Паша встречает черноволосую женщину в коридоре. Он недоволен и разбит. Вот уже четвёртый день он не видел Юру, гулял с его собакой и исправно по часам кормил её. Так теперь ещё настойчивый стук в соседнюю - кстати Юрину - дверь поднял его невыспавшимся. Поначалу думает Паша: "Вдруг Юрка пришёл, опять ключи потерял и домой попасть не может"; - на радостях распахивает дверь и встречается с холодным взглядом:
- Где этот? - многозначительный, пренебрежительный взгляд на соседскую дверь.
- Самому бы узнать, - Паша растеряно осматривает девушку и замечает у неё на руках собаку, - Т-тимон? - Не понимает, как собака могла убежать, если он отчётливо помнит, как засыпал в обнимку с ней.
- Нет, Пумба. - Ответ резкий и холодный, взгляд - изучающе-заинтересованный и слегка насмешливый от непонятного выражения лица парня.
- А-а, прикалываетесь, да? - Тут же Личадеев чувствует, как по ноге лёгким касанием пробегает шерсть, и опускает взгляд вниз, - А-а-а, блин, чё за приколы?! - Паша думает: двоится в глазах, с ума сошёл уже совсем.
- Какие уж тут шутки, малыш, - леди вздыхает и опускает вторую собаку с рук, и они - счастливые - уносятся по коридору, весело виляя хвостами. - Хорошо хоть ты присматриваешь за ним.
- А я - Паша, кстати. Чаю хотите?
Личадеев аккуратно принимает шубу с плеч его гостьи, поражается, как эта удивительная дама резонирует своим видом в стенах коммуналки. Любуется ею: чёрные космы - словно Беллатрисса Лестрейндж сбежала с экрана - подобраны в небрежный хвост на макушке, вьются, путаются, выбиваются; юбка, как из цыганского табора, оборки на ней не сосчитать, и всё это триумфально завершают горящие жизнью глаза и очаровательная улыбка.
- Я - Аня, жена несостоявшаяся этого, - невнятный жест в сторону комнаты Юры. Паша кидает молчаливый взгляд, мол "это как?". - Жили мы хорошо, собаки вот, - цокот коготков по коридору не унимается, - даже дочка есть. Не удивляйся ты, вижу я всё. Они общаются, даже довольно неплохо. Только вот Юрка после того, как прогорел совсем раскис. Уже вот почти полтора года как тут. Разлагается. А я спасаю его. Ну теперь, похоже, и ты тоже. Так вот бывает: живёшь себе, радуешься, дело своё имеешь любимое, семья, дети и далее по списку. А потом - бац. И всё. Ты где-то в прокуренной коммуналке в Питере и стараешься сдохнуть, вытравить себя из этого мира. Но есть же те, кому нужен; они там что-то стараются, суетятся, как тараканы, вытаскивают. А Юрка же упрямый, всё также камнем на дно. Вот и получается его только вытащишь и сразу откидывать от этой темноты надо.
Аня говорит медленно, словно по бумажке читает, но глаза также горят, светятся, а голос вздрагивает иногда, придыханием прерывается, а затем снова в тянучие слова возвращается. Паша уже заварил чай и даже достал что-то из еды. Сидит напротив и слушает-слушает-слушает. Спросить не решается, а в конце так и вообще все ответы на свои вопросы находит. Собаки прибегают - счастливые, уставшие, улыбки на всю мордашку, падают крепким сном прямо на кровати. Кот на всё это смотрит с вышины шкафа и в конечном итоге присоединяется к собакам.
- Слу-ушай, Ань. А искать-то его где?
- Авось сам приползёт, не время ещё панику наводить, - Аня методично настукивает на экране смартфона однотипные "привет, Юрка не объявлялся?" всем подряд из списка, - ну я вот сейчас его поисками занимаюсь. В девяноста процентах из ста он оказывается у кого-то из знакомых.
- А остальные десять?
- В полиции. Но я бы уже об этом знала.
- А если что-то плохое сл...
- Да ну и об этом я бы тоже уже знала.
Паша обреченно замолкает и вздыхает. Ногой качает в такт мелодии в голове, старается не думать о плохом. Входная дверь хлопает и через открытую дверь отчетливо слышны шаги, Личадеев навостряет уши: вслушивается, надеется, дыхание задерживает. Но нет. В открытую дверь просовывается голова, не волосы - копна, спутанные, русо-рыжеватые, сухие до невозможности.
- Привет, сосед. Мы ещё не знако... О, Анька и ты здесь? Опять этот что-то натворил? - И снова этот неопределённый жест головой в сторону комнаты Юры.
- Ага, да, не видно не слышно, уже сколько там, Паш?
- Четвёртый день... - Паша потерян и не может собраться, - то есть это он вот так часто?
- Не то, чтобы да, но и не нет, знаешь, ну... - Голова наконец-то материализуется вместе с телом в комнате, по-свойски осматривается, руками изучает книжки на полках,а затем падает к животным на кровати. - Вообще четвёртый день - это классика, стабильность я бы сказал. Я - Саша, если что. Короче, такое происходит, если Юрка сомневается или пытается чувства свои опять скрывать. Но это о-очень редко. Ань, а...
- Нет, ничего не случалось, - быстрый взгляд на Пашу, - только вот сосед у вас новый. Тимон был у него. А к тебе он не объявлялся, случайно, а, Кикир?
- Ты узнала бы первая, - теперь новый сосед с интересом изучает Пашу, бегает глазами то по его телу и лицу, то по комнате, цепляется взглядом за какие-то детали, мысленно делает заметки и пытается анализировать. - Надо будет подумать об этом на досуге, - говорит тихо и неопределенно.
- То есть вы думаете, что это из-за меня?!
- Нет. - Единогласно, безапелляционно, не отрываясь от своих дел. Паша не расслабляется, конечно, но вопросы задавать перестаёт, молча скидывает и снова подбирает тапочек с ноги, ритмично качает ей, нервно крутит чайную ложку в руке.
- Твой баян?
- Это аккордеон.
- Значит твой. А сыграешь?
- Прикалываешься, да? Не до музыки сейчас, - но Паше уже всучивают инструмент в руки.
- До музыки - есть дело и время всегда, Пашенька.
Личадеев пробно пробегает пальцами по клавишам, растягивает меха и вопросительно глядит на Аню: согласный кивок, затем на Кикира - тот расплывается в довольной улыбке и заказывает песню.
- Юра на музыку - как светлячки на свет, вдруг поможет. Это его любимая.
Паша растягивает меха, перебирает клавиши и тихо начинает петь: надрывно, душевно, голос - хрипит от бессонных ночей, сигарет и переживаний, стигматами врезаются слова, только боль выжигает мозги, ток по пальцам вырезает боль от каждого касания, волосы рассыпаются по лицу и плечам, когда Паша ниже склоняет голову; а голос становится боле глухим. На припеве вступает Аня, своим тембром разбавляет глухоту, хрипоту, безнадёжность; добавляет надежду, счастье, словно летний день в беззаботном детстве, мелодично играет голосом, колдует, будто бы ведьма. Паша слышит, как вибрирует его телефон, беглый взгляд - Мустаев, плевать; телефон звонит снова и снова, линия обрывается, а в следующую секунду новый входящий. Личадеев на последнем аккорде опускает меха, звук долго и протяжно, словно пароходный гудок, тянется в тишине. Аня также методично выстукивает пальцами, чуть задевая ноготками экран, эсмэски всем знакомым, из телефонной книги и перешла в соц.сети.
Паша сдаётся и набирает Дане. Гудки долгие, протяжные, парень начинает переживать: вдруг из-за моего бездействия и молчания он пострадал или... Гудки прекращаются и теперь в трубке Паша слышит какие-то приглушённые звуки, бормотание, динамик трётся о джинсовую ткань в кармане. Личадеев уже сбрасывает звонок, пишет короткое:
что-то серьёзное?
у меня для тебя подарок есть)
сейчас как-то не время
тут такое дело
короче
этот тебе понравится
ты дома?
я тебе подарок на такси отправлю
Юра пропал
сосед мой который
ну, помнишь, да
В СМЫСЛЕ ПОДАРОК НА ТАКСИ
да, я дома
через двадцать минут встречай
считай, что нашёлся твой Юра
Паша просто молчаливо показывает Ане переписку и бегло объяснят, кто это такой и почему Юра мог у него оказаться, хотя истинную причину он хотел бы узнать и сам, желательно в подробностях и мельчайших деталях. Анечка же уже копирует номер в телефонную книгу и подписывает "Юру можно искать здесь номер 76", затем записывает номер самого Паши, обходясь лаконичным однообразным - "Паша, сосед Юры".
встречай подарок
я надеюсь услышать эту историю в подробностях
как можно скорее
ага
не знаю даже с чего начать
давай при встрече
как-нибудь на неделе
Сообщение заставляет сердце биться быстрее. Паша вылетает из квартиры, вниз - по ступеням - словно ветер проносится. Такси уже возле подъезда, водитель опускает стекло: "Это вам доставка?"
- А там разве не человек? - Паша пытается рассмотреть сквозь тонировку хоть какие-то очертания.
- Ну на живого не похож, какое-то тело. Если этот подарочек испортит салон - ваши проблемы.
Паша уже открывает заднюю дверь и за плечи вытаскивает Юру, ставит на ноги и пытается держать равновесие. Кикир перевешивается из его окна, интересуется о помощи, а затем нехотя выползает на улицу. Такси выруливает из арки, как только приходит уведомление об оплате. Юра - тяжёлый зараза; с ним даже в две человеческие силы совладать тяжело, а тянуть по ступенькам питерской парадной аж до четвёртого этажа - миссия почти невыполнимая. Они приваливаются к окну на каждом пролёте и тяжело дышат, подбирая к Юре всё новые и новые синонимы. Музыченко же нехотя, но передвигает ногами, облегчая работу друзей, на пролётах раскидывается на окне, тяжело дышит перегаром и сигаретами; волосы спутаны и грязные до невозможности, щетина - оправдывает срок его отсутствия - три дня не меньше.
Аня уже открыла комнату Юры и готовит постель. Не привыкать. Тяжело вздыхает и направляется в ванну, кидает там ворох чистых вещей из шкафа, а затем - ко входу: по её подсчётам они как раз на последнем пролёте, она кидает быстрый взгляд за дверь:
- Саш, ну ты знаешь, что делать.
- Ага, такое не забудешь, - он сплёвывает после выкуренной сигареты и оборачивается к Паше, - Короче, смотри, - хватает Юру под плечо, и они делают последний рывок, отчего голос становится надрывным, прерывистым, - сейчас его сразу в ванну, пусть там отмокнет, я его помою. Это минут 10, а затем уже до комнаты.
Коридор заполняется звуками воды; Паша и Аня стоят перед дверью в ванну и тихо обсуждают состояние Юры.
- Проспит он не меньше суток, я знаю. У меня нет столько времени с ним тут нянькаться. Заходи к нему каждые два-три часа, проверяй дыхание. Такое бывает, к сожалению. Хорошо хоть Кикир помогает. Не знаю, что бы я делала без него.
Дверь распахивается, Юра стоит уже на своих двоих. Встречает взгляд Ани и виновато тупится, сверлит пол взглядом; затем кидает взгляд на Пашу и вообще теряется. Сознание его покидает; Паша кидается навстречу, ловит, ведёт в комнату и аккуратно укладывает его. Затем несколько часов разговаривает с Кикиром, выпытывает детали их знакомства, истории из жизни, учится, как быть с таким Юрой; обмениваются переживаниями. Аня уезжает почти сразу, забрав с собой Пумбу. Вечер скрадывает часы незаметно, Паша исправно ходит проверять самочувствие, поправляет одеяло и меняет бутылки с водой. В конечном итоге парни расходятся спать. Личадеев переживает, ворочается, не может уснуть и в конце-концов сдаётся: тихо заходит в комнату Юры, аккуратно залезает под его руку, обнимает за талию и приживается как крепко, как только может.
- Если бы ты только мог почувствовать, как я переживал.
Тихо, словно молитву говорит Паша; рука на его плече сжимается будто бы едва сильнее. Паша свою голову устраивает на ключице, слушает тихое размеренное дыхание и забывается беспокойным сном. Наутро Личадеев просыпается об лёгких поглаживаний по плечу - таких невесомых и лёгких, словно весенний ветерок; он поднимает глаза и сталкивается с взглядом Юры, таким виноватым и усталым.
- Я надеюсь ты мне всё расскажешь, - хрипло, сонно, переживающе.
- Обещаю, - Юра зарывается носом в волосы и глубоко вдыхает.
