***
Все произошло внезапно. Мисс Грейнджер закончила читать «Питера Пена» и взялась было за «Таинственный сад», как вдруг Маргарет Макнейр затрясло. Затем девочка попыталась дышать глубоко и часто, но, как бы она ни старалась, ей не удавалось вдохнуть даже немного воздуха. Она не поняла, что послужило причиной приступа - ведь все было хорошо, но в какой-то момент она ощутила, как ее грудь словно сдавило чем-то тяжелым, ее затрясло, она не могла дышать, хотя должна была дышать... И вдруг она закричала. Закричала во всю силу. До боли в лёгких. Пронзительный, леденящий душу крик ужаса вырывался из ее горла. Но хуже всего - она не знала, почему.***
Гермиона замерла и взглянула на Снейпа, тотчас подбежавшего к Маргарет. Он схватил девочку на руки, прижал к груди и начал поглаживать ее по спине. Гермиона знала, что он увидел беспомощность в ее глазах, в то время как она пыталась хоть что-то сделать. — Это случалось раньше? Что вы обычно делали в такой ситуации? — отчаянно пыталась она перекричать Маргарет. Снейп покачал головой: — У неё раньше не случалось панических атак. Гермиона закусила нижнюю губу (она годами пыталась побороть эту привычку) и оглянулась вокруг. Дети все ещё сидели там, очевидно очень напуганные, но в то же время какие-то спокойные. Они просто... были там. Разве им стоит смотреть на это? Может их следует отправить в постель? Снейп словно прочитал ее мысли и произнёс очень ровным и спокойным тоном: — Спать. Четырнадцать пар ножек затопали наверх, повинуясь его слову. Гермиона обвела взглядом комнату, остановившись на огне. Каминная сеть. — Луна! — выпалила она. — Северус, может, нам стоит позвать Луну? Возможно, она сможет нам помочь. — Я свяжусь с ней. Никто, кроме Северуса, не мог воспользоваться камином, чтобы обратиться к Луне. Взрослые волшебники могут перемещаться из своих домов по каминной сети и точно так же обратно домой. Но отсюда никто не мог переместиться или связаться с другими. Из соображений безопасности. Северус лично установил защитные чары. Выбравшись из цепких объятий Маргарет и пообещав, что он вернётся через пару минут, чем заставил девочку рыдать ещё сильнее, Северус опустился на колени перед камином и сунул голову прямиком в пламя.***
— Лавгуд? Лавгуд! Мне нужно... Ох, Лонгботтом? Какого... неважно. Накиньте что-нибудь и немедленно сюда! У мисс Макнейр паническая атака, — Северус быстро отпрянул от камина, всеми силами стараясь забыть трепыхавшуюся перед ним бледную задницу Лонгботтома. Поблагодарив Мерлина, что ни Грейнджер, ни Маргарет не услышали конец разговора, Северус отошёл от камина и тихо произнёс: — Она скоро будет здесь, — словно он не увидел ничего предосудительного. Гермиона кивнула. Северус пересёк комнату двумя размашистыми шагами и снова взял Маргарет на руки. Она изо всех сил прижалась к нему и обвила руки и ноги вокруг его туловища, все ещё рыдая и пытаясь восстановить дыхание. Снейп крепко обнял ее и попытался успокоить. — Тише, Мэгги, — прошептал он так тихо, чтобы могла услышать только она. — Я здесь. Я с тобой. Я никому тебя не отдам, все будет хорошо. Ты в безопасности. Снейп взглянул поверх плеча девочки. Грейнджер стояла у стены возле камина, молчаливая и тихая. Ее поза и выражение лица выражали спокойствие, но в глазах читался страх. Северус был уверен, что она боялась не за себя, а за девочку. За все месяцы пребывания на Площади Гриммо Грейнджер ещё не доводилось видеть припадки детей. При ней Ариадне Кэрроу приснился кошмар, но она справилась с этим сама. Обычно девочке не снились настолько страшные сны, и ей удавалось успокоиться и уснуть через несколько минут. Грейнджер не сопровождала его проверять выпускников, за исключением той ночи с Поттером. Она не оставалась в своей комнате на ночь, хотя Северус оставил спальню за ней на тот случай, если это понадобится. Та ночь в борделе словно повторилась - Грейнджер отчаянно хотела помочь, но, столкнувшись с болью и ужасом, которых никогда не испытывала, не могла даже пошевелиться, и, честно говоря, становилась совершенно бесполезной. Наверное, она не ожидала такого. Да она и не видела ничего, кроме впечатляющих отчётов о прогрессе детей в психологическом, образовательном и социальном плане. Но никто из добровольцев не находился в приюте поздно вечером или ночью, как Северус. Несмотря на то, что дети стали более уравновешенными, чем в первое время после приезда, а так же перестали видеть ночные кошмары (Северус нехотя благодарил Лавгуд за это), они все ещё были очень подавлены и травмированы. Грейнджер не осознавала этого и не знала, как действовать в таких случаях. Северусу придётся исправить это. В изумрудном пламени камина появилась Лавгуд с неизменной улыбкой на лице и блаженным взглядом голубых глаз. Ее губы слегла распухли, а волосы были немного взъерошены. Следом за ней появился Лонгботтом, судорожно приглаживая волосы. Он опустил глаза в пол и стоял красный, как помидор. — Добрый вечер, Северус, — вежливо улыбнулась Лавгуд с таким спокойствием, словно он не застал ее «на месте преступления» пять минут назад - это был тот редкий случай, когда Северус почувствовал себя неловко. Луна присела так, чтобы оказаться на одном уровне с плачущей девочкой в его руках. — Маргарет, — тихо позвала она и склонилась насколько было возможным к девочке, обвившей торс Снейпа и прячущей лицо у него на груди. Лонгботтом стоял посреди гостиной с таким выражением лица, словно не понимал, где и зачем он находится. Едва встретившись взглядом с профессором, он пробормотал: — Ладно, я только... — и ринулся на кухню. Снейп закатил глаза. Вскоре Луне удалось помочь Маргарет дышать в одном ритме с ней. Вдыхать через нос, выдохнуть через рот, медленно и размеренно. Северус чувствовал, как маленькое тельце сотрясалось в попытках совладать с приступом, и сам начал дышать в одном ритме с Лавгуд, чтобы девочка успокоилась и выровняла дыхание. Процесс был схож со способом контроля дыхания при изучении Окклюменции. Благодаря этому приему человек может очистить разум и справиться с эмоциями даже в состоянии сильного возбуждения. В каком-то смысле обманным путём заставить тело расслабиться. Северуса осенила мысль, что Окклюменция могла бы стать весьма полезным навыком для этих детей - научиться отделять своё тёмное прошлое от настоящего, не дать эмоциям взять верх над разумом, что в последствии всегда приводило к проблемам с другими учениками Хогвартса. Порой изучение Окклюменции следует начинать ещё в юном возрасте - когда у волшебника ещё не так много ментальных препятствий и трудностей, которые следует побороть. В то же время, это были самые состаренные жизнью дети, которых ему довелось видеть, в чьём прошлом было так много ужасов. Северус вспомнил свои занятия с Поттером и все, что мальчишка видел и пережил к тому времени, и признал, что дело было не только в глупости Поттера и его привычке раскрывать душу всем и каждому, что мешало ему освоить даже простейшие техники закрытия сознания. Возможно, Окклюменция была слишком опасной практикой для детей в этом возрасте. Следует подумать над этим. Дыхание Маргарет замедлилось, она продолжала дышать в одном темпе с Лавгуд. Слёзы катились по щеке девочки и, срываясь вниз, падали на рубашку Северуса. Но он ничуть не возражал. Он сильнее прижал маленькую мисс и тихонько шептал ей на ухо, надеясь, что Лавгуд не услышит его. Присмотревшись повнимательнее, Северус увидел блеснувшие слёзы в глазах Грейнджер. Лавгуд взяла ладони девочки в свои руки и тихо подбадривала ее, говоря что-то вроде «такое могло случиться с каждым» и «ты храбрая девочка». Мягко отпустив руки девочки и прошептав «я скоро вернусь», она встала и жестом пригласила Северуса пройти за ней. Он неохотно выпустил Маргарет и подозвал Грейнджер к дивану. — На минуту, Мэгги, — прошептал он и усадил девочку на колени Грейнджер. Маргарет не отрывала от него взгляд, пока он выходил из комнаты. Снейп убедился, что стоит в ее поле зрения. — С ней уже случалось подобное? — спросила Лавгуд. Северус покачал головой, потирая ладонью бровь. Он не удивился, обнаружив, что немного вспотел. Произошедшее было весьма напряженным. — У неё были панические атаки, но не такого масштаба. Обычно я мог успокоить ее за пару минут, словно ничего и не произошло. Она никогда не пребывала в таком состоянии. Даже когда они были... там. — Я поняла, — кивнула Лавгуд. — Что вы думаете об этом? — Сейчас ей лучше, чем когда она только приехала, но этого недостаточно. Я не могу точно сказать, чем был вызван приступ, да и она вряд ли знает, иногда подобное случается без причин, — Луна резко замолчала и затем понизила голос для шёпота. — Ей нужно выспаться. В ее возрасте можно принимать Умиротворяющий бальзам? Северус кивнул: — Небольшую дозу. Я накапаю ей в тыквенный сок, — Лавгуд улыбнулась и кивнула, и Северус прошёл на кухню. Лонгботтом сидел за длинным столом, рассматривая чашку с кофе с таким выражением лица, словно в ней сокрыта мудрость народов, затем при виде вошедшего Северуса он резко подскочил. Проходя мимо Невилла, чтобы подойти к шкафу с зельями, заколдованному от посторонних глаз, Северус бросил: — Не волнуйтесь, Лонгботтом - я здесь не для того, чтобы комментировать вашу безнадёжно низкосортную самодеятельность. Поверьте, я больше остальных желаю забыть этот инцидент. К сожалению для вас, я убедился, что вы не можете освоить даже базовые профессиональные навыки, поэтому я не могу предложить вам ничего больше, кроме надежды, что у мисс Лавгуд не было вариантов для сравнения. Северус не успел сообразить, как это произошло - внезапно он был прижат спиной к двери, Лонгботтом стоял лицом к лицу с ним, направив свою палочку к его шее. Снейп усмехнулся. — В моей жизни очень мало поводов для гордости, — процедил сквозь сжатые зубы Лонгботтом. — А отношения с Луной - один из таких поводов, и я не позволю вашим необдуманно брошенным словам заставить меня сомневаться в этом ни одну чёртову секунду. Вам понятно? Северус картинно поднял руки, показав, что сдаётся, и Лонгботтом отвёл свою палочку, затем зашагал обратно и уселся на свой стул, густо покраснев. Северус взял флакон и добавил пару капель в бокал, смешав с большим количеством сока. Он размышлял над тем, что война тоже изменила Невилла и превратила в настоящего мужчину. Мужчину, который мог постоять за себя и защитить то, что ему дорого. Весьма неохотно Северус понял, что зауважал его за это. — Вы же понимаете, Лонгботтом - если бы я хотел защититься, я бы сделал это? — Понимаю. — И если вы ещё раз направите свою палочку мне в лицо, я не просто обезоружу вас? Лонгботтом кивнул. — Главное, что мы друг друга поняли.***
Снейп пересадил Маргарет к себе на колени и уговорил выпить сок, пообещав, что ей станет легче и это поможет ей уснуть. Маргарет медленно выпила лекарство, не отрывая взгляд от профессора. Несколько секунд спустя она откинула голову ему на плечо, тихонько похныкивая, в то время как он ласково поглаживал ее волосы. Через пару минут ее дыхание замедлилось и девочка погрузилась в глубокий сон. — Я отнесу ее наверх, — предложила Луна, взяв на руки сонную Маргарет из его объятий. Луна, вдобавок к ее невероятной прозорливости, наполовину граничащих с безумием убеждениями и неспособностью к смущению, обладала силой взрослого мужчины. — Где находится ее комната? — Третий этаж, вторая дверь направо, — ответил Снейп, нехотя отпуская Маргарет, изо всех сил старавшийся сохранить невозмутимость в этой ситуации. — Может, лучше мне уложить ее? — Нет, я думаю, что у вас ещё остались незаконченные дела здесь, — тихо прошептала Луна так, чтобы только Северус мог ее слышать. — Не переживайте. Мы с Невиллом скоро уйдём, и дом будет полностью в вашем распоряжении. Снейп гневно взглянул на неё, но Луна лишь улыбнулась в ответ и повернулась к лестнице, где стояла Гермиона. — Ты шокирована произошедшим не меньше Маргарет. Думаю, сегодня тебе не следует спать в одиночестве, — тихо сказала Луна. — Я имела в виду в пустой квартире. — Гермиона вопросительно уставилась на подругу, осторожно поднимающуюся вверх по лестнице.***
Возможно, Луна была права: Гермионе лучше не спать одной в своей пустой квартире после того, что она пережила сегодня. Ей и так было трудно расслабиться, чтобы уснуть, а леденящие душу крики девочки вызывали в ней неприятные воспоминания о прошлом. Иногда, думалось Гермионе, лучше всего засыпать в непосредственной близости к тёплому телу, даже если это произойдёт на кровати посреди зала. Девушка отошла в противоположный угол комнаты и тайком вызвала Патронус. Гарри все ещё предпочитал быть в курсе, если она ночует вне дома - просто чтобы быть уверенным, что подруга в безопасности. «Гарри, если что, сегодня я останусь на Площади Гриммо. Поцелуй Джинни от меня», — серебристая выдра выскользнула в окно и скрылась в ночи. Гермиона оглянулась через плечо: Снейп, казалось, был полностью погружён в мысли и ничего не заметил. Хорошо. Ей не хотелось слышать снейповские шуточки о том, что она отчитывается перед Гарри каждые пять минут. Гермиону всегда забавляли их словесные перепалки с профессором, но сегодня она была слишком уставшей даже для этого. В этот момент Луна тихо спустилась по лестнице. — Она спит, — бодро заметила Лавгуд, — с ней все будет хорошо, но завтра вам следует за ней присматривать, — девушка повернулась к Снейпу. Он кивнул. — Невилл? — позвала Луна. Лонгботтом медленно вышел из кухни, стараясь не смотреть в сторону Снейпа. Взявшись за руки и бросив немного летучего пороха в камин, парочка исчезла в зелёном пламени. Снейп подошёл к камину и взмахнул волшебной палочкой над ним. — Для чего это? — спросила Гермиона. — Закрываю камин. Охранные чары, — ответил он. — Зачем? — Каждый вечер я накладываю защиту на все возможные пути входа и выхода отсюда, — ответил Снейп. — Обычно вы не задерживались здесь в столь поздний час. Гермиона кивнула: — Да, полагаю, вы правы... — она колебалась, затем продолжила. — Кстати об этом... после сегодняшнего происшествия мне показалось, что уйти было бы не совсем правильно. Так что я... я останусь в своей комнате сегодня. Она не спрашивала разрешения. Снейп кивнул: — Как пожелаете. — Я хотела сказать... — Гермиона продолжила. Почему я все время продолжаю говорить? — Просто... иногда быть одному - это не правильно. Понимаете, о чем я? Снейп кивнул: — Понимаю, — задумчиво посмотрев на Гермиону, он добавил. — Вы сейчас пойдёте спать? Гермиона покачала головой: — Обычно я так не делаю, но сейчас мне нужно немного выпить и расслабиться. У вас здесь есть что-нибудь из алкоголя? — Между нами говоря, очень часто мне тоже необходимо выпить. У меня есть бутылка Огденского в моей комнате. К сожалению, это все, что я могу вам предложить, но я с удовольствием угостил бы вас. — Я бы не отказалась.***
— Можете рассказать о Маргарет? — спросила Грейнджер. Они сидели на диване, глядя на пляшущее пламя в камине, и держали наполовину пустые бокалы огневиски. Пить с кем-то - очень опасное дело, и Северус знал это. Огневиски действовал на него не хуже Веритасерума. Он терял контроль над защитой, окклюментные стены рушились. Последний раз он напивался с кем-то в кабинете директора перед началом войны. Он рассказал Финеасу Блэку их с Лили историю, о чем, к несчастью, вскоре пожалел. Чертов Блэк припоминал это каждый раз, когда они видели друг друга, а теперь он оказался в ловушке в этом доме с ухмыляющимся портретом очередного слизеринца. Северусу пришлось заколдовать его и отправить в подвал. Ему следует быть осторожным. — Северус? — Голос Грейнджер вернул его к реальности. — Маргарет? — снова спросила она. Снейп кивнул. — Почему с ней происходят панические атаки? Северус сделал большой глоток виски, затем взмахнул палочкой, чтобы наполнить стакан снова, прежде чем ответить. — Пожиратели Смерти были самыми злыми, жестокими и мерзкими существами, которых когда-либо носила Земля, и я до конца жизни буду стыдиться, что когда-то считал себя одним из них. Однако, несмотря на эту свою сущность, некоторые из них были прекрасными родителями. Вы помните, как Нарцисса Малфой в последнюю минуту предала Темного Лорда, чтобы защитить своего сына. И она не была единственной. Удивительно, но среди них были и другие хорошие родители. Но к сожалению, Вальден Макнейр и его жена не были одними из них. Они очень много лет ждали сына, и когда у них родилась дочь, они так сильно стыдились ее, что назвали маггловским именем. Это одно из самых больших оскорблений, которым могут наградить своего ребёнка Пожиратели. Она была подвержена насилию, затем, когда ее родителей убили, ее совсем маленьким ребёнком забрало Министерство. Уверен, картина ясна и без моего дальнейшего уточнения? Грейнджер тряхнула головой. — Это просто ужасно, — тихо сказала она. — После потери родителей Гарри вырос в атмосфере пренебрежения и даже жестокости, но, по крайней мере, у него был выбор в пользу чего-то лучшего. И его всегда спасало осознание того, что его родители очень любили его. Даже никогда не испытывая... — Грейнджер осеклась. — Вас, кажется, тронула эта история, — наконец сказал Северус. Грейнджер кивнула. — Жалкое зрелище, да? — она хотела остановиться на этом, но взгляд Снейпа словно просил развить ее мысль, и девушка продолжила. — Я многое повидала на войне. Я видела, как умирают друзья, как погибают враги, я жила в полнейшей изоляции и в то же время в абсолютном хаосе. А когда все это закончилось так внезапно и бесповоротно, я была в состоянии лишь задвинуть эти эмоции подальше и не доставать их. Но видеть этих детей, видеть, через что они проходят каждый день, в самом деле видеть это все... это так тяжело. Все, что я обещала себе забыть, возвращается обратно. Мне кажется, это похоже на травму, — размышляла она, покачивая стаканом и разглядывая янтарную жидкость. — Когда ты получаешь какую-то серьёзную травму, твоё тело блокирует боль, чтобы дать возможность выжить и миновать опасность. И только потом, когда ты приходишь в сознание, тело даёт тебе ощутить эту боль и заставляет пережить ее. На войне вся эта боль и потери... я была в состоянии лишь забыть об этом и запрятать поглубже. Я должна была так поступить, иначе, мне кажется, я бы не смогла это все вынести и не сломаться окончательно. Затем, после войны, мне снова пришлось похоронить эту боль в себе, чтобы выжить и сохранить остатки разума. В действительности я не переставала думать об этом, но мне кажется, что на протяжении шести лет я сдерживала эти эмоции, не осознавая, что все ещё чувствую ее. Боль. Она повернулась и посмотрела на своего собеседника, ее карие глаза ярко блестели в свете камина из-за позднего часа и выпитого алкоголя. — Полагаю, мне стоит поблагодарить вас за это. — Да, кажется, у меня определённо талант заставлять людей чувствовать боль, — ровным тоном ответил Северус. — Не вы, а обстоятельства, — возразила Грейнджер. — Я это имела ввиду, говоря, что мне нужно вас благодарить. Я со многим так и не смогла справиться, а сейчас, наверное, пришло время сделать это. Ну или на худой конец признаться самой себе, что я не справилась. Северус был удивлён ее откровенностью. Грейнджер обычно была сдержанна в выражении страхов и эмоций, по крайней мере в сравнении с Поттером. Северус решил, что это алкоголь так развязал ей язык. Язык, который скрывали ее чувственные губы, поблёскивающие в свете камина. Северус тоже расслабился. Именно потому он никогда не пил с другими. Он переставал контролировать своё поведение, жесты, выражение лица и слова. Совсем не контролировал. — Вы испытываете какие-либо... остаточные явления после войны? — спросил он, надеясь, что Гермиона ответит «нет», но заранее зная, что она ответит «да». Грейнджер кивнула. — Уверена, вы замечали, что Гарри и я иногда... вздрагиваем при резких звуках. Раньше было хуже: мы вскакивали каждый раз, когда Живоглот ронял ручку на пол. Сейчас это скорее привычка держать себя в тонусе. Моя палочка всегда готова к бою, даже сейчас я готова моментально вскинуть ее, если посчитаю это необходимым. Гхм... кажется, за последние шесть лет я ни разу не высыпалась без зелья, ещё я всегда оставляю свет в комнате, на крайний случай камин. Мне всегда нужно знать, где находятся Гарри и Рон, так же как и они хотят знать, где я. Если мы не связываемся хотя бы несколько дней, я начинаю волноваться. Даже если я знаю, что ничего страшного не случилось, я просто хочу быть уверенной, что с ними все нормально. Гермиона сделала очередной глоток огневиски и продолжила: — Уизли... что ж, теперь они не те люди, которыми были раньше. Их словно прорвало. Смерть Фреда просто сломала их. Особенно Рона, Молли и Джорджа. В какой-то степени и я потеряла свою семью. Гарри просто слетел с катушек. Первый год после войны он очень много пил, стараясь забыть весь этот кошмар. Джинни вытащила его и теперь он даже не притрагивается к спиртному. Мне кажется, он даже баловался наркотиками, но я не уверена. Если так и было, то не долго, да и с тех пор прошло много времени. Что же до меня... у меня никогда не было много друзей, но я осознала, что после войны не сблизилась ни с одним человеком. Мне и не хотелось. Вы - исключение. Она только что назвала его своим другом. Он не стал исправлять ее. Во время своего монолога Грейнджер рассматривала пламя в камине, сейчас же она повернулась к Северусу и, слегка наклонив голову, взглянула на него. — Мне кажется, это настоящий подвиг - то, что вы делаете здесь. Ради этих детей, — продолжила она. Северус вздохнул. — Не знаю, является ли это подвигом. Я стараюсь. Но я чувствую, что последние пять лет я только и делаю, что терплю поражение день ото дня. — Как вы можете говорить такое? — Как я могу? Мои подопечные оказываются на улице, попадают в бордель или тюрьму. Едва ли можно назвать это воодушевляющим сказом об успехе. — Вы даёте им шанс избежать такой жизни, — возразила Грейнджер. — Но вы не можете контролировать все их действия и решения, как только они выходят из-под вашей опеки. — Я веду неравный бой. Против меня целый Магический мир. К сожалению, я нахожусь в том положении, когда надежды на успех весьма сомнительны. — Вы же сами не верите в это, — мягко возразила Грейнджер. — Очень верю в это, Грейнджер. — Гермиона. Я не могу согласиться с вами. В противном случае зачем вы все это затеяли? Снейп медлил с ответом. Алкоголь творил настоящую магию с ним. Огонь, тихо потрескивающий в камине, и беседа столь поздний час тоже делали своё дело. Он буквально ощущал, как рушились ментальные барьеры, но осознавал, что ему было плевать. — Потому что у меня не было возможности поступить иначе. — Это нечто большее, чем обязанность. Вы ничем не обязаны этим детям. Мы оба прекрасно знаем об этом. — Грейнджер, если вам когда-то доведётся усыновить ребёнка, чего я искренне вам не желаю, тогда вы поймёте, о чем я веду речь. — Вы думаете, я не знаю, каково это - отнять жизнь человека? И осознавать, что кого-то - их семью, детей - я навсегда лишила самого дорогого? Грейнджер резко выпрямилась и посмотрела ему в глаза: — Северус Снейп, возможно, я не пережила всего того, что довелось вынести вам, но не думайте, что на моих руках нет крови других людей. Долгое время оба пребывали в молчании. Они допили свой виски и смотрели на огонь в камине. Северус призвал бутылку и наполнил бокалы. — Почему вы стали проверяющим? — наконец спросил Северус. — Я хотела пробиться в отдел Магического правопорядка, а эта вакансия как раз была свободна, — она пожала плечами. — Это мой первый опыт работы, не последний же. Путёвка в жизнь - если пожелаете. — Я не могу представить, что именно вам понадобилась путёвка в жизнь через гребаное Министерство магии, учитывая вашу известность и дружбу с Шеклболтом. — ответил Снейп. — Бюрократия работает совершенно магическим образом, — наигранно улыбнулась девушка. — Вы просиживаете свои способности в этом месте. — Это не так. Когда меня повысят до серьёзной должности, я буду работать над реальными политическими проблемами, например, изменение законов, работающих лишь на чистокровных, и которые укрепились ещё до войны. Благодаря этому я смогу изменить устоявшиеся взгляды и предотвратить возможные конфликты. Мир только успел вздохнуть с облегчением от Гриндевальда, и тут Волдеморт... — Не произносите это имя! — И кто знает, что может произойти после него? Если я смогу изменить взгляды магического сообщества, то смогу предотвратить это. Я должна. — Если вы думаете, что сможете изменить что-то с помощью Министерства, то значит, я крайне недооценивал ваши способности все эти годы. — Северус выпрямил спину и немного подался к Гермионе, поймав ее взгляд. — Вы рождены не для того, чтоб стать бюрократом, Гермиона. Я испытал достаточно разочарований в отношении нашего так называемого Дивного Нового Мира, но самое большое из них - наблюдать, как вы расточаете себя на этой работе. Ваша карьера там - это пустая трата вашего времени, вашего таланта и ума. Северус отвёл взгляд и сделал большой глоток огневиски. Он не хотел называть ее по имени. Он знал, что она заметила это. Возможно, она так же заметила, как он сделал ей искренний комплимент. Возможно, он выпил гораздо больше, чем осознавал. Может, он показал слишком много из того, что предпочёл бы скрыть. И он все ещё не призвал Отрезвляющее зелье. Он сидел так близко к Гермионе, что мог без усилий коснуться ее бедра. Если бы захотел. Грейнджер выглядела задумчивой и напряжённой и не смотрела на него. — Я довольна своими решениями, — наконец сказала она. — Правда? — Да. Каждым из них. — Ни один человек не может быть счастливым от каждого из своих решений, — возразил Северус. — Утверждая это, вы обманываете и меня, и себя. — Если вы предлагаете мне сидеть здесь с бокалом в руке поздней ночью и упиваться своими сожалениями о принятых мною решениях, мой ответ - нет. Я не страдаю. — Я не предлагал вам этого. — Тогда к чему вы ведёте? — Я лишь просил вас быть честной. — Я честна с вами. Делают ли меня счастливой абсолютно все мои решения? Конечно же, нет. Поступила бы я иначе в каких-то моментах, если бы могла? Естественно. Но сделанное мной меня не тревожит. И я не хочу рассиживаться и сожалеть о том, что было. Я не могу изменить свои поступки. Я стараюсь избегать сожаления. Это бесполезное дело и прямо-таки загоняет в депрессию. Снова повисла тишина. — Кем, по-вашему, я могла бы работать с моим пресловутым умом? — наконец спросила Грейнджер. — Кем угодно, только не сотрудником этой бюрократической машины. — Тут же ответил Северус, глядя на огонь в камине. Огневиски полностью завладел его организмом, и родной северный акцент, который Северус всю жизнь старается исправить, наконец прорвался наружу. — Вы одна из самых талантливых учениц, которых когда-либо видели стены Хогвартса. Даже мне пришлось признать это. Видеть, как вы занимаетесь низкосортной бумажной волокитой - одно из самых больших разочарований, которые мне открылись. Вы могли бы преподавать: вы умеете привлечь внимание детей с особыми потребностями, так что обычный класс в Хогвартсе, набитый пустоголовыми болванами, уж точно не доставил бы вам хлопот. Вы так же могли бы проявить себя в исследовательской деятельности. Ваши эссе по моему предмету были педантичными и в большей степени опирались на тексты учебников, в них недоставало ваших собственных мыслей, но во многих сферах такая черта могла бы стать преимуществом. В самом деле, Грейнджер, — повернулся к ней Северус. — Я действительно был бы рад, если бы вы выбрали то направление, где вам бы потребовалось проявить свою беспокойную, чрезмерно активную натуру всезнайки. Потому что в данный момент я на полном серьезе сомневаюсь, что вы можете быть такой на своей работе. Он никогда не говорил с человеком так честно и с таким восхищением, не пуская саркастичные комментарии или колкости, чтобы подчеркнуть сказанное. Северус винил во всем блеск ее глаз и губ в свете огня в камине, винил во всем позднюю ночь, отчего ее голос стал таким нежным и соблазнительным, винил виски, из-за которого пали его ментальные стены. Однако Северус не жалел о сказанном ей. Грейнджер сидела, все ещё размышляя над его словами. — Это было легко, — наконец сказала она. — Эта работа, с которой я хорошо справляюсь и затем смогу подняться по карьерной лестнице. На этой работе я легко могу добиться похвалы за то, что делаю. Мне нужно, чтобы меня хвалили. После всех трудностей, с которыми мне пришлось столкнуться, я перестала верить в то, что смогу справиться с еще одной проблемой в моей жизни, — Гермиона посмотрела на Снейпа и усмехнулась. — Кажется, я никогда не задумывалась об этом раньше. Она допила остатки виски и подсела к нему чуть ближе. — Но опять же, Северус, именно вы всегда заставляли меня шевелить мозгами и по-настоящему проявлять мою чрезмерно активную натуру всезнайки. Разве нет? Северус допил остатки огневиски и поставил бокал на стол с чуть большей силой, чем было нужно. — Полагаю, что так, — тихо сказал он и наклонился к ней ещё ближе. Грейнджер улыбнулась. — Знаете, это очень опасное занятие - заставлять человека думать, — прошептала она. — Тогда я постараюсь быть осторожнее. Он рассеяно подхватил выбившийся из ее прически локон и откинул его назад. — Чего вы хотите, Гермиона? Если бы вы могли стать кем-то, а вы можете это, не беспокоясь о трудностях или о практических соображениях, кем бы вы хотели быть? Грейнджер вздохнула и ответила голосом, пропитанным болью и искренностью: — Я хочу быть... просто быть, — она замолчала. Казалось, ей нечего было сказать, словно она не обдумала конец предложения, когда начала говорить. Через мгновение она улыбнулась и добавила: — Вот так. Просто быть. Просто быть. Северус понял ее мысль. Он представил все возможные варианты, которыми можно было бы закончить ее слова. Просто быть нормальным, просто быть в гармонии с собой, просто быть анонимом в толпе, просто быть спокойным. Просто быть свободным от бесконечных войн, после которых остаёшься ни с чем. Просто быть сильным для того, чтобы заботиться об этих детях и не видеть, как они уходят и встают на скользкую дорожку. Просто быть человеком, который нужен этим детям и которого они заслуживают. Просто быть способным чувствовать что-то кроме боли и разочарования. Просто быть хозяином самому себе. Просто быть свободным. Просто быть кем-то другим, а не Северусом Снейпом. Он бы многое отдал, чтобы просто быть. — Что насчёт вас, Северус? — сказала она. — Кем бы вы хотели быть? Ответ Северуса удивил даже его самого. — Собой. Возможно, я не стремился к другому, но я точно знаю, что сейчас я там, где хотел бы и где должен быть. Северус не мог точно сказать, что сподвигнуло его сделать это. Возможно, алкоголь или столь поздний час их беседы. Он наклонился к Гермионе, прикоснулся рукой к ее щеке, и, проведя большим пальцем вдоль подбородка, мягко накрыл поцелуем ее губы. Грейнджер не оттолкнула его. Она ответила взаимностью. Это был не поцелуй по пьяни, не пылкий поцелуй и не требовательный. Это был искренний поцелуй. — Гермиона, — мягко сказал Северус, едва они отдалились, но не слишком далеко. — Вы пьяны? Девушка покачала головой: — Нет. Он знал, что Гермиона знала себя достаточно хорошо, чтобы ответить честно. — Хорошо. Он наклонился и снова поцеловал ее в губы. Ее губы, которые блестели в угасающем пламени камина. — Гермиона... — прошептал он. Этим вечером, да и после, она перестанет быть Грейнджер. Что бы ни произошло между ними, она была и всегда будет Гермионой. — Да? Прошло так много времени после того, как он был с женщиной, и Северус не знал, как себя вести. Он не хотел испортить этот момент так же, как испортил многое в своей жизни. Они установили партнёрские и - черт бы его побрал за эти слова - дружеские отношения. Как теперь это изменит все? Северус начал было говорить снова, но слова словно застряли в горле. Что, если она скажет «нет»? Сможет ли он принять ее отказ? Или, что хуже, она скажет «да»? Какие могут быть последствия? Как последствия этого скажутся на них? Словно ощутив его беспокойство и заметно стараясь скрыть своё, Гермиона встала и протянула ему руку. Приняв ее, Северус последовал за ней наверх, благодарный за то, что решение осталось не за ним. — Они могут проснуться ночью? — Некоторые, иногда. Она остановилась: — Может, мне?.. Северус покачал головой: — Нет. Я выйду к ним, если понадобится. Они не приходят ко мне, даже когда я здесь один. — Они боятся? — Нет. Просто знают, что я сам приду, если будет нужно. — И вы всегда приходите, верно? Он кивнул. Гермиона улыбнулась: — Вы хороший человек, Северус Снейп. Он покачал головой и хотел было возразить, но Гермиона остановила его поцелуем, прежде, чем он сказал: — Гермиона, я... — У меня недостаточно опыта в отношениях. У меня вообще нет опыта, и точка. Прошло очень, очень много времени. Я бы не хотел разочаровать тебя. — Прошло много времени с тех пор, как я была в отношениях, — прошептала она. — Может, мы можем... просто не торопить события и посмотреть, что из этого выйдет? Северус расслабился, услышав ее признание. — Я бы очень этого хотел. Он оставил Патронус на каждом этаже и прошёл за Гермионой в ее спальню, тихо прикрыв дверь и оставив ее незапертой на тот случай, если ему придётся отлучиться ночью. За эти долгие часы, проведённые с ней, Северус даже не заметил, что ни разу не услышал свой внутренний голос.***
Впервые за многие месяцы Гермиона провела ночь на Площади Гриммо, и, прислушавшись к совету подруги, провела ее не одна. Луна была права: это было именно то, что нужно Гермионе. Проснувшись рано утром ещё до восхода солнца, Гермиона увидела, что Северус лежал рядом и смотрел на неё, его рука покоилась на ее талии. Девушка сонно улыбнулась и пододвинулась ближе к нему. Северус подтянул ее к своей груди и поцеловал в висок. — Ну и... что теперь?