Искра, Пламя, Ожог

Он помнит, как бежал. Он помнит, как бежал, пока его обувь не пропиталась кровью, как кожа вокруг плюсневых костей срезалась, залечивалась и снова стиралась в кровь. Он помнит, как бежал часами и целыми днями.        Он помнит выражение лица доктора Дитона, когда тот затащил его в школьный медкабинет при базе. Как его лицо приняло серьезное выражение, такое, которое обычно появляется у взрослых, когда они подбадривают себя перед тем, как взяться за какое-то сложное дело. Его карие глаза тогда потемнели от печали и серьезности, а голос отдавался увеличивающимся гулом в ушах Дерека.        Он не помнит уже, что сказал ему Дитон. Только гул в голове, становившийся все громче и громче, пока он не прижал ладони к ушам, пока когти не вонзились по бокам от головы, и кровь не начала стекать по шее.        Он даже не помнит, как выбрался с базы. Он надеялся, что никому не навредил, но он не мог знать наверняка. Через пару часов кровь на когтях стала пахнуть, как его собственная, но сквозь запах пота и дождя трудно было определить точно.        Он предпочитает думать, что никто не пострадал от его рук.        —        Он не уверен, как долго он еще сможет бежать, прежде чем его обувь совсем придет в негодность. Может, день или два. За последние несколько часов он явно сбавил темп. Сердце в груди колотилось, как бешеное, в голове отбивался неунимающийся ритм. Поля вокруг базы уступают место холмам, а затем лесам. Он полностью обратился. Знает, что опасно, но его это сейчас не волнует. Сознание боролось с самим собой: звериная часть полностью сосредоточилась на беге, скрывании, выживании, человеческая же часть буквально кричала от тоски по семье, молила о смерти.        Охотников, идущих по его пятам, он услышал дважды. Первый раз – в самом начале, когда он еще мог рвануть на многие мили вперед прежде, чем они выследят его снова, а затем – на второй (?) день во время сумерек.        Он истощен. Можно сказать, его тело пожирает себя заживо в попытке не отставать от требований повышенного метаболизма и бесконечных физических нагрузок. Он больше не мог сказать наверняка, была ли издевательская насмешка, прозвучавшая в его ушах, воспоминанием или галлюцинацией, была ли картина изуродованных тел его братьев и сестер вдоль ручья предупреждением, обещанием или же сном.        Он знает, что охотники напали на его след, но не мог решить, плевать ему на это или нет. Он был изнурен, в отчаянии, но внутренний волк продолжал вести его вперед, к остаткам своей стаи, в поисках безопасности. Появившейся перед ним город поначалу показался миражом, но он становился все больше и больше, и когда его истекающие кровью ступни почувствовали под собой асфальт, он осознал, что его волк умнее, чем он сам. Они бы нашли его в лесах, на фермах, на пастбищах, но здесь, в дебрях искусственных запахов и непроницаемой земли, он сможет затеряться.        Он мчится вперед, каждая улица, каждый переулок представляет собой лабиринт из экранов и мусора, людей и транспорта, и дверей, которые открываются и грохочут в ночи. Ему повезло, что сейчас темно. Он пока не может спрятать своего волка, поэтому наклоняет голову вниз и надеется на лучшее. Он слишком измучен, чтобы переживать о том, увидят его или нет. Он продолжает бежать трусцой, доверившись своему нюху и следуя к нижней части огромного мегаполиса, к омертвевшему сердцу, где смешалось множество запахов и где никто не обращает внимания, кто или что скрывается в темных углах.        Он добирается до самого низа до того, как бледные пальцы восхода начали ползти вверх по краям высоких зданий, окрашивая бледным светом края стекла и алюминия. Это третий рассвет, который он встречает один, и он бы возненавидел его так же, как и предыдущие два, если бы мог еще думать о чем-то, кроме того, чтобы лечь за вонючим мусорным баком, полным всякого дерьма, и потерять сознание.        —        Стайлз видит, как он вваливается в переулок, словно голограмма какого-то актера. У него все лицо было в волосах, и выглядело это ужасающе. Вместо лица – звериная морда. Подобное Стайлз видел раньше только на голограммах. Глаза были дикими, и из каждой части его тела текла кровь. Стайлз неподвижно сидит на месте, уверенный в возможностях своего плаща-невидимки скрыть его до тех пор, пока он сам не пошевелится. Незнакомец не видит его, хотя, если честно, Стайлз уверен, что парень не заметил бы его, даже если бы он станцевал чечетку с кокосами на груди прямо перед ним. Парень огляделся по сторонам, красные глаза сверкнули, пока он быстро обнюхивал территорию, а потом отрубился за мусорным баком, прямо как какая-то пьяная девчонка после вписки.        Когда наступает вечер, парень все еще лежит там. Стайлз просыпается от своего же сна, а тот даже не пошевелился. Похоже, его лицо изменилось: мохнатые и заостренные уши приняли округлую форму. Но под тенью мусорного бака трудно было разглядеть его лицо, а Стайлз не настолько тупой, чтобы подойти ближе. Он подождет еще один день, а потом, возможно, подберет какую-нибудь длинную палку и потыкает ею в парня, чтобы проверить, жив он или нет. Сейчас сезон дождей, тело не начнет пахнуть хуже, чем мусор, поэтому нет нужды торопиться. Если он просто спит, то, возможно, он просто встанет и уйдет, пока Стайлза нет. Слишком рано что-либо говорить, поэтому Стайлз пожимает плечами самому себе, бережно складывает и прячет свой плащ под куском рыхлого асфальта и выходит в глубокую ночь, чтобы обчистить пару карманов, взломать несколько автоматов с едой и попробовать прожить еще один день.        —        Тот парень был все еще там, когда Стайлз вернулся с наступлением рассвета, но на этот раз он немного сменил позу: прополз дальше под мусорный бак, как будто бы ища тепла. Стайлз отбросил всякое сочувствие. В этом мире нет места состраданию, если ты хочешь выжить. Он усвоил этот урок.        Тем не менее, он позаботился о том, чтобы отлить на другой стороне переулка, прежде чем завернуться в свой плащ, так что его моча не потечет к тому месту, где лежит парень.        Он просыпается в середине дня от звука чьего-то воя, и на секунду теряется во времени. Он выбирается из постели в своей комнате, прислушиваясь к хриплому плачу отца в темноте. Очнулся он уже посреди переулка, плащ был оставлен на земле, а его рука тянулась к скорчившейся фигуре перед ним.        Полный и внезапный страх захлестнул его до тошноты, как только он увидел светящиеся глаза с удлиненными зубами прямо перед собой. Незнакомец явно был мутантом и весьма опасным, так что, возможно, песенка Стайлза скоро будет спета.        — Эй. Эй, все нормально, чувак. Просто... втяни-ка свои когти обратно, ладно, здоровяк? — Стайлз поднимает свои трясущиеся руки и медленно начинается пятиться назад. — Я не обижу тебя, я никому не собираюсь говорить, где ты. У нас в этом плане тут все тип-топ, просто... сделай глубокий вдох ради меня.        Глаза незнакомца вспыхнули, низкое рычание повисло в воздухе между ними. Взгляд у него был отсутствующим, поэтому Стайлзу сложно было определить, сумасшедший он или просто бредит, все еще спит или проснулся и готов порвать ближайшую глотку. Стайлз замирает. Одной ступней он опирается о землю, а другая балансирует на кончике пальца чуть позади. Если он побежит, ему кажется, что этот парень, без сомнения, поймает его, и он не может представить себе ни одного сценария, в котором это закончится хорошо. Но, может… может, если ему удастся успокоить незнакомца, то он уйдет, и Стайлз сможет собрать свои вещи и убраться к черту из Доджа? Жалко будет оставить свое место. Он все устроил здесь по своему вкусу с небольшими тайниками и незаконными видео каналами. Но что поделать? Имя этой игре – выживание, и игра эта подразумевает сохранение самого себя в целости и сохранности.        — Так, приятель, мы все здесь друзья. Просто... сделай вдох. Слушай звук моего голоса, хорошо? — Стайлз заставляет себя аккуратно поставить ступню на землю, удерживая равновесие. Он меняет положение рук из защитного жеста в дружелюбный: ладонями вверх и чуть вперед. Глаза напротив него все еще смотрели в пустоту, вспыхивая периодически то голубым, то красным цветом, но звук, исходящий из горла парня стал меньше походить на рычание и больше на всхлипывание.        — Вот так. Глубокий вдох. Ты можешь понюхать меня. Это мой переулок, но ты можешь остаться здесь. Я не собираюсь тебя выгонять. Просто... может, ляжешь обратно? Тебе нужно еще поспать. Ложись...        Стайлз видел всего несколько мутантов, подобных ему, тех, что принимают искаженный облик диких зверей. Он читал в новостях о парочке теорий по поводу генетики скрещивания и возврата к эволюционным тупикам, но, насколько он знает, это все не было доведено до конца. Он думает, что этот парень – результат скрещивания мутаций. Несмотря на то, что Стайлз не уделял особого внимания урокам биологии, он был абсолютно уверен в том, что люди и род псовых никогда не разделяли ветви на старом семейном древе. Он более чем очарован им, и он бы позволил своему желанию дотронуться до одного из его зубов сбыться, если бы знал, что сможет сделать это и не лишиться ни одного пальца.        Мутант подполз ближе, пока Стайлз пялился на него. У того раздулись ноздри, пока он вдыхал его запах, и Стайлз невольно отстранился, прижавшись к своему углу. Грубый материал стены давил ему на лопатки. Парень все еще припадал к земле, но толкался об ноги Стайлза, потираясь об него, словно бродячий пес. Он тощий. Стайлз замечает выступающие кости на его запястьях и острые локти, торчащие из лохмотьев кофты, но он все равно гораздо больше Стайлза, поэтому он садится туда, куда его толкает парень без особого на то выбора и держится очень и очень осторожно, пока мужчина? зверь? ребенок? прижимается к его ногам и зарывается лицом в бок.        Стайлз, в принципе, ничего не может сделать сейчас, не без риска для жизни и своих конечностей, и несмотря на то, что парень пахнет невообразимо дурно, он теплый, поэтому Стайлз накидывает свой плащ-невидимку на них обоих и ждет наступления ночи.        —        Стайлз просыпается далеко за сумерки, ночное небо искусственно освещается светом тысячи неоновых вывесок, отблеском разноцветных фар сотен тысяч пролетающих машин. Его приятель Скотт говорит, что выше, там, где живут богачи, не так светло, но Стайлз никогда этого не видел. Он ходит иногда в гости к Скотту. Тот живет вместе со своей мамой и семьей, на которую они работают, но Стайлз всегда использует лифт во внутренней части башни и поэтому не может разглядеть всю роскошь хотя бы из окна. Даже когда его мама была еще жива, их семья все равно находилась только на уровне ниже среднего. Они не жили на земле, как сейчас живет он, и у них была летающая машина, но они никогда не поднимались выше сорокового уровня.        Незнакомец соскользнул с его ног, пока они оба спали, и Стайлз уже, слава богам, принюхался к его вони, так что на общем фоне ароматов из переулка она была не так уже заметна. Рука парня все еще обвивала ноги Стайлза, поэтому он очень осторожно начал поднимать его руку, достаточно для того, чтобы его ноги выскользнули из-под нее. У парня было костлявое запястье, и, судя по тому, что видит Стайлз, лицо у него было болезненно исхудавшим. Без странной растительности на лице и огромных скалящихся зубов, парень выглядел молодым, измученным и несчастным. Возможно, он был всего лишь на пару лет старше самого Стайлза.        Если он мутант, а скорее всего так и есть, Стайлз подумал, что, наверняка, у него повышенный метаболизм, который часто прилагается к силе мутанта. А это значит – Стайлз вздыхает про себя, как только освобождает свои ноги и осторожно кладет руку парня обратно на землю – это значит, что он скоро умрет от голода, если ему не помочь.        Нужно его оставить, думает Стайлз. Нужно оставить его умирать здесь, в этом переулке, не важно, насколько сильно он ранен, не важно, насколько сильно уже неудачник-Стайлз привязался к еще одному одиночке в своей дерьмовой жизни. Он не может оставаться рядом с кем-либо еще. Это опасно, он знает об этом, правда.        Он решительно отворачивается, когда лицо незнакомца дергается, а пальцы тянутся к нему, прежде чем оседают обратно на землю. Стайлз накидывает на него плащ-невидимку, чтобы его не увидели, прихватывает свою поясную сумку и выходит в ночь.        —        Первая остановка – еда. Тексиканский фургончик на этой неделе парит между десятым и тридцатым уровнями, но фургончик Джаппино сегодня вечером должен быть на улицах, а значит, он сможет поговорить с Дэнни. Он направляется к восточному основанию башен Транс-Бэй, сворачивает в подворотни и быстро проскальзывает сквозь тени. Темная толстовка и испачканная в грязи одежда делают его практически невидимым, но иногда мутанты могут почувствовать его воздействие на них, когда он проходит мимо, несмотря на то, что он жестко контролирует свои способности, поэтому он старается быть настолько тихим и быстрым, насколько это возможно. Таким образом, если они все-таки что-то и замечают, то он для них ничто иное, как ускользающая тень во тьме. Ничего особенного. Ничего такого, что можно было бы заметить. Просто ничего.        Ему понадобилось полчаса непрерывной ходьбы, чтобы добраться до места. В полумраке и смоге над ним возвышалась огромная черная стена башен. Отец рассказывал ему, что помнит, как их заканчивали строить. Строительство башен началось более ста лет назад, но закончилось только тогда, когда отец Стайлза уже был ребенком. Устроили день открытых дверей, запустив шаттл, который ходил от земли, мимо каждого уровня и до самого верха. Всего: 500 этажей над землей. Его отец прокатился на этом шаттле, попробовал закуски и наслаждался видом на все это стекло. Иногда он рассказывал об этом Стайлзу перед сном: как под башнями было всего лишь несколько зданий, но они не занимали все пространство вокруг, как он мог видеть огромный океан облаков, простиравшийся до самого горизонта, как облака на мгновение рассеивались и показывалось настоящее море, темное и бурлящее, как, когда их шаттл начал снижаться, белая птица пролетела мимо и гаркнула, и все старые бабки на борту завопили и закрыли свои лица платками, затрещав, что это не к добру.        Стайлзу сложно было себе это представить. Он видел голограммы того, что было раньше, как и каждый ребенок в школе, но представлять себя там, где дома могут закончиться, где нет ни единой стены вокруг… Это заставляло его вздрагивать каждый раз. Он думает, что ему бы там не понравилось.        Фургончик Джаппино припаркован на восьмом восточном углу, стоит на подпорках, двигатели выключены, прилавок выставлен, фары горят. Меню прокручивает все виды блюд, которые у них есть, светящиеся голограммы самых популярных парят над несколькими столами около фургончика. Стайлз пробирается к его задней части, просачивается между основанием стены башни и тонким металлом самого фургона до тех пор, пока не оказывается у задней двери и не стучит в нее.        Проходит пара секунд, после чего металл ярко мерцает, и загорелое лицо с темными волосами и глазами промаргивается, силясь рассмотреть гостя. Стайлз широко улыбается и машет ему.        — Дэнни! Как летается, чувак?        Парень закатывает глаза. — Стайлз. Приветик. Чего тебе принести?        Стайлз мнется, силясь принять решение. — Мне... ну, мне, как обычно, только двойную порцию, — он скромно улыбается, пытаясь применить свое очарование.        Брови Дэнни взметнулись вверх. — Двойную? Блядь, Стайлз, нет. Ты что, хочешь, чтобы меня поймали?        — Да ладно тебе, за мной не заржавеет, ты ж меня знаешь, — он старается больше лебезить, а не ныть, но не вполне уверен, насколько ему это удается. Честно говоря, двойной порции едва ли будет достаточно, учитывая метаболизм мутанта, но это уже будет хоть что-то.        — Нет, — Дэнни поднимает руку, чтобы опустить рулонный шторный экран, но Стайлз останавливает его, выбросив руку вперед.        — Погоди! Я... — Дэнни смотрит на него выжидающе. — Я посижу с тобой двадцать минут после того, как ты выполнишь мою просьбу.        Он ненавидел торговать своей мутацией таким образом, ибо слишком хорошо знал, как можно использовать ее против него же. Но он давно знаком с Дэнни, знал его еще тогда, когда у них обоих только начала проявляться мутация, знал еще до того, как его мама... до того, как она умерла. Их семьи были знакомы. Если он посидит с Дэнни и увеличит его силы хотя бы на двадцать минут, то и говорить нечего, насколько это поможет Дэнни и его семье. Навык хакерства у Дэнни и так на уровне выше среднего, благодаря его мутации, что позволяет ему легко просачиваться в программные коды, разговаривать с машинами, как на своем родном, но с искрой Стайлза в целостной форме…        Дэнни провел рукой по своему симпатичному лицу и на минуту задумался. — С твоей помощью я смогу скрыть, сколько я беру для тебя, — он задумчиво смотрит на Стайлза. — И, возможно, смогу поймать того, кто рылся в моей системе безопасности, — жует губу. — Тридцать минут.        Стайлз широко улыбается. — Тридцать минут, тройная порция и две большие тарелки карри из подорожника с рисом.        Дэнни кидает на него пристальный взгляд, а потом закатывает глаза и кивает. — Ладно. Заходи.        Он нажимает на кнопку, мерцающий экран растворяется в воздухе, и Стайлз забирается в заднюю часть фургончика.        Он очень давно здесь не был. Койка Дэнни – на том же месте, что и раньше: вниз по узкому коридорчику, в верхнем левом углу. Она достаточно высокая, чтобы сесть на ней, скрестив ноги и упершись головой в потолок, поэтому они забираются на нее. Дэнни снимает панель на стене, чтобы продемонстрировать впечатляющий ассортимент электронных девайсов. Он разворачивает свой сенсорный экран и, выразительно посмотрев на светящиеся голографические часы на стене, начинает печатать.        При том, что самое лучшее в Дэнни – пожалуй, его способность обращаться с сетями и превосходная еда его семьи, вместе с этим идет его осторожность и отсутствие интереса к излишнему любопытству, думает Стайлз. В принципе, они сидят достаточно близко для того, чтобы искра Стайлза воздействовала на него, но ему сегодня хочется быть щедрым, а еще он чувствует, что его клонит в сон, поэтому он кладет голову на плечо Дэнни, пока тот печатает. Он чувствует, как парень вздрагивает под его ухом, как только вырывается дополнительный импульс от контакта, слышит, как пальцы начинают печатать быстрее, чем до этого.        Время пролетело быстро, и вскоре Дэнни стряхивает его со своего плеча, чтобы слезть с койки, держа в руке браслет Стайлза. Он все стирает, а затем делает сброс информации. Но когда Стайлз тянется к поношенному красному пластику, то он отводит руку в сторону, не давая забрать его. — Так. Я заказал тебе тройную порцию, потому что благодаря тебе я заработал кучу денег и поймал с поличным свою милую рыжеволосую нарушительницу. НО... — он отводит руку назад, все еще не давая ему забрать браслет, — ...ты должен быть осторожен. Я видел свидетельство робота-уборщика в системе, а это значит, что они следят за подозрительной активностью. Такого больше не должно повториться, и используй браслет в разных местах.        Стайлз энергично кивает, и Дэнни передает ему браслет, наблюдая за тем, как Стайлз защелкивает его обратно на запястье. — Я еще почистил твои данные. Теперь ты из района Фрутвэйл, поэтому постарайся сделать там хотя бы пару покупок, ладно? Этот профиль не должен отслеживаться, он полностью новый.        Стайлз обхватывает Дэнни руками, чтобы быстренько обнять его, прижав их лица друг к другу. — Спасибо! Теперь я смогу протянуть еще хотя бы пару недель. Я сделаю так, чтобы ни один след не привел к тебе.        Дэнни закатывает глаза. — Ой, да я уже позаботился об этом, — он толкает Стайлза, и тот падает с койки, приземлившись со смехом и раскинув руки и ноги в стороны. Дэнни же в это время грациозно спрыгивает на пол. — Ты все еще хочешь карри или нет?        —        Он не любит задерживаться, особенно когда несет еду, но Стайлз останавливается, когда пересекает площадь Фрутвэйл. Его взгляд скользит по светящимся картинкам и бегущей строке на массивных проекциях-голограммах, которые окружали внутреннюю часть открытого пространства. Большинство новостей его не волнует: финальные матчи Топперсов по полетам и самые важные предстоящие гонки между Верхними, которые устраивает мэр. Но в левой нижней части экрана он видит знакомые фотографии разношерстной толпы Средних, собравшихся с плакатами у здания KPHealth рядом с фотографией пожилого сенатора Арджента, у которого было улыбающиеся и ободряющее выражение лица. У него от этого сводит желудок, но он заставляет себя читать текст снизу на качающихся плакатах. Все, как обычно: протест против существования вакцин, их скрытое использование, последующее замятие дела. Стайлз постоянно слушал от своей мамы перечень преступлений, когда она жутко бесилась из-за правительственной программы и из-за того, что эта программа сделала с ее единственным сыном. Слушал вплоть до того дня, как ее не стало.        Он качает головой и движется дальше, остановившись у пункта выдачи на краю транзитной линии Алакосты. Он проводит браслетом по сканнеру, ждет регистрации, затем зачерпывает отвратительные протеиновые батончики из слота и кладет их в и так уже тяжелую сумку с рисом и карри. Небо уже начинает светлеть от сияния, который отличается от постоянного свечения неоновых вывесок. Ему пора возвращаться обратно.        —        Он находит парня там, где оставил его, спящим под плащом-невидимкой. Похоже, он вставал, пока его не было, но сейчас он выглядит спящим, и Стайлз застывает на месте, вынужденный найти способ либо а) разбудить мутанта без потерь, либо б) обойтись ночью без плаща. Пока он рассматривал варианты, губы мутанта зашевелились, и прозвучал удивительно слабый, резкий голос: — Вообще-то я слышу, что ты стоишь там.        — А, да, эм… — Стайлз чешет затылок. Это их первый обмен словами, и все звучит более связно, чем он ожидал. Ну, по крайней мере, со стороны другого парня. — Да, это… я Стайлз, и это, типа, мой переулок?        Глаза мутанта на этот раз широко распахнуты, и он выглядит… удрученным? покорным? таким, что Стайлз тут же чувствует себя виноватым. Бедный парень определенно все еще на стадии восстановления. Что бы подумала его мама о том, что он не захотел разделить территорию с несчастным созданием? — Я могу уйти.        Парень начинает вставать, и Стайлз торопливо замахал руками, раскачивая сумку, висящую на руке, из стороны в сторону. — Нет, погоди, все нормально! Я принес немного еды. Ты выглядел так, эм… ты выглядел так, будто она тебе необходима, поэтому я и принес, вот… просто… — он кидает парню свою сумку и остается на месте, неуверенный в том, что приблизиться будет мудрым решением. Парень смотрит на него пару секунд перед тем, как вытащить костлявую руку из-под плаща и наброситься на сумку. Его светлые и гипнотизирующие глаза в предрассветных сумерках с опаской вспыхивали на Стайлза.        — Так, я… эм… я просто… — Стайлз неясно взмахивает руками в сторону парня и еды. — Я присяду рядом, ладно? — парень уже запихивает карри себе в рот прямо из сумки, но кивает, пока жует и свободной рукой откидывает плащ так, чтобы Стайлз мог скользнуть под него. Сейчас время близится к концу года, когда без активного движения становится прохладно, поэтому он медленно подползает и опирается спиной к стене, прикрыв ноги плащом. Он тянется к еде, но рядом сидящий парень рычит на него, и Стайлз отдергивает свою руку так резко, что ударяется локтем об стену и стонет от боли. Парень мгновенно раскаивается, уронив еду между ними и склонив голову.        — Прости! Боже, прости меня! — парень весь сжимается, опустив поникшее лицо, и Стайлз думает, что сейчас, должно быть, происходит нечто гораздо большее, чем он думал. Он едва ли обменялся и десятью словами с незнакомцем, а уже хочет накормить его, согреть, научить, как выживать на улицах. Ему до боли очевидно, что он новичок и совсем одинок, и Стайлз мрачно думает о том, что самостоятельно он долго не протянет, и он не может не вспомнить о том, какого ему было, когда его мама умерла пять лет назад, а отец погиб при исполнении. Стайлз выжил благодаря своему везению и сообразительности, а у этого парня, похоже, нет ни того, ни другого.        — Все нормально, — Стайлз несколько секунд баюкает свой локоть, а потом ныряет в сумку за вторым контейнером с карри, вытаскивает его и хлопает крышкой. Он позволяет теплу, идущему от контейнера, согреть свои руки. Глаза закрываются сами собой, когда аромат горячей еды перекрывает вонь переулка. — Эй, эм...        Светлые глаза рассматривают его долгое время, позволяя тишине затянуться перед тем, как он, наконец, встряхивает себя и немного пожимает плечами. — Дерек.        Язык парня спотыкается об это слово, словно ему больно произносить свое имя. Стайлз сохраняет абсолютно невозмутимое лицо.        — Хорошо, Дерек, — он сует первый контейнер обратно в руки Дерека. — Вот. Поешь. А потом мы немного поспим.        Стайлз кивает с гораздо большим авторитетом, чем есть на самом деле, но, как говорил его отец, если ты ведешь себя так, будто у тебя есть авторитет, то все остальные будут обращаться к тебе соответствующе. Дерек судорожно сглатывает, и Стайлз верит, что тот не сбежит сразу же после того, как запихнет в себя столько, сколько сможет. Дерек коротко кивает, прежде чем вернуться к поглощению все еще теплого карри, и больше ничего не говорит.        —        Малая часть остатков карри была съедена в первое же утро, но запакованные протеиновые батончики, которые Стайлз взял в тот день, продержались немного дольше. Дерек явно старался не съесть их все, не желая полагаться на благотворительность Стайлза, но ему нужно восстанавливаться физически, и Стайлз рад видеть, что из "тощего" он становится "стройным", а из "стройного" в "того, кто может надрать тебе задницу". Каждую ночь он остается в переулке и ждет, когда Стайлз вернется, по крайней мере, Стайлз так думает. Он никогда не видел никаких признаков того, что Дерек занимается чем-либо, помимо того, что жмется в углу под плащом-невидимкой и просматривает каналы и ленты новостей на планшете Стайлза.        Он загадочен. Дерек загадочен. И первое время, Стайлз вполне доволен тем, что он отдыхает и восстанавливается. Он тащит Дерека в уголок Тии Яманы, когда Стайлзу приходит время для помывки. Дерек становится крайне пугливым при одной только мысли выйти за пределы переулка, явно борясь с самим собой, мечась между человеческим желанием быть чистым и превалирующим животным желанием быть в безопасности. Когда они, наконец, решаются выйти, Стайлз начинает нервничать, потому что у Дерека светятся глаза, а ногти становятся длинными и острыми, а потом исчезают, как только Дерек замечает это. А еще у него, кажется, проснулось сильное желание обнюхать все углы и угрожающе рычать на проходящие слишком близко толпы людей, из-за чего Стайлз нервничает еще больше, пытаясь заставить Дерека держать свою волчье-мутантную сущность в узде. Ему явно никогда не приходилось сдерживаться раньше, и Стайлз всю дорогу был уверен, что их сейчас схватят прямо на улице. Это совсем нехорошо для нервной системы – вот что он думает.        Удивительно, но они добрались без приключений. Они оба были подстегнуты желанием оказаться в душевой Тии. Стайлз ударяет браслетом о браслет Тии и перебрасывается с ней парой фраз, которые заставляют ее сжать губы, но через час она возвращается с новой одеждой для них обоих и парой ботинок для Дерека.        Мыться – это просто блаженство. Помимо родителей, Стайлз больше всего скучает по душу. По возможности мыться регулярно и иметь больше одной пары носков. Дерек выглядел совсем другим человеком, когда вымыл остатки крови, пыли и грязи из своих волос. Они мягкие и лежат, словно черные перья, которые Тия выщипывает у своих петухов. При свете дня его глаза смотрят мягко, но в них сокрыто столько вещей, которых он, наверняка, даже представить себе не может.        После мытья каждый раз возникает проблема с тем, что переулок кажется еще более грязным, чем обычно, но Стайлз не осмеливается держать его в чистоте. Он не хочет привлекать к своему месту чье-либо внимание, но, впрочем, теперь, когда он задумался об этом, ему, наверное, стоит перейти в другое место, будь то с Дереком или без. Он обитает здесь уже больше месяца, и это слишком долгий срок для того, чтобы оставаться незамеченным. Просто, черт возьми, это место такое удобное.        Но он все же считает, что безопасность и неудобство лучше, чем регистрация и смерть.        Он решает отправиться на разведку завтра.        —        Прошло три дня, он только что закончил проверку двух потенциальных мест для их ближайшего перемещения, когда он понимает, что его преследуют. Они действуют осторожно, и это плохо, потому что это означает, что они посерьезней, чем просто случайные уличные хулиганы, желающие обыскать его на наличие браслета и оружия. Он начинает идти немного быстрее, держась за стены и выступы зданий, попадающихся на пути.        Близился рассвет – время, когда улицы максимально пусты. Люди, работающие в ночь, плетутся домой, в то время как люди, работающие в утреннюю смену, только еще собираются. Как правило, такая безлюдность – самое безопасное время для Стайлза и его особой мутации, но прямо сейчас ему будет сложнее оторваться от преследования, и шансы на то, что кто-нибудь ему поможет близятся к нулю.        Он запутывает след, быстро шагая, ныряя за витрины и навесы, следуя по извилистой дорожке через нижнюю часть своего района, но каждый раз, когда он осмеливается бросить взгляд через плечо, они все равно идут за ним. Не похоже, что они гонятся за ним целой толпой. Это приносит небольшое облегчение. А еще похоже, что их только двое, и это тоже неплохо. Но он начинает нервничать, что не может оторваться от них.        Он ныряет за крытую тележку репликатора*, чтобы обдумать варианты.        Он мог бы пробраться в бизнес район и попробовать затеряться в растущей толпе бездельников и покупателей. Проблема только в том, что он должен оставаться на достаточном расстоянии от них, чтобы попасть туда, а еще в том, что он сейчас не особо похож на рабочий класс Ниже Средних. В принципе, он мог бы уйти в пресловутые холмы, где был рынок, и надеяться на то, что он сможет затеряется между телегами и машинами. Там тоже, правда, есть свои недостатки: владельцы магазинов могут поймать его, если он будет вынужден прятаться где-нибудь в менее… публичных местах, а еще в это время на рынке будет еще более тихо и пустынно, чем на улицах, и если его поймают, то помощи там точно не дождешься.        Он оглядывается. Теперь они достаточно близко, чтобы он смог их распознать. Это головорезы МакКобба. Он тихо выругивается себе под нос. Однажды, всего лишь один раз он сделал МакКоббу одолжение, когда еще только начинал жить на улице, и с тех пор МакКобб иногда принимает спонтанное решение попробовать добавить Стайлза в коллекцию своих питомцев. До сих пор Стайлзу удавалось отделываться от него, но когда-нибудь у него это не получится, и тогда он станет пленным мутантом на поводке, отдавая свою искру для каких-нибудь гнусных и эгоистичных целей, в которых МакКобб видит пользу.        Есть еще третий вариант. Его переулок сейчас не так далеко, всего в нескольких кварталах. Он мог бы сейчас воспользоваться возможностью и добежать до дома и молиться всем богам, чтобы Дерек был там. Дерек больше, сильнее и страшнее, чем Стайлз, и, насколько ему известно, никогда не покидает переулок без него. Есть один минус: головорезы узнают, где он был все это время. Но они с Дереком все равно собирались уходить оттуда, так что это просто ускорит процесс.        Рискованная затея. Если Дерека там нет, то он в полном дерьме, но это все равно отличная возможность, как ни крути.        Он рискнул и оглянулся еще раз. Бандиты остановились, внимательно оглядываясь по сторонам. Один их них – высокий и тощий, темнокожий, со светящимися татуировками, которые расходятся по его рукам в виде узора Пейсли, другая – бледная и темноволосая, личико у нее веселое и обезоруживающее, но под ее лавандовым пальто по-любому наберется оружия на небольшой отряд.        Сейчас или никогда, думает он, и выскакивает из своего укрытия. Он бежит через тускло освещенные улицы так быстро, насколько может. Он слышит их удивленные возгласы и как они бегут за ним. Энергетическая сфера впечатывается в стену над его головой.        Он прибавляет скорость, огибая углы на полном ходу, используя каждое крошечное знание о родном районе, чтобы уворачиваться от препятствий и мчаться вперед. Он слышит, как сердце колотится в груди, как кровь приливает к ушам и неумолимый ритм их бегущих шагов, настигающих его, когда он набирает скорость, совершая последний рывок к своему переулку.        Он буквально влетает в него, а Дерек тут же встает наготове, выпустив когти и громко рыча. Он самое лучшее и самое свирепое, что Стайлз когда-либо видел, и он не имеет ни малейшего сомнения в том, каким образом Дерек хватает его и толкает за свою волчью массу.        У головорезов, похоже, совсем другая реакция на сущность Дерека, и они настороженно останавливаются у кирпичной арки в начале переулка.        — Послушай, — высокий поднимает руки вверх и осторожно подкрадывается ближе, — мы просто хотели переброситься парой слов со Стилински. Не стоит так переживать.        Дерек рычит так, что не остается никаких сомнений в его угрозе.        — Передай МакКоббу, чтобы он отвалил нахер, уяснил? — Дерек припадает прямо перед ним, все еще рыча, и Стайлз испытывает пьянящее чувство того, чего он никогда прежде не испытывал на улицах – то чувство, когда кто-то готов защитить тебя, уберечь, бросить вызов опасным людям от твоего имени. — Я уже говорил ему, что нихрена не буду для него делать.        Лавандовое Пальтишко вытаскивает оружие. — Смотрю, ты завел себе друга, — она слегка склонила голову набок. — Уверена, МакКобу будет очень интересно услышать о... — она проводит взглядом по зубам и клыкам Дерека и кривит личико, — ...его природе.        Дерек движется быстрее, чем Стайлз успевает среагировать. Раздаются резкий хруст, визг и стук оружия, отскакивающего по асфальту, пока тот не врезается в стену, и затем женщина сжимает свое запястье от боли. — Ты никому ничего не скажешь, — рокочуще разносится голос Дерека, слегка шипя из-за торчащих клыков. Он внезапно делает шаг вперед, заставляя двух головорезов побледнеть, но несмотря на это они все равно остаются на месте, и специально принюхивается. — Теперь я запомнил ваш запах. Я смогу выследить вас где угодно. И если кто-нибудь придет за нами… — он рычит долго и низко, ступая вперед еще раз, чтобы тихо произнести прямо в их лица, — ...то я уже приду за вами.        Лавандовое Пальтишко медленно отступает, но ее напарник соображает немного хуже. Он встает обратно в стойку, кладя руку на оружие под своим плащом. — Может, ты и мутант, — он сплевывает под ноги Дерека, — но готов поспорить, ты все еще смертный.        — Да, — говорит Дерек сквозь резкий звук рвущейся ткани, — но поживей тебя буду.        На рубашке парня проступают пять красных полос. Он отшатывается, в ужасе хватаясь за свою грудь. Дерек обнажает свои зубы и пригибается к земле, словно профессиональный бегун, издав ужасающий рык. — Лучше беги.        Двое головорезов с шумом вылетают из переулка, их крики эхом отражаются по всей округе. Стайлз ждет, пока они отойдут, по крайней мере, на пару десятков метров, прежде чем разразиться хохотом и подняться, положив дрожащую руку на спину Дерека.        — Спасибо тебе, чувак, правда. В какой-то момент, я подумал, что мне кранты.        Он продолжает улыбаться, пока Дерек выпрямляется. Его лицо вновь обретает резкие, бледные, полностью человеческие черты, которые начинают казаться родными.        Дерек снова издает низкий и долгий рык, повернувшись к Стайлзу. Он с серьезным видом осматривает парнишку. — Они не поранили тебя? — мутант смотрит на него открыто, обеспокоенно. Из-за этого внутри Стайлза разливается тепло, и он чувствует себя немного глупо.        — Нет, — качает головой Стайлз и хлопает ладонью по широкому, крепкому плечу Дерека. — Нет, со мной все окей, — он улыбается. — Благодаря тебе, так что да, спасибо, приятель.        Дерек кивает, его глаза все еще изучали лицо Стайлза. — Пожалуйста.               *Репликаторы — в вымышленной вселенной «Звёздного пути»: устройства, позволяющие разбирать отходы на атомы и молекулы, собирая их снова в качестве еды и различных объектов. Репликаторы делятся на пищевые и промышленные.        —        — Вот, смотри, — Стайлз прикусывает кончик языка и материться, но в следующую же секунду тоненькая пилочка для ногтей проскальзывает обратно, и автомат начинается стрелять запакованными пакетами, словно перевозбужденная машина для подачи мячей. Дерек ловко перехватывает большинство из них на лету, затем наклоняется, чтобы собрать те, что остались и запихивает их в вещмешок, который они взяли с собой. Стайлз вытягивает обратно кончик пилочки, позволяя машине выплюнуть еще один или два пакета, прежде чем она затихает и показывает грустное красное сообщение ошибки на своем сияющем экране. — Уверен, ты смог бы просунуть туда свой коготь. Думаю, пилочка тебе без надобности, — он критически прищуривается сначала на слот, а потом на руку Дерека. — Да, точно... Надо будет попробовать на следующем автомате. А сейчас... — он внимательно оглядывается вокруг, прежде чем накинуть на них обоих плащ-невидимку, чтобы запутать камеры, пока они выбираются из-под навеса автомата, — ...сейчас мы уходим.        Они быстро шагают в темноту, Стайлз ведет их закоулками и через различные рынки, пока не чувствует себя достаточно в безопасности для того, чтобы скинуть плащ и сложить его в свой рюкзак. Не самый идеальный способ спрятаться. Плащ делает их невидимыми, только когда они стоят абсолютно неподвижно, но при движении встроенный экран-невидимка создает фоновую рябь, сквозь которую их видно, если смотреть вживую, но зато камеры не в состоянии их отследить.        Они добираются до того места, где район Пэдмант и Мэр'т делят границу, и Стайлз ведет их к автомату в конце комплекса Озеро. Это не тот автомат, которым он пользовался в прошлом месяце или около того, значит этот должен быть без присмотра. Он хочет, чтобы Дерек попробовал ограбить его сам до того, как они двинутся во Фрутвейл. Стайлз использует свой браслет, чтобы добыть им последние запасы.        Он оглядывается вокруг и видит, что Дерек делает то же самое, только используя способности своей мутации, о которых Стайлз хотел бы узнать побольше. Например, насколько он силен? Он определенно сильнее, чем Стайлз, но его собственная мутация совсем не влияет на органы чувств, так что она не так уж много значит. А еще Дерек, похоже, не питает такой же неприязни к запахам, как Стайлз. Он точно знает, когда запах мусорного бака, рядом с которым они сидят, становится особенно едким, но он никогда не затыкает нос.        Они встречаются взглядами, Дерек резко кивает, и Стайлз хватает его за запястье и тянет к нише с автоматом. Вот честно, они как будто напрашиваются на то, чтобы их обчистили, думает Стайлз, когда ставят автоматы вот так, подальше от открытых мест, и устанавливают над ними аккуратные навесы, чтобы грабителей точно никто не увидел. Этот навес якобы предназначен для защиты тех, кто использует их законным образом. Невозможно увидеть, использует ли сейчас кто-нибудь автомат, пока не подойдешь достаточно близко, а узкое пространство дает возможность защититься, хотя это больше похоже на ловушку. Теоретически, над каждым из них установлены камеры, но они выходят из строя за считанные минуты, так как их устанавливают люди, которые тоже заинтересованы в том, чтобы на них не оставалось никаких записей о том, кто и как использует эти автоматы. Город пытается поддерживать порядок и чинить их, ну может, раз в год, но Стайлзу они не доставляют проблем.        Он сначала даже и не знал об этих автоматах, когда только еще стал «земным жителем». На уровнях ниже-среднего их не было. Ты получал еду из домашнего репликатора или, если ты был старомоден, то там время от времени стояли торговые лавки, в которых можно было купить реплицированную еду, которая не была запрограммирована конкретно на вашу семью, а еще на улицах даже можно было приобрести товар с пометкой «настоящая еда», правда довольно редко. Стайлз вспомнил, как однажды отец принес домой маленькую банку крошечных зеленых штучек для мамы в честь ее дня рождения. Каперсы* – так они назывались, и его мама была вне себя от счастья. Стайлзу тогда показалось, что они ужасно воняют, поэтому не съел ни одной.        Хотел бы он их сейчас. Но нет.        — Так, видишь щель? — Дерек кивает в ответ, изучая крошечное отверстие, где какая-то добрая душа уже поддела часть покрытия вокруг экрана ввода. — Попробуй воспользоваться своим самым маленьким когтем. То, на что тебе нужно будет нажать находится наверху и немного слева. Тебе не нужно делать ничего сверхъестественного, просто немного надавить, и должно сработать.        Дерек с сомнением косится на Стайлза, но протягивает руку, выпускает коготь на безымянном пальце и вставляет его в прорезь. У него сделалось сосредоточенное лицо, пока он пытался нащупать нужную точку. Палец у него сгибается под неудобным углом. Он хмурится, вытащив коготь.        — Не получается. Коготь слишком большой и, если я согну его так, как ты говоришь, он сломается.        Стайлз закатывает глаза. — Ну же, попробуй еще раз. Может, мизинцем получится? Тебе нужно научиться.        Дерек хмурится, но послушно выпускает коготь на мизинце. — Зачем?        — На случай, если со мной что-то случится, — Стайлз пожимает плечами и старается не дрожать. Сейчас уже поздняя ночь и довольно холодно. — Ты должен научиться выживать самостоятельно. Кроме того... — он снова пожимает плечами, подавляя желание прижаться ближе к Дереку, тело которого источает тепло, словно печка. — Возможно, тебе в любом случае скоро придется справляться дальше одному.        У Дерека сделалось такое раненое лицо, что Стайлз протестующе поднял руки, даже не осознав этого. — Нет, нет, просто... я не... — он вздыхает, берет руку Дерека своей рукой в перчатке, пальцами направляет его коготь в прорезь, безошибочно находит им точку наверху и чуть слева и мягко нажимает. Автомат услужливо выплевывает несколько упаковок, которые падают на загаженный бетон. — Рядом со мной небезопасно.        Он заставляет себя отпустить теплую ладонь Дерека, и нагибается, чтобы собрать пакеты и сложить их в вещмешок.        Дерек продолжает пристально смотреть на него с напряженным лицом. — Стайлз... — слышит он его грубый голос, — ...со мной тоже.        Выражение лица Дерека настолько искреннее, что это убивает его, поэтому Стайлз поднимает вещмешок, наклонив голову, чтобы спрятать свое пылающее лицо.        — Да, да, большой и страшный серый волк. Видали и похуже. Погнали, — он делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Следующая остановка.               *Ка́персы, или Ка́перцы, или Ка́порцы (лат. Cāpparis) — род растений семейства Каперсовые. В кулинарии (особенно в средиземноморской, итальянской, испанской, французской кухнях) используются нераспустившиеся цветочные бутоны (которые в кулинарии и называют «каперсами»), а также созревшие плоды растения каперсы колючие.        —        Около автомата во Фрутвейле проходит граница, где он обычно совершает набег, но ему не нравится это место. Границы заставляют его нервничать, как и толпы людей. Слишком велик риск, что он случайно окажется слишком близко к кому-нибудь, активирует чью-то мутацию, и его обнаружат. Дерек должен был бы уже заметить воздействие Стайлза на него или же он слишком занят новой для него обстановкой и просто списывает это на свой новый образ жизни, но Стайлз пока что рад избегать этот разговор. Он доверяет Дереку, и, может, это будет последней ошибкой в его жизни, но сейчас уже слишком поздно. Он ведет их по краю площади, двигаясь быстро и держась периферии. Дерек, похоже, вполне доволен тем, что они избегают ненужного внимания. За эти пару недель, что они провели вместе, он никогда не проявлял склонности пообщаться с кем-либо, кроме Стайлза, и это было просто идеально. Чем меньше они взаимодействуют с людьми, тем безопаснее.        Голографические экраны что-то вещают, как и всегда, и Стайлз просматривает их на наличие чего-нибудь важного. По большей части обсуждают сплетни из жизни богачей и политику, но мельком он замечает ведущую новостей, блондинку с присущими для Выше-Средних метками на скулах, которая смотрит с экрана с серьезным выражением лица.        — Стало известно о трех новых нападениях на 250-ом уровне Пэдмант на этой неделе, приводящие органов власти к выводу, что террорист, известный как Создатель мутантов, снова в деле. Одной из жертв стала одиннадцатилетняя девочка с верхних уровней, которая уже умерла от осложнений, вызванных внезапной мутацией, — Стайлз хватает Дерека за руку и тянет его в тень ближайшего здания. Он слышит, как его сердце бьется в груди, пропуская удары, внезапно начиная нервничать. Ведущая продолжает: — Органы власти предполагают, что действия преступника могли быть совершены в ответ на последние волны законопроектов партии Охотников в Конгрессе, два из которых должны быть приняты в ноябре этого года. Законопроект-0375А, поддержанный сенатором Джерардем Арджентом, район Бэйкон, призывает регистрировать всех людей, которые приняли вакцину, независимо от того, проявили они способности мутации или нет, для общего благосостояния общества, — она прочищает горло, глазами пробегается по телесуфлеру, перед тем как продолжить. — 0375Б, его дополнение, призывает к регистрации всех союзов между вакцинированными, а также к автоматическому тестированию и регистрации при рождении ребенка вместе с уже вакцинированными родителями.        Дерек кидает на него странный взгляд, но Стайлзу все равно. Значит, все становится еще хуже, чем он думал. Если у партии Охотников появилось достаточно власти, чтобы начать продвигать свои идеи… значит Фонд защиты мутантов теряет свои позиции. Он стиснул зубы, вспомнив свою маму в голубой футболке с надписью «Гордая мама особенного ребенка» и как она чмокнула его в щеку перед тем, как уйти на митинг, который погубил ее. Жизнь – штука непостоянная. Это он выучил еще в раннем возрасте. В любой момент ты всего лишь в шаге от смерти в давке в разъяренной толпе.        Иногда ему кажется, что он слышит запах ее духов на улице, и вынужден просидеть в переулке всю оставшуюся ночь, ожидая, пока пройдет паническая атака.        — Считается, что террорист, известный как Создатель мутантов, и сам может быть мутантом, жаждущим мести за вред, который ему причинили в детстве, — Стайлз скривился на мелодраматизм, прозвучавший в голосе ведущей, но все равно продолжил ее слушать. — Однако это противоречит показаниям жертв, которые описывают его как мужчину за тридцать, а это значительно больше девятнадцати – максимального возраста самых старших мутантов. Врачи тестируют образцы крови жертв, у каждого из которых был отрицательный результат после вакцинации, однако после нападения они внезапно проявили признаки мутации. Всем, кто был вакцинирован, рекомендуется по возможности оставаться дома и передвигаться по улице группами.        Экран переключается на видео-голограмму драки между сторонниками за и против мутантов у подножья ворот Белого Дома, и Стайлз тяжело вздыхает. У него скручивает живот. Дерек все еще смотрит на него с недоумением. Стайлзу хочется уйти, вернуться в их переулок и спрятаться там на неделю, но он не может. Они не могут. Поэтому он тянет Дерека за собой к следующему автомату, радуясь его силе, молчанию и тени.        —        За два месяца их совместного выживания они сменили переулок всего один раз, и Стайлз считает, что они, кажется, запоздали со следующим переездом. Он продолжал скрывать свою мутацию, насколько мог: выходил на улицы только тогда, когда они были пустыми, следил за тем, чтобы ни с кем не соприкасаться. Но он параноик, и не может не чувствовать, что его паранойя разыгралась не просто так. Голограммы о законодательных проектах Охотников наводят все больше и больше ужаса, так же, как и сообщения о свободном посещении бойцами партии многоэтажек, вынюхивающими мутантов и задерживающих их за малейшие нарушения. Дерек снаружи, добывает еще немного упаковок с едой, а потом он собирался зайти к Тие и переодеться. Оба парня поняли, что несмотря на то, что старшему из них хотелось скрываться в переулке как можно дольше, он становился слишком беспокойным, чувствуя себя в ловушке, когда приходилось сидеть в нем часами, и в итоге сводил их обоих с ума. Стайлз остался на их месте, пытаясь обновить каналы с новостями, потому что чувствовал себя не очень хорошо, но теперь, вдобавок к насморку, он почувствовал, что за ним наблюдают, и ему это не нравится. Он весь день прятался под плащом-невидимкой, но этого было недостаточно.        Им нужно уходить.        Он собрал их скудные пожитки в вещмешок: читалку, одеяло, дополнительные упаковки с едой, свой набор инструментов. А затем стал ждать Дерека.        —        Проходит несколько часов, а Дерека все нет и нет. Стайлз неспокоен, вкупе с раздражительным напряжением, которое возникает всякий раз, когда ему нездоровится. От мусорного бака разит тянущей вонью, которая будто совершает непрерывные атаки на его носовые пазухи, а в темнеющих углах раздаются еле слышные шорохи, сигнализирующие о появлении ночных грызунов. Холодно, но он хорошо пригрелся под плащом, а еще ему нужно отлить, но он не хочет двигаться, потому что у него все ноет. Он понятия не имеет, где Дерек, и это заставляет его волноваться все больше и больше. Он вообще не понимает, когда и почему вдруг решил привязаться к этому случайно встреченному мутанту, еще одному бродяге по днищам мегаполиса Бэй-Сити, но, кажется, давать заднюю уже слишком поздно, и он не может перестать переживать из-за отсутствия Дерека, прокручивая в голове различные варианты. Его ранили? Вряд ли. Он большой и хорошо умеет пользоваться когтями. Он потерялся? Стайлз полагает, что это возможно, но до этого он никогда не замечал у него трудностей с ориентированием на местности. Неужели он просто взял и ушел? Скорее всего, нет, потому что он не взял с собой никакой еды, и он не кажется настолько глупым, чтобы просто взять и уйти без каких-либо запасов. Возможно, если бы он захотел покинуть его, то просто забрал бы все припасы. Ему кажется, что есть в нем что-то такое жесткое и безжалостное, несмотря на то, что он прицепился к Стайлзу, как банный лист.        Но вот что заставляет Стайлза возвращаться к одним и тем же мыслям по кругу, то, что продолжает постоянно крутиться у него в мозгу, задевая все шероховатые края и заостренные углы, так это тридцатисекундная видео голограмма, которую он увидел вчера ночью, та часть, в которой слова «охотники» и «на подъеме» были упомянуты вместе, и показанная на экране геральдическая лилия Арджентов, обрамленная бледным серебром.        —        Спустя еще три часа, Стайлз сдается. Что-то явно не так. Дерек уже должен был вернуться давным-давно.        Стайлз просто обязан найти его.        Еще несколько минут он раздумывает, стоит ли ему взять с собой упаковки с едой. Сегодня вечером он пока хотел бы просто уйти отсюда, сменить этот переулок на другой, темный и неприметный. Но что, если он не сможет найти Дерека? Что, если Дерек вернется и увидит, что их вещи исчезли? Он не хотел, чтобы Дерек подумал, что Стайлз бросил его, и уж тем более ему не хочется, чтобы тот исчез после этого. Но им все равно придется куда-то возвращаться, как только он найдет Дерека. Возможно, лучше пока не менять место.        Он запаковывает все их вещи, засовывает их под край мусорного бака, накрывает плащом-невидимкой и отправляется в путь.        —        Он заходит к Тие. Она говорит ему, что Дерек был у нее, правда уже очень давно. Он позволяет ей поставить за него свечку под ее домашней иконой Девы Марии, и после этого уходит в ночную темень. У него нет какого-то определенного маршрута для поисков, и, честно сказать, он не уверен, какая у него вообще цель, но ему лучше думается в движении, пока он просачивается сквозь улицы под тусклым светом ночных фонарей, под облаками светящегося тумана от света верхних уровней. Его тощие ноги бесцельно ведут его сквозь сырую тьму.        Он пытается напрячь мозг. Его отец был полицейским, он вырос на подобном дерьме. Думай, как человек, которого ты пытаешься найти, Стайлз. Что ты знаешь об этом парне? Что бы он сделал, если бы что-то пошло не так? Куда бы он пошел?        Точно не в их переулок, думает Стайлз. Дерек иногда ведет себя больше, как животное, а не человек, управляясь со своей мутацией так, что видно – он живет с ней с малых лет. Звучит смешно, учитывая, что он старше Стайлза. Должно быть, он один из первых, у кого проявилась мутация, что имело бы смысл, учитывая, насколько он силен. Так что, если следовать логике человека-волка, то он бы ни за что не привел опасность в свое логово. К Стайлзу. Он постарался бы оторваться.        Но штука в том, что Охотники хорошо умеют устраивать ловушки. Они знают, как загнать в угол запаниковавшего мутанта, как выжать из него все силы. Если они взяли след Дерека, ему будет трудно оторваться, но при этом его сложнее одолеть.        От этих мыслей сердце Стайлза забилось быстрее, он ускорил шаг. Ему не нравится, что Дерека могли выследить и заманить в ловушку, охотиться на него, словно на какое-то животное, а потом потащить на анализы. Ему это совсем не нравится.        Дереку уж и подавно бы не понравилось. Так, куда же он пошел?        Стайлз позволяет своим ногам вести его к Кварталу красных фонарей, где фундаменты зданий почти соприкасались друг с другом, где шатры и навесы торчали из каждого угла и свободного куска стены. Лучшие торговцы Окстердама занимаются здесь своим ремеслом и готовы предложить тебе все, о чем только можно подумать, всего за пару талонов, совсем немного, оу, не хватает? Что ж, наверняка у вас есть, чем поторговать…        Квартал находится недалеко от их места, дорожки здесь извилистые – пожалуй, идеальное место, чтобы оторваться от преследования. Вместе с тем, к сожалению, это также означает, что здесь почти невозможно отыскать кого-либо, а еще Стайлзу здесь не по себе. Теснота и приставания с распусканием рук делают его более легкой мишенью, поэтому он торопливо пересекает безлюдную дорожку, а потом спускается вниз по другой.        Он попадает в ловушку еще до того, как осознает, что запрыгнул в нее, споткнувшись о высокий каблук уличной проститутки, так «удачно» оказавшийся там, где должна была быть его нога. Падая, он замечает две вооруженные фигуры, идущие сзади.        Может, они идут и не за ним, но ему нельзя рисковать, поэтому он вскакивает на ноги и бежит. Сердце колотится от адреналина, он рванул к концу ряда, ныряя влево без всякой мысли или плана, кровь пульсирует под звук сапог и приглушенных ругательств позади. Он поворачивает направо, потом налево, ныряя в любую сторону, которая кажется наиболее открытой, и только потом до него доходит, что все это, скорее всего, подстроено, когда он попадает в тупик, загнанный в угол, а пять фигур в темных одеждах приближаются к нему из света в конце тесного пространства.        — Эй, мне не нужны неприятности. У меня есть с собой удостоверение личности, — он делает вид, что копается в кармане, но старик впереди всей группы только рассмеялся.        — Конечно, есть, малыш. И я уверен, ты качественно его подделал, — он держит в руке длинную черную трость, постукивая ей себя по бедру, медленно ступая вперед. Он улыбается. — А еще я уверен, что у тебя вообще никакого удостоверения нет.        Стайлз даже не пытается подавить дрожь ужаса. — Знаю, нам, Средним, не положено спускаться сюда, в трущобы, но вы же знаете, как это бывает, — он смущенно посмеивается. — Я просто пытаюсь найти здесь себе хорошенькую задницу. Набраться немного опыта. И чем вообще может удивить молодой парень всех этих прелестных Средненьких? Надо же где-то учиться, — он бросает, как ему кажется, похотливый взгляд и хватает себя за промежность.        Старик лишь снова рассмеялся. — Хорошая попытка, тварь, — раздается щелчок, и трость в его руках вспыхивает искрящимся голубым светом. Стайлз чувствует, как внутри у него все переворачивается, будто пытаясь забраться вверх по его горлу. — Мы знаем, что ты мутант. Ты можешь сам пойти с нами, без сопротивления, и мы не будем слишком суровы к тебе.        Он улыбается во все зубы, из-под капюшона выглядывают темные глаза на дружелюбном круглом лице. На том самом лице, которое Стайлз видел на голограммах, на котором красовалась добрая улыбка, пока этот человек вещал, что всем будет лучше, если мутантов просто изолировать от общества и позволить им доживать остатки своих дней вдали от уязвимого населения. Джерард Арджент стоит сейчас так близко, что мог бы дотронуться до Стайлза, если бы захотел, и парню уже не кажется, что твердая стена позади него сжалится и поглотит его, в отличие от первого раза, когда он врезался в нее со всей силы. От мужчины несло тошнотворным сладким болезненным запахом, и Стайлзу захотелось блевануть на его блестящие отполированные ботинки.        Стайлз сглотнул. — Никакой я, блядь, не мутант. Вы поймали не того.        Удар с кулака прилетает из ниоткуда, он сильно ударяется головой об стену. Сначала он подумал, что ему показался рычащий звук и что это просто ветер шумит в ушах, когда он дезориентировано встряхивает головой и отхаркивает полный рот крови, но звук не прекращается.        Он осторожно открыл глаза. Все охотники стояли к нему спиной, повернувшись к источнику глубокого рокочущего рыка, от которого каждый волосок на его теле встал дыбом. В конце переулка, прямо за силуэтами охотников и их поднятого оружия, отсвечивали яркие голубые глаза на фоне громадной массы.        — Ох, ебать, — воодушевленно выругался Стайлз, оттолкнув себя от стены и вальяжно подойдя к охотникам. Он понимает, что их слишком много и у них есть специальное оружие. Но, возможно, если он отвлечет их на себя, то Дерек сможет уйти.        — Эй, ебланы, вы реально настолько тупые, что верите в свою же лживую пропаганду о чистоте расы? Или вам просто нравится, что у вас есть повод спуститься в трущобы к нам, к отбросам, и спустить пар, разбивая лица беспомощным детям перед тем, как утащить их с собой? — они медленно оборачиваются к нему, когда он подходит ближе, но тот, кто стоит перед ним все еще смотрит на Дерека. Так не пойдет. Стайлз хлопает его по плечу, парень поворачивается, опустив оружие с растерянным видом. Стайлзу хотелось закатить глаза. Этого точно завербовали не за острый ум. — Слышь, придурок! У твоей мамаши усы и то были получше, — Стайлз замахивается и бьет его кулаком в нос, отведя большой палец в сторону, как учил отец, и чувствует, как трещат кости под его пальцами и как хлынула кровь, прежде чем он опустился наземь под натиском кулаков и смог только обхватить голову руками и подтянуть к себе колени.        Он чувствует внезапный порыв воздуха вокруг себя, а потом слышит очень громкий рычащий звук прямо над собой, и ему хотелось заплакать, потому что Дерек не сбежал, он должен был валить к черту отсюда, но он здесь. Дерек заслоняет Стайлза своим телом, стоя над ним, лицом к охотникам, но Стайлз чувствует вибрации от ударов, сыплющихся на Дерека, видит и ощущает искры электрической палки, слышит болезненный скулеж, когда пули попадают в цель. Нет никаких сомнений, что его мутация уже помогает Дереку, иначе бы он, наверное, уже не стоял на ногах, но долго он так не продержится, поэтому Стайлз разворачивается так, чтобы лихорадочно сдернуть свои перчатки и обхватить руками лодыжки Дерека, кожа к коже, и давит. Сверху раздается удивленный звук, а потом Дерек буквально меняет облик и становится больше прямо под пальцами Стайлза, увеличившись в размерах. Стайлз не видит его со своего угла обзора, уставившись в землю, но ужасающих криков охотников ему достаточно. Разносятся отвратительные звуки тяжелых ударов и хлюпанья, а затем звук двух пар убегающих шагов. Дерек испускает последний вымученный вой.        Энергия все еще пульсирует через Стайлза, но он не может пока понять, как остановить ее, и он не может двигаться, головокружение накрывает его волнами. На мгновение воцаряется тишина, а затем пара когтистых и мохнатых лап аккуратно отрывают его пальцы от... лодыжек? задних лап Дерека? и начинают переворачивать его. В этот момент его вечер заканчивается тем, что он заваливается на бок и сильно блюет, после чего проваливается в бессознательное состояние.        —        Когда он приходит в себя, у него уходит минута на то, чтобы узнать потолок крошечной общей комнатки Тии Яманы. Перед глазами все еще плывет, поэтому он позволяет себе продолжить лежать неподвижно и провести учет своих конечностей по очереди. Голова: побаливает. Лицо: тоже побаливает. Правая рука: болит. Горло: болит, а еще у него изо рта несет, как от самой смердящей помойки.        Должно быть, он издает какой-то звук, потому что над ним внезапно нависает чье-то лицо. Когда он его узнает, он впервые, кажется, за много лет чувствует облегчение.        — Мелисса?        — Привет, сынок, — лицо Мелиссы МакКолл озабоченно сморщилось, ее вьющиеся темные волосы были туго стянуты на затылке. — Как себя чувствуешь? Тебе хорошенько дали по голове.        Стайлз тянет руку к своему лицу и осторожно ощупывает его, морщась при прикосновении к левой щеке.        — Да, малыш. Потрепали они тебя, — она протирает его лицо тканью. — Я дала тебе обезболивающее два часа назад. У тебя еще была небольшая температура, ты знал?        Он сморщился и отмахнулся: — Всего лишь простуда.        Он подтягивается и медленно садится, заставляя тошноту отступить, пока пытается прислониться спиной к стене.        Мелисса внимательно наблюдает за ним, а потом протягивает ему стакан воды, когда он усаживается, и нахмуривает брови. — Стайлз, я уже не раз говорила тебе, что ты можешь жить у нас. Тебе не обязательно выживать. Твои... — она опускает глаза и берет его за руку, — ...твои родители не хотели бы, чтобы ты так жил.        Он отводит взгляд. Тия пополнила свою коллекцию перьев, и теперь они начали сыпаться с каминной полки.        — Ты знаешь, что я не могу, Мелисса. Мутант в доме Арджентов? — он смеется, пытаясь улыбнуться ей. — Я, конечно, обеими руками «за» сыграть с ними шутку таких невероятных масштабов, но я не могу ради этого подвергнуть вас со Скоттом опасности.        — А где еще может быть безопасней всего? — она сжимает его руку в своей и наклоняется ближе, темные глаза смотрят с напряжением и беспокойством. — Там не будет других мутантов, которые выдадут тебя.        Он качает головой. — Как бы вы объяснили мое присутствие? Где мои родители? И хватит всего одного схваченного мутанта, оказавшегося ко мне слишком близко, и все будет кончено. Либо мутант проболтается в надежде облегчить свою участь, либо Ардженты заметят, что он ни с того, ни с сего стал сильнее и начнут искать причину, — он прислоняется к стене своей многострадальной, ноющей головой. — Нет. Я не буду рисковать. И не вздумайте меня искать. Я не хочу, чтобы мне пришлось снова исчезнуть из виду.        Она вздыхает и потирает его руку, прижав другую ладонь к его щеке, а потом отпускает его и берет в руки маленькую миску риса и палочки. — Вот. Поешь.        На вкус как картонка, и это даже хорошо, поэтому он начинает методично класть рис себе в рот, одну крохотную порцию за другой. Он делает еще один глоток воды, продолжая есть.        — Я видела Дерека.        Стайлз кашляет, кусочек риса застрял в горле, и Мелисса протягивает ему воду.        — Он был здесь, когда я приехала. Тия сказала, что он принес тебя сюда, не зная, как еще тебе помочь. Она, конечно же, знала, что нужно звонить мне, — Мелисса смотрит на него задумчиво. — Не знала, что у тебя есть друг.        Стайлз пожал плечами, внезапно почувствовав желание закрыться от нее. Он до сих пор почти ничего не знает о Дереке, и ему совсем ничего не хочется говорить о непонятном сочетании роли друга/сожителя/помощника в его лице.        — Да. Он просто появился из ниоткуда пару месяцев назад, — Стайлз невозмутимо поджал губы. — Он тихий, помогает добывать еду и пахнет ничуть не хуже меня, так что я позволил ему остаться.        Мелисса медленно кивает с приподнятыми бровями, совершенно не поверив его равнодушию. — Его тоже изрядно потрепало. Мне пришлось наложить на него кучу бинтов, — она внимательно наблюдает за Стайлзом. — Хорошо, что он так быстро исцеляется, иначе он бы вряд ли смог выжить, учитывая сколько пуль я из него вытащила.        Стайлз кивает, сглатывая слюну, и одаривает ее своей самой обезоруживающей улыбкой. — Ага. Круто.        Она закатывает глаза и хлопает его по ноге, затем встает и потягивается. Ее спина хрустит, когда она поворачивается, чтобы взять баночку с таблетками на боковом столике. — Вот. Принимай их по мере необходимости во время еды в течение нескольких дней. Если через несколько часов тебя все еще будет тошнить или потеряешь сознание, свяжись со мной, хорошо? — она наклоняется вперед и пронзает его взглядом, он сглатывает. — Хорошо?        — Так точно.        Она удовлетворенно кивает и откидывается на спинку стула. — И приходите ко мне на следующей неделе, чтобы я смогла осмотреть вас обоих. Арджент-младший будет в Вашингтоне на голосовании за новые законопроекты, так что сможете спокойно зайти в дом, — она наклоняется и целует его в щеку, обхватывает обеими руками его лицо и мягко улыбается. — Ты хороший парень, Стайлз. Будь осторожен.        Он заставляет себя улыбнуться в ответ. — Хорошо.        —        — Итак.        Они сидят на краю заброшенной эстакады 880, стараясь держаться подальше от гниющих балок, торчащих из бетона, но достаточно высоко, чтобы свесить ноги. Уже стемнело, Стайлзу нравится смотреть на бесконечное море разноцветных огней. Отсюда со всех сторон – сверху, снизу, по бокам – они прекрасны в окутывающим их вездесущем тумане.        — Итак, — он болтает ногами туда-сюда. — Спасибо, что спас мою тощую задницу. Я не хотел, чтобы ты тоже попал в ловушку.        Дерек пожимает плечами, поднимает камешек и кидает его вниз по наклонному дорожному полотну к главной улице. — Они следили за мной уже несколько часов. Не уверен, что смог бы оторваться от них, даже если бы ты не появился.        Стайлз кивает. Это уж точно. Охотники хороши в своем деле, и становятся только лучше с каждым одобренным в их пользу законодательством. Он старался не думать слишком много о том, как это скажется на нем и его дальнейшем свободном образе жизни и выживании, но у него явно не получается. Что же касается того, что сам Джерард Арджент спустился в трущобы, чтобы запачкать руки, то... ну... Ничего хорошего это не предвещает.        — Знаешь, я даже не был уверен, что ты вообще мутант.        Дерек, похоже, пребывает в полном недоумении, и Стайлз сухо рассмеялся. — Да. Я сама скрытность.        Глаза Дерека бледны в тусклом свете, отражая цвета неоновых вывесок на соседней башне. Он медленно кивает. — Тебе приходится. Ты все время в опасности.        Стайлз опускает голову и выдыхает. — Да.        — Кто ты?.. Импульс? Катализатор? То, что ты сделал со мной... — Дерек рассеянно выпускает когти и позволяет своим глазам покраснеть. Сейчас они горят красным, а не синим, и Стайлзу интересно, что это значит. — Ты превратил меня в альфу, и даже сейчас эффект не прошел.        Он потрясен и поражен одновременно, а Стайлзу больно это слышать. — Моя мама называла меня искрой.        — Ты очень ценный товар.        — Да. Слишком многие хотели бы заполучить меня. Поэтому я и не сижу на месте, — Стайлз проводит рукой по волосам. — Прости за то, что я сделал. Я никогда раньше не пробовал сделать такое с кем-нибудь. Обычно мне платили за то, чтобы я просто посидел рядом некоторое время. Если прикоснуться, то воздействие становится сильней, но мне это не нравится. То, что я сделал с тобой... — он замолкает, отвлеченный пристальным взглядом Дерека. — Кожа к коже... а еще я паниковал и просто... Я втолкнул эту силу в тебя. Извини, если теперь тебя это сильно беспокоит.        Дерек протягивает руку и кладет ладонь на затылок Стайлза. — Нет, — спокойно качает головой он. — Все нормально. Ты сделал меня сильнее и спас нас. И, похоже, твое воздействие не пройдет бесследно. Я все еще сильнее, чем раньше. Так что вместе мы сможем быть в безопасности.        Стайлз хихикает, потому что на самом деле безопасность – это такая несбыточная мечта. Но мечта приятная, думает он. Быть в безопасности вместе с Дереком. Это уже что-то.        Он отбрасывает эти мысли, поставив ногу на согнутый кусок арматуры и толкая его взад-вперед, заставляя скрипеть.        — А что насчет тебя? Ты, наверное, из первой волны, — Стайлз оценивающе смотрит на него. — Мне почти семнадцать, но ты выглядишь старше, а вакцины начали делать только, когда мне было восемь. Но ты ведешь себя естественно.        Дерек качает головой, когда Стайлз замолкает, его лицо выражает суровую сдержанность. — Мне никогда не делали вакцину, — он снова щелкает когтями, нервно перебирая их. — Я родился таким.        — Чего? — нога Стайлз соскакивает с арматуры, повиснув от удивления. — Не может быть. Ты не можешь быть мутантом без вакцины. Именно вакцина вызывает генетические изменения у людей, восприимчивых к этому. Все об этом знают.        — Нет. Я и моя семья... Я смотрел голограммы, когда выходил наружу. Я ничего не знал ни о вакцине, ни об уровнях мутации, ни о правительственных прикрытиях, ни о протестах, — он делает глубокий вдох. — Моя семья... Думаю, мы можем быть первоисточником.        — Чем? — Стайлз чувствует, как у него неприлично отвисла челюсть. — Ты это сейчас не серьезно.        Дерек разводит руками и смотрит на Стайлза из-под своих темных бровей. — Вся моя семья, они все... они все были, как я. Оборотни – так нас называли. Военные... мы все были военными или собирались ими стать. Мои родители, мои старшие брат и сестра. Я проходил военную подготовку, но меня еще не отправляли в поле, — его лицо выглядело застывшим, словно маска, которая вот-вот треснет. — Я слышал кое-какую теорию. Об этом говорили по голограмме, о том, что вакцина была сделана из крови суперсекретного военного эксперимента.        — Нет. Нет, Дерек, это всего лишь теории заговора. Это просто какие-то психи выдумывают всякую хрень. Это невозможно! — Стайлз понимает, что машет руками в недоумении от происходящего, и опускает их. — Ты это не серьезно.        Дерек горько смеется. — Да уж. Это же гораздо неправдоподобней, чем то, что у меня растут когти и шерсть, и я могу разорвать людей на куски. Гораздо невероятней, чем парень, который может сделать человека сильнее, просто находясь рядом, — он закатывает глаза, когда Стайлз показывает ему язык. — Я думаю, что это были мы. Думаю, это нас использовали для создания вакцины, — он поднимает еще один камешек и отправляет его катиться по дороге.— Мы не болеем. Мы быстро исцеляемся. Нас постоянно изучали, — он пожимает плечами. — Мы всегда знали, что мы отличаемся от остальных, но я не думал, что мы единственные такие во всем мире. Во всяком случае, до вакцины, — он искоса бросает на Стайлза взгляд, протягивает руку и проводит пальцем по его руке, а потом снова фокусируется на своих ладонях. — Все сходится. Я понимаю, почему люди пытались создать вакцину на основе нашей крови. И... — он глубоко вздыхает, глядя в туманную ночь. — И я понимаю, чем это могло обернуться. Вакцина из нашей крови была создана для борьбы с современной эпидемией, которая пробиралась через многоэтажки и уровни Ниже-Средних, угрожая распространиться еще выше. Но эта вакцина, возможно, несла в себе слишком много наших ген. Всего один лишний ген, из-за которого некоторые люди стали похожими на нас.        Стайлз почувствовал, что начал задыхаться. Он не хотел знать, но обязан был спросить. — Что произошло?        Дерек мрачнеет и вонзает когти в бедро, чтобы скрыть дрожь в руке. — Была одна женщина, которая работала вместе с моими родителями. Она была... она была другом семьи. Она работала на правительство. Я не знаю, какую именно должность она занимала, но что-то связанное с надзором. Но... она была нашим другом в течение последних пяти лет, — Стайлз не может пошевелиться, наблюдая за сменой эмоций на лице Дерека. — Она была лучшей подругой моей сестры, доверенным лицом моего старшего брата. Она обращалась со мной, как с ребенком, но я боготворил землю, по которой она ступала, — голос Дерека стал настолько тихим, что Стайлз едва мог расслышать его, а сам не мог даже сглотнуть вставший ком в горле. — Она сошла с ума и всех убила. Я был в школе, когда мне сказали. Задержался на тренировке по баскетболу. Меня вызвали в полицейский участок и… и сказали, что она все подстроила так, будто мои родители были убиты при исполнении, что она взяла пистолет с пулями с волчьим аконитом и застрелила моих братьев и сестер, — он делает глубокий дрожащий вдох. — Я убежал. Бежал долго, пока ее головорезы преследовали меня. Я не все помню, но потом я проснулся в твоем переулке и встретил тебя, — теперь он смотрел на Стайлза с мученическим видом.        — Они гнались за тобой до самого города?        Дерек мрачно кивнул. — Да. И вчера ночью они нашли меня.        Он поднимает еще один камешек и гневно швыряет его вниз по улице, чтобы тот, гремя, врезался в дорожное полотно.        — Но это значит, что...        Дерек поворачивается к Стайлзу и кивает. — Да. Им нужен я.