Я буду рядом

Суйбянь слушался охотно, даже слишком, словно соскучившийся по ласке хозяина щенок. Цзян Чен постарался выкинуть эти мысли и сосредоточиться на твари, что явно разозлилась оттого, что добыча ей попалась слишком проворной. Вода внизу бурлила, до жути напоминая водную пучину шестнадцатилетней давности. Но она ведь была запечатана. Верно же? Неужели нашлась какая-то брешь, что нарушила печать? Но почему тогда убийства людей совсем не похожи на случаи шестнадцатилетней давности? Цзян Чен нет-нет да и поглядывал на Сиченя, успевая лишь уворачиваться от цепких щупалец. Над головой начали собираться тучи. Что-то темное поднималось с глубин. "Только бы не снова эта напасть" - только эта мысль крутилась у него в голове, пока он скользил над водной гладью, пытаясь уловить отклик Саньду. Его меч, как и он сам, не мог сдаться без боя. Слишком много они повидали вместе - он не был готов расстаться с ним, как тогда, на смотровой башне Вэней, когда мечи отбирали у всех. Цзыдянь фиолетовой молнией разил особо сноровистые отростки, которые пытались пробраться к Сиченю. К слову, таких было довольно много. Водная тварь, словно замечала одного только Сиченя, отмахиваясь от Цзян Чена постольку-поскольку. Заметил это Цзян Чен, когда один из отростков просто пронесся мимо, к Сиченю. Быть может, она тоже чувствовала, что основную опасность для нее тут представляет именно Лань Хуань. Сяо все еще молчала. И было в этом что-то настораживающее, опасное. Цзян Чену хотелось прикрикнуть на Сиченя: "Что ты, черт возьми, делаешь?!". Но у него отчаянно не хватало времени. Он с остервенением сражался с отростками, которые все вылезали и вылезали из воды. И все ради нескольких минут, нескольких мгновений, необходимых, чтобы Сичень мог собраться, мог взять себя в руки. Поставить печать - дело непростое, даже сложное, если на душе кошки скребут. Конкретно для Цзян Чена, у которого с внутренним покоем всегда и до всех пережитых страстей был напряг - дело практически невыполнимое. Цзян Чен не брался даже обманывать себя. Но Сичень сможет. Должен смочь. Эта вера... Ее Цзян Чен не был готов отпустить. - Есть! - Саньду откликнулся. Где-то там, в глубине, он отчаянно прорывал себе путь наверх. Цзян Чен поднял взгляд на Сиченя в нескольких метрах выше от него. Шаловливый Суйбянь, повинуясь мимолетному желанию, в мгновение ока поднял его к нему. - Я вырублю эту тварь, - Цзян Чен нашел серые глаза, в которых отразилось непонимание, - Но я вырублюсь вместе с ней, - лицо скривилось само собой от этих слов. Он бы и вовсе этого не говорил, но пожить еще хотелось. - Так что не дай мне потонуть после, ладно? Улыбнувшись напоследок, Цзян Чен велел Суйбяню нести его вниз. К той самой точке, где, как он чувствовал, должен всплыть на поверхность Саньду. Меч Вэй Усяня, словно оправдывая свое имя "какая разница", метнулся в самую гущу прорывающихся из воды отростков, невзирая на все опасности, что поджидали его хозяина. Суйбянь был быстрее Саньду. Цзян Чен понял это с первых мгновений, что он встал на этот меч. Словно ветер, он рассекал пространство так, словно летать ему было легче простого. Сначало это раздражало. Привыкший к верной степенности Саньду, Цзян Чен тихо матерился про себя. Но сейчас, конкретно сейчас, когда от малейшего промедления зависил исход его задумки, такая сноровка меча была ему на руку. Суйбянь ловко маневрировал между отростками, приближая Цзян Чена к водной глади. Цзыдянь нетерпеливо потрескивал фиолетовыми всполохами. Когда-то давно еще в самом начале его пути как главы клана Юньмень Цзян, Цзян Чен вывел для себя одно правило: Цзыдянь можно использовать только на твердой земле и никогда - никогда! - нельзя использовать его в воде. Сегодня он собирался нарушить это правило. Сегодня он посмотрит на самый край жизни. Момент, когда острый конец Саньду появился из-под воды, Цзян Чен не увидел, почувствовал, и в следующий Суйбянь уже был рядом. Цзыдянь, обвивший всю левую руку засверкал фиолетовым светом. Пульсирующий его свет светил все сильнее, озаряя всю округу. Ладонь напоролась на острое лезвие - Саньду словно наказывал его за то, что не уследил и позволил утащить его под водную гладь. Цзян Чен лишь с ухмылкой вцепился сильнее в лезвие. При свете Цзыдяня он хорошо видел - тварь все еще цеплялась за рукоять Саньду. Это все, что ему было надо. Единственное обстоятельство, которое позволяло ему надеяться на то, что исход битвы будет за ним. Золотое ядро пульсировало как никогда сильно, обжигая котел дяньтянь. Энергия Ян, вся, что у него имелась, которую Цзыдянь годами по чуть-чуть откладывал в себя, - вся она за какую-то долю мгновения со всполохами и скрежетом была направлена в Саньду. В Саньду, за который так отчаянно цеплялась эта тварь. Цзян Чен не брался судить на какой диаметр и глубину проникнет его ци, но надеялся, что на достаточную, ибо на эту атаку он влил все свои силы. Отрадой ему был сип, которым отозвалась тварь на фиолетовые всполохи заряда энергии. Искра пробежалась по Цзыдяню и ночь озарилась фиолетовой молнией, проникнувшей вглубь водной глади.