***За Романа пишет Captain Dean, за Августа пишет Золушка_Вторая***
— Шампанское неси! Мы с Августом с аперитива начнём! По тому, как красавчик-мэр смотрел на меня, было понятно — свой. Вот он, родненький. Смотрит глазами с поволокой и бухлом подёрнутыми, ближе ко мне на диване придвигается и не возражает даже, когда по имени его зову бесцеремонно. От рукопожатия я, конечно, не отказался. Да так сжал тонкие пальцы, что у Августа глаза синие расширились. — Роман Меллин, будем знакомы. Твоя дочь сегодня моей сказала, что ты нас в асфальт закатаешь, а я по городу проехался и понял – явно готовишься: асфальта-то нет. — Бабы-дуры, даже мелкие, — не стал я отпираться от родства. — Я уже в курсе этого конфликта и даже знаю из-за какого голубка он разгорелся. Думаю, что дело выведенного яйца не стоит. А вот за знакомство выпить нужно. Мужик помимо того, что вкусно выглядел, ещё и вкусно пах. Я не вампир и не оборотень, но захотелось его от души покусать за филей. — Про баб согласен, про выпить тем более. Я, правда, со своей Нюркой солидарен в одном вопросе, но мы пока слишком мало выпили, чтобы я тебя в него посвящал. Официант как раз притащил шампанское, сразу несколько бутылок, да ещё и в ведёрке со льдом. — Говорят, тут жрать нельзя, а как алкоголь, хороший? Асти, я смотрю. — На что ты смотришь? — отозвался я на ласковое прозвище, и член характерно дернулся. Так меня один сослуживец в армии называл, я его трахал, а он стонал это «Астииии» и кончал в кулак. Как нас никто не спалил — чудо. И пусть я немного пьян, и воспоминания толкают меня на отчаянные шаги, я бы этого Ромочку по самые помидоры засосал. Вон он какой мужественный и солидный, не то что вампиры с тощими задами. Жаль, правда, его зад я ещё не видел, но можно пригласить в отельчик. Один хрен через полчаса ресторан закроют. — Шампанское, говорю, – Асти. Но ты явно подумал о чём-то другом, — я не скрываясь облизнулся, глядя на блядские губы мэра, сейчас приоткрытые и такие манящие, что хоть в сортир его тащи. Но несолидно как-то, неправильно, — такого мужика в сортире. Нужно добрать до нужной кондиции и в отель рвануть. И до утра, как Ашот велел. Разлив холодный напиток по бокалам, я с вызовом глянул Августу в глаза и перекрестил наши локти. — На брудершафт? От такого явного предложения бокала и тела член готов был молвить человеческим голосом. — Легко, — ответил я заместо него и обвил чужую руку, жадно глядя в тёмные глаза. — Взасос? — Ну мы же серьёзные люди, Август. Конечно взасос. Вкуса шампанского я не почувствовал, а вот его кислинку на губах Киренского пробовал с особым тщанием, да ещё и добавку выискивал, вылизывая его рот так старательно, что едва не завалил Августа на диван. Останавливала только мысль, что здесь могут быть камеры. Потом возись ещё — материал удаляй. Душа праздновала вместе с членом. Я сам был готов под этого мужика лечь, как он меня засосал. Меня восемнадцать лет так никто не касался, а тут с ходу, с одного бокала. Вот это я понимаю человек слова и дела. Однако, стоит собрать мозги в кучку, мне компромат потом выкупать не шибко хочется. — Ромочка, — просипел я, когда он дал мне глоток воздуха. — А не продолжить ли нам в номерах? Ты на машине? Вот так сразу — Ромочка. Ух я тебе этого Ромочку вспомню — с твоим членом во рту, до того оно сладко прозвучало, горячо. Знал бы, что так обернётся, сразу бы в мэрию поехал, а то тянул всё, не до того было. — В номера — это отлично. Но учти, Август, я тебя из этих номеров до утра не выпущу. Сдюжишь? Буду знакомиться с тобой, так сказать, повсеместно. На всех поверхностях во всех подробностях. Поехали! Я только одну бутылку прихватить успел, да деньги на стол кинуть, а Киренский мой уже в дверях стоял, глазами сверкая. Конечно, я был на машине. Мерин жалко, но починить есть где, – не пешком же ходить. Гостиница приличная в городе одна оказалась. И та, как я понял, жене Августа принадлежит, судя по оброненной им фразе. Это неплохо, очень неплохо: предприимчивый Киренский, продуманный. Главное теперь из лап такой же продуманной жены вырвать, если она не просто ширма. Было ахренительно. Это как вроде живёшь себе, ешь, пьёшь, раз в пятилетку жену трахаешь от скуки, а потом щелчок – и ты понимаешь, что не жил, что существовал. И лёгкие заполняются кислородом, и кровь бурлит молодецкая, а чужая рука твоё бедро по-хозяйски лапает и даже колдобины на дороге романтики добавляют. Гостиница у нас реально шикарная. У меня отдельный люкс, и нам даже не нужно искать портье, чтобы попасть на мой этаж: ключ-карта всегда при мне. Уже в лифте я расстегиваю ширинку на брюках, чтобы ослабить давление на член. Роман жадно лезет целоваться, и перед выходом из кабинки я шепчу ему на ухо: — Зови меня Асти. — Как тебе это подходит, чёрт побери. Асти… Пьянишь покруче шампанского, в голову даёт, и только пузырики в мозгах. Дверью я хлопнул так, что сразу видно — измаялся. Пока в машине ехали всего облапал, а теперь уже ничего не помешает. Опускаясь перед Августом на колени, хмыкаю, ловя мысль: делаю именно то, чего от меня хотела дочь. Сказала выебать — ох и выебу. Так, что сидеть не сможет. И он меня, судя по тому, какого размера крепкий член ткнулся мне в губы, тоже — выебет. Ромочка берёт его губами, прихватывает сначала осторожно, потом рукой крепко и оттягивает шкурку, чтобы сочно облизать головку. — О дааааа, — еле сдерживаюсь, чтобы не орать от счастья в голос и жадно смотрю, как он профессионально играется. Мой член во рту классного мужика, блядь. Свершилось! Грохот за окнами подтверждает мой восторг, но Ромочка не отвлекается, он довольно быстро осваивает моё достоинство и сосёт мне. Шикарный мужик, чую, мне его сам Сатана послал. Пальцы на ногах поджимаются, как и зад сладко пульсирует от предвкушения. Скорее бы до ванной добраться и там пошалить. Если б рот не был занят, я бы орал от восторга. Ну какого ж хрена он такой идеальный. Сууука, скорее бы выебать. Пропускаю член Асти себе в горло и расстёгиваю брюки, освобождая свой, уже пульсирующий от желания. Это просто какой-то праздник, вон на улице тоже фейерверки, явно в нашу честь. Быть в руках мужика, когда сам мужик, – это дорогого стоит. Восемнадцать лет быть аскетом и в кулачок дрочить — это вам не фунт изюма. Поэтому мне абсолютно не стыдно, что от горлового засоса да от грубоватых движений я позорно быстро спустил Ромочке прямо в рот. Сил же не было терпеть эту сладкую пытку. — Прости, слишком давно так не кайфовал, — нагнулся, чтобы слизать капельки своей спермы с горячих губ. — За это будешь первый, но во второй заход я тебя выебу. Я аж вздрогнул, от слов Асти разряд электрический по телу прошёл, а член дёрнулся так, что пришлось пережать его у основания. — Сколько у тебя не было? — Я мурлыкнул это, уже стоя на ногах и прижимая красавца к себе, жарко дыша ему в шею и прихватывая зубами кожу. — Голодный такой, страстный, как мне нравится. Зря раньше не пришёл. Но хоть теперь. Смотри-ка, и от женщин польза бывает. — Ага, первый раз пригодились, — улыбнулся я. — Всю жизнь мне перемолотили, считай, восемнадцать лет не жил. Ладно, удивил я мужика, но мы тут не за этим. — Я в душ, располагайся. Две спальни на выбор. Слева синяя, справа красная. Тебе в какой больше хочется? Треплю языком, а сам раздеваюсь под голодным взглядом. Подожди, мой рыцарь, выебешь меня с комфортом. — Да мне похуй, я б тебя и в туалете ресторана нагнул. Главное не где, а с кем – от тебя яйца звенят и мысли разбегаются. Но раз ты столько лет ждал, я буду терпеливым, подготовлю всё в синей, она к твоим глазам подходит больше. От Романа прям повеяло романтикой и чем-то настолько запредельно многообещающим, что зад не просто поджимался, он уже отчаянно выпрашивал вставить в него этого самца. А, кстати, что меня там ожидает? Перевожу глаза на его богатство и миленько улыбаюсь. Хороший такой елдак у Ромочки: толстенький, длинный. Ух, он же мне им до горла через жопу достанет. Перед тем как уйти, беру его за добро и несколько раз оттягиваю шкурку с головки. — Ты бы себя тоже сразу подготовил, я намерен восполнить все упущения за восемнадцать лет. И ушёл в красную ванную. Ах ты ж, еб твою мать. Упущенное за восемнадцать лет. У меня аж запульсировало всё внутри, и сердце забилось птицей ебанутой — вот оно. То самое. Где ещё мужика найдёшь, который не просто ноги под тобой раздвинет, но и въебать сможет так, чтобы звёзды перед глазами. «Увезу из этой дыры в Бразилию», — решил я твёрдо и готовиться пошёл. Что делать-то? Август вряд ли терпеть долго будет: вставит так, что мало не покажется. Но оно и не надо — мало. Хочется много, долго и сильно. Хорошо быть ухоженным человеком: сильно напрягаться не пришлось, чтобы предстать перед любовником во всей красе. И слово-то какое ахуительное — любовник. Яйца, кажется, решили так же и практически звенели, наплевав на пережитый первый оргазм. Однако, воспоминания о нём заставляли внутренности узлом завязываться. Как он меня засосал, а. Сразу видно профи. Эх, у него таких как я в каждом городе небось по пять штук, а в нашем он весьма удачно на меня напоролся, а не на Габриэля, хрена вампирского. Короче, помандражировал я недолго, потом вспомнил про винишко, шампанское-то мы в машине допили, достал бутылочку, штопор, да так из горла половину и выхлестал. Вкусное, холодное, белое, ммм. Где там мой самец? Я б ему и лепестки роз, и бельё шёлковое, только бы не сорвался. Где я потом ещё такого найду: чтоб и красивый, и хитрый, да ещё и не шлюха вдобавок. Но здесь уже не разбежишься — сделаю всё в лучшем виде, а уже завтра – и цацки, и билеты на Бали. Вышел мой красавчик с бутылкой, обнажённый и слегка пошатывающийся. Никак от страсти бешено. Я тоже времени не терял: разделся, растянул себя, резинки приготовил. Хочу, чтоб он сам мне по члену раскатал, а я целовал его в это время. Бутылку забрать пришлось. Допил залпом винишко: хорошее, годное, да к постели Августа потянул, — нет уже мочи терпеть. Целоваться после вина хотелось нереально, даже больше, чем трахаться. Поэтому стоило на кровать упасть, присосался к Ромке, как он в ресторане ко мне. Жадно, голодно, страстно. Он голый ещё круче, чем в шмотках оказался. Подтянутый, в меру волосатый и с кубиками пресса. Не зря его девка грозилась, ох не зря. Такой во что угодно закатает. Ноги перед ним сами собой раздвинулись, и он сверху навалился. Горячий такой, тяжёлый. Ух, блядь, как мне хорошо стало, а это мы даже ничем ещё и заняться не успели. — Ещё никого не хотел выебать как тебя. До чего ж охуенный… — Я сразу в бой ринулся, до того хотелось. Тело у Августа гладкое оказалось, он, походу, все восемнадцать лет не терял надежды, брился где положено, красавчик. Ноги его так удобно мне на плечи легли, будто им там единственное место правильное. А оно так и есть — правильно. И целовать его, и ласкать, и вставлять осторожно, но сразу двигаться начиная, потому как мочи ж нет — какой кайф. — Асти, давай, двигай задницей сам, покрутись, чтоб мы угол нашли. Я плавился. Эти руки крепкие, эти губы жадные, а уж член. На него хотелось насадиться, пусть я и сам предпочитаю активом быть. Но тут всё сложилось как нужно. Я сам себе ягодицы раздвинул, чтобы ему легче свою хреновину вставлять было и немного повозился под ним, чтобы головка враз в дырку зашла. Ох, ёбушки-воробушки, член единорога в моей заднице. Дождался! Не зря неистово дрочил все эти годы и просил у Вселенной мужика, не зря сердце себе рвал, но терпел и с бабой жил. Всё не зря было. — Вот так, Ромочка, давай, глубже, глубже, я тебя, сволочь, полжизни ждал, чуть не состарился. Теперь ебаться каждый день будем, у вампиров мазь есть, жопу на раз заживляет. Так что трахай от души. И стоило так сказать, как он мне на всю длину засадил, я ажно задохнулся и застонал. Кайф-то какой. Нихера про вампиров не понял, да и плевать было. Сейчас кроме того, как узко, горячо и охуенно, всё было побоку. Август стонал низко так, что обалдеть просто можно: какие-то частоты, что душу мне вынимали и обратно как-то не так вкладывали. Целовал я его через раз, чтобы стонами насладиться и надышаться дать. Про то, что ебаться каждый день будем, спорить не стал бы, только зря он думает, что здесь. Мне уезжать через пару месяцев, а с ним рядом и вовсе все бросить хочу, и свалить за кордон. — Красивый такой, Асти, тесный, страстный. Дождался. А я тебя дождался, чёрт возьми. Ну этих баб нахер! — Я уже ебал так, что кровать ходуном ходила и на последнем движении выдохнул, не сдержавшись: — Уедем! И не было это хитро, не было расчётливо, как я хотел. Но я и измором возьму, если надо. Никуда от меня не денется. Сознание уплывало от каждого толчка, член мотало из стороны в сторону, пришлось рукой придержать. А Ромка со всей мощи меня на себя натягивал, ух, богатырь мой. Только и успевал, что стонать, да воздух глотать жадно. Кончал он тоже мощно, с рыком, меня в три погибели сложил и куда-то в желудок членом упёрся, ахуеть. Что он мне говорил я почти не понял, кровь в ушах шумела. Но себе я воли не дал, пережал член и молился, чтобы силы остались. Надо сердце проверить будет, а то с таким мужиком нагрузки получу за год больше, чем за первые сорок лет жизни. Кончил я до звёзд перед глазами и в сторону откатился, чтоб не придавить Августа ненароком, да и отдышаться дать, у нас впереди ещё заход, и от мыслей об этом задница аж поджимается. Баловался я, конечно, по молодости, но в зрелом возрасте не встретил того, кому захотелось бы подставиться. А тут на тебе — сразу влип, как пчела в мёд. Я дал ему отдышаться, сам свой зад пока на предмет порванности проверил, но Ромочка талант, не порвал. За это я ему водички принес холодненькой, да и сам испил, роняя капли на грудь. Хорошо, ляпота. Задница счастливо ноет, добавки просит. Член в бой рвётся, а я рассматриваю мужика на постели и понимаю, что пропадаю. Я ведь его из города по другим кобелям хуй отпущу теперь. Моим будет или ничьим. Хотя что об этом сейчас думать, нужно ж брать его. Залез назад на постель, перевернул Ромочку на живот, да сел ему на задницу, чтобы слегка массажиком возбудить. Член между его булочек как влитой улёгся, но у меня терпения ого-го сколько отросло. Я так просто трахать его не буду. После оргазма томно так стало, разнежился я и в сон потянуло. Но спать мне до утра не светит, а я и рад тому. Август на бёдрах моих устроился и руками сильными мышцы мять начал. Я застонал, заёрзал, только ноги сильнее раздвинул: делай, мол, что вздумается. — Дразнишь меня, заманиваешь? — Я бёдрами наверх толкнулся, к члену влажному притираясь. — Так я и без того твой с потрохами. Выеби так, чтоб не забыл. — Уж я тебя выебу, не волнуйся, — пообещал, а сам сижу и наслаждаюсь этим телом крепким. Никогда мне бабы шибко не нравились, даже Наташка, хотя она и лицом, и фигурой пловчиху из США напоминает. Но всё равно не то, нет вот этой спины широкой с зауженной талией. Это ж надо — мужик, а талия какая. А ягодицы? Тут уж не удержался, сполз ниже и принялся целовать ягодицы в мелких конопушках. Руки тоже своё дело знают — мнут, в разные стороны растягивают, дырку мне сжатую показывают. А я совсем из ума выжил. Во мне два сорта вина и шампанское куражатся, я и сам не понял, как стал ему анус вылизывать. Так он не взбрыкнул, а жопу повыше задрал да застонал от удовольствия. Вон оно как с мужиками-то. У меня от вседозволенности все барьеры до фундамента осыпались, я его дырку и пальцами растягивал и языком трахал, а он знай стонет и что-то там шепчет. Хотел, чтоб меня — получай. С процентами за все годы, до шума в ушах и дрожи в теле. Август смелый, развязный, идеальный, в который раз, блять, об этом думаю. Я только коленями в матрас покрепче упёрся и знай подставляю ему. Забыл уже, что сам могу послушным таким быть, жадным. На всё сейчас готов: душу продать, фирму, пообещать что угодно. Можно тёпленьким брать, чем, собственно, Август и занялся. Наигрался с дыркой моей, вылизал всю и языком вытрахал, а потом в матрас вжал и членом своим длинным мощным сунулся. Осторожный, ласковый, с ума меня сводит. Я уже и сам не понимал, что несу, шептал в бреду горяченном, что его весь, забирай, даже если не хочешь. Ощущение плена, узкого, горячего, непокорного, но моего. Я не знаю, что за ночь такая, но нас обоих переебало знатно. Я как по основание влез, так и замер. Не знаю сколько времени прошло то ли секунда, то ли вечность, однако в себя пришёл от требований двигаться. И я задвигался, да так, что оба наших стона друг об друга сталкивались. — Ромочка, ах, какой узкий, блядь. Только мой, только я тебя ебать буду. Моё. Жадно стало до одури, я уже ни его, ни себя не жалел, вколачивался в тугой проход так, словно дупло передо мной. Но Ромка терпел, уважаю. Я уже весь мокрый был и трезвый от таких нагрузок, но продержался долго, разворотил ему там всё, что смог, и только тогда кончил. Орал от счастья так, что не будь мы в номерах, соседи бы ментов вызвали. Как с мокрого Ромки скатился уже и не помню, слишком хорошо было. Слишком. Я даже перевернуться не мог, придавленный своим счастьем и выжатый так, будто через блендер прокрутили. Всё, пиздец. Приплыл на старости лет. Как школьник вляпался. Так и уснул бы: весь в поту и сперме, если б не мысль противная, в виске свербевшая, — дальше-то что? Август не из тех, кто на один раз. Да и дурак я что ли, такого мужика отпускать? Нужно думать. Думать, Ром. А думать трудно было, мысли в голове, как мухи сонные ворочались, но ничего. Я ещё ни разу своего не упустил. Вру, разок только, когда жениться согласился. — Давай свалим отсюда? — Я всё-таки перевернулся на спину и бедро Августа ладонью к матрасу придавил, чтоб не сбежал. — Сейчас антикоррупционную политику двигают, сроки большие будут. Нам и моего хватит, даже твой запас трогать не надо. Заебало всё — мочи нет. — Думаешь меня не заебало? Мне тех денег, что есть, на хрен не нужно, зарплаты бы хватило, но жена с дочкой возомнили себя королевами и требуют золота с бриллиантами. Я повернул голову, чтобы столкнуться взглядом с Ромой. Вот ведь химия какая, а мы даже толком и не знакомы. Однако, давать ответ прямо сейчас было бы с моей стороны оплошностью. Вот утром встанем, на рожи друг друга при свете дня и без алкоголя посмотрим, тогда и решим. — Утро вечера мудренее, добрый молодец. Али тебе попку помыть и на горшок сходить нужно? — перевёл я стрелки. — Мне точно нужно. Пошли вместе? Я тебе в ванной отсосу. — Беспокоишься, что богатырь лягушкой окажется? Ну ты прав, конечно, всякое бывает. Осторожность не повредит. Я хоть и напрягся, и думать начал, как красавца моего вывозить, коли не одумается, от предложения не отказался. Да и как откажешься тут, когда глазами синими смотрят восхищённо и губы пухлые облизывают. Это я ещё молодец — до душа не завалил его, вытерпел. Пока шёл: в заднице хлюпало, саднило. Непривычно, но приятно, прямо как хотелось мне. А уж, когда тёплую воду включили и Август на колени встал, я точно решил, так или иначе, а моим будет.***
Вот нельзя человеку отдохнуть по-человечески. Ебать в рот всех этих тварей. По утру меня зам выдернул прямо из душа, благо я его один принимал. Орал благим матом, что всех кровососов порешили оборотни, а я ж у покойных хотел мазь приобрести. Нестыковочка. Пришлось вылезать из счастливой ебли и мчаться, очень медленно, в администрацию. Руководить и блюсти порядок. Ну и взъебать тех, кто всё это допустил. С Ромой даже не попрощался толком. Надеюсь, что он хотя бы перед отъездом зайдёт попрощаться. Проснулся я, конечно же, один. Ну то есть нет, я слышал, что Август шебуршит, ругается с кем-то по телефону и матерится, но вставать до того не хотелось, что я просто взял и не стал. Бунт у меня случился глобальный. Звонки Машкины я тоже сбрасывал, пока её батя в атаку не попрёт, есть время смотаться. Только вот одному какой смысл? Нужно брать красавчика с собой, раз уж попался мне такой, что до сих пор сердце заходится. Домой точно лучше не соваться, а на работу не хочется. Вообще единственное чего хочется — на пляж или в постели остаться. Только в ней ещё Август нужен. И голый, что непременно. Значит грести нужно было к мэру на работу, куда он ещё мог так срочно сорваться. Главное, чтобы не к жене, а то в асфальт уже я буду закатывать, спецом в обход тендера закажу. — Все тела предать земле, прессе дать пизды, а мне кофе, — отдал я распоряжение и выставил зама из кабинета. За-е-ба-ли. Взял чистый лист бумаги, накатал заявление по собственному желанию, отправил по факсу в столицу и, не дождавшись кофе, пошел пешком домой. Рома ночью отчаянно меня куда-то звал, хотелось хоть на пару часов представить, что это правда. Так и думал — к жене. Перехватил я своего красавца блудного уже возле дома. Поперёк дороги разбитой Мерин поставил и замер, глядя на Августа. Растерянный он такой, я бы даже сказал, что потерянный. — Куда собрался? Ещё восемнадцать лет своей жизни просрать? — Вообще-то за вещами, носки там, трусы, пару рубашек. Я заявление написал, но лучше до завтра из города свалить, сам понимаешь, меня так просто не отпустят: аудит, все дела. — Я тебе что, носки и трусы не куплю, Асти? С ума сошёл? Ты в дом пойдёшь — тебе лицо расцарапают. Отобью, конечно, но оно нам надо? Если ты трепетных чувств не испытываешь и желанием попрощаться не горишь, то поехали. Я дверь пассажирскую Августу сам открыл. Может и надавил слегка, но уж больно не хочется, чтобы сорвалось всё. Было странно садиться снова в его тачку, но волнительно. Я на всякий случай и мобильник под колесо бросил, чтобы уж сразу все концы обрубить. — Альфонсом я быть не умею, так что не рассчитывай, что ты меня в содержанки взял. Всё будет в долг. Тем более, что счета в Швейцарии только я могу потрошить, — улыбнулся я Ромке и полез целоваться. — Ты сам как собираешься когти рвать? Губы у Августа такие, что не оторваться, целовал бы и целовал, да валить надо. Хорошо, что камер на дорогах нет, потому что и дорог нет. — Поедем к Ашоту, он мне тачку на более простую поменяет, а эту в реку столкнёт и концы в воду. Был Роман Меллин и не стало. Тю-тю, вместе с доступом к личному счёту. Моим хватит и того, что оставил на пару жизней. Куда рванём, душа моя? Может в Бразилию? — У Ашота можно и парочку трупов одолжить для опознания, — с умным видом смотрю перед собой, просчитывая все ходы и выходы. — Они ночью всех вампиров перебили. Ладно, едем к нему, он мужик нормальный, заодно ему ключи от города сдам, пусть сами тут рулят, заебали. А в Бразилию тебя с чего тянет? Надеюсь, не на упругие молодые задницы смотреть? Я аж крякнул, когда Асти про вампиров сказал. Ну ладно по пьяни, а сейчас-то что? Да ещё и перебил Ашот с мужиками кого-то. Странно. Нет, ну что бандит он, сразу понятно было, но масштабы я поменьше подозревал. С мысли сбил вопрос про Бразилию. Бил мой красавчик не в бровь, а в глаз. Но я тоже не пальцем делан и не палкой. — У меня есть твоя упругая задница, на которую я смотреть буду, а сил на кого-нибудь ещё у меня явно не останется. Хочу в тепло, чтобы лежать голышом на собственном пляже и горя не знать. — Тогда сначала в Швейцарию, сделаем мне нормальную карту, а потом уже куда пожелаешь, — мозги как-то сразу расслабились. — Мои тоже с голоду не помрут, если барахло своё покупать перестанут. Да это уже их проблемы. — Совсем не жалеешь, Асти? Мне-то не жалко, Машка по расчёту за меня вышла, может мужика себе заведёт, который спать с ней будет. А Нюра мамина дочка, представляешь, нашёл тут на столе её «шедевр»: «Я самая красивая! И нет меня краше! Я только мамина и ничья не ваша!» — Мне иногда кажется, что я ей и нужен был только для того, чтоб угрожать, что я отцов конкуренток выебу. Доугрожалась, выебал. Я улыбнулся и снова Августа к себе притянул, в губы целую и уже никого не смущаясь, даже Ашота с мужиками, которые вывалили из кафе и наблюдали, шумно переговариваясь. — У меня похожая история, а дочурка ещё и ориентацию собственного парня в упор не видит. Точнее бывшего. Напишем им открытку потом. Идём, а то у мужиков появится повод нас не отпускать, — кивнул я на Ашота и иже с ним. Договориться удалось без проблем. Оборотни не то что вампиры, у них кровь горячая. А судя по переделу территорий ночью, они здесь гнездо надолго устраивают. Опять же обещали за бабами нашими присмотреть. У них с этим всегда нехватка, так что считай всех пристроили в хорошие руки. Мне уже пофигу было. Ашот мужик надёжный, всё как надо сделает. Я ему часы ведь так и зажал, не взял из дома. Но сказал где лежат, он сам возьмёт, не обиделся. И за стервами моими приглядывать обещал, чтобы нечисть всякая рядом не крутилась, да развести не пыталась. Сели мы в девятку, мужиками выданную, — она самое то по этому бездорожью – и покатили в столицу, чтоб там документы справить и в аэропорт. Имя, главное, самому выбрать, чтоб не оказался я Рихардом Марком Владленом, потомком древнего виконтского рода. Оставлю одно-единственное. То, которым Асти меня зовёт. Сладко так, нежно, что яйца поджимаются.***
— Ты как хочешь, а я своё имя не отдам. — Упёрся я рогом, когда мы к столице подбирались. Благо тут цивилизация уже была и дороги нормальные, а то мало того, что в жопу ебали, так ещё и по ухабам отбил нахрен. — Я к нему, можно сказать, привык за столько лет. Ромка не спорил, только усмехался, да ухмылялся, стервец. Нам и паспорта, и билеты в бизнес-классе, и крутые шмотки, всё в лучшем виде сделали. А я ещё подумал, как хорошо, что моя Ромку первая не увидела, стопудово бы начала сравнивать и пытаться рога мне наставить. А теперь уж, пардоньте, мой черёд.***
— Ромка, включи телек, — орал я с кухни. Не одному же ахуевать в конце концов. С экрана на меня смотрели обе наши дочурки, в кислотных прикидах на каком-то шоу. — Блядь, они не собираются петь? Только не это, — прошептал я и погнал в столовую спасать партнёра. Ромка пребывал в не меньшем ахтунге, залипая на родную дочь и на мою. Обе девчули были выкрашены в ядрёные салатовый и розовый, одеты как самые пестрые ара и держались за руки. — Это что за хуйня? — выдавил Ромка, отключив звук. — Я откуда знаю, — пожал плечами и плюхнулся на диван. — Развели кого-то на «Алло, мы ищем таланты» и пролезли на эстраду. — А чего это они за руки держатся? Они же готовы были друг друга поубивать, когда мы свалили. Я снова пожал плечами и посмотрел на экран. Девочки допели и полезли целоваться. Друг с другом. Кажется что-то разбилось… Вдребезги. Мать вашу за ногу, любимый стакан. Ещё и вискарь на ковёр вылил. Август так побледнел, что я за сердце его испугался. Решил, что лучше мужика своего спасать, чем стакан. Схватил его за руки, на колени к себе усаживая и передачу вырубая от греха. — Ну всё, спокойно, не волнуйся так. Подумаешь. Им есть в кого. Асти продышался быстро, ластиться начал, но нервно как-то, дёргано. То потрогает, то руку отдёрнет. Я ладонь ему на щёку положил, погладил нежно, да в глаза его синие заглянул. — Ну что ты? — Думаешь они из-за нас? Зря я им открытку отправил? — А даже если и так, что с того? Всё же к лучшему. Таким, как девки наши, размножение противопоказано, а теперь всё очень удачно сложилось. Да и вижу я, что Нюрка довольная, светится почище своих сумок со стразами. Может мы и им, и миру услугу оказали. Август завозился, ещё пуще занервничал, я его поцелуем даже успокоить не смог. Пришлось силы применить, да за плечи тряхнуть как следует. Чтоб сознался и тревоги свои открыл. — Я детей никогда не хотел, да и род у меня простой, а как ты теперь? Вы ж графья какие-то, ты сам говорил, что женился только поэтому. У меня прям гора с плеч упала. Иногда Август мой до того трогательным становился, что хоть сразу вали и трахай. Что, кстати, было отличной идеей. Притянул я его поближе, улыбнулся так, как любил — с обещанием, да шепнул на ушко с хрипотцой, от которой по телу у Асти дрожь побежала. — Ну раз ты виноват, моё счастье, то тебе исправлять. Нобель вряд ли получим, как и наследника, но стараться придётся усердно.