Грибы с сырным соусом и зелёной пыльцой

— Почему ты не убил Диуса? — А тебе что за дело до его жизни? Да и зачем мне его убивать? Я что, на Мерунеса похож? Да вроде рук всё ещё две, да и рога не выросли, кожа такого приятного цвета, и совсем не красная… О чём мы? Ах, да. О Диусе. Понимаешь, дружок, мир, как ни крути, непостоянен. И мой мир — непостояннее прочих. Всё меняется, крутится, вращается, свистит и скрежещет — всё ме-ня-ет-ся. И я меняюсь. А Диус — нет. Это меня с одной стороны стра-ашно злит, а с другой — забавляет. Я даже сочувствую ему порой: как же, должно быть, ску-учно целыми днями, годами, веками, э р, а м и сидеть и всё знать. Высчитывать, вычислять вероятности, создавать исключения, узнавать тайны — и лишать их этим всей прелести самих тайн. До чего же ему, бедному, там уныло сидеть, неизменному, когда я — синоним самого изменения, я есть перемена, я гибель самого себя и своё же рождение! Разве не чудесно выходит? Не замечательно? Но, как и всем новорожденным, когда я сам себя рождаю — не в муках и криках, но смехе и безу-умном кураже — на руинах собственного плана, мне, знаешь ли, какое-то время может быть нужен… архитектор. Я, конечно, перестраиваю всё заново, аз есмь то и аз есмь это, вот только фундамент-то остаётся таким же. И Диус это зна-ает, знает наперёд. Он — моя страховка, моя ня-янечка, если я вдруг забуду, что хотел или захочу то, что забыл. Диус нужен мне в качестве оси, вокруг которой вращается моё непостоянное и переменчивое царство, нужен в качестве напоминания о том, каким быть не нужно, каким быть скучно, тоскливо, не-ин-те-рес-но. Диус нужен мне, чтобы напоминать о Джиггалаге. О том, кто каждую эру отвратительно-неизменно приходит, чтобы потрясти мои, и без того Дрожащие, Острова до самых их корней, у которых нет начала и нет окончания, поскольку корнями мой план уходит в само Ничего. Не зря меня порой называют дырой по форме Ситиса, хах? Да и, в конце концов, Диус просто так забавно сидит в своём пыльном углу, ну точно паук на своей паутине, и кажется ему, что он всё-всё знает о своих нитях, всё-всё про каждую мошку, и тем забавнее искать способы дать ему понять, что это совершенно не так… ведь не так, правда? Я ведь непредсказуем, мои поступки невозможно угадать! Я невероятный, я непревзойдённый, я — Джиг… Уходи, дружок. Я не могу убить Диуса. Он бессмертен. А вот ты — нет, поэтому — прочь, уноси свои глупые мясные ноги!