POV: Алекс
Я прижимал руку ко рту, старался прийти в себя, а потом завыл. Кровь сводила меня с ума, и я не мог повернуться к Джону. Я прогонял воздух по лёгким, во рту был металлический вкус. — Молодец, сынок... — похвалил меня «отец», — А теперь уходим. Я обернулся. Лоуренс лежал с закрытыми глазами, а его грудь медленно вздымалась. Я опустился к нему. — Нет! Джон, нет! —крикнул я. Он не отозвался. Меня охватила паника. Неужели я не вовремя остановился? Неужели я убью Джона собственными руками? Я обязан был остановиться, обязан был спасти его, должен был уберечь. Именно я подверг его опасности, из-за меня на него напал Адамс, и Джон может погибнуть из-за меня… — Джеки, пожалуйста... — продолжал я и умолял, — Прошу очнись... Джон лежал будто мёртвый. Лишь его слабое дыхание выдавало в нём признаки жизни. Нет, этого не должно было произойти. Джон может больше не открыть глаз, он может никогда не улыбнуться, никогда больше не засмеётся… Я не мог себе представить, что теперь я увижу Джона в последний раз лишь в гробу, а тем более так скоро. Он должен был прожить счастливую и спокойную жизнь. Всё не могло вот так оборваться! Я аккуратно взял его на руки, и тогда он вскрикнул от боли. Я вздрогнул. — Прости, Джон... — прошептал я. — Быстрее! Нужно отсюда уехать! — крикнул Джордж. Мы направились к выходу из здания. Школа разгоралась, и мы должны были как можно скорее убраться оттуда. Первым в машину залез Чарльз и завел мотор. Джордж открыл дверцу заднего сидения, и я осторожно положил туда Джона. От любых моих действий он дрожал и стонал от боли. — Всё будет хорошо, Джеки, обещаю... — шептал я, погладив его по волосам, и тоже сел в машину, рядом с ним. — Чарльз, прибавь скорость! — крикнула Анжелика. — Езжай в больницу! — приказал Вашингтон. Анжи начала перебинтовывать раны Джона, и я поспешил повторять за ней. Когда я коснулся руки Джона, он начал шипеть. Это терзало мою душу. — Открой глаза. Прошу тебя... Очнись... Он молчал, а потом выдохнул. — Я... я не могу... — слабо ответил Джон. — О боже... ты здесь! Боже... — я почувствовал облегчение. Наклонился к нему и погладил по щекам. Я лишь хотел, чтобы он жил, большего мне не нужно было, лишь его жизнь, которая была на волоске. Я чувствовал, что мог бы зарыдать, если бы мог. — Ал, успокойся! — крикнула Анжи, приводя меня в чувства. — Джон... Держись, солнышко. Скоро всё будет хорошо, — всхлипывая, прошептал я, а затем поцеловал его. Но Джон уже не отвечал. Джеки резко перестал подавать признаки жизни, и меня вновь охватила паника. Он перестал дышать. Мы не успели?***
Я тихо сидел в коридоре больницы в ожидании врачей, которые всеми силами старались спасти жизнь самому дорогому для моего сердца человеку. Моего плеча коснулись — это была Анжелика. Она сидела рядом со мной, хотела успокоить и утешить. Её взгляд как никогда излучал любовь, пусть она и кажется жесткой, но мы все знаем, какая она на самом деле. Геркулес сидел с другой стороны возле Анжи и разговаривал с Чарльзом. Они оба косились на меня, и как же мне хотелось, чтобы они замолчали. Джон не виноват в том, что случилось. Нельзя винить его в человеческой наивности. Я сжал кулаки, и Анжелика положила руку на мою ногу. Она покачала головой, и я выдохнул, переключившись на другой разговор. Родители Джона. Они прибыли, как только узнали, им сообщил «отец». Они охотно поверили в нашу легенду, что Джон упал с лестницы на разбитое стекло. Похоже на Джона неправда ли? Мой неуклюжий Джон… О, то, как он случайно спотыкается, а потом краснеет, когда я ловлю его, чтобы он не упал. Или может то, как он заговаривается и путает в словах буквы, когда смущен. А как же урок физкультуры, где он случайно попал баскетбольным мячом Томасу по голове — до сих пор не пойму, как. Он всегда нарывается на какие-то неприятности. И вот его родители верят в одну из таких. Элеонора обеспокоено разговаривает со своим мужем по телефону в стороне, а Генри и Джордж обсуждают эту ужасную ситуацию. Генри был так зол на меня, в его взгляде читалась злость и ненависть, я подорвал ещё даже не сформировавшееся доверие. Но, даже несмотря на это, Генри уже несколько раз успел поблагодарить Джорджа за то, что мы спасли Джона. Но спасли ли мы? Новостей всё ещё нет, мы ждём уже несколько часов. Бедный Джон, он так настрадался, а что ему ещё предстоит… Без меня он был бы в безопасности, но я знаю точно, что Джон будет страдать. Ему будет так больно без меня, а я даже не смогу услышать его боль. Это должно быть мне в плюс, но мне дико представлять, что я не узнаю, что моему главному свету в жизни больно, причём из-за меня. И вот к нам вышли врачи. Я замер в ожидании, вслушивался в каждое слово. Слова проносились, будто гром среди ясного неба. Я готов был провалиться под землю. Нет, это всё неправда, такого быть не может. Всё то, о чём я думал, чего боялся больше всего… Это всё не может быть явью! Джон умер. Эти слова поразили всех, и у каждого были одни и те же мысли: «Нет… Этого не может быть…» Разве он мог? Нет, конечно же, нет. Смерть не могла настигнуть его именно так, сегодня… До последнего надежда не покидала нас, мы верили, я верил. Верил, что этот маленький лучик света в этом тёмном, ужасном, полном грязи царстве не покинет меня. Он будет жить. Будет дарить мне и всем вокруг свою улыбку, такую тёплую и нежную. Я ведь правда верил, что в моей жизни всё же случилась сказка. Я нашёл того самого, с которым проведу свою жизнь, буду наслаждаться каждым днём рядом с ним, буду окружать его любовью, заботой и теплом. Мы бы стали семьёй… И что же в итоге? Он умер. Его больше нет. А значит для меня в этом мире также не осталось ничего. Его родители плакали. Элеонора рыдала, утыкаясь лицом в плечо Генри, а он сам гладил её по спине, тоже поддаваясь слезам. Но больше я их не видел. Не видел больницы, не видел ничего. Впереди была дорога в аэропорт. Я смог остановиться лишь там, лишь там я начал кричать от боли, я не видел людей вокруг, они мне и не нужны. Мне не нужен был никто. Лишь палач, который бы сжёг моё тело, предварительно оторвав мою голову. Я не слышал звонков, не хотел слышать, телефон даже в руки не брал. Я не заметил, как быстро неслось время, я ходил туда-сюда возле аэропорта, придумывая самые отвратительные финалы, которые бы ждали меня, отправившись я в Англию. Я думал, какой же приговор мне вынесут, и как меня казнят, за мой проступок. А вдруг бы Георг подумал, что раз тот, кто знал об моей тайне мёртв, то и казнить меня не за что? Всё перемешалось в голове, звон, глупые мысли, звонок телефона… Такая знакомая мелодия на звонке. «Лунный свет». Именно это стояло на звонке Джона. Что-то внутри меня будто сжалось, но я не взял трубку. Шум в голове продолжался. Каким бы я счастливым был, если бы мог услышать Джона, его голос… Хотя бы его мысли!«Если он покончит с собой, я не выдержу… Где этот Алекс?...»
Секундная мысль пронеслась у меня в голове. Элеонора? О чём она думает? Все её мысли лишь о Джоне. Но почему именно так… О каком суициде идёт речь? Я остановился встряхнул головой. Взглянул на телефон, как же много пропущенных.Конец POV: Алекс
POV: Джон
…Открыв глаза, я увидел голубоватый свет. Я лежал в незнакомой белой комнате с яркими лампами и вертикальными жалюзи на окнах. Подушка на кровати была маленькая и очень неудобная, и откуда-то доносился противный писк. Руки опутали прозрачные трубки. Голова раскалывалась от пульсирующей боли, руки и ноги болели, но пошевелиться не было сил. Но всё же попытался вырваться. — Нет, осторожно! — меня остановила мама. — Мама…? — прошептал я, но мой голос больше напоминал хрип. — Тшшш… Да, солнышко… — Что.. Что случилось? Где… — я постепенно возвращался в сознание, — Где Алекс? — обеспокоенно спросил я, понимая, что рядом нет никого, кроме мамы. — Тише, милый. Тебе нельзя нервничать… Алекс ушёл… Нам сказали, что ты умер. Боже, я чуть с ума не сошла! — Что? Но… — Это была клиническая смерть. Мы все очень переживали. Хорошо, что мистер Вашингтон отвёз тебя в больницу. — Мам, что произошло? — я всё прекрасно помнил, но неужели ей рассказали правду? «Вашингтоны» никогда бы так не поступили. — Алекс смог догнать тебя и вразумить. Вы с его семьёй остались в гостинице, а потом ты упал с лестницы… Бедненький, совсем всё забыл, — мама погладила меня по голове. — Вот как… Ничего не помню. — Теперь всё хорошо. Папа внизу, я его позову. — Он тоже здесь? — эта новость застала меня врасплох. Ещё не хватало, чтобы Алекс и отец пересекались. — Да. Мистер Вашингтон позвонил нам и сообщил о случившемся. — Понятно… Можешь дать мне телефон? Хочу позвонить Алексу. — Милый, сейчас тебе лучше отдохнуть. Его родственники уже пытались дозвониться, он не берёт трубку… — мама не договорила. — Что значит не берёт?! — Тише… Они продолжают звонить, он точно ответит. Он тоже очень сильно переживал за тебя, был весь на нервах. Вот сорвался и убежал. Но он точно вернётся, не переживай, — голос мамы был успокаивающе мягким. Она поглаживала меня по руке и улыбалась. — Надеюсь… — Ох, Джон, у меня есть чудесные новости! — воскликнула Элеонора, видимо пытаясь отвлечь меня от плохих мыслей, она аккуратно взяла мою ладонь в свою и засияла. — Вау, что за новости? Джейсону продлили контракт? — я сделал заинтересованный вид, хотя все мои мысли были об Алексе. — Да! Как ты догадался? — Здорово. — Уверена, в Тампе тебе понравится гораздо больше, чем в Милуоки! — мама восторженно продолжала. — В Висконсине мне было не по себе от снега и сырости, а теперь Тампа! Море, солнце, и не так влажно. Мы присмотрели чудесный домик: жёлтый с белой отделкой, а крылечко как в старых французских фильмах. До океана всего несколько минут. У тебя будет отдельная ванная комната… — Мама, подожди, — перебил её я, — О чём ты говоришь? Ни в какую Флориду я не поеду, а останусь в Форксе. — Тебе не обязательно туда возвращаться, глупыш! Джейсон теперь будет меньше в разъездах. Тебе понравится, обещаю. — Мам, мне нравится в Форксе. К школе я уже привык, у меня там друзья… — я замолчал, потому что мама с подозрением на меня посмотрела, но потом всё же продолжил, — Я нужен папе, он же… Совершенно не умеет готовить! — я посмеялся, а мама вслед за мной. Какая же это была глупая и правда смешная ложь. — Ну, не знаю, вроде готовить он всегда умел, да и ты его нахваливал в телефонных разговорах… Ты точно хочешь остаться в Форксе? Почему? — Мааам, — протянул я, — Ты меня не слышишь, ради школы и Генри. — Это из-за этого мальчика, да? — она так проницательна. Всегда видит меня насквозь. Наверное, у меня на лбу светится: «СРОЧНО НУЖНО УЗНАТЬ, ЧТО С АЛЕКСОМ». — Ну. Да. Из-за него, — всё-таки признался я. — Ох, Джеки, нам есть с тобой, что обсудить, — это звучало уже интересно. — Что такое? — Этот парень безумно в тебя влюблён! Не понимаю, какой конфликт мог у вас произойти. — Ну. Так вышло. Поссорились. — Ты сказал Генри, что он тебя бросил! — Это я был на эмоциях, вот и всё, — я увёл взгляд, — Мы не расставались. — Так и думала! Дорогой, как ты к нему относишься? Сначала я молчал, а потом выдал с смущённой улыбкой: — Я от него без ума! — Это чудесно. Вы подходите друг другу. И у него такая хорошая семья. Все такие красивые, прям как он. И его отец тоже. Он больше похож на голливудского актёра, чем на доктора. Я хихикнул, и тут мама всё подметила. — Да. Есть такое. Это ты ещё не всех видела, у них большая семья. — Уже знаю, мистер Вашингтон рассказал. — Надеюсь, ты меня сосватать с Алексом не успела? — Джон, что за глупости! Конечно нет! Ты ещё молод, может через пару лет… — Мама, нет! — я посмеялся. — Ладно, хорошо. Знаешь, я ведь здесь ночевала! — Мам, зачем? Ты можешь спокойно идти домой и спать там. Я же всё равно не замечу разницы. — Мне было страшно, — нехотя призналась мама, — В нашем районе совершено преступление, я боюсь оставаться одна. — Что случилось? — Кто-то ворвался в художественную школу и спалил её дотла! А перед обгоревшим зданием оставил угнанную машину. Это ужасно! Всё произошло в холле. Твоя художественная школа... — Ох... И правда ужасно... — я вспомнил всё, что происходило в эту самую роковую ночь. По телу пробежала дрожь. — Ладно. Я пойду папу позову. — Окей. Отец пришёл ко мне, и по нему сразу было видно, что он хочет устроить серьёзный разговор. Но разве я готов к нему? Конечно, нет! Но поделать ничего не смогу. Как бы сильно Генри не пытался отговорить меня от отношений с Алексом, я оставался непреклонен и верен своему выбору. Я так сильно полюбил этого человека, что просто не могу без него жить. И хорошо, что мама была рядом, она смогла лучше меня донести эту мысль до Генри. — Мам, — позвал её я. — Да? — Как долго нет Александра? — Минут двадцать пять. — Мама, быстрее дай мне телефон! — воскликнул я. — Солнышко, спокойней. — Нет! Если до него всё ещё не дозвонились… — взволновано тараторил я. — Хорошо, всё, успокойся, — она отдала мне мой телефон. Я набрал Лекса, но он не отвечал. Меня охватила паника. Звонки его родственникам не давали пользы, никто всё ещё до него не дозвонился. Последний остался Томас. Я набрал его номер и трясущейся рукой поднёс телефон к уху. — Ало, — ответил он. — Томас, Алекс не вернулся…? — спросил я, захлёбываясь слезами. — Эм… Нет. Успокойся. Я не понимаю, что происходит, отец позвонил и сказал, что у тебя была клиническая смерть, но ты проснулся. — Ал посчитал, что я умер, как и все сначала, — сказал я спокойно, а потом сорвался, — А теперь пропал! — Тише, Джон, тише, пожалуйста… — Как мне быть тише?! Я не знаю где он! — истерично крикнул я. — Джон… Мы его найдём, успокойся… Я сбросил трубку. «Как мне быть спокойным?! Как я могу успокоиться, когда этого идиота рядом нет?!» В груди предательски заныло. Он же может сделать всё, что угодно, это же Гамильтон. Я просил всех выйти, потому что мне нужно было побыть одному. Я продолжал плакать, плакал из-за непонимания, я не знал, где он находится, что он делает? Вдруг он не вернётся… Я же просто не переживу этого! Я снял капельницу и поднялся с кровати. Голова закружилась, но я устоял на ногах. Я подошел к двери и запер её. Ощущение будто вот-вот и упал бы. Через пару минут ко мне уже стучались, и просили открыть. Я лишь стоял на подоконнике, одной рукой придерживаясь за оконную раму. Как же в тот момент я боялся высоты. Что если Алекс не вернётся? Это всё разрушало меня изнутри. Мы же любим друг друга, он не мог сейчас просто исчезнуть. Слёзы покатились по моим щекам, а я всё смотрел вниз. Я ведь не могу спрыгнуть, мне никогда не хватит смелости. Я хотел сделать шаг назад, слезть с подоконника, сесть на полу и уткнуться лицом в колени. Но тут прямо передо мной появился Александр. Он был таким встревоженным, неужели из-за меня. Он толкнул меня обратно в комнату, и я полетел на пол. Ал зашёл через окно, опустился ко мне и крепко обнял. Я всхлипнул ему в плечо и схватился за него, будто он может исчезнуть. — Прости… Я худший парень, который только может быть, — он погладил меня по спине. Я помотал головой, отрицая его слова. Было чувство, что вот-вот и я разрыдаюсь перед ним. — Нет… Ты не худший… Просто немного глупенький, — прошептал я. — Глупое чудовище… — тихо сказал Алекс. Я недовольно на него посмотрел. — Ещё раз так скажешь, и тогда я спущу тебя в окно. — Не получится. Я не позволю, — Гамильтон поцеловал меня. Я тут же растаял и ответил на поцелуй. Алекс был таким нежным, каждое его касание было таким любящим и ласковым. — Никогда больше не пугай так меня, — протянул я. — Больше не буду, обещаю, — Александр поцеловал меня в лоб. Я сказал ему, что теперь точно остаюсь в Форксе и его улыбка стала ещё шире. Нам нельзя друг без друга, мы просто не сможем, и теперь это точно. Мы вышли из кабинета и ко мне сразу кинулись врачи, а Алекса выгнали. Со мной всё было нормально, но меня всё равно приковали к капельнице. Позже ко мне пустили родителей, а с ними пришёл и Лекс. Его присутствие дарило мне покой. К моему удивлению, родители с ним разговаривали спокойно. Как потом оказалось, отец и Ал уже успели поговорить. Генри не упустил возможности вычитать Алекса за его поведение, которое чуть не довело меня до суицида. Но нашей тайной останется то, что мы оба чуть не покончили с собой, и лучше эту тайну никому никогда не узнавать.***
Через пару недель меня выписали. Гам всё это время был со мной. А затем я попрощался с мамой, и мы уехали домой в Форкс. Элеонора так не хотела меня отпускать, но нам ничего не оставалось, кроме как вернуться. Теперь там мой дом. И там рядом есть тот, кто всегда находится рядом и любит меня. Но пусть тема моих отношений с Алексом вроде как была закрыта, отец всё равно не доверял ему. Это огорчало меня, хотя Алекс вроде и вовсе не обращал на это внимание. Генри вручил мне перцовый баллончик, и нет, это не было связанно с моими отношениями — в городе продолжались убийства. И мы знали, кто за ними стоит. Эбигейл всё ещё не была поймана, что очень беспокоило «Вашингтонов». Нам оставалось надеяться, что совсем скоро мы её поймаем.***
Приближался вечер танцев.Конец POV: Джон