое дерево. Жёстко, но ничего не поделаешь. — Знаешь, по-моему, майка на тебе явно лишняя, — с этими словами он снял с неё порядком надоевший кусок ткани и прикусил мочку её ушка. Белая тряпка упала на пол бесформенной лужицей, открыв ему вид на прекрасные, чуть смугловатые округлости девушки, которые серб сразу же захватил в плен. Мужчина не был новичком в подобных делах, поэтому реакция женского тела на прикосновения к чувствительным точкам была ему хорошо известна. Он не ошибся: спустя секунду послышался её первый стон. Это было настолько невероятно, как и тогда, когда она танцевала на столе. У него кружилась голова от сладкой неги, наполнившей его. Хотелось намного большего, хотелось, чтобы эта ночь стала самой лучшей в её жизни, чтобы сегодня для неё существовал только он один. Лаская одну её грудь правой рукой, левой он шёл вниз по животу. Ниже. Ещё ниже. Жар всё больше и больше окутывал Диану, подавляя волю и запрещая останавливать его. В голове не было абсолютно никаких мыслей, всё занимали его прикосновения, которые просто огнём обжигали кожу, и она даже не заметила, как рука серба оказалась у неё в шортах, постепенно прокладывая путь к её самой горячей точке. Он нашёл её клитор. Пожарская закусила губу, почувствовав как мужчина ввёл в неё свой палец и начал уверенно массировать её набухший от желания бугорок. Тёплая влага разливалась между ног "подруги" и попадала ему на руку, тем самым побуждая серба к более активным действиям. Два пальца. Три. Четыре. Пять. В ней движется вся его рука, заставляя девушку стонать громче и царапать ногтями столешницу от безумного возбуждения, охватившего её. Тело сводило приятными судорогами, которые становились всё сильнее. А ему словно нравилось мучить и себя, и девушку. Диана не сдерживалась, но мужчине всё равно казалось, что она ещё сопротивляется. Свои-то позиции серб сдал почти сразу, как только "откусил", если можно это так назвать, кусочек её яблока. Он хотел окончательно сломать оборону внутри них, чтобы каждый мог всецело отдаться власти наркотика. Видимо, у него это получилось, учитывая то, что происходило сейчас между ними. Ожидание изматывало обоих и очень скоро стало ясно, что подобных манипуляций им явно недостаточно. Значит, пришла пора переходить непосредственно к употреблению. Он вновь разворачивает её к себе лицом и примыкает к пылающим от нетерпения губам. Грубо срывает с них желанные поцелуи, тем самым компенсируя их нехватку на съёмках, ведь серб не мог довольствоваться теми, которые ему удавалось в буквальном смысле украсть у неё тогда. Пускай они были почти что невинными, дружескими, но всё же. Маленькие ручки "госпожи горничной" обвивают его шею подобно тому, как это делает удав, собираясь съесть кролика, а мужчина ещё и помогает ей запрыгнуть на него, оказываясь в плотном кольце её ног вокруг своих бёдер. Теперь совсем непонятно, кто из них Фауст, а кто Мефистофель, кто кролик, а кто удав. Каждый был искусителем и жертвой в одно и то же время. Каждый пытался загнать другого в ловушку, а в итоге сам в неё попадал. Милош мог взять её прямо здесь — она была совсем не против, однако принимать дозу лучше всё-таки в комфортной обстановке, поэтому без промедления несёт её в спальню. Пожарская вообще плохо соображала, поскольку оторваться от него было практически невозможно для неё, но интуитивно почувствовала, куда они идут. И откуда он только знает, где в её доме находится спальня? Впрочем, это становиться неважным, когда они оказываются на кровати. Лишь сейчас, приподнявшись на локтях, девушка видит, что он всё ещё в одежде, и спешит помочь ему как можно скорее исправить это недоразумение. Тоненькие пальчики умело расстёгивают пуговицы его рубашки, одновременно как бы невзначай легонько царапая его. Когда они доходят до пряжки ремня, Диана слышит его едва сдерживаемый рык. И это, безусловно, ей нравится. Она хочет ещё поиграть с ним, потому разбираясь с его брюками, подключает к работе губы и начинает покрывать такими же лёгкими дразнящими поцелуями торс мужчины. Но её проделки не длятся долго: не в силах выдержать, он толкает Пожарскую обратно на постель и двумя резкими движениями освобождает их обоих от оставшейся одежды. Она раздразнила его до предела. Что ж, наказание получит соответствующее. Теперь взору серба полностью открылось её мягкое, освещённое белым лунным светом тело. Она ещё прекраснее, чем Милош представлял в своих ночных грёзах. Если бы на его месте был Павлик, тот, наверняка, умер бы от счастья. Большим пальцем он провёл по губам девушки. Она настоящая. И это действительно не сон. Желание принять свой наркотик усилилось в тысячу раз, однако охотничий инстинкт взыграл в нём, и ему на минуту тоже захотелось немного подразнить её. Удобно улёгшись между ног Дианы, мужчина оставляет глубокий нежный поцелуй на её устах, растягивая удовольствие как можно дольше. Она попыталась прибавить к нему немного огня, но неожиданно он оставил их, перейдя на шею. Рефлекторно Пожарская потянулась за ним, что вызвало у него едва заметную ухмылку. Кожа была будто фарфоровая: и испортить страшно, и хочется попробовать. Бикович чередовал обычные поцелуи с прикусываниями до относительно терпимой боли, ответами на которые были её нервные вздохи. Та же участь постигла ключицы, на которых (она была уверена!) завтра будут красоваться багровые следы. Милош стремился изучить её всю, потому целовал каждую клеточку, каждый изгиб желанного тела. Груди серб уделил особое внимание. Языком он обводил тёмные ареолы, при этом охватывая губами и без того затвердевшие розовые бусинки. Рваные женские стоны разносились по комнате. Она прижимала его голову к себе, зарываясь пальцами в ворох волос, дабы испытывать всё по-максимуму. Поцелуи становились более жёсткими и страстными и уже доходили до её бёдер. Наркотик сербского происхождения сносит голову почище любого героина, и девушка убеждалась в этом всё больше и больше. При любом его прикосновении всегда внизу вязалось что-то невыносимо тягучее, а сейчас там был настоящий гордеев узел, и чем ниже опускался мужчина, тем туже он затягивался. Она готова умолять о том, чтобы Бикович наконец разрубил его, но похоже, что он не торопился с этим, хотя и сам был на пределе. Его горячие губы достигли лона Пожарской — крайнего полюса её тела. Она уже не могла терпеть такую сладкую пытку, для неё это было слишком. — Милош, прошу, — отчаянно шепчет "госпожа горничная", надеясь воззвать к тому, что можно было назвать сербской совестью или скорее тому, что от неё осталось. Ему самому надоело играть в эти игры: наполненная кипящей кровью плоть была тому доказательством. Он ненадолго отпрянул от девушки, чтобы надеть защиту. А когда столкнулся с её страдальческим взглядом, не смог больше себя сдерживать. В ту же минуту крик Дианы заглушил всё. Он разрубил её гордеев узел. Он в ней. Теперь они оба на игле. Существует множество способов употребления наркотиков. Всё зависит от вида самого белого яда, а также от того, какой эффект от него ты хочешь получить. Если есть желание просто развлечься, побыть немного в своём воображаемом мире, достаточно покурить или вдохнуть дым от наркотика. Или, например, понюхать порошок, если речь идёт о более серьёзных наркотиках. Но все они имеют лишь кратковременное действие. Самый долгосрочный и самый яркий эффект даёт употребление внутривенно, то есть когда человек колет необходимую дозу. Такое действие имеют все тяжёлые экземпляры, начиная от кокаина. Это также и самый опасный способ, но именно благодаря ему можно получить неописуемые ощущения. Вот только тогда потребность в заветном укольчике становится постоянной, поскольку никакие другие методы уже не дают желаемого. И игла начинает жить в человеке, постепенно подчиняя его жизнь себе. Особый вид яда, который принимала интернациональная русско-сербская пара, требовал и особого способа употребления: только вовнутрь и только большими дозами. Он вошёл в неё глубоко, до самого основания, и не давая ей передохнуть, начал двигаться. Не было никакой раскачки: серб сразу задал свой темп. Она почувствовала его в себе полностью и выгнулась ему навстречу. Растяжка у неё была просто фантастическая, спасибо танцевальному прошлому. До этого момента Пожарская никогда не знала и даже не представляла себе, что может быть так хорошо. Нет, конечно, у неё были мужчины, и опять-таки она являлась замужней женщиной, но никто из них не давал ей и сотой доли того, что она получала от Милоша. Огонь охватывал их сплетённые воедино тела. Химическая реакция между ними, вызванная наркотиком, была настолько сильной, что практически уничтожала рассудок каждого. Оба так долго стремились к нему. Оба так ждали его. И сейчас они были намерены насладиться им до конца, а остановиться было подобно смерти для этих двоих. Бикович изучал её и внешне, и внутри, воплощая в реальность всё, что он видел в своих горячечных снах. Ещё ни одна из его любовниц не могла сотворить с ним такое. Не могла заставить бросаться в омут страсти с головой и утопать в нём. Только Диана обладала этой способностью. С самых первых дней их знакомства мужчина угадал в ней ту цельность, которая и побуждает человека отдаваться чему-либо без остатка, особенно если это плотские желания. И она учила его собственному искусству, добавляя в коктейль жизненных установок правильного сербского мальчика немного раскованности, медленно разрушающей выстроенные им стены сдержанности. Толчок. Удар бёдер. Укус. Назвать поцелуями прикосновения его губ к ней очень сложно. "Госпожа горничная" не остаётся в долгу и делает свои отметины в виде длинных красных полос на спине Милоша. Их совершенно не заботят чувства друг друга, но, наверное, именно это помогает им узнавать и себя, и свой наркотик. Серб погружался в неё глубже и с каждым её протяжным стоном уже стал переживать, не больно ли ей. Похоже, что нет, решило "белградское чудо", так как судя по тому, как крепко "подруга" обвила ножками его поясницу, вывод напрашивался только такой. Ну разве может быть настолько восхитительно? Толчки становятся грубее. Теперь кроме вожделения им руководит ещё и внезапно возникшая злость. Всё это время она тоже хотела его, однако продолжала мозолить ему глаза своими пухлыми губами и соблазнительным вырезом на груди, не говоря ни слова, не подавая даже малейшего намёка, хотя столько раз была возможность! Она сжимает белоснежные простыни до боли в пальцах. Ему нравится наказывать её, чувствовать свою власть над ней, но у Дианы есть своё мнение на этот счёт. Он возомнил себя начальником поляны? Девушка тут же доказывает Биковичу обратное, в одно мгновение оказавшись сверху. Сейчас уже она — доминанта. Пора показать, кто здесь хозяйка. Глаза Пожарской хищно заблестели, и мужчина готов был поклястся, что на её лице нарисовалась такая же улыбка. Она откинула волосы с плеч, гордо вздёрнув подбородок. Его "подруга" была прекрасной, пусть он и не мог разглядеть её целиком из-за темноты в комнате. Медленно наклонилась к устам серба. Прильнула к ним дерзко, прикусив до крови, чтобы проучить наглого сердцееда. Не всё же коту масленица. Острые ноготки царапают кожу и вперемешку с её губами, прокладывающими влажную дорожку по его груди и прессу, заставляют Милоша рычать подобно зверю от удовольствия и нереального напряжения, когда она ёрзает в области паха. Видя эти своеобразные мольбы о разрядке, Диана, милостивая в отличии от него, прекращает наконец издеваться над ним. "Сегодня ты мой. Сегодня лишь я владею тобой". Девушка неторопливо начинает двигаться на нём. Зачем спешить? Ночь всё равно длинная, а она хочет насытиться своим наркотиком всласть. Ему теперь никуда от неё не деться. Будто коршун она следит за его реакцией. На губах мужчины появилась лёгкая усмешка. "Госпожа горничная" решила снова поиграть? Ладно, девочка, играй, только помни, кто дал тебе эту власть", — проносится в голове Биковича, когда он по-хозяйски кладёт руки ей на бёдра. Она ускоряется. Это самое фантастическое зрелище, которое серб когда-либо видел. А ей мало. Она хочет ещё, потому позволяет ему абсолютно всё. Он целует её везде, куда может дотянуться. Уголки губ, плечи, грудь — каждая часть тела Пожарской наливалась свинцом. Воздуха катастрофически не хватает, и они отчаянно пытаются пополнить свои резервы друг другом. — А теперь скажи, кто лучше: я или Аглая? — от её дыхания по его шее бегут мурашки. Она всё-таки хочет узнать ответ на свой вопрос. Вдруг произошло то, чего Диана точно не ожидала: Милош сбросил её с себя, положив на лопатки и нависнув над ней как скала. — А я ещё не распробовал как следует, чтобы дать окончательный ответ, — хрипло произнёс мужчина, пристально смотря ей в глаза. Он заводит её руки к верху и прижимает их к кровати. Чтобы не дёргалась. И сразу же в очередной раз нападает на неё. Её губы распухли, и целовать их становится ещё приятнее. Раздвинув ей ноги как можно шире, серб нетерпеливо и грубо вторгается в девушку. И как же его сводит с ума, когда она извивается под ним до хруста в позвоночнике, когда её стоны с каждым разом превращаются в безумные крики, когда удары бёдер совпадают с их сердцебиением, когда новое постельное бельё, совсем недавно купленное ею, вот-вот порвётся от её пальцев, когда на её устах звучит только его имя. Чистейший кайф, иначе не скажешь. Подобно кислоте она растворяла все запреты в его голове, показывала все свои желания и угадывала его. С каждым ударом сердца наркотик всё больше разносился по телу, доводя их до настоящего сумасшествия. И плевать, что, возможно, от их криков проснулись все соседи, плевать, что их сейчас слышит весь дом. Они безжалостно атакуют друг друга, ведя свою, личную войну без всяких правил. Но в этой схватке нет победителей и нет проигравших. Есть лишь два человека. Мужчина и женщина. Два наркомана, ставших одержимыми друг другом. Которые связаны одной зависимостью. На улице светало. Рассвет тихо и незаметно вступил в права собственности, прогнав ночь прочь с небосвода. Раннее утро, а мегаполис уже начинает жить привычной дневной жизнью, когда под лучами утреннего солнца человеческим порокам приходиться идти в подполье и ждать благодатного для них наступления темноты. Раскалённый воздух в комнате постепенно становился прохладным и начинал пробирать жаркие тела двух людей, лежащих в объятиях друг друга. И первой из царства Морфея он вытащил Диану. Вообще она имела привычку просыпаться ни свет ни заря и тогда, когда этого не требовалось. Да, работа всё-таки наложила определённый отпечаток на устройство её биологических часов. Поэтому осторожно, чтобы не разбудить мирно спящего серба, девушка встала и абсолютно обнажённая поплелась в сторону зеркала, хотя маршрут обычно брал начало в ванной. Почему-то ей захотелось сравнить свой вид до и после приёма наркотика, интересно же, будет ли разница. Она знала, что будет, но не предполагала, что такая большая, когда взглянула на своё отражение. Перед ней стояла будто другая женщина. Отсутствие одежды помогало в осознании этого, позволяя увидеть картину полностью. Губы раскраснелись, словно их накрасили яркой помадой, всё её тело было покрыто бордовыми крапинками — следами его укусов, а запястья и бёдра — синяками, следами того, как сильно он сжимал её ночью. На шее были заметны огромные засосы, и если остальное ещё как-то можно было спрятать подходящей одеждой, то чтобы скрыть эти красные пятна, потребуется не один слой тонального крема, поскольку сценические костюмы Пожарской, к сожалению, не предусматривали высоких воротников. Вот тебе и нюансы актёрского искусства! Удивительно, но она не чувствовала сожаления, ведь не считала произошедшее ошибкой. Они не были пьяны (ну, ладно, почти не были пьяны), не были в отчаянии, одним словом, это была не та ситуация, когда несвободные люди обычно совершают измену. Они пребывали в здравом уме и наполовину трезвой памяти, всё случилось по взаимному соглашению обеих сторон. И совершенно никакого смущения или стыда. Ей нравилось смотреть на себя такую. Это были знаки её принадлежности своему мужчине, которые он так рьяно старался оставить. Медленно проводя по ним пальцами, Диана вспоминала то, что было между ними на этой кровати. Она закрыла глаза. Каждое его движение, каждый поцелуй Пожарская словно проживала заново. Его ласки будоражили её разум. Теперь понятно, почему сербские и русские девушки готовы чуть ли не босиком по снегу идти ради одной ночи с ним. А когда её ладонь дошла до живота, она внезапно ощутила, как чьи-то очень тёплые шершавые руки обхватили сзади её талию и сомкнулись немного ниже солнечного сплетения, накрыв её руку. Боевые рефлексы, выработанные за время тренировок по карате, в этот раз не сработали, ведь "госпоже горничной" не нужно было даже открывать глаза, чтобы понять, кто обнимал её со спины. — Вижу, тебе понравилось, — бархатным голосом сказал Милош, коснувшись губами ямочки между её шеей и плечом. Щетина, которую серб так и не сбрил, немного колется, но приятно, кожу не раздражает. — Я и не знал, что ты такая активная в постели. Пожарская на это только улыбнулась в ответ и прижалась к нему головой. — Ну, ты ещё многого обо мне не знаешь, — игриво промурлыкала она, повернувшись к нему лицом. — Кстати, ты не ответил на мой вопрос. — Какой? — изобразил удивление мужчина. — Ты знаешь, — девушка приблизилась к его устам. — Мне нужно ещё пробовать, — не сдавался он. — Я ещё не насытился тобой. — С ума сошёл? У меня из-за тебя всё тело болит! — со смехом возмутилась Диана. — Тем лучше. Дёргаться лишний раз не будешь. Потому что единственное, чего я сейчас хочу — это взять тебя, — и не дожидаясь её ответа, Бикович поднял "подругу" на руки и понёс обратно на кровать. Да, кажется, из спальни они выберутся явно нескоро. Ведь наркотик - такая вещь, которая никогда не отпускает человека так быстро.