Я буду рядом

Сичень был светлым. Он всегда таким был. И вот сегодня Ваньинь снова вспомнил насколько: настолько светлым, что одним своим присутствием мог разгонять тучи, что скапливаются на душе. Они направились в главный зал, куда слуги споро заносили яства и алкоголь. Подобие этого стола, Цзян Чен знал, было устроено и на главной площади. О новом статусе Вэй Усяня следовало знать всем. Глашатаи еще с утра были проинструктированы. Сладости и развлечения были методично продуманы. Задуманный пир должен был быть на широкую ногу. Когда они вошли в зал, разговоры частично затихли, но все же не умолкли полностью, что Цзян Чен воспринял за хороший знак. Первым, кто поклонился ему, был Вэй Усянь. Неожиданно в горле образовался комок... Последовав примеру, за Вэй Усянем последовали официальные поклоны и от всех остальных. Цзян Чену на миг стало не по себе. Кажется, последние несколько минут он думал не о том, что должно... Поднятая чаша вина, почти неподготовленная речь, которая сложилась сама собой. Гул толпы, поднявшей чаши вслед за ним. Мысли Цзян Чена все еще были не тут. Не совсем тут... Открытие торжества пробежало мимолетным мгновением. И чем дальше, тем меньше внимания уделялось ему, и все больше Вэй Усяню. Немногочисленный по первости строй людей, что хотел поднять чаши вина за нового заместителя главы клана Цзян, начал пополняться людьми, не проплаченными Цзян Ченом - начиная с этого мгновения Цзян Чен полностью перестал обращать внимание на начавшееся торжество. Способствовало этому еще и довольно остроумные и неожиданно к месту шутки Вэй Усяня, которые пришлись ко вкусу местным людям. С другой стороны, это было и неудивительно. Как еще, если Вэй Усянь с головы до пят был человеком Пристани Лотоса? Это не изменит ни смерть, ни перерождение. Цзян Чен попивал из чаши Улыбку Императора, в этот раз отдав полностью предпочтение этому вину. Мысли его занимал один конкретный человек. Весь день он пытался игнорировал его присутствие в Пристани Лотоса, но вот теперь спустя всего лишь пару минут в его обществе уже не хотел отвлекаться ни на что другое. Сичень был светлым. Всегда. И этим светом Сичень озарял всех, кто был рядом. Ваньинь не раз это видел, но впервые за всю жизнь почувствовал себя одаренным этим светом. Персонально, так сказать... Это оказалось приятно. Волнительно колотило сердце и захватывало дух. Сичень мог одним своим настроением, голосом вселять такое спокойствие на душе... что становилось почти страшно. И этому человеку он осмелился отдать колокольчик? Цзян Чену на миг стало смешно за все свои сегодняшние страхи. Откажет? Ну пусть и откажет. Он никогда не сможет стать достойным Его. И пусть у Лань Хуаня сейчас есть определенные проблемы, но даже с ними он не терял этого света. Хотелось только, чтобы Первый Нефрит клана Гусу Лань улыбался и источал этот свет чаще. Хотелось, чтобы на его душе было почаще этой легкой радости жизни, ведь она завораживала. - За Вэй Усяня!!! - толпа уже видимо хорошо завелась под воздействием алкоголя. Раздался стройный хор голосов. На фоне всего этого продолжала звучать музыка. Где-то там, в глубине зала танцевали танцовщицы, взметая к потолку шелка фиолетовых цветов. Перед глазами же Цзян Чена до сих пор стояли клочки бумаги, что подняла к потолку Лебин. Эта незамысловатая помощь Сиченя заставила его вспомнить далекое прошлое, когда тот таким же образом заставил взметнуться к потолку не менее дюжины оголенных клинков. Продуманная демонстрация силы, которая пресекла склоку нагло заявившихся на обучение адептов клана Вэнь. Восхищение, подкатившее прямо к середине груди, до сих пор, как оказалось, жило там. Не в этом ли была причина того, что он захотел помочь? Еще тогда в самом начале, когда было непонятно, что такого произошло с Первым Нефритом клана Гусу Лань. Этого света не было, когда Лань Сичень недоуменно спрашивал, где же он находится, а потом неправдоподобно оправдывался о причинах, почему он настолько далеко от границ Гусу Лань, да еще и один. Не было, когда на Шоюэ следовал за зыбким образом Цзинь Гуанъяо в самое сердце пучины... Еще тогда, Цзян Чен только сейчас понял, он вознамерился найти этот свет. И пускай этот свет будет не для него, все в порядке. Но зато он будет для всего мира. Потому что мир без Цзеу-цзюня казался неправильным в самой своей сути. Вэй Усянь старался. Действительно старался. Не напиваться сильно, в том числе. Сегодняшний день, он был для него. Вэй Усянь практически чувствовал это послание, которым его окружил Цзян Чен. И... это льстило, до самой глубины души. Все это, все вокруг, колокольчик, одежды, яства, Улыбка Императора, - все это буквально кричало голосом Цзян Чена: "ты дома, придурок!". И Вэй Усянь был рад. А потому старался принимать все это с благодарностью. Что не отменяло того, что ему упорно казалось, что это все сон. Особенно если учитывать, что во всем громком торжестве, ярком и веселом, какими и проходили всегда торжества в Юньмэн Цзян, принимал участие и Лань Чжань. Сидел тихо по правую руку от главного стола Цзян Чена, следом за своим братом. И периодически поднимал со всеми чашу воды. С каждой чашей вина Вэй Ину все больше казалось это милым - поднимаемая за него чаша воды Лань Чжаня. Он еще в начале собирался пресечь всякие попытки споить Второго Нефрита клана Гусу Лань, если что, но как оказалось, люди Цзян Чена - пока назвать их своими людьми даже в голове пока не получалось - были прекрасно осведомлены, что совершенно точно не следует предлагать двум Нефритам алкоголь. - Эм... Цзян Чен, может ты поубавишь свой пыл в отношении Улыбки Императора? - Если ты боишься, что тебе не достанется, пей быстрее. На секунду Вэй Ин даже опешил, а затем его начал душить смех. О боги, неужели он действительно дома?... Только что он словно увидел, услышал, почувствовал Цзян Чена - того самого, из прошлого, образ которого навсегда укоренилась в его воспоминаниях... - Тогда... давайте же выпьем, глава клана Цзян! Осуждающий взгляд Лань Чжаня острой иголкой вонзился в него, но Вэй Ин ничего не мог с собой поделать. Ему хотелось просто взять и расплакаться прямо тут. Но вокруг были люди, и единственное, что он мог, - это опустошить еще одну чашу вина.