***
— Северус? — однажды ночью прошептала Гермиона. — Хмм, — сонно промычал он. — Ты спишь? — Уже нет, — ответил он уже с нотками раздражения. — Что случилось? — Извини. Это не важно. Спи дальше. — Я уже не сплю, и если бы это было не важно, ты бы не спросила, — он повернулся к ней, оперся головой на локоть и внимательно посмотрел на Гермиону, — говори. Девушка вздохнула. — Я хотела тебя спросить о ней. Северус знал, что Гермиона видела те воспоминания и понимал, о ком она ведёт речь. — Что бы ты хотела узнать? — мягко спросил он. — Ты все еще любишь ее? Мерлин всемогущий, эта женщина иногда бьет ниже пояса. — Я пойму, если ты скажешь «да», — быстро продолжила она, — и я даже не ожидала, что ты разлюбишь ее, и никогда бы не стала требовать этого, просто ты сказал, что у тебя есть чувства ко мне и что ты хочешь отношений со мной. Думаю, мне хочется знать, что это влечёт за собой, — буду ли я всегда на втором месте после призрака? Прошло около месяца после ее дня рождения. Почему она подняла эту тему сейчас? Северус почти сказал ей об этом. Это совсем не походило на Гермиону: она ни разу не показывала недоверие или ревность в отношении Северуса. Она не была слишком эмоциональным человеком, даже будучи гриффиндоркой. Разбудить его среди ночи чтобы поговорить об этом было как минимум странно. Но было уже поздно, Северус был уставшим и хотел спать, так что если он хотел закрыть эту тему (и поспать), он должен был ответить на вопрос. — Ты видела мой патронус, — ответил он. — Несколько месяцев назад, когда я начала читать им. Он кивнул, голос не слушался. Даже по прошествии стольких лет после ее смерти, после войны, даже после времени с Гермионой ему все еще было тяжело говорить о ней. — Долгое время Лили была важной частью моей жизни. Нет, это преуменьшение. Она была смыслом моей жизни и борьбы на протяжении многих лет. Гермиона кивнула, не поднимая на него глаз. — Что она значит для тебя теперь? Северус вздохнул. Даже если он мог легко говорить об этом, ему было трудно подобрать слова. Он поцеловал Гермиону в лоб и заговорил, тщательно взвешивая каждое слово. — Если я скажу, что перестал любить ее или когда-нибудь перестану - это будет неправдой. Она всегда будет занимать место в моем сердце, так же, как и Уизли - в твоем. Но как и все в нашей жизни, это тоже поддается изменениям, и я могу сказать, что теперь у меня есть, ради кого жить. Она улыбнулась. — Ради детей, — мягко ответила она, — им повезло, что ты есть. — Ради них, да, но существуют и другие причины, — он знал, что выражал намного больше, чем имел в виду, но утверждение было правдивым, и Северус не стал перефразировать, — в ту ночь, когда... когда я почти умер, когда я отдал Поттеру воспоминания, я правда думал, что это был конец. Или скорее, что это был мой последний шанс сделать что-нибудь. Я мог отдать ему лишь то воспоминание, в котором Дамблдор говорил о жертве Поттера. Это бы завершило мою миссию и возможно этого бы хватило, чтобы Поттер исполнил свою часть. — Но вместо этого, думаю… я искал оправдания, понимания, если позволишь. Я не мог примириться с Лили напрямую, поэтому я решил показать соответствующие эпизоды нашей жизни ее сыну. Когда все закончилось, я думал про себя: “Теперь я сделал все, что мог. Надеюсь, этого достаточно.” Я смог искупить свою вину, хотя бы большую ее часть. У меня была возможность извиниться - выложить все это и надеяться, что этого будет достаточно. — У тебя получилось. Гарри был очень тронут, — Гермиона вложила свою ладонь в его, — очень. Что касается Гарри - для него ты полностью оправдан. — Я заметил. Его поклонение совершенно неуместно и обременительно. — Позволь ему. Он простил тебя, очень ценит и желает тебе счастья. — Он постоянно говорит об этом. Но для меня все еще затруднительно поверить в это. — Северус… позволь себе расслабиться с ним. Знаю, после всего произошедшего это звучит нереально, но если ты согласишься принять его дружбу, я уверена, ты поймёшь, что иметь такого друга очень ценно. Снейп задумался. Поттер сказал о дне рождения Гермионы, предоставил всю нужную информацию, чтобы Северус смог подготовить сюрприз для нее, и даже остался на ночь на Гриммо, чтобы влюбленные смогли провести время вдвоем. Снейп вспомнил о попытках Поттера заговорить с ним каждый раз, когда они виделись. Он отдал свой дом, хоть и для нужд детей, но Северус ведь тоже здесь живет. Он задумался о том, что Поттер сказал о своём отце. Дружить с Поттером. Эта идея уже не казалась такой ужасной, если хорошенько обдумать все нюансы. — Северус? — Ммм? — Спасибо. — За что? — За то, что честен со мной. Я ценю это. Он улыбнулся. — Так будет всегда.***
— Поттер, — неделю спустя Северус обратился к нему. — Северус, — Гарри читал заметку про Квиддич в Пророке и хрустел чипсами. Он частенько налегал на вкусненькое последние дни. «Синдром беременного» — как он сам это называл. — Пойдемте со мной. — Куда? — в его голосе слышалось сомнение. Снейп закатил глаза. — На поклон к Темному Лорду, — саркастично хмыкнул он, — куда мы можем пойти? У меня есть дела, касающиеся моих воспитанников. Дважды не повторяю. — Гарри словно вернулся на второй год в Хогвартсе, а Северус заставляет его идти на отработку в подземелья. Он действительно имел в виду, что не будет упрашивать Поттера пойти с ним, но парень воспринял это как приказ и с тревогой последовал за бывшим учителем. — Какие у вас дела? — осторожно поинтересовался Гарри, шагая по холодным, туманным улицам Лондона. — Неприятные, — Северус наградил его строгим не-спрашивайте-меня-больше взглядом, и молодой человек кивнул. Словно услышав немой вопрос, Северус тихо поговорил: — Уверяю вас, это не опасно и не противозаконно. Не беспокойтесь, Джиневра не останется вдовой. Гарри заметно расслабился от услышанного. — Я не Альбус Дамблдор, и не думаю, что жонглируя жизнями людей можно их спасти. — Такого вы мнения о том, что он делал? — не раздумывая, спросил Поттер. В его голосе не было ноток осуждения или защиты, как было несколькими годами раньше. Это был просто вопрос. — Вы утверждаете обратное? Вы были самой большой пешкой из всех. Он пожал плечами. — Последний год меня одолевали сильные сомнения, но я всегда доверял ему. Я все еще верю, что он поступал правильно, даже если в конечном итоге мои действия усугубляли ситуацию. И все же, кто бы не верил после такого? — Хммм. Некоторое время они шли молча. Затем Поттер заговорил. — Северус? — Что, Поттер? — Вам не казалось, что он поступает так же и с вами? — Вы ведь видели мои воспоминания. Он манипулировал мной, обманывал, использовал меня, играя моим чувством вины и болью. Методом кнута и пряника он заставлял меня совершать самые немыслимые и предосудительные поступки. Сказать, что я был пешкой в его руках - это не сказать ничего. Северус не понимал, почему чувствовал себя обязанным открыться Поттеру. Возможно, это влияние Гермионы. Однажды эта ведьма станет его погибелью. — Я сожалею, что он так обходился с вами, Северус, — Поттер казался искренним, — он требовал слишком многого и давил на больные места, особенно после того, как он обращался с вами, когда вы были студентом. Или когда он позволял моему отцу унижать вас. — Вам не стоило заливаться гриффиндорской сентиментальностью, Поттер, и этот вечер мог бы пройти гораздо сноснее. — Простите, Северус. Гриффиндор - часть моей семьи. Ничего тут не поделаешь, — в следующее мгновение Поттер похлопывал Северуса по плечу, словно они были старыми школьными приятелями. — Какого черта вы делаете, Поттер? — Я, эээ, да ничего, — он быстро убрал руку. Они шли молча, затем Поттер спросил: — Почему я? — Потому что я не хочу идти один и не хочу, чтобы это видела Гермиона. Достаточно было и того, что я привёл ее в бордель, о чем до сих пор сожалею, — мрачно проговорил он, — и насколько я понимаю, у вас есть опыт в этой области.***
Гарри больше других знал о сожалениях Северуса Снейпа, но озвученные и связанные с его подругой стали для него настоящим откровением. Снейп изъявил желание пригласить его с собой, разговаривал на личные темы. Гарри уже хотел было проверить - вдруг его кто-то опоил, наложил заклинание или даже подменил. С другой стороны, единственный человек, который мог зайти на Площадь Гриммо, 12 без разрешения Северуса Снейпа был сам Северус Снейп. Он был… не то что бы дружелюбным, но явно не похож сам на себя. Гарри задумался, не могла ли Гермиона сотворить подобное с профессором. Гарри понимал, что Снейп опекал своих подопечных не хуже любого родителя, а выпускников еще больше. Возможно, это компенсировало тот факт, что физически они больше не находились рядом с ним, а Северус чувствовал личную ответственность за все их ошибки и неправильные решения в жизни. Гарри фыркнул про себя. Гермиона еще говорит, что моя интуиция не работает в отношении других. Мужчины не аппарировали, а просто шли по улицам Лондона. Было довольно поздно, но людей на улицах было много, а поскольку оба волшебника выросли среди магглов, они умело слились с толпой. Гарри видел образы родителей Снейпа в Омуте памяти, а также помнил информацию, которую Гермиона откопала на шестом курсе. Парень задумался, изменилось ли что-нибудь с тех пор; Снейп, казалось, не хотел иметь ничего общего с родителями (иначе зачем бы он менял свою фамилию, подписывая учебник по любимому предмету?), но Гарри лучше других знал, что время помогает забыть даже самые сильные обиды. Став отцом, он осознал всю важность близких отношений с ребенком, и часто задумывался о знакомых, кто не смог найти общий язык с родителями. Гермиона, прежде чем стереть память родителям, сильно отдалилась от них, потому что между миром волшебников и магглов была огромная пропасть, которая становилась все больше. Это частично было причиной того, почему Гермиона не спешила снять с них заклятие забвения; их отношения уже не подлежали восстановлению. Одно время Гарри думал, что чары не так уж сложно снять, как утверждала сама Гермиона. Он задумался, живы ли родители Снейпа. Изменились ли их отношения. — Северус, — обратился к нему Гарри, — Гермиона когда-нибудь говорила с вами о своих родителях? Снейп не отреагировал на сказанное физически, но Гарри заметил, как он напрягся. — Кроме того, что она сообщила мне в моем кабинете, когда вы впервые пришли, нет. А что? — Ну… она говорила, что не может снять Обливиэйт с них, а вы специалист в ментальных практиках. Хотелось бы услышать ваше мнение. Прежде чем ответить, Снейп задумался. — Это зависит от самого заклинания и того, как его наложили. Замаскировала ли она воспоминания или полностью уничтожила их? Было ли это сделано с их согласия или против воли? Оставила ли она спусковой крючок, который позволил бы снять чары, или вручную вытаскивала каждое воспоминание? Такого рода понятия. Нужно рассматривать множество факторов. Учитывая то, что мне известно, это может быть в самом деле затруднительно. — Но все же возможно? — Существует мало вещей, неподвластных магии, — Снейп взглянул на Гарри, — хочет ли она сама вернуть родителей? Она не говорила мне ничего. Гарри покачал головой. — Она говорила, что пыталась, и что это невозможно, так что ей лучше дать им возможность спокойно жить в Сиднее, чем травмировать их. Не могу сказать, что я верю в это. Я знаю Гермиону. Ей нелегко было решиться стереть им память о себе, и я не думаю, что она бы рискнула, не оставив возможности исправить это. Она хотела, чтобы заклинание имело временный эффект, или постоянный, в случае ее… ну, в том случае, если она не сможет снять его? Вы думаете, что чары можно снять? Гарри кивнул. — Я понятия не имею, как, потому что обучение в Аврорате ограничивается лишь диагностикой чар памяти, но не снятием. Я считаю это серьезным упущением, потому что темные волшебники часто стирали память своим жертвам. Но я уверен, что это возможно, и Гермиона сама не хочет этого. — Следует ли мне говорить с вами об этом? - Снейп казался встревоженным. — Лучше со мной, чем с ней, — вздохнул Гарри. — То есть, если она когда-нибудь поднимет эту тему, постарайтесь разговорить ее, потому что сама она умалчивает об этом, а я навязываться не хочу. У них были очень непростые отношения, особенно под конец. Я хорошо понимаю, что испытывают магглорожденные волшебники - им словно приходится выбирать между двумя мирами, а семья чувствует, что ее предали. Вы помните мою тетю Петунью, она была обижена на мою маму всю свою жизнь, да и сейчас ничего не меняется. Я думаю, что родители Гермионы не понимали ее, хоть они и гордились ею. Гермиона немногим могла поделиться с ними, особенно с учетом того, что она была моим другом и ей приходилось ввязываться во всякие неприятности вместе со мной. — Значит их отношения были… напряженными? — Можно и так сказать, — Гарри собрал все свое гриффиндорское мужество и задал вопрос, который хотел. Но пришлось исхитриться немного по-слизерински. Деликатно. — Вы говорите так, словно понимаете ее чувства. Северус грозно стрельнул глазами в сторону собеседника, но скорее по привычке. — Вы видели мои воспоминания. Даже вы можете сделать из этого правильные выводы. — Вы все еще поддерживаете с ними связь? — Едва ли это возможно. Мои родители скончались прежде, чем я закончил Хогвартс, — по тону его голоса было заметно, что он не хочет говорить на эту тему. — Очень жаль слышать это, — искренне признался Гарри. — Не стоит. — Но вы были так молоды. — Старше, чем вы, когда погибли ваши родители, Поттер. Хотите пожалеть меня? — Вы же знаете, что я бы не стал, а если бы и попытался, вы бы не позволили. — Можете не сомневаться, я не нуждаюсь в жалости. Гарри подозревал, что это не совсем правда, но продолжать не стал. Он решил отойти от Снейпов. — Что ж, рад слышать, что если Гермиона решится вернуть родителям память, она сможет обратиться к вам за помощью. Снейп повернулся к Гарри, нахмурившись: — Почему вы так уверены, Поттер? Вы не боитесь, что теперь она еще больше уязвима, когда до бывшего Пожирателя дошли такие подробности ее жизни? Она в курсе нашего разговора? Разве вам не хотелось сказать мне, чтоб я просто оставил ее в покое? — О чем вы, конечно же нет! — Гарри почти закричал. — Я доверяю вам. Знаю, так было не всегда, и никто вам не верил, просто казалось, что это какой-то план. Но никому не были известны ваши истинные мотивы, в противном случае вы бы не смогли работать как двойной агент. Но даже если бы я не доверял вам, я бы никогда не поднял эту тему. Гермиона - самый благоразумный человек, которого я знаю, и если она говорит, что вам можно доверять, то мне этого достаточно. Даже если бы я не доверял безоговорочно Гермионе, вы были лучшим другом моей мамы, пусть она и не осознавала этого. Но я не повторю ее ошибок. Думаю, мы оба считаем, что ее суждения были безупречны. Гарри глубоко вздохнул. Он не собирался выдавать такую тираду, но что тут говорить, он ничего не мог с собой поделать. За всю жизнь ему часто приходилось выступать. — Лили оборвала наши отношения, когда узнала, кем я являюсь на самом деле. Так что в этом вы правы. Ее суждения были безупречны. Гарри закатил глаза. — Я знаю, что вы показали не все воспоминания, связанные с ней, Северус, и думаю, что самые важные вы обошли стороной. Я не хочу верить, что моя мама окончательно отвергла вас, и я думаю, что если бы я нашел человека, который ее знал, он бы подтвердил. Я склоняюсь к тому, что той ночью вы осознали, что она не может ответить вам взаимностью так, как бы вам этого хотелось. — Полегче, Поттер. Мне следовало бы дальше идти по жизни вместо того, чтобы копаться в своей душе и обсуждать с вами вещи, которые вы не понимаете. Гарри задумался. Он знал, что Снейп воспринимал все в штыки и раздражался по пустякам, но даже он не был бы настолько неуверенным, чтобы бояться осуждения Гарри, тем более за отношения с Гермионой, которые Поттер благословил с самого начала. Выпад был настолько неожиданным, что Гарри сразу вспомнилось время учебы в Хогвартсе, когда Снейп припоминал даже самые незначительные связи между собой и старшим Поттером, порой это было даже на пустом месте. Гермиона однажды заметила, что это происходило в самые напряженные моменты: Сириус на свободе, Темная Метка почернела, Амбридж, Волдеморт и Дамблдор - все чего-то требуют от него. Этого было достаточно, чтобы вывести из себя даже самого уравновешенного человека. Скорее всего, Снейп разоткровенничался с Гарри больше, чем сам того желал, или этот разговор заставил его выйти из зоны комфорта. И теперь сработал защитный механизм, чтобы вернуть былую дистанцию. Если бы Гермиона слышала меня сейчас, - подумал Гарри. Одним из преимуществ брака с Джинни было то, что она хорошо понимала эмоции других, но сама оставалась бесстрастной, и Гарри многому научился от неё. Что ж, если Снейп хочет дистанции, Снейп получит дистанцию. — Вы вроде говорили, что у вас есть какие-то неприятные дела, — беззаботно заметил Гарри, показывая, что тема закрыта. — Да. Нам придётся аппарировать, — неохотно протянул руку Снейп. — Если нам нужно аппарировать, на кой черт мы полчаса бродили по маггловской части Лондона? Снейп не ответил, пока они не очутились в каком-то невзрачном переулке. — Не знаю.***
— Вот, — Северус вытащил из кармана какую-то фляжку и протянул Гарри, — выпейте это, прежде чем мы пойдем дальше. — Что это? — Зелье, с которым, полагаю, вы хорошо знакомы. Поттер принюхался. — Оборотное. Я так понимаю, мы идём туда, где лучше, если меня никто не узнает? — Снейп кивнул, — нужно добавить волос? Северус закатил глаза. — Неужели вы первый раз в жизни видите это зелье и не знаете ответ на свой же вопрос? — Ну, извините, что я не вижу сквозь металлическую флягу, Северус. Оно готово или нет? — Конечно же оно готово, пейте, пока я не ушёл без вас. — Я здесь по вашей же просьбе, — пробормотал Поттер, отпивая зелье. Его кожа начала пузыриться, словно воск, и вскоре на месте Гарри Поттера возник светловолосый мужчина. Он наложил невербальное заклинание на стену ближайшего дома, и на месте кирпичей возникло зеркало. — Малфой?! — воскликнул он. — Вы превратили меня в Драко Малфоя? — В этих местах ему рады больше, чем вам, — ответил Снейп. — Позвольте узнать, откуда у вас волосы Малфоя? — Я был шпионом, — только и ответил Северус. Снейп вывел Поттера из переулка на извилистую улицу. Это была маггловская часть северной части Лондона, где обитали бездомные волшебники, которые уж точно не были бы рады видеть Мальчика-Который-Выжил. Северус старался приходить сюда днем, чтобы предотвратить возможные происшествия, всегда один, но с недавних пор он решил, что это не мудро с его стороны. Он больше не один. Нужно было не забывать об этом. После нескольких минут быстрой ходьбы Северус чуть сбавил скорость, осматриваясь и пытаясь найти кого-то. Этот человек никогда не задерживался в одном и том же месте, но всегда находился примерно в одном районе. Иногда его было легко выловить из общей массы. — О, Северус! — Снейп и Поттер резко обернулись, молниеносно вскинув палочки, но затем опустили, узнав лицо окликнувшего. Такое же чумазое, как и всегда. — Мундунгус, — поприветствовал Северус, — ты знаешь, где он? Флетчер кивнул и махнул рукой направо. — Вырубился прямо посреди дороги. Бредил там о чем-то. — Я так и предполагал. Я заберу его оттуда. Спасибо. Мундунгус так посмотрел на Поттера, будто бы раскусил, что это был он, однако ничего не сказал. Мужчины пошли по улице в том направлении, куда указал Флетчер. Северус немного прибавил шаг и вскоре остановился у тротуара, где лежало нечто, напоминающее груду грязного тряпья. Он присел и показал Поттеру, что это был подросток в состоянии наркотического опьянения, который отключился прямо посреди улицы. — Это?.. Северус кивнул. — Хавьер Яксли. Шестнадцать лет. Проучился в Хогвартсе около полутора лет, прежде чем его затравили до такой степени, что он бросил школу. Жизнь на улицах... оказалась слишком сложной для него. Северус аккуратно достал флакон с изумрудного цвета зельем, приподнял голову мальчика и влил в него жидкость. Он уложил Хавьера назад и стал ждать его пробуждения. Мальчик пошевелился и открыл глаза, его взгляд был расфокусирован. Затем его пробила дрожь, словно у него случился припадок. Затем его взгляд остановился на Северусе, и юноша расслабился. — Мистер Снейп, — прохрипел он. — Что ты принял сегодня, Хавьер? — мягко спросил Снейп. — Я купил пару таблеток у одной девчонки в Камдене, она сказала, что они помогут мне уснуть... — Не обманывай меня, Хавьер, — его голос стал жестче, — этого зелья недостаточно, чтобы вывести тебя из этого состояния, ты же знаешь, у нас есть несколько минут, чтобы я смог выяснить причину. Скажи мне, что ты принял? Яксли пошарил рукой в кармане и вытащил несколько фиолетовых таблеток. Он отдал их Северусу и затем снова потерял сознание. — Что происходит? — спросил Поттер. — Это облегченная версия Отрезвляющего зелья. Снимает побочные действия наркотиков на пару минут, чтобы пострадавший смог объяснить Целителю, что он принял, чтобы тот подобрал соответствующее лечение. В случае мистера Яксли, к сожалению, в Св. Мунго ему не помогут, так как он принял маггловские наркотики, да и если бы могли помочь, то не стали бы. Я знаю это по горькому опыту. — И что нам теперь делать? Доставить на Площадь Гриммо и напоить его какими-нибудь зельями? Северус покачал головой. — Нет, его могут вылечить только маггловские медики. Нужно доставить его в госпиталь. Мне нужно, чтобы вы подержали мальчика, пока я наложу несколько исцеляющих заклинаний. Их будет достаточно, чтобы поддерживать функционирование организма до тех пор, пока мы не прибудем в больницу. Я не смогу полностью исцелить его. Поттер присел и приподнял юношу. По рукам Хавьера расползался темнеющий узор из вен. Сгиб локтя представлял собой ничто иное как открытую рану. Для шестнадцатилетнего парня он был болезненно худ и слаб, вероятно, он почти не ел, тратя все имеющиеся деньги на наркотики. Северус знал большую часть того, что принимал мальчик: героин, кокаин, ЛСД, метамфетамин. В крошечных фиолетовых пилюлях Северус узнал сильный амфетамин. Он мельком взглянул на Поттера, ища в его взгляде осуждение. Но его не было. Даже сквозь личину младшего Малфоя проступало присущее Поттеру беспокойство о благополучии других, даже совершенно незнакомых людей. Северус вспомнил, как Гермиона поделилась своими подозрениями о пристрастии Поттера к наркотикам после войны. Возможно, это и повлияло на решение Северуса взять его с собой. Поттер не сводил глаз с мальчика. На его лице читалась сильная озабоченность, словно это его сын отключился в наркотическом опьянении посреди маггловского Лондона. Он так похож на свою мать... — Бедный мальчик, — прошептал Поттер. Он смахнул волосы с покрытого потом лба, затем, взглянув на Северуса, поднял юношу на руки. Когда он был готов идти, он кивнул Северусу. — Как вы догадались, что он окажется именно здесь? — Мистер Яксли, к сожалению, действует по одной и той же схеме. В течении нескольких недель он чувствует себя хорошо, затем случается рецидив, и он нуждается в помощи. Это происходит каждые семьдесят пять дней. — Может это какое-то проклятие? — спросил Поттер. — Это могло бы объяснить повторения рецидивов. — По-видимому, он уже встречался с нетрадиционными проклятиями во время службы в Аврорате. Вероятно, это могло быть подобное проклятие, однако вряд ли Северус мог снять его. — Без понятия, — нахмурился Северус, — следуйте за мной. Северус не хотел рисковать и аппарировать с Хавьером, поэтому они с Поттером молча зашагали в сторону ближайшего госпиталя. К счастью, это было недалеко, и небольшой Конфундус избавил их от лишних вопросов относительно того, кем был этот юноша и как он попал в больницу. Врачи уже столпились вокруг него, оказывая помощь и вводя внутривенно нужные лекарства. — Какой следующий шаг? — Поттер наблюдал за манипуляциями через смотровое окошко. — Мы уходим. Необходимую помощь он получил. Мы сделали все, что могли. Поттер вскинул светлую бровь Драко в удивлении. — Вы не будете ждать, пока он очнётся? Северус покачал головой. — В этом нет смысла. Я не прихожусь ему кровным родственником или опекуном ни здесь, ни в Волшебном мире, поэтому у меня нет прав получить какую-либо информацию и даже находиться здесь. Он не живет со мной. Я не могу остановить его, если он завтра пойдет и накачается этой дрянью. Поттер был в ужасе. — Но он ведь… вы не можете просто взять и уйти! Он ещё ребёнок! — Поттер, хотел бы я спасти всех и каждого из них, но, как вы знаете, мои возможности ограничены. Я не могу повлиять на всех, что очень удручает, а если бы мог, их жизнь была бы иной, а у Темного Лорда было бы гораздо меньше последователей. Все, что в моих силах - спасти его сегодня, изменить что-то сегодня, помочь ему сегодня. Я надеюсь, что завтра он сделает правильный выбор, но я не могу сделать это за него. На Площади Гриммо сейчас четырнадцать несовершеннолетних детей, которые больше нуждаются во мне, они совершенно беспомощны без меня. Пятнадцать живут самостоятельной жизнью, и я знаю о состоянии лишь девяти из них. Все, что я могу - надеяться, что им пригодится то, чему я их учил, однако я каждый день убеждаюсь, что этого недостаточно. — Вы в самом деле больше ничего не можете сделать? — Да, Поттер, в самом деле, — прошипел сквозь зубы Снейп. Неужели он правда думает, что Северус ничего бы не предпринял, имей он такую возможность? Поттер замолчал и погрузился в свои мысли. Без сомнения, он раздумывал, как можно спасти мальчика (черт бы его побрал с этим комплексом героя), но в итоге смиренно кивнул: — Хорошо, Северус. Как скажете. — Вы держали себя в руках, Поттер, это похвально. Многие бы пришли в ужас, увидев подростка под наркотиками и в таком состоянии. Многие не сдержались бы от осуждения. Поттер кивнул. — Вы были правы, Северус, это было не слишком приятно. Но… он ещё ребёнок, которому пришлось многое пережить. Я рад, что Гермиона не видела все это. Как вы уже сказали, я… сталкивался с этим. И кстати, спасибо, что взяли меня с собой. Я знаю, что вы не доверили бы своих детей кому попало. — Не за что… Гарри.***
Северус осторожно забрался в кровать, стараясь не разбудить Гермиону, которая мирно сопела на своей половине. Он обнял ее и уткнулся носом в ее шею. Несмотря на то, что девушка заплела свою пышную гриву перед сном, он все ещё ощущал восхитительный цветочный аромат ее волос. Он продолжал думать о Хавьере Яксли, о том, как годы насилия и пренебрежения сломали его. Мальчик умер, так и не успев пожить. Северус понимал, что его самого едва не постигла та же участь, но ирония была в том, что именно Тёмные Искусства спасли его от такой жизни. Не желая принимать ничего в жизни как должное, он крепче сжал Гермиону в объятиях и поцеловал в висок. — Ты вернулся, — сонно промурлыкала она. — Мм-хм. — Как все прошло? — Спи давай. — Все настолько плохо? — Да. Ещё я получил порцию презрения от Гарри Поттера. — За что? — За то, что не забрал его с собой. — Так почему ты… — Гермиона, прошу тебя. Если бы я мог, неужели бы я не потрудился бы что-то сделать? Неужели ты настолько не веришь мне? — Я не это имела… — Я связан по рукам и ногам, — вздохнул он. — Расскажи мне. — Что рассказать? — Как ты связан по рукам и ногам. Северус покачал головой и вздохнул. — Уже поздно. — Северус, пожалуйста. Он снова вздохнул. — Ну хорошо…***
— Это было просто ужасно, Гермиона. Этот мальчик… ему всего лишь шестнадцать, эти наркотики полностью высушили его, — поведал Гарри своей подруге на следующий день. Они поднялись на чердак, где могли бы поговорить наедине. Была суббота, так что занятий не было. Гарри зашёл только для того, чтобы рассказать, что случилось прошлым вечером. Гермиона вздохнула. — Он и слышать не хочет ничего о том, чтобы привести кого-то из них сюда. Говорит, что не может. — Я просто… я не могу понять этого, Гермиона. Он посвятил этим детям всего себя, он защищает выпускников, но как только разговор заходит о том, чтобы забрать их, он сразу же сдает назад. Он хочет им помочь, но этого недостаточно, чтобы увидеть разницу. Я знаю, Снейп чувствует себя ответственным за них, но разве это не означает, что он должен хотеть сделать чуточку больше? Ты знаешь его лучше, чем я, может ты понимаешь, в чем дело? — Я совершенно не понимаю, Гарри. Я думаю, это было слишком тяжело для него. Он из кожи вон лез - тратил столько времени, денег, сил, а в итоге все пошло наперекосяк. Думаю, его греет надежда на то, что он сможет помешать встать на скользкую дорожку тем, кто пока что здесь. По закону он им никто, в школу они не ходят, их опекает Министерство, но они палец о палец не ударили… Северусу не хватает ресурсов и поддержки. Я правда не думаю, что он делает все возможное. — Но почему он не заберёт их сюда? Здесь же достаточно комнат. Он прекрасно знает об этом, черт подери. Парой «дурацких взмахов волшебной палочкой» можно добавить этаж или увеличить размеры комнат. — У него нет на это прав, Гарри. Они переехали сюда потому что он стал официальным опекуном. В отношении остальных он просто не имеет права. — Тогда давай дадим ему это право! Гермиона тряхнула головой. — Если подросток старше двенадцати лет, на это требуется его согласие, а Северус говорит, что они его не дадут. Даже если бы они согласились, добиться от Министерства разрешения просто нереально. Гарри запустил руки в свои густые черные волосы. — Ну хорошо, почему мы не можем просто привести их сюда? Не похоже, чтобы Министерство заботилось о местоположении беспризорников, так какая разница, где они будут - здесь или в другом месте? — Потому что если Министерство узнаёт об этом, это будет рассматриваться как похищение, и скорее всего, для них это будет предлогом отозвать опеку и вернуть их в приют мисс Гластонбери. Это маловероятно, но Северус не хочет так рисковать. Технически ему вообще нельзя опекать более пяти человек, а у него их уже пятнадцать. Кингсли сделал все, чтобы помочь ему, не привлекая внимания чиновников. Гарри всплеснул руками: — Должен же быть какой-то выход! Гермиона, вчера я держал на руках полумертвого мальчишку. Он принял просто немыслимое количество наркотиков. Даже взрослый мужчина едва ли выдержал бы такое. Я подслушал разговоры врачей: он принял гораздо больше, чем сказал Северусу. Гермиона, ему всего шестнадцать! Какое будущее его ждёт? Умереть на тротуаре или в больнице, а может угодить за решетку? Ты можешь представить, что могло быть, если бы он воспользовался магией в таком состоянии? Если бы он, обдолбанный, смог достать палочку и начал колдовать в присутствии маггловских врачей? Гермиона кивнула. — Это очень щекотливая ситуация. Гарри вскочил и принялся мерить комнату шагами. — Это конченое Министерство, — прорычал он сквозь зубы, — мало того, что на их руках столько же крови, сколько и у Пожирателей Смерти, так они ещё наказывают за это их детей и не дают Снейпу помочь им надлежащим образом… И знаешь, я думаю проблема не только в этих детях. Сколько людей лишилось жилья, средств к существованию, своих палочек и магии? А сколько семей разлучили? Конечно, во всем виноват Волдеморт, но в Министерстве все еще сидят люди, которые способствовали этому. — Это угнетает меня каждый день, Гарри, поэтому я ушла, — вздохнула Гермиона. — Подумать только, когда-то я хотела изменить мир волшебников с помощью Министерства. Теперь я понимаю, насколько была наивной. — Ты не была наивной, у тебя просто были свои убеждения, — поддразнил Гарри. Обычно это были слова Гермионы. — Но я понимаю, о чем ты, я думаю, вместе мы сможем изменить мир с нуля. — Ох, этот юношеский идеализм, — буркнула Гермиона, — ха, я с каждым днем все больше похожу на Северуса. — Надеюсь, нет, потому что это значило бы, что ты тоже не беспокоишься о них. — Гарри Поттер, — вскипела Гермиона, вставая с места и награждая друга рассерженным взглядом, — не надо стоять тут и рассказывать, что ему все равно. Он не перестал беспокоиться о них, и этому не бывать. Если бы ему стало все равно, он давно бы ушел из приюта. Он бы не взял под опеку пятнадцать детей. И вряд ли бы он принял твое предложение занять этот дом, и тем более не стал бы работать со студентами, которых он, так скажем, недолюбливает. Он не стал бы просиживать ночи напролет, довольствуясь лишь парой часов сна, чтобы успокоить детей, если им приснятся кошмары. — Ну все, все. Это было необоснованно, я прошу прощения, — Гарри нервно взъерошил и без того растрепанные волосы. — Ты права, он не стал бы всего этого делать. — Не стал бы, — сказала Гермиона, — но мне кажется, он думает, что стал бы. Я думаю, ты не понимаешь, как сильно надломила его война. Недавно Леопольд прислал мне сову. Он впервые попробовал шоколадную лягушку, и как ты думаешь, какая карточка ему досталась? Северус. Мальчик даже не знал, что он герой, и спрашивал, правда ли это. А еще он спросил, от чего Северус пытается убежать, потому что ни один герой не спустился бы в подземелья, чтобы заботиться о них. Это все написал одиннадцатилетний ребенок! — Я думал, ты говорила, что он делает это по доброй воле, потому что они ему не безразличны, что даже он это признал. — Так и есть, но сейчас я узнала его получше, Гарри. Он хочет убежать от всего Волшебного мира. Мне кажется, он боится осуждения. Поэтому он залег на дно, как только вышел из комы. Поэтому он взялся за работу, которую избегал бы любой другой человек. Поэтому он - единственный человек, который приблизился к этим бедным детям, не задумав причинить им боль: он нуждается в них так же, как и они в нем. Ему нужно ощущать, что он делает что-то хорошее в этой жизни, что-то чистое. То, что творится с его выпускниками, для него как пощечина, и он еще больше хочет уберечь от этого кошмара тех, кто пока еще здесь. Это просто убивает его, и он думает, что ничего не может сделать, потому что чем больше он старается, тем меньше ему это удается. Сколько бы ночей он не провел, разыскивая их и вытаскивая из передряг, в их жизни ровным счетом ничего не меняется. У тебя бы не опустились руки после такого? Друзья переглянулись, ощущая то же разочарование, что и Северус. Наконец Гарри заговорил: — Гермиона, ты упоминала, что выпускники находятся под опекой Министерства, это так? Гермиона кивнула. — Они все несовершеннолетние, так что да, хотя некоторым уже вот-вот исполнится семнадцать. — Я знаю, нам не удалось поменять министерскую систему изнутри, но мы в конце концов Золотое Трио, или нет? У нас все еще есть связи с Кингсли, нужно обратить его внимание на этот вопрос. — Он прекрасно знает обо всем и до сих пор ничего не сделал. — Но возможно, если мы подчеркнем, что это более серьезная проблема для Мира Волшебников, что она касается не только выпускников, детей в приюте, а распространяется и на других пострадавших от войны, может, он и послушает. Нам просто нужно разработать правильную стратегию. — Я бы не слишком уповала на это, Гарри — мягко возразила Гермиона, — да, вероятнее всего, это сработает, если бы подпишемся под это, но неужели ты так уверен, что Министерство предпримет что-нибудь стоящее? Даже если они согласятся, ты уверен, что они действительно зашевелятся. Я, если честно, не особо верю в это. И если вдруг случится так, что ничего не выйдет, то мы потеряем доверие общественности и привлечем нежелательное внимание к этим детям, потому что я думаю, что это рано или поздно все об этом узнают. Гарри вздохнул. — Что ж, может тогда лучше, чтобы Министерство проспонсировало все это дело, а мы сделаем так, будто эта часть - продолжение нашего проекта. — Каким образом? — Фонд, Гермиона. Я говорю о том, чтобы создать фонд, который позволит выйти за рамки того, чем ты тут занимаемся. Мы сможем помочь выпускникам, мы сможем помочь детям, которые пока здесь, а также взрослым волшебникам, которые столкнулись с безработицей или какой-либо зависимостью или иными последствиями войны. — Ты имеешь ввиду, в смысле, настоящую программу социальной помощи? — Вот именно, что-то более глобальное, понимаешь. Нам нужна только финансовая поддержка Министерства, остальное мы организуем сами. Думаю, все получится. Нужно просто обсудить детали. — Гарри, для этого потребуется больше, чем обговорить несколько деталей. Нам предстоит адский труд, и я даже не понимаю, за что хвататься в первую очередь. — Мы придумаем что-нибудь, — подмигнул ей Гарри, — мы всегда так делали.