За закрытой дверью

Чанёль вёз его на своём «мерседесе» в загородный дом. Бэкхён кутался в его кожаную куртку, хотя на улице было лишь слегка прохладно, и смотрел в одну точку, прислонившись лбом к стеклу. Молча ронял слёзы. Обычно незатыкающийся Чанёль молчал тоже. Даже на входящий звонок ответил коротко и сухо: «Перезвоню». Бэкхён попросил увезти его из города на время, пока Синцзе в Сеуле. Пересекаться с ним и по работе-то теперь не с руки, а вот внезапных визитов домой или в общагу, адреса которых Синцзе прекрасно знал, он точно не переживёт — лопнет как шар от переполнения эмоциями. Чанёль заехал во двор коттеджа и остановил машину. После чего отстегнул ремень безопасности и замер. — Идти сам сможешь или тебя донести снова? Бэкхён чувствовал такой упадок сил, что даже ответить не мог. Кожу лица стягивало от сухости после слёз, и он всё ещё помнил, в каком состоянии его нашли Чанёль с менеджером, когда всё, что он мог, это позвонить по первому знакомому номеру в списке контактов в телефоне менеджера и шёпотом сквозь слёзы прошептать «помоги мне». Он помнил это покадрово: как Чанёль накрыл его курткой, поднял на руки, нёс по тому самому коридору мимо гримёрки, как стафф вился вокруг них толпой, а Чанёль отбрыкивался от их помощи, целенаправленно идя к своей машине. И Бэкхён уж точно никогда не забудет, как милый с виду и по характеру Чанёль рявкнул на Синцзе, догнавшего их возле машины. И хотя Синцзе не знал корейского, слова «не подходи» он понял верно. Чанёль аккуратно вытащил его из машины после того, как открыл дверь дома, и сразу понёс его на диван, находившийся в гостиной. Положил ему под голову одну из маленьких подушек и убрал упавшие на лицо отросшие светлые пряди. — Посидеть с тобой? Бэкхён был благодарен, что Чанёль не говорил ему очевидные вещи вроде того, как херово он выглядит, или «не переживай, всё образуется», Чанель просто сидел на ковре с толстым ворсом и гладил его по волосам, убаюкивая. — Я... не знаю, что мне делать, Чанёль... — осипшим голосом произнёс Бэкхён и прикрыл глаза — по переносице снова скатилась горячая капля. — Я наломал за несколько дней столько дров... И сколько ещё собираюсь наломать. — Я не знаю, спрашивал ли ты сам себя, оно этого стоит? Может, ну его к чёрту и просто переедешь к нему? Он вроде хороший парень, толковый... — Он замечательный, но нам спокойно жить всё равно не дадут. Как я перееду, ты себе представляешь это? Я вот не очень. — Может, тебе к Исину попроситься? Ты же вон ведёшь трансляции для китайских геймеров уже, значит, аудитория всяко есть. — Не думаю, что это одобрит совет. Президент Хан правильно сказала, что мы не в Америке. Где бы нас ни накрыли, это будет шок-контент в СМИ на всех первых полосах. — Не стесняется она в выражениях, когда правду-матку режет, — цокнул Чанёль. — Голова не болит? Пить не хочешь? — Хочу. Очень болит, — признался Бэкхён и накрылся с головой курткой. — Сейчас, у меня есть пара шипучек, тебе как раз. Но больше, чем воды с таблеткой, Бэкхён сейчас хотел человеческого тепла — даже в начале лета он чувствовал себя замерзающим. Однако Чанёля он так и не дождался — уснул, лишь закрыв в темноте глаза под пульсирующую тупую боль в виске.

***

— Выбрал фильм? — Чанёль принёс к дивану две кружки какао с молоком и устроился на ковре перед ноутбуком, когда Бэкхён кивнул. Бэкхён грел руки о чашку, кутаясь теперь уже в плед, и чувствуя себя более спокойно, чем днём. Они молча смотрели какой-то скучный фильм, пока телефон Чанёля не начал разрываться. Сбросы не подействовали, и Чанель, едва не матерясь, тормознул фильм. «Ёнмини-хён», — показал экран Бэкхёну Чанёль. — Полагаю, по твою душу звонят, — закусил он губу и нехотя ответил на звонок. — Да, Ёнмини-хён? Что случилось?.. Когда?.. Ты ещё там?.. Зачем ты вообще его туда повёз? Бэкхён уже знал, кто является объектом разговора, но всё ещё не желал в это верить. Синцзе врывался в его жизнь снова и снова, когда он уже пришёл к мысли покончить со всем. После короткого разговора Чанель долго смотрел на экран смартфона, словно гипнотизируя, потом всё же заговорил. — Он в больнице, — рубанул с плеча Чанёль. У Бэкхёна едва жизнь перед глазами не пролетела, прежде чем Чанёль сказал: — Не страшно, всего пара швов на руке. Ёнмин сказал, он устроил в кабинете у президента Хан погром, когда съёмки отменили, рассёк мышцу на левом предплечье об осколок её хрустальной статуэтки. Сам разговор хён не понял, но записал для тебя. Если хочешь, я включу. — Не стоит, — решительно отказал Бэкхён. — И без этого больно... Давай смотреть фильм? Бэкхён лишь делал вид, что смотрел фильм, продолжая ронять слёзы на обивку дивана, в красках представляя в голове хруст и звон стекла, разлетающегося в мелкую крошку под ногами. Он хотел к Синцзе всей душой. Сорваться прямо так, попросить Чанёля отвезти его, приехать и сказать избитое «всё будет хорошо» или «до свадьбы заживёт». Но если он приедет, всё нужно будет начинать сначала. Надо вырвать всё это с корнями, пока не проросло, а не отдирать по веточке, вместо которой вырастет три. Он чересчур любит Синцзе и едва может переступать через себя вот так, болея с утра до ночи, сутками, с температурой и алкоголем, в полуобморочном состоянии, пытаясь цепляться за такую ненужную без него реальность. — Я хочу знать, что с ним всё в порядке, — вдруг посередине фильма тихо произнёс Бэкхён и понял, что не только он не смотрел фильм, когда Чанёль тут же ответил: — Собирайся, я отвезу тебя.