После полуночи

Элла звонит тогда, когда Аня не ожидает этого вовсе — посреди репетиции в концертном зале. — Аня, не останавливайся, у нас осталось мало времени! — кричит из зала учительница. Аня слышит жужжание и ощущает вибрацию — экран телефона, стоящего справа на пюпитре, светится. «Элла». Она опускает руки, метрическая единица сердцебиения моментально зашкаливает за Allegro agitato*. — Можно ответить на звонок? — Через десять минут зал займут. Это так важно? — Важно. — Только быстрее. Аня хватает телефон и выбегает, руки её трясутся. — Анечка, как дела? Голос Эллы всегда весел и певуч. Аня мешкает с ответами на простые вопросы. Слишком долго она ждала этого звонка. — Ты занята? — Я на репетиции, участвую завтра в концерте. — Умничка моя! Не хочешь приехать ко мне после? Я уборку затеяла, чья-нибудь помощь мне бы не помешала. Аня думает слишком долго — по крайней мере, ей так кажется. Мысли спутываются в один большой клубок. Остаток дня она планировала заниматься, готовить концертный костюм и наконец-то выспаться. Что ж, у Эллы есть рояль — на рояле заниматься лучше, чем на стареньком пианино. Если, конечно, Элла не будет против. — Что с тобой? — спрашивает учительница, когда Аня возвращается в зал. — Пять минут назад была будто в воду опущенная, а теперь светишься. Небось мальчик звонил? Аня кладет руки на клавиатуру и пожимает плечами. Рассказывать учительнице о том, что звонила сорокапятилетняя женщина, она не решается. Элла, стоящая на пороге с резиновыми перчатками в руках, оказывается такой же привлекательной, как и несколькими неделями ранее. Сегодня волосы её распущены и свободно падают с плеч. На губах следы помады. Элла крепко целует в щёку — Аня уверена, что кожу теперь украшает яркий отпечаток, но стирать его не торопится. — Сто лет не занималась уборкой, — выдыхает Элла, вытирая со лба несуществующий пот. — Раньше была домработница, теперь приходится всё самой — экономия. Что у тебя нового? Аня снимает с себя пальто и вешает на вешалку. Шёлковый шарфик отправляется в рукав. — Я скучала, — сообщает Аня и сразу же жалеет о сказанном. — А чего убежала в прошлую встречу? Я ведь отлучилась совсем ненадолго. — Мне мать позвонила, — врёт Аня. — Нужно было быстро вернуться домой. — Сегодня не позвонит? — Элла ловко надевает перчатки. — Не должна. Меньше всего в жизни Аня любит влажную уборку, но чтобы произвести на Эллу хорошее впечатление, она моет полы тряпкой, ползая на карачках. Новомодную швабру Аня игнорирует. — Молодец, я тоже всегда так мою. Правда, коленки потом красные, — улыбается Элла, щедро распрыскивая на зеркало моющее средство. Женские ноги обтягивают леггинсы. Аня на мгновение замирает, полностью превратившись в орган зрения. Вывод о том, что у Эллы красивые ноги, она делает уже не впервые. Оставив тряпку на полу, Аня поднимается и плотно подходит к Элле сзади. Неуверенно обняв женщину, она глубоко вдыхает запах её волос. Элла дёргается и резко убирает руки Ани со своей талии. — Мы уборкой занимаемся или чем? — Извините. Аня густо краснеет и отскакивает, как от раскалённого железа, возвращая тряпку в руки. Энтузиазм мыть пол угасает. Когда очередь доходит до зала, Аня сразу замечает некоторые изменения. Только что именно изменилось — понимает не сразу. — А где рояль? — искренне удивляется она. — Вы его перенесли на второй этаж? — Нет. Я продала его. — Продали? Глаза Ани округляются. Вероятно, Элла шутит. — Да. Рояль дорогой, очень хорошей фирмы. Некоторое время мне будет, что есть. — Вы серьёзно? — Абсолютно. Отчего-то Аня чувствует какую-то пустоту в грудной клетке. Она старается не задумываться о том, кого ей больше жалко — рояль или Эллу. — Вы всё-таки развелись? — Аня с трудом набирается смелости спросить. — Да. Теперь я официально свободная женщина, можешь меня поздравить. Правда, этот изверг забрал у меня всё. — Но это ведь несправедливо! Разве нельзя обратиться в суд? — Милая, у этого человека всё схвачено. Да и не будет суд заниматься такими вещами. Вырастешь — поймёшь. Отчего-то последняя фраза неприятно колет в бок. Аня заканчивает мыть полы и борется с желанием помочь Элле более существенно. Были бы у неё деньги — она бы обеспечила эту женщину всем, чем только можно. Обязательно обеспечила бы. — Я бы, наверное, могла бы продавать свои голые фотографии. Смысл своих слов Аня осознаёт уже после их произнесения. — Что? — в глазах Эллы читается изумление. — Я где-то читала историю девушки, которая продавала свои фотографии и заработала таким образом на машину и квартиру. — Анечка, — Элла смывает мыло с рук и выключает воду. — Ты уверена, что она только фотографии продавала? — Там было так написано. — И что ты хочешь этим сказать? Что решилась бы последовать её примеру? — Почему нет? — Аня улыбается, данный разговор начинал её забавлять. — На фотографиях же не будет видно моё лицо, правильно? — Фотографии, думаю, мало кого заинтересуют. — Почему же? Ещё я слышала про вебкам-бизнес. — И что же ты слышала? Элла подошла слишком близко. Аня ощутила её дыхание на своём лице. — Слышала, что там можно хорошо заработать. Элла громко смеётся. От неожиданности Аня вздрагивает. — Что смешного? Вы не слышали о таком способе заработка? — Слышала, дорогая, слышала. Только не знаю, кто и зачем платит за виртуальный секс. Гораздо ведь интереснее заниматься реальным… Ладони Эллы оказываются на груди Ани. Аня ощущает некоторую тревогу и мешкает, но решает проделать аналогичное действие — положить свои ладони на грудь Эллы. Теперь девушка ощущает только нескончаемое желание. — Поцелуй меня. — шепчет Элла и облизывает верхнюю губу. Аня осторожно касается мягких и тёплых губ. Углублять поцелуй она не спешит, и Элла перехватывает инициативу. Аня чувствует язык Эллы в своём рту, чувствует, как Элла покусывает её губы. Изо рта Ани вырывается тихий стон. — Пойдём на диван! — Элла хватает Аню за запястье. Уже на диване Элла оказывается без майки. Нижнего белья под ней не обнаруживается. Аня снова не замечает, как Элла избавляется от оставшейся одежды на своём теле. Теперь Аня видит совершенно обнаженную женщину сорока пяти лет. Совершенную. — Ну же, иди ко мне. И Аня идёт. Ладонями она трогает женскую кожу. Губами — целует шею и ключицы, опускается ниже — на грудь. Элла пытается снять с неё блузку, но Аня сопротивляется. — Ты что, хочешь заниматься сексом в одежде? — усмехается Элла. — Хочу. — Я такого не понимаю. Снимай с себя всё, глупенькая! Но Аня снимает только юбку и остаётся в колготках. Она не любит своё тело и не хочет, чтоб его видел кто-нибудь, особенно Элла. Аня целует грудь Эллы, иногда покусывая и опускаясь ниже. Кожа Эллы прохладная и приятно пахнет. Ане хочется «растянуть» удовольствие, но Элла запускает руку ей в волосы и резко опускает. В следующую секунду с женских губ срывается стон и нежным лепестком падает на подушку. — Сними колготки, иначе я их порву. — Рвите, но тогда вы должны будете дать взамен целые. Мне ещё домой ехать. Элла собирает ногтями капрон и делает резкое движение — на колготках образовывается дыра. Через мгновение её ладонь оказывается у Ани в трусах. — Не забывайте, что я ещё… Ну, вы поняли. — Когда ты прекратишь мне «выкать»? Аня чувствует пальцы Эллы и инстинктивно сжимает ноги. — Зачем ты зажимаешься? — Я боюсь. — Не бойся, от пальцев ничего не будет — это просто невозможно. Тем более, мы ведь тебя сначала должны продать. — В смысле? — Продать твою девственность. Какому-нибудь богатому мужчине с большим членом… Тебе бы хотелось, чтоб сейчас с нами был мужчина? — Не знаю, я не думала об этом. Аня хочет закончить этот разговор как можно скорее, поэтому снова тянется к Элле и вырисовывает языком арабески. — Добавь ещё один палец. — Ты уверена? — Ты же сама сказала, что ничего не будет. Одномоментно Аня чувствует пульсацию под языком и острую боль в самом низу живота. Элла вскрикивает и вытаскивает из неё руку, обессиленно роняя на подушку. То, что видит Аня в следующую секунду — подвергает её в самый настоящий шок.