Навечно связанные

Черные волосы стягиваются в тугой высокий хвост, отдельные прядки покрываются специальным лаком с мелкими блестками. На сторону ближе к хвосту крепятся две серебрянные звездочки, идеально дополняя образ юной миловидной сучки. Момо довольно усмехается, глядя на себя в зеркало, подкрашивает тонкие губы ярко-алой помадой, специально вылезая за контур, делает губы мягкими, максимально округлыми, и лениво смахивает рукой блокировку экрана на телефоне. Музыка включается автоматически и по небольшой комнатке разносятся тяжелые басы гитары, под сильный довольно таки хриплый голос солиста. Момо вторит словам песни, запоздало вспоминая, что плейлист новый она прослушать так-то не успела, уснула раньше, чем голова коснулась подушки и первый трек взорвался фейерверками перед закрытыми глазами. Теперь понятно почему она снова сегодня не выспалась и пять минут назад свои синяки под глазами/ими с Сенсеем уже тягаться можно/ тоналкой замазывала. Конечно.. Все бы тяжелый рок во сне слушали, да вместо повторения школьных конспектов песни заучивали таким способом. Ну, что ж сейчас уже ничего не поделаешь. Восемьдесят восемь минут ее сна уже стали частью немого живого концерта, окрасились ее сновидения в светло-зеленые тона, окунули ее в яркий и громкий мир жизни, звуков и музыки. Поэтому настроение все равно возвышкюенное, как небо - безмерно высокое, бесконечно голубое, далекое и близкое. Манящее для нее, сочное и божественно прекрасное. Небо то, на что стоит опираться душой. Внешность.. А на внешность ангелы не ведутся.. Попой красиво вильнуть, чтоб чужой похотливый взгляд каждого смертного останавливался на долгое мгновение. И походка идеальная, от бедра, как в тех самых модельных агенствах с худышками-анорексичками, у которых вместо тела одни косточки, скулы впалые, да глаза бесцветные, тупые почти, уже совсем кукольные. А у нее бедра сочные, ноги стройные, юбка пышная бежевая вразрез с нормой школьной длины, едва прикрывает белое кружево нижнего белья, рассыпается складками, оборками по молочной коже. Взгляд яркий, живой, стреляет в каждое сердечко и до сих пор почему-то все не рикошетит в нее, оставаясь в чужой плоти, растворяясь в чужой крови, чтоб тащится за ней по пятам, устилая ее путь алыми каплями роз. Или все таки рикошетит? Но совсем от другого. От решительный тишины, от холодного безразличного взгляда, направленного в никуда, от недовольно поджатых бледных губ. Рикошетит нехило так. Восемьдесят восемь раз. И все с ванилью, сладко пахнут и трепетно бъются в ее груди. Восемьдесят восемь раз, а следующего уже не будет, потому что теперь только уменьшать расстояние шагов, минут и миллиметров до встречи на фоне бледно-розовых закатов. И пусть Шото не попался на стервозную красоту Момо, зато он попался на ее чистый искренний взгляд, нежную улыбку и простой геройский костюм на тренировку. Попался на нее настоящую, а это значит, что он живой.. И Момо счастливо выдыхает, ей ни грешников, ни монахов на самом деле совсем не надо, только эту макушку двухцветную, да поближе к сердцу, которое снова сбилось со счета на очередном восемьдесят восьмом ударе