POV frank
Яркое майское солнце слепило глаза даже сквозь тёмные линзы очков, от чего крупная слеза скатилась по моей щеке, чтобы в итоге оказаться размазанной по ладони. Заебало. Я свято ненавидел (насколько вообще можно ненавидеть именно свято) как сам факт существования ясной солнечной погоды, так и свои чувствительные глаза, которые слезились так, будто я перманентно наблюдал ими самые жестокие картины тиктоков с ужасно умилительными котиками. Выкинув в урну очередной окурок, я нервно потёр ладонями по бёдрам в чёрных джинсах, которые, казалось, притягивают, сука, каждый солнечный луч в этом полушарии. Я не мог терпеть ждать кого-то, особенно, когда чувствую себя как на сковородке и истекаю потом и слезами. Отчаянно пытаясь успокоить себя, я прикрыл веки и чуть откинул голову, чтобы погрузиться в музыку, играющую в наушниках, и при встрече не быть слишком вздёрнутым и вспыльчивым. Боже, мне просто нужна хотя бы небольшая пародия на тень возле этого адского здания, которое мой молодой человек гордо именует университетом и задерживается там уже на 7 минут. Аккуратный поцелуй в уголок губ и мягкая прохладная ладонь на моей щеке осторожно, но настойчиво выдернули меня из прослушивания любимого плейлиста, и я поспешил выдернуть наушники, чтобы, улыбнувшись, притянуть парня в ответном невинном поцелуе. — Прости, что заставил ждать, милый, я старался убежать как можно быстрее, — парень потёрся носом о мою скулу, и я переплёл наши пальцы где-то внизу, наслаждаясь прохладой его рук. — Всё в порядке, вас всё равно никогда не отпускают вовремя, я привык. Боб снова одарил меня своей ласковой улыбкой и быстро коснулся губами моего виска, когда я по привычке забрал у него полупустой рюкзак, и мы медленно поплелись в сторону метро. Мы встречались с парнем уже несколько месяцев, и я с уверенностью могу сказать, что пока что эти отношения очень близки к понятию «идеальные». Мы соприкасались во многих жизненных вопросах одинаковым мнением, слушали одну и ту же музыку, не любили проводить время на шумных тусовках, предпочитая компанию друг друга. Мы читали друг другу вслух на ночь, много целовались. Я встречал его с занятий почти каждый день, если не был занят своей работой, чтобы потом не спеша отправиться в нашу с ним скромную двухкомнатную обитель на окраине города. У нас даже был одинаковый пирсинг — по кольцу в крыле носа и нижней губе. Но самая главная и важная ниточка наших отношений лежала немного глубже, чтобы её невозможно было разглядеть постороннему человеку, для которого была открыта только нежная и по уши влюблённая сторона наших отношений. Мы оба обожали жёсткий секс. С плётками, вибраторами, зажимами на сосках, горячим воском на коже, кляпами и наручниками. Ох, у нас в постели не было ни одной скучной ночи. Мы не занимались любовью. Мы трахались. — Как прошёл день? — участливо поинтересовался я, чуть сжимая чужую ладонь в своей, приглашая того к разговору. — Ничего особенного, честно говоря, — парень пожал плечами и тяжело вздохнул, уставившись куда-то в другую сторону от меня, вероятно, чтобы я не смог разглядеть в его глазах попытку утаить что-то. — Эй, малыш, ты же знаешь, тебе не обязательно держать в себе что-либо, ты можешь рассказать мне, — я слегка дёрнул его за руку, чтобы он повернулся и взглянул на меня. Ещё ни разу щенячьи глазки не подводили мистера Фрэнка Айеро. Брайар молчал ещё несколько минут, будто собираясь с мыслями, готовясь выдать что-то важное, от чего, честно говоря, у меня скрутило желудок. — Я опять поцапался с Уэем. Фрэнки, блять, я уже не могу спокойно реагировать на всю хуйню, что он творит, — он с силой сжал мои пальцы, пока я незаметно выдохнул, что разговор никак не касается наших возможных проблем в отношениях. — Ну правда, — продолжил он. — Я терплю его выходки исключительно потому что он — младший брат твоего друга. — Я понимаю, Боб, — тихо отозвался я, немного отклоняясь от маршрута, чтобы зайти под тень арки какого-то дома покурить и нормально обсудить с парнем его проблему, не отвлекаясь на стоящее на улице пекло. — Что он снова натворил? Я достал помятую пачку сигарет из кармана потёртых, видавших виды джинс, и протянул одну Бобу, который уже принялся нервно пихать носком кроссовок какой-то камушек. Прошептав невнятное «спасибо», он прикурил от своей зажигалки, нетерпеливо выпуская дым из горла, прежде чем начать рассказ. В этот раз младший Уэй был крайне отвратительным, хотя, впрочем, как и всегда. Заносчивый мальчишка возомнил себя защитником своего старшего брата, который уже очень долгое время является моим лучшим другом. Майки не перестаёт бить себя в свою костлявую грудь такими же костлявыми кулаками, что я разбиваю Джерарду сердце своей «дебильной слепотой». Якобы старший Уэй влюблён меня ещё с третьего класса и до сих пор страдает из-за фрэндзоны, в которую я окунул его с головой. Я действительно искренне не понимал этого, ведь если бы Майкс говорил на самом деле правду, то что мешало этому грёбанному Джерарду самому прийти ко мне с разговором о своей неразделённой любви? Хотя, может даже лучше, что он этого не делает — я бы всё равно не смог ответить ему взаимностью. Я обожал его до коликов, любил всем своим подгнившим сердцем, но как самого лучшего друга. Нет, Джерард всегда был очень привлекательным мужчиной, даже когда в средней школе был похож на смесь человека и папы-свина, но я не мог и не хотел заставлять себя полюбить его какой-то другой любовью. Я не хотел целовать его губы на ночь, не хотел принимать с ним долгий утренний душ, не хотел ни заниматься любовью, ни трахаться. Он просто был моим другом, самым близким человеком, и я боялся просрать нашу долгую дружбу из-за какой-то там его тупой влюблённости. Да я даже не замечал его «страдания», а ведь пытался! Правда, пытался, особенно, когда Майкс впервые упомянул о природе чувств, которые его брат испытывает ко мне. Но всё, что я смог отметить в поведении Джерарда — ему доставляло огромное удовольствие трахать всяких девочек и мальчиков, которых он с лёгкостью цеплял. Теперь же Майки Уэй буквально извергал яд из всех своих щелей на Боба, с которым сам же меня и познакомил на одной из тусовок, представив его своим одногруппником. Никто не мог представить, что у нас с этим блондином хоть что-то завяжется, но всё случилось слишком быстро. Так что Майкс ужасно злился на себя за это знакомство и при любом удобном случае умудрялся сделать какую-нибудь очередную гадость, чтобы вывести Брайара из себя, а позже убедить меня, что я не стою такого «психопата и истерички». Детский сад. — Он, блять, просто подошёл ко мне с невозмутимой рожей-кирпичом и вылил мне свой жуткий разбавленный кофе на конспекты по философии, которые теперь хуй восстановишь, — Боб взвыл, в последний раз затягиваясь дымом, и уткнулся мне лицом в плечо. — Как же он заебал, ты даже представить себе не можешь. Боб перешёл на шёпот и осыпал проклятиями мою шею, касаясь её губами и отсылая по моему телу стаи мурашек. Я успокаивающе перебирал его блондинистые волосы одной рукой, прижимая за талию ближе к себе другой. Найдя губами его ухо, я начал покрывать его лёгкими поцелуями, нашёптывая какие-то милые глупости о том, что ничто не способно нас разлучить, даже коварный Майки, что значит теперь мы вдвоём сядем и перепишем его конспекты, что я люблю его сильнее сигарет и что пока я рядом, его никто не обидит. В какой-то момент я даже подумал, что парень сейчас замурлычет от моих слов и действий, но его принадлежность к котам не оправдалась, так что тот просто поднял голову с моего плеча, чтобы встретиться в нежном поцелуе, где он освобождался от скопившейся злобы, а я доказывал ему свою бесконечную любовь.***
Мы буквально ввалились в квартиру, не отрываясь друг от друга в страстном слюнявом поцелуе, который начался где-то с того момента, как мы вышли из автобуса после метро в сторону многоэтажки. Наши руки беспорядочно переплетались и путались, в попытках скинуть с себя и друг друга обувь и верхнюю одежду. В таком темпе не понятно было, за что ухватиться сначала: то ли расстёгивать чужую рубашку, то ли сильно сжимать задницу через ткань штанов, то ли поскорее эти штаны друг с друга снять, чтобы больше не было никаких преград между разгорячёнными телами. Я прижал парня к стене в коридоре, спускаясь с губ на его длинную бледную шею, судорожно оставляя свои болезненные метки сначала на ней, медленно переходя на плечи и ключицы, засасывая губами нежную кожу под выпирающими косточками, быстро избавляя Брайара от строгой рубашки, на которой можно было заметить брызги кофе после проделок Майкса. Боб громко простонал и вцепился мне в волосы, когда я больно укусил его за напряжённый сосок, тут же зализывая болезненные ощущения. Тело парня становилось всё более горячим, более податливым к ласкам, которые со стороны больше напоминали пытки. Я резко сжал пальцами уже эрегированный член Боба и почти сразу отстранился под недовольное хныканье. — Фрэнки, — прохрипел парень, хватаясь за стену как за единственную опору, но я не дал ему договорить, резко хватая того за нижнюю челюсть. — В спальню, — выдохнул я ему в приоткрытый рот. — Сними с себя всё и жди на коленях. Он послушно кивнул, глядя на меня затуманенными от желания глазами, в которых плясали черти от предвкушения эмоциональной разрядки после сложного дня на учёбе. Я отпустил его так же резко, как и схватил, чтобы без лишних слов исчезнуть в ванной. Оказавшись за запертой дверью, я опёрся руками в умывальник и взглянул на себя в зеркало, усмехаясь покрасневшими сухими губами своему отражению, и нагнулся, чтобы плеснуть себе в лицо холодной водой. Возни Брайара в спальне больше не было слышно, так что, напоследок оценив свой потрёпанный вид, я с трудом поправил свой уже достаточно твёрдый член в джинсах, чтобы шов не так сильно давил на эрекцию, скинул толстовку в корзину с грязным бельём и направился в спальню, где меня уже ждал истекающий смазкой разгорячённый Боб на коленях. Я довольно улыбнулся, невольно любуясь такой развратной картиной парня в лучах ещё не севшего солнца, которое беспардонно врывалось в спальню к мужчинам, будто желая понаблюдать за происходящим, а может и присоединиться. — Какой хороший мальчик, — почти пропел я, медленно приближаясь к покорному Бобу, чтобы взять того за волосы и прижаться пахом к его щеке, в надежде, что он почувствует через плотную ткань насколько сильно я его желаю. Парень начал едва ощутимо тереться о мою эрекцию, но я прошипел, сильнее схватив его за волосы. О нет, мой хороший, сегодня мы играем по моим правилам. Брайар ахнул и посмотрел мне в глаза: — Фрэнки, пожалуйста, я хочу твой член у себя во рту, — пролепетал юноша, а я не всегда мог устоять, когда он просил. Сегодня был явно не тот случай, когда я могу отказать этому милому мальчику в его вполне осуществимом желании. Я начал быстро расстёгивать ремень, пуговицу, ширинку, пока нетерпеливые юркие пальчики Боба уже стягивали с меня джинсы вместе с бельём до колен. Мой член дёрнулся, когда я ощутил горячее дыхание на яйцах, а после и его язык, проходящийся влажной дорожкой от основания к набухшей головке, которая запульсировала в чужом рту, когда Боб осторожно обхватил её губами, чуть посасывая с таким невероятным выражением лица, будто мой член — это самое вкусное, что он когда-либо пробовал на вкус. Я старался держать себя в руках, чтобы не начать грубо вбиваться в его глотку, позволяя ему делать всё медленно, тягуче и вкусно, так, что у меня у самого начала скапливаться слюна во рту в ненормальных количествах, пока я смотрел на работу гибкого языка любовника. — Я хочу тебя так глубоко в своём горле, Фрэнки, — тихо проговорил он, практически не отрываясь от моего члена, что мне захотелось прямо сейчас порвать его задницу за то, что он разговаривает с набитым ртом, но вместо этого сказал совершенно другое, соответствующее ситуации. — На кровать, живо, — рыкнул я и резко поднял парня с коленей, подтолкнув к небрежно застеленной койке. Он быстро устроился там на спине, свешивая голову с края и призывно открывая свой глубокий рот. Я скинул с себя мешающую одежду и подошёл ближе, когда Боб схватил меня за бёдра и самостоятельно направил мой член себе в рот. Я несильно толкнулся в горячее узкое горло, чтобы младший успел справиться с рвотным рефлексом и подал мне разрешающий знак, чуть царапнув короткими ногтями чувствительную кожу. Мне снесло крышу. Я начал глубоко и резко входить в парня, который издавал хлюпающие звуки из-за обилия слюны и моей смазки, а я с наслаждением наблюдал за тем, как мой член погружается в его горло. Сделав ещё несколько быстрых толчков, я неожиданно вошёл на всю длину, упираясь яйцами в его лицо, и сжал пальцами соски, от чего тот простонал, посылая вибрации горлом. — О боже, какой ты горячий, — как в бреду прошептал я, чуть забываясь, когда парень подо мной начал давиться и рефлекторно пытаться оттолкнуть своими цепкими руками. Отстранившись, я оборвал ниточку слюны между своим членом и кончиком носа закашлявшегося Боба и резко перевернул его так, чтобы его задница оказалась прямо передо мной. — О да, детка, я так хочу вылизать тебя всего. Я тут же припал губами к промежности Брайара, от чего тот ощутимо содрогнулся и зашёлся в новом приступе кашля от неожиданности. Мой язык гулял от ануса к яйцам, заставляя парня громко стонать и двигаться бёдрами навстречу моему лицу, желая получить ещё больше, на что я тихонько посмеивался, не позволяя себе проникнуть языком в его анус. Руками я нащупал свои джинсы на полу, чтобы рывком вытащить из них плотный кожаный ремень, который звякнул пряжкой, от чего Боб только сильнее завыл, беспорядочно умоляя меня сделать уже хоть что-нибудь. Я обхватил в тугое кольцо пульсирующий член парня у основания, наконец отрываясь от его задницы, чтобы нащупать на кровати заранее подготовленную смазку. Хорошенько облив лубрикантом два пальца, я неожиданно ввёл их в Брайара, от чего тот резко выгнулся в спине и оглушающе простонал от такой желанной ласки. Зацеловывая ягодицы парня, я быстро двигался в нём пальцами, касаясь подушечками простаты, которую я мог теперь найти с закрытыми глазами спросонья любыми способами. Другой рукой я всё также сжимал его член, не давая кончить слишком рано, ведь это ещё далеко не всё, что я запланировал на сегодня. Чувствуя, как извивается подо мной Боб, непроизвольно сжимая внутри себя мои пальцы, я снова резко отстранился, исключая любой контакт с невероятно возбуждённым телом, которое было уж слишком близко к разрядке. — А сейчас ты получишь за каждую минуту опоздания сегодня, — ласково прошептал я, поднимаясь на ноги вместе с ремнём в руках, которым тут же звонко шлёпнул младшего по заднице, оставляя алый след. Удар за ударом, крики Боба разрывали уши, он дрожал, плакал, но продолжал терпеть, вслух считая для меня до семи, чтобы послушно понести своё наказание. Когда за все минуты ожидания было отплачено, я сжал пальцами покрасневшие чувствительные ягодицы юноши, от чего тот недовольно зашипел и всхлипнул, пару раз проводя рукой по своему болезненно твёрдому стояку. — Фрэнк, блять, трахни меня уже, — провыл он, и уже через мгновение я резко вошёл в его разработанную дырочку сразу на всю длину. Рвано вбиваясь в податливое тело, я сам прекратил сдерживать свои стоны, которые смешивались со вскриками Боба, представляя собой особое сочетание, которое по-своему возбуждало ещё сильнее. Он был такой горячий и узкий, влажный, раскрасневшийся, у него подкашивались коленки и тряслись руки от оргазма, который с силой давил на низ живота, подсказывая, что осталось совсем чуть-чуть и вот-вот-вот. . . Боб кончил, не касаясь себя, а я кончил следом, когда он сильно сжал меня внутри. По инерции совершив ещё несколько толчков, я излился внутрь парня, обессиленно падая возле него на кровать, тут же подбирая его руками, чтобы посильнее прижать к себе. В комнате невыносимо сильно пахло сексом, потом и лёгкой примесью желанной боли. — Я так люблю тебя, малыш, — прошептал я ему в макушку, успокаивающе поглаживая его по спине, зарываясь носом в густые волосы. — Я знаю, — вторил он, оставляя невесомый поцелуй на моей груди. — Я тоже люблю тебя так сильно.***
Всё было прекрасно, и я даже считал нас идеальной парой. Ровно до того момента, пока Боб не позвонил мне на работу, в истерике крича что-то про то, что не выдержал и избил Майки во дворе универа.