Либералы

Астахов улыбнулся с обворожительной елейностью — такую улыбку получал от него Греф, когда они публично подписывали соглашения, с такой улыбкой он жал руку президенту, такой поощрял композитор и дирижеров, питавшихся в ресторанах красного гида Мишлена за его счет. — Есть ещё кандидаты? — деловито уточнил Ваня, прихватывая несколько бумаг себе, а остальные отдавая премьеру. — Вы же знаете, как работает эта система, — политик развел руками, — мы предлагаем своих кандидатов, не все из них соглашаются, не все соглашаются с ними, поэтому прорабатываются сразу несколько вариантов. Еще Алмазов, который сейчас полпред в Сибири, и Иванов, второй заместитель Силуанова. Иван поморщился при упоминании Силуанова, и этот жест не укрылся от премьера, так что он поспешно добавил с извинительными интонациями: — Иванов хорош. — О да, — подтвердил Астахов, — но Вы же понимаете, если я приду в министерство экономического развития, со мной придет и команда. Я не хочу видеть людей Силуанова на горизонте, пусть они даже и хороши, это люди Силуанова, другое ведомство. Мне известна его манера лезть в дела смежных органов. И мне она не импонирует. — Я понимаю, — премьер положил ногу на ногу, деловито оглядываясь, — это всё мелочи, мы их решим. — Почему я? — спросил Ваня без обидняков, — раз уж встреча без галстуков. Премьер отхлебнул кофе, который попросил в начале встречи. Судя по слегка охрипшим интонациям голоса, у него либо болело горло, либо он устал от всех этих выступлений и переговоров. Астахов его по-человечески понимал, он тоже выторговал себе по прилету три дополнительных часа на сон, потому что при ином раскладе не смог бы нормально соображать. — Потому что Вы сторонник рыночной экономики, — Астахов, не выдержав, кашлянул в ладошку, маскируя свой смех. Не сторонников рыночной экономики в их ситуации вне партии КПРФ не было вообще, — и Вы были консультантом правительства во время заключения договоров по БРИКС и ШОС, и Вы всегда говорили, что нефтяная экономика… — Иными словами, ситуация плохая, а пушечного мяса не хватает? — бесцеремонно уточнил Ваня, и премьер затих, глядя на него с недоумением и удивлением. — Не так, — категорично отозвался он. Астахов раскусывал его, как киндер-сюрприз. Они были знакомы давно, но пересекались нечасто, по работе — почти никогда. Если портфель министра достанется ему, Ваня должен знать, каким будет будущий начальник. Этот премьер ему не нравился — в нем чувствовалась способность решать проблемы, хватка дельца, но при сочетании этих положительных качеств, абсолютная неуверенность в собственной политике. Он делал два уверенных, четких шага, а потом останавливался и мялся на месте, аннулируя весь результат. Астахов подозревал, что это топтание связано с бесконечными согласованиями с аппаратом президента, без которых они здесь, в России, работать не могут. — Я хочу в свою команду прогрессивного специалиста, с которым мы вместе будем что-то менять. «Красивая фраза, и всё», — Ваня смотрел на него почти равнодушно, ничего не отвечая. Эта встреча, пусть и звалась неформальной, в действительности была регламентированной и институциональной. — Я подумаю, — Астахов взял со стола бумаги с годовыми отчетами нынешнего министра и пробежался по ним глазами. Он чувствовал две вещи. Во-первых, его накрывало нервным напряжением, и что-то глубоко внутри него отзывалось недовольством на это предложение. Проклятая, неблагодарная должность, с которой все уходили — кто за взяточничество, кто по собственному желанию, просто кресло, на котором посидеть четыре годика, угробить все нервы, но в случае позитивного исхода получить подушку безопасности на всю жизнь. Должность гуляла по кабинетам директоров банков, как Оксана по квартирам любовников. Усмехнувшись, Ваня вспомнил, что и Греф ее занимал. Во-вторых, спортивный интерес. Ему было интересно. Впервые за последние несколько лет он почувствовал прилив желания жить, желания делать что-то, и даже то глупое соглашение, которое Астахов так не одобрял, теперь показалось верным, и сам по себе финансовый сектор — перспективным. Он ничего не успеет кардинально поменять, но если он сделает главное — реализует все свои идеи, то, может быть, что-то изменится. Стрелка часов вечности сдвинется на одну секунду, но всё же она сдвинется. — Подумайте, — миролюбиво предложил премьер, — у нас набирается хорошая команда. «Хорошая команда, чтобы выступить против президента?» — мысленно усмехнулся Астахов, но вслух только вновь улыбнулся и кивнул. Он уже и сам хотел этой коалиции. — До встречи позже, — они пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны Эрмитажа. Ване предстояла встреча с Пиотровским, на которую он опаздывал и к которой Катя уже пропихивала ему бумаги. Саша шел рядом, что-то читая лихорадочно в документах премьера. — Отчитайся по ним вечером, — бросил ему Астахов. — Предложил? — тихо уточнил подбежавший Макс. — Да, — раздраженно бросил Ваня. «Почему Иванова не назначат на экономическое развитие?» — он уткнулся в телефон, сбрасывая сообщение Дворковичу, пока они шли по коридору. Тот зашел в сеть через пару секунд. «Премьер хочет тебя». «Зачем?» — Астахов отправил ответ. «Проще протащить. Я посоветовал». «А у Алмазова какие шансы?» «Большие. Гаси его, если можешь». Ваня помрачнел и заблокировал телефон, оборачиваясь к Максу, расспрашивавшему позади о чем-то Сашу. — На Алмазова собери, — коротко приказал он. — Окей, — Макс перекатывал по рту леденчик, и улыбка его, когда он улыбнулся, была торжествующей и мстительной, словно гонка интересов давала ему сил.

***

Скучную встречу с Пиотровским Ваня едва высидел. Его извечные причитания по поводу особого пути, просроченные лет на сто, уже изрядно надоели Астахову, и он всё посматривал на часы, считая минуты до конца публичных выступлений. Пиотровский, разумеется, умудрился затянуть всё на полчаса дольше положенного, но к концу беседы Ваня уже готов был отдать ему все выпрашиваемые деньги и еще пару миллионов сверху, лишь бы он его, наконец, отпустил из своих цепких лап. «Дотошнее, чем премьер, невозможно». — Зайди переговорить по докам, — велел Ваня Петрову и потом обратился к Максу, — и ты тоже через час, отдохни пока, я вызову, — у них было немного времени перед ужином и welcome party, которую должен был открывать президент. — Конечно, — Саша, подхватывая бумаги, поспешил вслед за Астаховым в номер. — На будущее, — холодно начал Ваня, когда за его помощником закрылась дверь номера, — я не особенно нуждаюсь в очевидных советах, а ты мог бы получше изучить документы протокольной службы, чтобы тебя не пришлось вытаскивать из лап охранников. Я бы предпочёл, чтобы таких заминок больше не было, — он недовольно поморщился, оборачиваясь к зеркалу, чтобы снять галстук, и через отражение наблюдая за Сашей. Петров почесал нос, скрывая свое недовольство и смущение. — Я не знал, где взять регламент, — осторожно заметил он, — извините, такого больше не повторится. Он дрожащими руками поправил галстук и отложил в сторону папку, вглядываясь в отражение Астахова, пытаясь предугадать его реакцию: — Насчет Алмазова. Я знал раньше, чем все остальные — по крайней мере думал, что знал — и я испугался, что вас просто потопить хотят, как Улюкаева. Я… Я не знал просто, как вас предупредить. Ваня молча раздевался, не особенно обращая внимания на любовника, и Петров отложил в сторону документы, присаживаясь на кресло и наливая себе воды. — Просто Алмазова продавливает администрация. Я подумал, вдруг вы не знаете, и согласитесь — а вами фактически премьер как буфером свою коалицию прикроет. — Ты пересмотрел сериалов, — оборвал его Астахов, — в этой стране в престолы играть невозможно. Откуда ты про Алмазова знал? Юноша осекся, придумывая, что соврать, но мужчина уже отвлекся, растягиваясь на кровати. — Вечером надо будет подготовить брифинг на завтра, займись этим. — А вечеринка?.. — осторожно спросил юноша, надеясь, что Ваня отойдет хотя бы тут. «Нарой что-нибудь на Алмазова», скинул он сообщение Тане в секретный чат, «я, возможно, на вечеринке не появлюсь. Но намечается что-то интересное, будь начеку» «Если что, напомню, что мы занимаемся коррупцией, а не перестановками» «Таня, ну ты же журналист!» — Я слишком стар, чтобы смотреть, как первая сотка списка форбс наслаждается обществом блядей. — Я бы хотел, если честно, — чуть обиженно протянул Петров, и Астахов улыбнулся: — Ладно, посмотрим, до вечера еще есть время. Может, займемся?.. Саша не дал ему договорить, быстро перебивая, как будто конец фразы означал бы неминуемое согласие: — Если честно, Иван Владимирович, я очень устал, и мне что-то не очень хочется. Ему правда не хотелось — но не из-за измотанности и недосыпа, а потому, что фигура Астахова внушала сейчас скорее дискомфорт и страх. Мужчина переставал быть пусть и начальником, но своим, и становился героем обсуждений, репортажей на федеральном канале и их собственных расследований. — Ты устал? — Астахову показалось на мгновение, что он ослышался, что это Саша перепутал вопрос и ответил на что-то другое, например, на предложение выпить, — Блять, ты, — он выделил местоимение особенно пренебрежительной интонацией, — устал? А для вечеринки в самый раз типо, вообще никакой усталости? Ему вспомнился предупреждающий взгляд Кати и ее сегодняшний рассказ о разговоре с Петровым — рассказ, который утром Астахов не одобрил, но который сейчас, конечно, пришел в голову. — Я ему сказала, что он просто папика нашел, а он особенно не протестовал, — поделилась с ним пиарщица, пока они вместе пили кофе. Саша куда-то пропал, и Ваня с кислой миной выслушивал обвинения против него. — Кать, давай не будем, — мужчина покачал головой. — Он сказал, что ты хорош в постели, — девушка фыркнула возмущенно, — и что с тобой комфортно. Ну еще бы, ты ему еще мерседес не дарил? — Я ему вообще ничего не дарил, — отрезал Ваня, — давай по работе, хватит. То, что должно было сработать против Саши, почему-то сработало в его сторону. Астахов подумал, что в действительности никогда не благодарил мальчика за то, что он рядом, и никогда не спрашивал, чего хочет он сам. Саша словно бы не существовал для него, как человек, был только придатком к нему, Астахову. — Ладно, — Ваня смягчился, — скажи Кате, что вы с ней идете. И что я подойду тоже. И позови ко мне Макса, пожалуйста. И спасибо, что пытался предупредить. Можешь быть свободен. Он все еще был недоволен, потому что ему хотелось секса. И говорить «нет» после пары недель сомнительных отношений казалось ему недопустимым. «Нет» в сексе в возрасте Саши — блажь или уловка, Ваня помнил самого себя. В двадцать он хотел секса всегда и со всеми. Он не видел причин, почему у Петрова всё должно быть иначе. Кроме одной — если он блефует. Если Катя права.

***

На вечеринку они ехали все вместе. Макс вел машину, Саша сидел на переднем сиденье рядом с ним, Катя и Иван Владимирович — позади. — Ого, — Катя читала новости в телефоне, — видели, какой скандал со Сбером? Данные тысяч пользователей в сеть утекли, кто-то взломал базу. — Кто же это мог быть, — насмешливо протянул Астахов. После вечернего разговора с Максимом его настроение заметно улучшилось, и на вечеринку он позвал даже еще пару человек из команды, они ехали на другой машине позади, впереди их сопровождала охрана. — Неожиданно, правда, Иван Владимирович? — подал голос сам Макс, смеясь. — Это вы? — изумилась Катя. Ей, как и всем остальным, всегда казалось, что Греф с Астаховым, как минимум, неплохие приятели, а как максимум, хорошие друзья. — Да, сейчас вот сели и взломали, и слили в сеть, — отшутился Ваня, — не мы это, просто раньше узнали. Он посмотрел в окно. Капли дождя, какие лениво и меланхолично, а какие стремительно, стекали по стеклу. Астахов не понимал, почему его настроение тоже меняется с такой скоростью. Почувствовав на языке привкус власти после встречи с премьером, он не мог теперь от него отделаться, ему хотелось добавки. Но пост министра означает, что никаких отношений с Сашей или с кем-то подобным Саше быть не может — это слишком рискованно, и еще более рискованно в случае с Петровым. Ваню пьянили эти чувства, добавляли вечной гонке азарта, словно на трассе Формулы-1 он посадил с собой пассажира, и тот восторженно охает на каждом дрифте, и от этого гонка становится еще более увлекательной. — Саша, а ты видел президента когда-нибудь? — спросил у парня Макс, проявляя дружелюбие. Саша начал отвечать что-то, но Ваня не стал вслушиваться, улавливая интонации голоса, вспоминая, соотнося их с чем-то внутри себя, будто за пару недель он успел собрать картотеку интонаций, а теперь прикладывал новые диски, ища различия и сходства. «Я ему сказала, что он просто папика нашел, он особенно не протестовал». — Ох, ну конечно, — процедил Макс, которого подрезал темный ламборгини на въезде в Екатерининский парк. Вечеринка проходила в Царском селе. Анонсированы были выступления звезд мировой оперной и балетной сцены. Из машины впереди вышел Греф, застегивая пиджак, и, обойдя автомобиль, открыл дверь, выпуская оттуда девушку. — Она что, издевается? — Катя, кажется, чуть не плакала. Появление Оксаны портило все ее карты. Ваня вздохнул, наблюдая за бывшей любовницей и ничего не чувствуя. — Он гей, кстати, — Ваня подошел к ней, когда Герман ушел куда-то поговорить с чиновниками. — Я знаю, — Оксана улыбнулась и повела плечами, — а ты нет? Астахов не стал отвечать. Ответ она знала. — Денег предложил? — Не предлагал, Вань. Я сама к нему пришла. Он умный, интересный и начитанный. С ним можно сходить куда-то на публичные мероприятия, а не ныкаться по гостиничным номерам, ожидая, когда в плотном графике найдется время и для меня. Только вот оно никогда не находилось, Ваня. У тебя было время на детей и бывших жен, на партнеров и лыжи, даже на мальчиков-стажеров, но не на меня. — Но это же тоже, — Ваня подбородком указал на Грефа, — не счастье. — А в твоем мире его и нет, — она грустно улыбнулась, — я думала, оно только тут и есть, но, на самом деле, где его нет, так это здесь. — Тогда почему ты отсюда не уходишь? — А от таких, как ты, разве уходят? Я много лет уже ищу табличку «выход», но ее нет. И не будет, я думаю. Я надеялась, что нашла ее в тебе, но ты меня только затолкал еще дальше от выхода. — Что ж, — он горько усмехнулся, — надеюсь, ты найдешь что-то лучшее. — И ты, — она приподнялась на носочках и поцеловала его в щеку, нежно обнимая за плечо, — только министром не становись. — Почему? — он даже не успел удивиться, что она уже знает всё. — Потому что они все так сильно хотят быть тобой, что сожрут тебя всей толпой, Ваня. А даже самые сильные герои не побеждают толпу. Она ушла в объятия Грефа, а он остался смотреть ей вслед, размышляя о том, как слепа и как заботлива любовь. За все годы с ним она так и не заметила в нем ни одной отрицательной стороны. «Я их сам всех сожру, милая Оксана», — Ваня улыбнулся и сделал шаг навстречу Грефа, идущему к нему с распростертыми объятиями и улыбкой-обманкой на лице. — Ваня! — Рад видеть, — они деланно обнялись. Президент опаздывал. Астахов, обернувшись, заметил, что Саша болтает с какой-то девушкой из президентского пула, и порадовался, что тот нашел компанию. Макс пил за барной стойкой. Где-то в Сибири Алмазов видел пятый сон и не мог даже предположить, как натягивается арбалет, из которого в него пустят вскоре стрелу.