***
В данный момент родственники сидели в гостевой комнате, разговаривая о своём. При небольшом ветерке, Гоголю и в правда становилось лучше с каждым разом. —…если мне не изменяет память, ты раньше играл на скрипке, верно-с? — Повернув голову к брату, спросила старшая сестра. Тот кивнул, как бы подтверждая её слова. —Да, были времена, когда я мог играть сутками на пролёт… — Николай чуть заметно улыбнулся, вспомнив те дни. — А сейчас что же-с? — Забросил. Ещё несколько лет назад, вернее, как покинул родительский дом. — Значит, нужно наверстать упущенное! — Ольга Васильевна, улыбнувшись, резко встав с кресла, поправив платье и достав из шкафа запыленный бархатистый чехол со скрипкой внутри, а после, подав брату. Яновский длинными пальцами аккуратно открыв футляр и достав из него смычок, после чего медленно и с крайней осторожностью провёл подушечкой пальца по конскому волосу. Он вспомнил как усердно в юношеском возрасте натирал его канифолью, дабы звук был яснее. Когда же руки коснулись изящных форм блестящей лаковой скрипки, Николай вовсе загорелся. Эхом в памяти проносились невероятные мелодии и звуки, как весенний ветер, что безжалостно, но нежно растрёпывает листву деревьев, растрепались былые ощущения. Когда пришло время для самой скрипки, братец положил инструмент себе на худое плечо и робко начал играть. В момент со струн сорвалась резкая и завораживающая «Дьявольская трель». Спустя столько времени, руки всё ещё помнили движения, которые нужно соблюдать при игре на скрипке.***
После того, как они расселись за длинным дубовым столом, и когда Николай успел подарить небольшой сладкий гостинец своей младшей сестре, поговаривая что она может полакомиться им позже, они начали диалог под перезвон столовых приборов. На данном столе красовались различные блюда французской кухни, так полюбившейся всем дворянам в эти годы. На столе можно было увидеть закуски, такие как «корзиночки с салатом», «картофельные лодочки с креветками», а также многие другие наилучшие кушанья. — Могу предположить, что Az. Fell опоздает? — Проговорил Николай, изредка посматривая на хозяйку этого дома, параллельно отламывая вилкой небольшую варёную картошку. — Нет. К сожалению он не прибудет, — сказала сестра, которая в этот момент сидела за столом и откладывая «Литературную газету» которая уже была популярна чуть ли не во всей округе. — *bien… значит, сие застолье в честь воссоединения. Застолье продолжалось безотрадно, младшая из сестёр совершенно никак не могла спокойно усидеть на месте и крутилась как самая настоящая юла.***
После долгих минут молчания, снова заговорила старшая сестра. Видно найдя о чём побеседовать. —Если не ошибаюсь, редактор данной газеты — твой друг? —Вы имеете ввиду Пушкина? — Гоголь посмотрел на сестру. —А… вы давно с ним виделись? — Девушка говорила это чуть быстрее. Весь её вид выражал крайнее любопытство. Писатель посмотрел на столовые приборы, двух из которых были у него в руках. —Буквально недавно. — Он неприметно улыбнулся, вспоминая те моменты, когда он, засмущавшись, пробирался через толпу людей. Скорее всего он выставил себя не в лучшем свете перед самим Пушкиным и другими лицами. —Все говорят, что он совершенно необыкновенный человек! Весь высший свет от него без ума, он действительно такой? Коленька, чего же вы молчите? Гоголь чувствовал совершенно странное для него чувство, похожее на оцепенение. Он не мог ничего ей ответить. Сказать, что Пушкин красив, ему было крайне неловко. Скорее всего его голос бы выдал его чувства, все мысли и видения, которые приходили в образе Пушкина. Гоголь застыл и даже побледнел. —А вам Пушкин нравится? — болтая ножками спросила Олечка. После сказанных сестрой слов, Гоголь немедленно отодвинул стул и рванул словно пуля на задний двор.