Ложь на волоске от правды.

— Эдд... Т... Ты! — Томас в который раз подскакивал на месте и царапал ногтями мягкую скатерть стола с различными рисунками и одиноким пятном от чая, что не смогло отстираться. После повторного, весьма "дружелюбного" знакомства с новой персоной, на лице черноглазого красовалось несколько царапин на щеке и переносице, а на одной из скул виднелся небольшой яйцеобразный синяк. Можно было сразу догадаться, почему юноша с пепельными прядями волос так недружелюбно смотрит на "рогатое" явление, которое в свою очередь, виновато опустив глаза, разглядывал неровные доски пола. — Том, успокойся. — Закатил глаза шатен. Он снимает с себя пару сапогов, вместе со старыми потрепанными партянками. — Торд просто был напуган. Сам понимаешь, что у нас за лес. Через два метра волчий капкан, через три медвежий. — Гоулд проходит к тому самому столу, около которого стоял Риджуэлл, и ставит на его поверхность железное ведро. Его стенки помутнели, а капли воды моментально скатились на скатерть. Все же... Свет в этом месте едва-едва поступает и держать холодильник в сторожке - самое бесполезное дело, особенно если есть  колодец посреди огорода и ведро на надежной веревке. Шатен достает из металлической ёмкости замороженную упаковку крабовых палочек и протягивает ее черноглазому, который в свою очередь грубым образом выхватывает ее и прикладывает к ушибленной части тела. — Ты в своем уме?! Он меня чуть не пришиб! — Откликается Томас и вновь окидывает презрительным  взглядом сероглазого норвежеца. Ответно Торд  в один миг решает встать поперек горла Риджуэллу и замолвить словечко в протест: — Я же сказал, что обознался! Мне показалось, что ты та уродливая тварь из леса! — Ларссон подскакивает с места и неосознанно в один шаг преодолевает расстояние между ним и этим черноглазым парнем. Он делает это настолько неожиданно, что Томас выставляет руки вперед и толкает сероглазого в грудь. Все же... У них была весьма внушительная разница, как в росте, так и в строении тела, что и побудило инстинкт самосохранения сработать от вида раздражительного парня напротив. — Вот только драк мне здесь не хватало. — Выпаливает обладатель зеленых и ярких глаз, которые сеяли словно изумруды в снегу под влиянием яркого солнца. Он раздвигает руки врозь, тем самым заставляя раздраженных подростков отстраниться друг от друга. — Торд останется здесь, пока я не найду его дом. Я все сказал. — Да выведи его к остановке! От туда он сам дойдет, я уверен! — Тут же бросает ответочку черноглазый. В его планы явно не входило проживание какой-то левой личности. Конечно... Любой бы парень ликовал от такой новости, но  точно не Том, он слишком грубый и впечатлительный для того, чтобы так просто закрыть на все глаза, а потому банально скрещивает руки на груди. — По нему видно, что городской и в лесу он все равно, что в тумане... Пропадёт... Да и... Ты сам говорил, что парня с "рогатой" прической вывел из лесу. Что же я вижу? Это он, или я ошибаюсь? — Брови Эдда слегка едут к переносице, видимо, он теряет терпение от этой ситуации, а растрепанные пряди волос и уставший взгляд подтверждают факт, что сейчас не самое лучшее время доставать этого парня. – Да, это он... — Вздыхает Томас и опускает свои верхние конечности из довольно напряженной позы в области груди. — Вот и отлично. — На лица Эдварда всплывает легкая, почти невесомая улыбка и он направляется к дверному проему, замирая на считанные секунды. — Сегодня я очень устал, поэтому постарайтесь не шуметь. И, Том, постели нашему гостю в зале, думаю, после ночи в лесу ему не помешает тоже хорошо поспать. —  После шатен сладко зевает, прикрыв ладонью свои алые потрескавшиеся губы. Пара приглушённых шагов в тишине, после следует хлопок двери одной из комнат и дом погружается в тишину. — Идем. — Тут же бросает Томас, а после делает лёгкий взмах рукой, что означал просьбу, вернее... По лицу обладателя пепельных волос и его голосу можно оценить это, как некий приказ следовать за ним. И тем не менее Торд повинуется, неспешными шагами, направляясь в зал. Но как только юноши переступают порог, то свет в очередной раз отключается и комната погружается во тьму, а после яркая вспышка света ударяет по земле, освещая силуэт ветвистого дерева, что с настойчивостью скребет по стеклу, изредка отдавая приглушённые стуки. Да, с виду обычная гроза, ветер, дождь, но сероглазый уже зарекается об интересной ночи в попытках убрать от себя мысли безумца... Мысли, словно небо загорится снова и с уродливой улыбкой клыков вплотную к этому до безумия тонкому стеклу окажется уродливая, черная мохнатая морда ночного существа. — Чего стоишь? Иди сюда, непуть. — Фыркает Томаса. Его голос в этой атмосфере казался тихим и приглушенным. Это даже успокаивало, хоть слова подростка явно оставляли желать лучшего, а именно того, чтобы Ларссон не сорвался на оскорбления и не нахамил в ответ, не взирая на предоставленные условия и крышу над головой. Норвежец отталкивается от пола, собираясь совершить первый шаг, как прямо в лицо ударяет свет охотничьего фонаря, причем новой модели, что знатно слепила. Говорят, с помощью такого охотники слепят жертву, а пока она пытается понять, что к чему -  быстро пускают пулю. На счет животного нужно подумать, а вот Торда эта "подсветка" заставляет выставить руки вперёд в надежде загородить обозженные глаза. — Я вижу ты особым умом не отличаешься. Не свети на меня. — Рычит сероглазый, отворачивая лицо в сторону, но получает тихий смешок, после чего фонарь укладывают на кресло и направляют куда-то в сторону. — Надеюсь, хотя бы постелиться самостоятельно ты сможешь. — Хмыкает черноглазый. Он небрежно достает из шкафа постельное белье и укладывает на то же кресло, слегка заваливая фонарь. — Может, для приличия хотя бы посветишь мне? — Небрежно бросает Торд, заставляя своего оппонента раздражённо выдохнуть. – Так уж и быть. — Делает он одолжение, а после поднимает только что вытащенный на свет комплект постеленного белья, чтобы торжественно впихнуть его парню с серыми глазами. — Мхм. — Норвежец принимает белье и идет к тому самому потрепанному дивану, что, не смотря на всю свою кривоватость, обещал сероглазому теплую и уютную ночь. Неловкими движениями на основание сначала ложится простынь, а после перьевая подушка. Теперь настала очередь самой непростой работы и это пододеяльника, в который заправить одеяло было достаточно проблематично, ведь свет от фонаря открыто скакал по дому, вместо того, чтобы банально осветить процесс работы. — У тебя судороги начались, или что? Почему ты не можешь посветить мне, вместо того, чтобы заниматься этой херней? — Не выдерживает сероглазый, теперь уже высказывая все свое раздражение, он приступает к грубому обращению с одним из членов постельного комплекта. — А ты неужели такой криворукий, что не можешь заправить сам? Разве не видишь, что у тебя все покрывало перекрестилось? — Ларссон опускает глаза вниз и... Действительно. Он делал это впервые, а плохая видимость ещё и усугубила ситуацию. — Сам попробуй в слепую заправить. — Огрызается обладатель карамельных прядей, как его отталкивают от дивана на пару шагов. Теперь ему только остаётся наблюдать, как парнишка с черными глазами ловко орудует с пододеяльником, позже накидывая свою работу поверх застеленного дивана. Уже не проронив и слова, Томас пропадает вместе с последним источником света, оставляя Ларссона в темноте. Пожалуй, единственное, что ему остается, так это просто молча нырнуть под одеяло, попутно стягивая с себя чужую одежду, принадлежащую Эдварду. Через секунды стихли и шаги Томаса в одну из комнат. Повисла тишина. Дождь настойчиво стучал по стеклу, успокаивая Ларссона, а после вводя в сладкий сон. Быстро же он потерял бдительность, хотя мог бы давно заметить эту пару желтых горящих глаз. *** Солнце встало из-за гор еще три часа назад, но, не смотря на высоту над горизонтом, стрелка часов показывала всего девять утра. В прихожей послышались голоса двух парней, именно они заставили Торда слегка пожмуриться и уткнуться носом в подушку. В этом остатке сонливости ощущалась и теплота солнечных лучшей, что сменилась мраком, видимо, солнце зашло за облака, и Ларссон собирается просыпать время дальше, но его настойчиво начали тормошить, оттягивая назад две особенно выделяющиеся пряди волос, отчего хотелось опрокинуть голову назад, правда, вместо этого норвежец предпочитает обернуться назад, приподнимаясь на локтях. Сейчас он четко видел, как лицо Риджуэлла, так и ощущал запах персикового пирога. Последнее не хило пробудило голод. — Вставай, у нас сегодня много дел. — Бросает Риджуэлл, а после поднимается со скрипучего дивана. Его голос не был особенно раздражительным, видимо он остыл за ночь, как и сам Ларссон. — Если что, то умыться ты сможешь на улице, около летней кухни. — Через считанные секунды Томас пропадает в дверном проеме. Лениво, но Торд начинает свои действия с заправления кровати, а после, по совету Риджуэлла, выбирается на свежий воздух, не забыв найти свою одежду. С высокого крыльца за калиткой был виден почти рассеявшийся туман, и в то время, как вся остальная фауна, казалось бы, затихла, или еще не проснулась - дятел, отбивая ритм по стволу, ведет диалог с кукушкой. Такого точно нет и не будет в городе. Молча, Ларссон оглядывает ограду и находит ту самую летнюю кухню, а именно маленький домик, сколоченный из светло-жёлтых досок и крыши, покрытой черепицей, что потемнела от ночного дождя, разве что около трубы она успела подсохнуть, ведь хозяева дома успели провести в ней пару часов. Но Торд особо не заглядывается на строение, он просто умывает лицо из самодельного умывальника, который в свою очередь удобно расположился под крышей летнего домика. Сейчас с более бодрым видом сероглазый возвращается в дом к Риджуэллу, вновь ощущая сладкий запах. Парень идёт на кухню, замечая черноглазого. Он уже накрыл на стол и сидел, тыкая вилкой кусочек пирога. Но ощутив чужой взгляд на себе, Риджуэлл поднимает голову, осматривая Торда. — Садись, ешь. — Бросает парень, кивая в сторону тарелки напротив. — Когда ты успел? — Спрашивает Ларссон, присаживаясь за стол. —  Мы с Эддом его приготовили, пока ты спал. — Невзначай отвечает черноглазый юноша, прежде чем заносит кусочек пирога себе в рот. — А где сам Эдд? — Не отставал "рогатый", так же приступая к очаровательному лакомому кусочку с поджарестой корочкой и аппетитной  начинкой. — Он ушел делать утренний обход. Все же... Гоулд тут местный лесник. — Стой, у вас разные фамилии. Кем ты ему приходишься?  — Вот этот момент заинтересовал больше всего. Все же... Забавно получится, если Томас Эдду впритык никто, зато сам как права качает. — Он мой кузен. Я к нему при первой же возможности иду пожить, ведь деревня для меня слишком шумная, а из парней, с которыми я мог пообщаться одни полоумные придурки, которые до сих пор читают по слогам. — Отмахивается черноглазый продолжая трапезу и возможно, решая, что на этом  диалог окончен, но... — А что на счет сегодняшних дел? Ты сказал их много... И может, за одно мне расскажешь про эти места?— На этом моменте Томас был близок к тому, чтобы попросту ощетинить свои пепельные волосы. Он не был особо общительным, а потому такой ряд вопросов капал ему на нервы. Но Ларссон на него смотрел с таким любопытством. Он явно хотел узнать что-то интересное, может даже услышать легенду про существо, которое так его беспокоило. Риджуэлл тяжело вздыхает, приступая к развёрнутому ответу. — Мы просто пойдём на рынок. Он находится за самим лесом, в деревне. Плюс, я хотел навестить своих старых знакомых. Если ты не знаешь, что вероятнее всего, то в этих местах большая часть населения, коренные американцы. Я имею ввиду индейцы. Эта точка, в которой мы сейчас находимся- самая забытая, ее даже на карте не указывают из-за столь малого населения, хотя... В планах британского правительства было что-то на наш счёт, они хотели открыть точку торговли с другими странами, вроде поставки-приема товаров, какие-то секретные  базы и прочие свои штучки, но месяц назад строители собрали монатки и в ночь уехали на большой скорости, словно чего-то испугались. Эдд  видел их машины, когда делал ночной обход территории. — Наконец-то в ответ черноглазый получает удовлетворённый кивок и уже в спокойной обстановке они допивают  чай и прекращают теребить кусочки сладкого пирога. Сборы занимают уже не так много  времени. Парни быстро ополаскивают посуду и составляют ее в кухонный гарнитур из красного дерева. Позже уже с рюкзаком за плечами, что достался Томасу  парни покидают дом, а после и старую калитку, от которой вела протоптанная тропинка. Каждый шаг отдавался шарканьем подошвы об камни, птицы чудной трелью заливали свежий воздух, пропахший травами. Ларссон делает глубокий вдох и опрокидывает голову назад, осматривая длинные голые стволы деревьев, а после их зеленые шапки на макушке, сквозь которые прорезались лучи солнца. Этим тихим и мирным шагом парни подходят к небольшому мосту, выложенному из гальки и прочих камней, но сейчас почему-то Томас останавливается и сворачивает к песчаному берегу, после принимая удобное сидячее положение. — Почему ты остановился? — Задаёт вопрос Ларссон, неловко спускаясь следом. Он едва не падает, когда кеды путаются в прибрежной длинной траве, чем вызывает усмешку и легкую ухмылку на лице Томаса. Надо же... Нашел над чем смеяться, над неуклюжим городским парнем. Вот же деревня... — По пути сюда я всегда подкармливаю местных уток и не собираюсь изменять своим привычкам только из-за твоего присутствия. — Я надеюсь, это не займет много времени. — Вздыхает норвежец, а после присаживается рядом, пряча руки в карманы своей красной толстовки. — А ты попробуй полюбить это место. Никуда не спеши. Просто наслаждайся природой и всем, что вокруг тебя. Ты же для этого сунулся в эти края. —  Черноглазый вновь усмехнулся, а после достал из рюкзака кусок батона в салафановом пакетике. — Вообще-то нет. Я сбежал от родителей. Жить с ними стало невыносимо и мне показалось, что идея уехать от них не так уж и плоха. — Томас и не представляет, сколько раз Торд пожалел о своем решении. Сейчас для него выпендрёж родителей и их близость к разводу совершенно незначительны.  Просто он теперь знает, что может быть еще хуже, чем есть. — Почему ты не уехал тогда, когда я тебя отвел к автобусной остановке? — Черноглазый достает из кармана деревянный длинный свисток, а после тихо дует в него пару раз. Камыши этой мелкой речушки зашевелились и со своим очень громким приветствием-кряканьем выплыла семья пестрых уточек, вернее утки и четырех маленьких утят, каждый из которых был с человеческую ладонь. Совсем еще крохи. — Автобус был сломан и меня отправили домой. — Поясняет сероглазый, а после ерзает на холодной земле. Пару минут парни сидят в тишине, подкидывая уткам их долгожданную подкормку. — Ты не боишься их приучить? Они идут на твой свисток и ждут от тебя хлеб. Что будет, если так же с ними поведут себя и охотники? — Норвежец вновь решает прервать эту чертову релаксовую обстановку, ведь для него тут было слишком скучно и он хотел скоротать время, хоть каким-то разговором. — На манок идут все утки, поэтому в случае чего здесь нет моей вины, да и после появления "лесного монстра" все охотники копают ямы, в надежде его поймать. Дураки... —  Глаза Торда ширико распахиваются. Да, он может промолчать, не удосужив вниманием эту фразу, если бы не одно "но". Он не может. — Почему ты в этом так уверен? Разве взрослые люди способны тратить свое время ради какой-то "глупой байки"? — Томас поднимает на своего собеседника вопросительный взгляд, заставляя сероглазого парня с кудрявыми волосами понять один факт: его вчерашние оправдания про монстра пропустили мимо ушей, видимо Риджуэлл даже не старался его слушать, а может просто напугался, когда Ларссон подорвался с места. — Иногда, взрослые глупее пятилетнего ребенка. В этом мире все доказано с научной точки зрения, и если где-то и можно встретить глазастое чучело с большими зубами, то только не у нас. Я не отрицаю, что можно встретить феномен природного явления, но... Извиняй, у нас не те условия, чтобы облить собаку химикатами, а потом получить уродливого монстра. Для начала нужные вещества надо добыть, а в этой дыре сладкая вата - восьмое чудо света. Понимаешь? — После своей "научной лекции" парень с пепельной шевелюрой бросает оставшийся кусок хлеба на растерзания. С помощью рук он поспешно поднимается с места и обтряхивает свои черные брюки от холодной и чуть влажной после утреннего тумана земли. — Но я его видел! — Норвежец не выдерживает и соскакивает следом, вновь подходя к черноглазому критически близко, от чего тот явно занервничал и напряг губы. Брови парня дрогнули и он явно с неким раздражением отвел взгляд в сторону. — Не говори глупостей, Торд. Ты не можешь видеть то, чего нет. Тебе просто приснилось, а может сильно ударился! — Небрежно бросает ответ юноша. Он бодрыми прыжками минует ковер пушистой густой травы, а после делает пару шагов по старому мосту, который в свою очередь каменной аркой возвышался над бурной рекой. Изредка под ногами Томаса раздавались всплески, если приглядеться, то можно было заметить в полупрозрачной, слегка мутной воде очертания мелкой рыбы, видимо это и привлекло небольшую семью уток именно в это порядком шумное место. — Откуда ты...? — Ларссон на секунду открывает рот, следуя за своим попутчиком. Рука тянется к небольшой шишке на затылке, что скрылась под прядями волос. Откуда Риджуэлл может знать про его неудачное падение? Но... Он и Эдд живут в одном доме, будет даже глупо, если этот черноглазый тип не будет знать, где Гоулд отрыл им сожителя. — Что? — Томас оборачивается назад, видимо не расслышал вопрос и хотел бы услышать его дубляж, но Ларссон проходит мимо, прямиком по длинной дорожке вглубь леса. Она тянется, петляет, местами даже зарастает травой, но все же не исчезает с пути. Как будто кто-то специально заботится о существовании этой красивой извилистой протоптанной линии тропы и... В этом есть доля правды, хоть и редко, но население во главе местного старосты самостоятельно скашивали траву на дорожках, все же в одиночку Гоулд с этим не справился бы при всем желании, но видимо и население было не такое уж большое, чтобы справиться с этой задачей, от чего какая-никакая трава колыхалась под ногами, пытаясь щекотать подошву кед. Пейзажы, хоть и не сразу, но с медленным шагом героев менялись. Видимо, раннее утро прошло и проснулась уже более бодрая часть лесных жителей, а именно певчие птички, или просто мохнатые птахи, заставлявшие ветки дрогнуть, а ее гостю взлететь выше при виде двух силуэтов парней, но... Вот лес постепенно заканчивается в нескольких ветвистых кустах, теперь уже взору представилась поляна, через которую стоило пройти совсем чуть-чуть и парни бы оказались в той самой деревушке, только вот Торд останавливается, замечая недостроенное высотное здание. Оно на вид выглядело довольно современно, что порядком было очень удивительно для забытой всем миром деревни. — А это что? — Тишину вновь прирывает сероглазый норвежец, указывая на только что замеченную постройку. Лениво, но Томас, успевший прилично опередить своего попутчика, оборачивается и вскидывает бровью. Н-да, даже крышу поставить не успели. Только голые недоделанные  стены. Жалко будет, если пропадёт, все же строители делали на совесть, начальство не позволило бы иначе. — Сейчас, уважаемый Торд Ларссон, Вы видите то самое сооружение нынешних времен, о котором я говорил ранее, только вот Ваш маленький мозг был не в силах сопоставить факты! — Спокойно, словно какой-то экскурсовод произносит черноглазый, но в голосе все равно была слышна эта надменная нотка. — Очень смешно, Том. — Фыркает в ответ Торд и спешит нагнать своего попутчика, которого вполне устраивало шагать в гордом одиночестве и сейчас он еще раз в этом убедится, ведь Ларссон касается его волос и начинает играючи их трепать, заставляя еще больше встать на дыбы. — Боже, Том, какой ты маленький!— Усмехается сероглазый, но тут же получает по руке. — Дылда. — Шипит в ответ потерпевший. Он ускоряет шаг, но чуть не спотыкается об какой-то камень в этих тщетных попытках поправить положение своих волос. Торд же, который не хотел так просто отцепиться, вновь нагоняет Томаса, все же тот сам его потащил в эту "экспедицию", поэтому обязан развлекать городского. — Тебе сколько вообще лет, крошка Томми? На эту насмешку Риджуэлл только в очередной раз раздражённо фыркает себе под нос. Сейчас этот парень напоминал кактус, или ежа. Без разницы, просто тут же пытается уколоть в ответ, защититься, когда  ты вроде бы идешь с добрыми намерениями, но при этом с игривой усмешкой. — Восемнадцать. — Коротко, но ясно отрезает в ответ попутчик  и... Это заставляет  семнадцатилетнего  Торда поджать губы. Разница, хоть и незначительная, но есть. Правда, для сероглазого она значит ровным счетом ничего, для Торда Томас так и останется этим злым маленьким мальчиком, над которым можно пошутить ради бурной реакции. — Н-да, почти ровесники. — Многозначительно мычит Торд, готовясь лишний раз потом указать на эту самую малую разницу в возросте, только вот его уже не слушают- обладатель пепельных волос слишком спешит закончить эту прогулку. Уже на самой окраине маленькой деревушки слышны разговоры людей, слишком шумно для не такого уж большого населения. Одноэтажные домики в приделах заборов огораживали площадку ларьков и небольшого фонтана, возле которого играли девочки с длинными светлыми косами и в нарядных платьицах. Рядом с ними два мальчишки бегали с собакой и шумно выкрикивали кличку пса: — Роул! Роул! – Все громче и громче кричат они, от чего пушистая, рыжая беспородистая собака громче заливается озорным лаем, подскакивая на задние лапы. Торд лишь на секунды задерживает взгляд на этой картине, как замечает, что Риджуэлл пропал из виду. Растерянно юноша бегает глазами, только вот толку от этого никакого, поэтому Ларссон скользит в толпу, краем глаза замечая новых людей: девушки красовались венками с красными свечами; Несколько юных парней теребили различными вопросами гадалку, которая замучалась перекладывать карты, скорее всего очередная шарлатанка, только вот парни слишком слепо верят каждому слову, это можно понять по их излишне эмоциональным  выражениям лиц. Что касается уже более мудрой и пожилой части населения, то она позитивно отдыхала, переговариваясь между собой, сидя на скамейках, или просто вот так в больших скоплениях. Сейчас явно по местным обычаям населения проходит какой-то праздник, что-то на подобии подготовки к гадальной ночи. — Блудная корова. — Раздается знакомый голос со стороны и, не давая сероглазому проронить и слова, юноша хватает Ларссона за руку после чего тянет парня прочь из толпы. Только во время этого дикого галопа бывшему норвежцу удается рассмотреть набитый продуктами рюкзак  черноглазого, надо же, а он шустрый. — Ты сам учесал, не дождавшись меня. — Холодно отзывается юноша с карамельными прядками волос в ответ на ранее сказанное оскорбление, хотя очень хотелось сморозить что-то грубое в ответ. — Я не думал, что у тебя просто талант теряться. Ты умудрился заблудиться даже в толпе из двадцати шести человек! А в трех елях ты такое проделать не пробовал? — Казалось, что вот-вот и Томас зарычит от поведения своего непутевого попутчика, но ради приличия пытался сдержаться, лишь до безумия больно впиваясь ногтями в кофту, а после и кожу Ларссона, но он почему-то не пытается выбраться. Может, просто боялся потеряться, или что-то другое? Только вот ворчание в свой адрес парень не собирается выносить и хочет что-то ответить, но... Что? Он по сюжету несчастный парень, что заблудился в лесу, не помнит и не знает дорогу домой. Н-да, хоть и безолаберный персонаж, но со своими скелетами в карманах брюк. — Что тут происходит? — Переводит тему бывший норвежец, невольно оглядываясь на толпу людей, что с каждым шагом становились меньше и меньше. — Сегодня местные устроили гадальную ночь. Будут сидеть и лапшу друг другу на уши вешать. — Фыркает в ответ черноглазый. Он словно заяц оглядывается вокруг и заметно ослабляет хватку чужой руки, а после и вовсе отпускает этого терпеливого сероглазого парня. — Надеюсь, среди пустой улицы ты не потеряешься. — Дает комментарий своим действиям черноглазый, а после вновь продолжает свой ход. — "Местные". Так говоришь, словно ты не относишься к ним, или... Словно ты зоолог, наблюдающий за стадом баранов. — Торд старается не отставать, только вот глядя на это весьма недоброжелательное лицо Томаса все желания, как рукой отбило. — А разве это не так? Самое натуральное стадо баранов. Ни мозгов, ни ума, ни-че-го! — Риджуэлл на эмоциях вскидывает руками и хмурит брови. — Ты даже не представляешь, как они далеки от социальных норм. Они не знают, как о равенстве людей в обществе, так и о наличии саморазвития! — Столь эмоциональное ругательство Томаса прерывает тихий и весьма заинтересованный голос норвежца, что буквально стрельнул в затылок впереди идущего. — Над тобой издевались из-за глаз? — Том моментально теряется. Это... Это было так очевидно? Точно, классика жанра. — Поэтому ты сбегаешь к Эдду? Потому что он добрый и не осудит тебя? — Молчание в ответ на эти пару вопросов ввело Торда в неловкую ситуацию, поэтому он касается плеча Риджуэлла, что замер на месте, но тот предательски молчал, делая это молчание красноречивее любых слов. — Знаешь, это не удивительно. Люди всегда находят к чему придраться, только из-за мании величия. Твои глаза могут быть прекрасными, сколько угодно, ими могут восхищаться все, только от этого никто не перестанет испытывать желания пристыдить тебя за них. На твоем месте я бы делал точно так же. Сбежать с кем-то от всего мира - самое прекрасное на свете решение. — Голос Торда был мягким, теплым и таким бодрящим, как и легкая улыбка на губах, только от этого черноглазому становится не по себе. Он быстро выставляет свои иголки и ударяет Ларссона по руке, заставляя ее отдернуть в очередной раз. — Не делай вид такой понимающей особы. Я не говорил, что кто-то меня осуждал за глаза. У меня счастливое детство, просто я умнее каждого, кто здесь живет и у меня хватит мозгов не доверять тебе, как это сделал Эдд. — Ладно-ладно! Успокойся. — Честно говоря, Торд опешил от такого резкого порыва агрессии и, как только черноглазый отворачивается, он позволяет прошептать себе тихое: "неуравновешенный". Теперь уже в тишине парни продолжают ход. Они сворачивают по этим цветущим переулочкам. Торд не мог оторвать взгляд от цветов, что переваливали за оградку желтой, розовой, сиреневой гирляндой в обаянии изумрудных лепестков. Заботливые хозяйки вынесли фиалки в каштановых горшочках на веранды, чтобы те искупались в солнечных лучах и... На секунды сероглазый соприкасается глазами с какой-то милой блондинестой девочкой лет четырнадцати-пятнадцати, что моментально смущённо опустила  взор в свой блокнот с чистыми белыми листами. Было видно, как ее уши и щеки загорели, только вот... — Что встал, как истукан? Опять заблудиться надумал? А мне казалось это у тебя машинально происходит. — Стоило сероглазому повернуть голову, как этот пронизывающий насквозь взгляд холодных очей заставляет вздрогнуть, как и сам голос обладателя пепельных волос. Тот явно боролся с желанием отвесить волшебного пенделя своему попутчику. Ларссон вздыхает. Его глаза с чудесной незнакомкой вновь соприкасаются и юноша под прицелом Риджуэлла направляется вперёд. Н-да... Сейчас самое время пожалеть за представленное понимание этому черноглазому парню. Он холоднее, чем железо в январскую ночь. Или... Ужаснее, чем капли крови на снегу от ножевого ранения. Трудно было утром у озера подумать, что этот мальчишка кошмар ночных снов. Тяжело было не сверлить его спину холодной сталью глаз, только вот внезапно Риджуэлл оборачивается. Он хватает Торда за рукав и грубо тянет на себя. Даже возникает желание оттолкнуть этого слишком много о себе возомнившего подростка, только вот он первый толкает Торда. Парень врезается спиной в одну из калиток, а после падает на твердые плиты дорожки, что вела к крыльцу чьего-то дома. По спине проходит удар болевого тока, от чего норвежец шипит, но приходится задержать дыхание, когда на груди ощущается давление чужих кед. — Не смей смотреть на меня таким взглядом. — Рычит он, после чего вонзает подошву еще грубее, от чего пыль встает и оседает на одежду. Сероглазый может лишь хрипеть. Он рефлексивно хватает черноглазого за стопу. Такое хрупкое тело, но сколько ненависти в его черных глазах напротив. Ненависти, безумия, агрессии и одновременно хладнокровия. — Животное. — Томас буквально наступает на солнечное сплетение и перешагивает через тело на бетонных плитах. До отвращения самодовольно он идет по направлению к деревянной скрипучей двери, но прежде, чем открыть ее  он бросает взор назад на норвежца, что только приподнялся на локтях. — Быстрее. — Рычит он, но Торд опять же не в силах сопротивляться и лишь покорно поднимается, после чего принужденно подходит к черноглазому. Даже... До конца не верится, что еще утром этот юноша был адекватным парнем и не рычал, как собака без видимых на то причин. Парни перешагивают порог и наступают на скрипучие половицы, что незаметно прогибаются под весом гостей. — О, кого я вижу! — Мужчина внешности краснокожего индейца расплывается в доброй и заботливой улыбке. Его длинные волосы заплетены в осунувшиеся лохматые косы. Он вдыхает аромат кофе, что готовила на кухне его жена и довольно поправляет свой пиджак. — Давненько же ты сюда не заглядывал. Я уже подумал, что ты забыл старика Викаса. — Мужчина замирает на секунды, а после шире улыбается, когда из-за Томаса выглядывает сероглазый парнишка. — Вижу ты привел к нам нового друга! В честь этого нужно обязательно закатить праздник! — Нет, ты не так меня понял. — Томас улыбается в ответ, но отрицательно машет головой. — Я здесь ненадолго. Эдд отправил меня проветриться, вот я и решил заглянуть, только вот на гадальную ночь мы не сможем остаться. Я не хочу оставлять его одного. — Черноглазый, нахмурив брови, оборачивается на Торда и не трудно было понять, что причиной не оставлять Эдда была в Ларссоне. — Вдруг, еще кого-то притащит. — Шёпотом добавляет Риджуэлл, от чего парень напротив не может сдержать недовольное цоканье. — Это мы ещё посмотрим! От компании великого Викаса Лакото еще никто не отказывался. — Мужчина ликующе поправляет густые брови. Жестом руки он приглашает парней за стол, от чего они не смеют отказываться. Через несколько минут в комнату входит гражданская жена этого улыбчивого индейца- Хлоя Барр. В отличии от своего мужа она была смешанных кровей, но по большей части  все равно соответствовала своему мужу, от чего навязчивая мысль: "они идеальная пара" преследовала каждого, знающего этих людей в лицо. Милая зрелая женщина, что прикрыла чепчиком свои седые волосы и сильный мужчина, который в свою очередь оставался по-прежнему сильным, не взирая на свой более зрелый возраст. Такой идеальный  кудрявый брюнет. Именно с этого момента время, словно ускорило ход. Даже Торд, что практически не участвовал в диалоге, довольно уперевшись рукой в щеку слушал болтовню двух давних знакомых. Теперь он знает, что Викас — единственный коренной индеец, как минимум на три штата: Канады, Америки и Британии. Судя по восхищению Томаса, это очень редкое явление. Даже слишком... Также компания не забывает упомянуть ряд своих историй. Томас явно души не чаял в этом мужчине, что относился к нему, как к родному сыну, даже позволял кататься без спросу на своем вороном жеребце, что отличался от обычных лошадей своей породы упругими накаченными мышцами и высоким ростом. — В первый раз ты с него упал прямо в сеновал! Тогда твои волосы выглядели, как полноценное гнездо! Ты до-о-олго вертелся у зеркала, вычесывая овес из них. Даже клялся, что в жизни к нему не прикоснёшься! — Лакото заливается смехом. Его глаза сплываются в лисьем прищуре, как и у его соседа с права, а именно Торда. — Не помню такого. — Обиженно бормочет Томас, а после тихо хихикает в тыльную сторону ладони. Но стоило юноше поднять глаза на стены с аккуратной обделкой, как он подскакивает с места. — Солнце уже село. — В пол голоса произносит юноша, после чего поправляет свои волосы. — Нам уже пора. — Что? — Викас оборачивается назад и про себя удивлённо мычит, только вот... Он знает о временном месте жительства черноглазого, а потому намерен попрепятствовать его уходу. — Ночью через лес? В одиночку? Мне кажется, это слишком, даже для тебя! — Со мной пойдет Торд. Да и Эдд должен нас встретить. Все же мы даже не предупредили, что задержимся допоздна, а значит он обязательно пойдёт нас искать. — Невзначай произносит черноглазый и толкает вышеупомянутого парня в плечо, якобы намекая, чтобы сероглазый шел к выходу. — Да, мы пожалуй пойдем. — Лично, у Ларссона, даже несмотря на столь прекрасное времяпровождения не было желания оставаться тут, хотя бы из чувства вежливости и собственного достоинства. — Ладно, но... Если что, то мой дом всегда открыт для вас. — С той же тёплой улыбкой, что и при встрече индеец отпускает  парней за порог дома. По пути Томас достает из рюкзака фонарик, что загорается не сразу, разве что после двух ударов по внутренней стороне ладони. Луч моментально прорезает потемки и ранее являвшиеся взору улицы стали более необычными и от части даже пугающими. — Ты уверен, что мы дойдем? — Проносится через шуршание листьев голос Ларссона. Он, словно заяц бегло оглядывает переулки. Да, сейчас они в населеном пункте, где сквозь занавешеные окна виднелись силуэты людей, которые в свою очередь подготавливались к гадальной ночи, изредка был слышен их смех, но... Все это пропадает за ближайшим переулком. Уже в нескольких метрах виднеется стена из леса, в котором где-то ходит ужасное отродье с желтыми глазами. — Я уже ходил. — Пожимает плечами черноглазый парень, от чего Торд поджимает губы. Жаль, что ему не везет так же, как и Риджуэллу. Но... Может, существо просто не любит чужих? Нет, бред какой-то... Как будто  безмозглая животина будет показывать свою привередливость в еде. У нее наверняка выбора нет, а что касается Эдда и Тома, то эти парни чудом не встретились лицом к лицу с существом, что делит с ними территорию. — Это меня не особо успокаивает, но при факте, что Эдд пойдет к нам на встречу я поверю. — Сероглазый куксится и скрещивает руки на груди, после чего потирает предплечья. Ночью было весьма прохладно, а хруст веток под собственными ногами заставлял сердце биться чаще. Создавалось ощущение, что они не одни... Где-то Ларссон отчетливо слышал посторонние звуки, принадлежавшие явно не ночному лесу. — Я соврал. — Внезапно заявляет Том. В этой напряженной для его попутчика обстановке такие слова казались более громкими и ужасающими. Торд замирает, затаив дыхание. — Соврал? — Почти одними губами шепчет он, а после вздрагивает, когда впередиидущий парень разворачивается на носочках и оказывается лицом к лицу с Ларссоном. — Да, я соврал. Я, конечно, обожаю Викаса, но не настолько, чтобы терпеть его дочку. А Эдд... Не будь таким глупцом. Я говорил, что мой дом в этом селе. Эдд мог просто решить, что я собрался переночевать тут в честь гадальной ночи, к счастью это не так. Я знаю, что мог бы просветить тебя в свои планы, чтобы ты тут не трясся, как собака по зиме, но извини! У тебя нет выхода, поэтому твой выбор один - следовать за мной, куда бы я не пошёл! Так будь хорошей псиной и делай это! — Сейчас бы самое время задуматься, что черноглазый уже давно переступил черту, что пора показать ему его излишне высокое мнение о себе, но Ларссон настолько охвачен страхом... Он вздрагивает, когда под конец своей реплики Риджуэлл повышает голос и хватает его за завязочки на толстовке, а после тянет их на себя, заставляя капюшон немного сжаться на шее Торда. "Они не одни"... Куча мыслей заставляют сердце огромной язвой набухать в груди. В панике и собственной паранойи Ларссон отчаянно хватает черноглазого за запястья и силой сжимает их, от чего второй распахивает глаза и спешит сделать шаг назад, но тело словно само собой парализовало и Риджуэлл не может, даже вырвать рук. — Какой же ты идиот! Не понимаешь, куда меня тащишь! — Ужас в чужих глазах пугал, но обвинения в чем-то и боль в запястьях заставили Томаса начать пытаться вырвать свои запястья. Тщетно. — Отпусти меня! Иначе я позабочусь, чтобы твой труп ни одна собака не нашла! — Рычит он и рвётся назад, только вот этим делает хуже. Подошва кед заскользила на листве... Не проходит и секунды, как тела обоих обезумевших от страха парней  оказываются на траве, вернее одного насильно прижали, а другой... Его взор слишком затуманился, чтобы соображать. Он слишком захвачен мыслью, что Риджуэлл сам того не зная ведет его на коротком поводке к смерти. — Ларссон! Я сейчас кричать буду! Отпусти! — Завывает Риджуэлл. Он наконец-то признает, что Торд сильнее, а Том на данный момент беззащитен. Что он хочет? Отомстить? Да никогда в жизни! Агрессия снова наполняет руки и черноглазый тянет за шнурки, перекручивает их в петлю и тянет на себя, сдавливая чужое горло, только вот Торд даже не реагирует. — Да что с тобой?! — Вскрикивает обладатель пепельных волос, но в один миг замечает, что сероглазый не дышит. Он даже не моргает. Резкая вспышка на мгновение отражается в его глазах и Томас невольно опрокидывает голову назад и замечает, как на считанные секунды длинный булыжник, что в данном ракурсе упирался в небо, горел прямо на глазах. Языки пламени вырисовывали очертание фразы "Убирайтесь". — Фу, чем это пахнет? — Внезапно слышится откуда-то женский голос. Но огонь прерывает существование, оставляя едкий запах... Обгорелого мха? Тут Томас ощущает, что руки не сжимают его запястье так сильно, как это было до, но Торд по-прежнему смотрит в одну точку, так же не дыша. Это вгоняет уже Томаса в бешенный страх и он слегка толкает в грудь парня на против и тот валиться с него в мягкую траву. — Торд! — В панике черноглазый хватает за шнурки и резким рывком заставляет узел развязаться. Он убил его? Что скажут в селе? Что скажет Эдд? Нет-нет-нет! Только не так! — Боже, что с ним!? — Перед Томасом возникает блондинка, которой еще утром Ларссон строил глазки. — Я... Я не знаю! — В панике кричит черноглазый, а после закрывает лицо, когда девушка ставит ближе свою газовую лампу. Она была мощнее почти севшего фонарика, от чего обжигала глаза. Девушка же тянется к шее парня, по которой проходила полоса, но попросту нащупывает пульс. Есть — Что с ним? — Сквозь нахлынувший страх выдает Томас, после чего раздвигает пальцы. — Я не знаю, видимо обморок. Ты не знаешь, у него нет никаких заболеваний? — Томас открывает рот, чтобы высказаться по этому поводу, но чужие крики обрывают его и только сейчас в голове возникает вопрос: Что делает дочка Викаса здесь? — Дени-и-и!!! — Уже ближе завывает кто-то. Тут было не трудно узнать и самого Викаса, только кричал он ни Тома, ни Торда, ни свою дочку, что как и предыдущие двое шастала по лесу. — Папа! — Откликается блондинка в ответ, но... На этом кошмары не заканчиваются. Резкие вспышки и уже испуганные крики людей разбегаются по мирному лесу. Было слышно, как ни один и не два человека, словно стадо антилоп бегут прочь отсюда. — Лау! — Среди этих скачек большой преградой загораживает подростков широкоплечий знакомый мужчина индейской внешности. Он ни о чем не спрашивает, ведь с первой секунды понимает ситуацию и хватает обладателя карамельных волос и, словно котенка закидывает к себе на плечо, после чего срывается с места, подталкивая оставшихся делать тоже самое. — Папа, что случилось?! — Белокурая девчонка старается не отставать от отца, но в страхе она забыла лампу, от чего при тусклом свете луны,  вынуждена спотыкаться об каждую корягу. Вот наконец-то глоток свободного воздуха без лесного отвара ударяет в легкие и глазам открывается толпа сбитых с толку людей. Они, словно стадо испуганных баранов спорят между собой, перебивают, или просто кричат о привидениях, духах и многой массы разной мифологии, что каждому довелось увидеть. — Что здесь происходит? — В пол голоса произносит черноглазый. И ответ не заставляет ждать. — У Маргарет пропал сын. Он с другом пошел в лес и не вернулся в отличии от приятеля. Маргарет же ворвалась к нам в дом, прося помочь ей. Все же мы ее соседи. По пути поднялась вся деревня и мы пошли в лес, а там... Ты сам видел. — Бросает в ответ Лакото. Он снимает со своего плеча парня в красной толстовке и на время его передает черноглазому, ведь сейчас  появился староста этой деревеньки и с громким криком потребовал всех подойти к нему, включительно и всеми любимого индейца с черными косичками не плечах. Томас в свою очередь не спешит прикасаться, самостоятельно трогать ранее до ужаса чем-то напуганного Ларссона. Он просто присаживается ближе и прижимает колени в груди, наблюдая, как мужчина с растительность в виде усов пытается успокоить свое население. Интересно, как быстро у него это получится? — Ты смотрел, может, он скоро очнётся? — Тихо и аккуратно девочка присаживается рядом и легонько проводит по мягким карамельным волосам, после шепотом отвечая самой себе "Он спит". — Не трогай его. — Грубо отрезает Риджуэлл. Он не шевелится, не дёргается, просто повышает голос, но это заставляет Лау вздрогнуть и отдернуть руки. — Том, я знаю, что ты меня за что-то не любишь. Но... Ты не можешь  лишать его помощи, только потому что ненавидишь меня. Если бы твоему другу потребовалось что-то существенное, чем то, что ты позволил мне в лесу? Или бы не позволил даже там? Я прекрасно понимаю, что в наших местах нет человека, которого бы ты подпустил к себе, но... Не надо быть таким собственником! — Эта блондинка просто не понимает, что именно с того момента, как она появилась сегодня на крыльце местного фельдшера, ожидая таблетки от головы для своей матери сделала хуже самому Ларссону. Сделала хуже с помощью Томаса, а что касается него, то... Риджуэллу не нужен этот парень, ни как друг, ни как еще кто-то еще. Он просто грезит его вынужденным положением полагаться на Томаса, следовать за ним и нуждаться. В данной ситуации черноглазый парень был единственной опорой в чужом месте и только ради забавы он воспользовался своим положением и собственными руками посмел покушаться на сильного и выносливого с виду парня. Хоть и неосознанно, но он чуть не убил его и... Это дало такое ощущение кукловода. Торд зависим от него, а Том от этого чувства. — Я сказал тебе не трогать, будь добра - выполняй. — Мне его уже жаль. — Бросает в ответ блондинка и скорбной походкой оставляет этих двоих наедине. Она позволяет вдохнуть черноглазому этот токсичный, дурманящий аромат победы и власти. Опасная химия для серой мышки, что рулит кошкой покрупнее. Но... Как далеко  зайдет игра, если в рукавах одного из игроков таится козырь?