***
Фролло решил, что сегодня пора ему навестить своего пасынка. Надо было принести ему еды, да и недавно судья начал учить Квазимодо читать — не следовало забрасывать уроки. А то со всеми этими играми в догонялки у него совсем не было времени. «Ну, что ж… Теперь время появилось», — с горечью подумал он. Сколько раз судье хотелось плюнуть, надеть плащ и пойти посмотреть на Эсмеральду! Но следовало держать себя в руках. Раз он решил, что не будет этого делать, — значит, не будет, и все тут. Поэтому сегодня Фролло с большой корзиной в руках поднялся на колокольню. Но только он преодолел последние ступеньки, как посунулся назад и даже присел. На колокольне, устроившись на одном из табуретов, сидела Эсмеральда. Они с Квазимодо о чем-то разговаривали, и Фролло напряг слух. Через пару секунд он выдохнул от облегчения — в их разговоре не было флирта или прочего кокетства, они просто разговаривали — этак по-дружески. Обсуждали то, как живет Квазимодо, и как спокойно чувствует себя Эсмеральда на улицах. Говорили про убежище и про… капитана де Шатопера. Квазимодо явно пытался подвести разговор к нему, и Фролло понял — почему. Феб де Шатопер собирался жениться, и Квазимодо об этом знал. Потому и старался выяснить, пытается ли капитан сблизиться с Эсмеральдой. По мнению судьи следовало бы открыть Эсмеральде глаза на капитана, но момент был неподходящий. Нужны были доказательства, а так — вполне возможно, что Эсмеральда просто разозлилась бы на Квазимодо. Фролло вовсе не желал бедному мальчику зла, хоть и был с ним весьма строг. Поэтому он решил оборвать разговор и шумно затопал по лестнице, закашлявшись. Раздался торопливый шепот, босые ножки пробежали по полу, и когда Фролло взошел на колокольню, кроме Квазимодо там уже никого не было. Сам звонарь выглядел раскрасневшимся и смущенным. Фролло улыбнулся ему, приблизился к столу и поставил на него корзину. — Добрый день, хозяин, — сипло поздоровался Квазимодо. — Здравствуй, мой мальчик, — Фролло кивнул. — Я принес тебе обед. Поешь, и мы займемся уроками. Квазимодо поспешно кинулся расставлять на столе приборы. У Фролло возникло искушение позвать Эсмеральду, которая наверняка спряталась в одном из темных углов колокольни. Но он прикусил язык. Пускай и дальше думают, что он ничего не заметил. Обед прошел быстро, Квазимодо не столько ел, сколько давился едой. Этот мальчик совершенно не умел скрывать, что у него на душе, особенно в присутствии судьи. Поэтому Фролло не стал долго его мучить и вынул из корзины книгу. — Итак, на чем мы остановились? — он раскрыл книгу на нужной странице и передал ее Квазимодо. Пальцы у горбуна слегка дрожали. Он начал читать, но все время запинался, и Фролло вздохнул. — Да что с тобой происходит, Квазимодо? — он нахмурился. — Еще недавно ты читал вполне сносно! Неужели нескольких дней достаточно для того, чтобы ты все позабыл?! — Простите, хозяин… — плечи Квазимодо понуро опустились. — Тебя что-то беспокоит? Не ври мне, я все вижу. Конечно, его беспокоит. Эсмеральда его беспокоит — он явно боится, что судья обернется, начнет рыскать взглядом по колокольне и заметит, что она здесь прячется. Поэтому Фролло сидел прямо, пристально смотря на звонаря, и не вертел головой, как бы ни хотелось. Квазимодо шумно выдохнул и выпалил: — Я все время думаю о том, что произошло на Пиру Дураков! А мальчик — не промах. Весь удар взял на себя. Они с самого Пира не говорили о том, что произошло: судье было не до этого, а Квазимодо боялся, что он начнет бушевать. — Вот как? — Фролло приподнял тонкие брови. — Ты, верно, был рад, что та цыганка освободила тебя? Не терзают ли тебя мысли, почему я этого не сделал? Квазимодо потупился. — Вы меня наказали, — пролепетал он. — Потому что я вас ослушался. — Верно! Ты — умный мальчик! — Но меня не это беспокоит, хозяин. Вы поступили так, как считали нужным. — Хм… Действительно. Именно так. Продолжай. — Хозяин, я ведь им ничего плохого не сделал, — глаза Квазимодо наполнились слезами. — Почему они так обошлись со мной? Почему они считают, что если урод, так можно измываться?! Похоже, этот вопрос действительно волновал звонаря. Только задать его он смог именно сейчас — пришлось, чтобы отвлечь судью от разглядывания колокольни. — Ох! — Фролло потер переносицу. — Боюсь, что такова людская природа. Я ведь говорил тебе об этом, Квазимодо. Люди почти всегда встречают по одежке. Вот провожают по уму. Но до этого еще проходит столько времени… Добраться до ума не успевают, сразу реагируют на внешность. — Но ведь Эсмеральда, она не такая! — Квазимодо тут же покраснел и задохнулся. Фролло даже не пошевелился — так и сидел прямо, глядя Квазимодо в глаза. — Я же сказал — «почти». Эсмеральда… х-м-м-м… особый случай. Похоже, эта цыганка навидалась всякого, хоть лет ей и немного. Но чего ни увидишь в дороге. Правда, и она не безгрешна. Для Квазимодо это было практически кощунством, и он тут же вскинулся, несмотря на то, что перед ним сидел его хозяин. — Что вы имеете в виду?! — тихо спросил он. — Капитан де Шатопер, мой мальчик — вот, что я имею в виду. Знаешь, кем он кажется в ее глазах? Она видит Принца в сверкающих латах, прекрасного и великодушного. Она не видит, что он — такой же человек, как и все мы. Не видит его слабостей — а они у него есть, вне всякого сомнения! Его красота застит ей разум. И, если в тебе она видит за твоим уродством хорошего человека, то капитан для нее — идеал. Она облачила его в костюм непогрешимости. О, ей будет очень больно, когда из-под этого образа покажется обычное человеческое лицо. Судья не ожидал, что его слова произведут на звонаря такое впечатление. Квазимодо побагровел, вскочил с табурета и забегал по комнате. Наконец, он остановился и прошептал: — Но это же неправильно… Надо же что-то сделать… Хозяин, я не хочу, чтобы ей было плохо! Ой!.. — Квазимодо вдруг стал похож на бычий пузырь, из которого выпустили весь воздух. Сочувствовать цыганке, когда перед ним сидит судья, который еще несколько недель назад охотился на нее… Что же сейчас будет?! Но Фролло спокойно усмехнулся и жестом велел ему сесть на место. — Не мельтеши перед глазами, Квазимодо. Этим ты меня раздражаешь. Сядь и выслушай меня. Квазимодо опустился на краешек табурета и моргнул. Фролло сложил пальцы домиком — привычный жест, помогавший сосредоточиться. — Ты ничего не сможешь сделать, мой мальчик, — наконец произнес он. — Если ты начнешь раскрывать ей глаза на капитана, то только разозлишь ее, и вы поссоритесь. Она ведь приходит сюда, на колокольню, правильно я понимаю? Не лги мне. — Вы знаете?.. — Я подозревал. Она не тот человек, который забывает друзей. И это вполне логично, что она навещает тебя тут. Я не возмущен, можешь об этом не беспокоиться. — Но вы… — Охотился за ней? Да. Но это уже в прошлом. Я всего лишь продемонстрировал, что случается, если меня разозлить. И надеюсь, что эти люди выучили урок. Дерзости и оскорблений я не потерплю ни от кого. Это очень плохой способ уговорить меня, скажем, освободить кого-нибудь. Полагаю, что она тоже это поняла. Она довольно умна, надо признать, — судья дорого бы дал за то, чтобы посмотреть на лицо Эсмеральды, когда он сказал это. — Но даже умный человек может заблуждаться, и открывать ему глаза на его заблуждение бесполезно. Особенно, когда у тебя нет веских доказательств. Поэтому, Квазимодо, ты продолжишь с ней общаться, как ни в чем не бывало, и даже не будешь упоминать о капитане. Не забывай, что я тебе сказал об этом. А сейчас, когда мы все выяснили, давай продолжим урок. На этот раз дело пошло гораздо лучше. Квазимодо почти успокоился, перестал запинаться на каждой букве, и судья довольно щурился, слушая, как он читает. За спиной тихо зашуршало, но судья не шелохнулся. Пускай Эсмеральда уйдет спокойно. Очень хорошо, что она все слышала — может, это даст ей повод к раздумьям.***
Эсмеральда стремительно слетела с колокольни. Она бежала вниз, не чуя под собой ног, и остановилась только на самых нижних ступеньках. Сердце колотилось в груди — так, что ей казалось, что оно сейчас из нее выпрыгнет и поскачет по полу соборного зала. Эсмеральда слышала все, до единого слова, что сказал судья Квазимодо. Судья в очередной раз доказал, насколько он проницателен — знал и насчет того, что она появляется у Квазимодо, и они дружат, и то, какими глазами она смотрит на звонаря, и… про Феба. Эсмеральда поначалу тихо возмутилась в своем укрытии, но затем ей пришло в голову, что судья не так уж и неправ. Феб действительно казался ей гораздо лучше, чем все остальные люди. Ведь он был так красив и великодушен, и помог ей тогда со стражниками, и… Но ведь судья ей тоже помог. И после вмешательства Фролло к ней уже никто не лез. Правда, Феб был привлекательнее, чем судья. Крепкий, широкоплечий, великолепный в своих сверкающих латах… Но судья тоже был крепкий и широкоплечий. Хоть на нем и не было доспехов, а его фигуру скрывала бархатная черная сутана. И у нее никак не выходило из головы, что Фролло считает ее умной. Когда она это услышала, то по всему ее телу вдруг растеклось тепло. Да нет, ее прямо окатило жаром, и она снова вспомнила тот поцелуй, заставивший ее воспарить. Она задохнулась, прижала руки к груди и постаралась восстановить сбившееся от воспоминаний дыхание. Да что с ней происходит?! Чертов судья! Не гонениями мучает, так выбрал другой способ… Куда более действенный. Эсмеральда вышла за дверь собора и присела на ступеньки. Она совсем запуталась. Теперь ее волновала мысль не о том, что будет делать Фролло. А о том, что будет делать она сама. На щеки наполз такой румянец, что Эсмеральде показалось — она сейчас расплавится. Горели даже кончики ушей. — Эсмеральда? Ты что здесь делаешь? Она вздрогнула и вскинула взгляд. Перед ней стоял Феб во всем своем великолепии. Как некстати, она тут же вспомнила то, что говорил судья про образы и костюмы. Эсмеральда криво улыбнулась. — Да вот, Квазимодо навещала, — она облизнула пересохшие губы, отметив, как заблестели у капитана глаза при виде кончика ее языка. Наверняка Феб подумал о том, как бы было хорошо ее поцеловать — вон как скулы вспыхнули — мгновенно, словно порох. — Он ведь тут один сидит на этой колокольне. — Странно, что ты на судью Фролло не наткнулась, я видел, как он входил в собор. Наверняка к Квазимодо шел. — Думаю, что мы с ним разминулись, — Эсмеральда пожала плечами. «Не думай про образ и костюм!» — рявкнула она на себя. — Я его не видела. Капитан присел на ступеньки рядом с ней. Его взгляд мечтательно прошелся по ее фигурке, особо задержавшись на пышной груди. Он вел себя как обычный парень, которому нравится красивая девушка. С образом Принца, который она успела нарисовать у себя в голове, такой взгляд никак не сходился. «Ну почему я все это слышала?!» — посетовала Эсмеральда про себя. — Я видел, ты теперь спокойно танцуешь на улицах? Никто не пристает? — улыбка у Феба была обворожительна. «Интересно, сколько девушек он ею завлекает?» — подумала Эсмеральда и снова прокляла судью. Какого черта слова этого человека так сильно западают в душу, что потом там начинают расти такие колючие сорняки, причиняющие боль и заставляющие ее видеть все в кривом свете?! — Ага, — Эсмеральда поднялась на ноги и оправила юбки. — Не пристают. Извини, Феб, но мне нужно идти. У меня еще полно дел. В его глазах промелькнули недоумение, даже обида от такого холодного приема. «Он ведь ничем не заслужил подобного обращения», — с тоской подумала Эсмеральда. — Прости, Феб, но у меня правда есть дела, — она мягко улыбнулась, стараясь загладить свою вину. Феб с сожалением вздохнул и тоже встал. — Жаль, что ты так спешишь, — сказал он. — Но что поделаешь, раз у тебя дела… Он шутливо развел руками. Эсмеральда опять улыбнулась, кивнула и сошла со ступенек. Все-таки что-то изменилось. После слов судьи она смотрела на Феба по-другому. Начала видеть его человеческое лицо, как выразился судья.