За закрытой дверью

Ладонь, замершая мгновение назад в нескольких миллиметрах от лица Синцзе, почувствовала тепло вместе со слезами, скатившимися по щекам. — Ты настоящий, — прошептал Бэкхён, облизывая пересохшие от волнения губы и не прекращая трогать ладонями его лицо. — Господи, скажи, что это мне снова не снится... — Иди ко мне. Бэкхён кинулся в раскрытые объятия и повис у Синцзе на шее, боясь отпустить, боясь, что всё происходящее окажется его больной фантазией, которая уже не раз доводила его до полуночных истерик в одиночестве. Он бы не выдержал, вернись они снова вот в таком виде. Родные объятия подарили наконец спокойствие. Когда Бэкхён чуть отстранился, чтобы посмотреть Синцзе в глаза, то снова увидел в них холод. Едва различимый, но что-то точно было не так, и это чувствовалось на подсознательном уровне. Синцзе отпустил его, и теперь они стояли в полушаге друг от друга, смотря глаза в глаза. — Ты меня не поцелуешь? — спросил Бэкхён, боясь моргнуть хоть раз. Синцзе подался вперёд медленно, зацепил его карманы халата руками и застыл буквально в нескольких миллиметрах от его губ, так же с широко открытыми глазами. Захотелось провалиться на месте, когда Синцзе достал из его кармана бордовый конверт. Смотрел на него с несколько секунд, словно пытался удостовериться, не подводит ли зрение, перевернул, увидел, что конверт всё так же запечатан, а в следующее мгновение уже рвал его вместе с письмом у Бэкхёна на глазах. — Эй... — тихо попытался возразить Бэкхён, смотря, как листы превращаются на глазах в мелкие обрывки. Синцзе хладнокровно дорвал его до состояния, в котором точно нельзя было бы ничего восстановить, смял в руках и отошёл, чтобы выкинуть в корзину под столом. Только тогда Бэкхён вышел из ступора. — Я ведь не успел прочитать его... — Даже к лучшему, — ухмыльнулся Синцзе, развернувшись. — Это ещё почему? — Тебе не нужно знать, что там написано. Вероятно, после прочтения ты не захотел бы меня больше видеть. — Что такого там написано, что ты так говоришь? — Ничего, — сквозь зубы предупреждающим тоном произнёс Синцзе. Бэкхён знал, что если продолжать беседу в таком ключе, худо будет обоим. — Иди спать, Байсянь, у тебя завтра трудный день. — Прям вот так? — Прям вот так. — Выгоняешь? Я правильно понял? — Ты всё слышал прекрасно и понял. Спокойной ночи. Изменение траектории на сто восемьдесят градусов. Сначала Синцзе обнимал его сам и даже поддался на просьбу поцеловать, а потом… Что такого в том письме, что он так быстро передумал? Бэкхён попытался унять полыхнувшую внутри ярость. Но Синцзе был непреклонен даже под его взглядом исподлобья. Упёрся бёдрами в стол и, сложив руки на груди, ждал. Ждал, когда он покинет его квартиру. С хлопком двери Бэкхён не успокоился, оставшись наедине с самим собой. Вопросы, словно клубок кишащих змей, заполонили голову. Он рухнул на кровать, выключив свет и забрался под одеяло. Почему Синцзе ведёт себя так отстранённо? Почему он порвал письмо, не дав прочитать? Почему в его глазах только холод напополам с усталостью? Зачем было тогда делать эту дверь между квартирами, если всё, что между ними было, кажется, уже умерло за эти полгода?.. Ни на один вопрос ответа не находилось. Бэкхён точно понимал, что в письме находилось что-то, что ему нужно было прочитать, иначе бы Синцзе не вёл себя так, но, увы, те мелкие клочки бумаги уже точно не собрать воедино — это не четыре части, на которые порвал Бэкхён первое его письмо. Пока лежал, отчётливо услышал щелчок замка, по которому понял, что Синцзе закрыл дверь совсем. И это всё больше не походило на шутку. Мысли покоя не давали. Пришлось встать, снова включить приглушённый свет и налить воды. Бэкхён взял ручку и стопку маленьких листов со стола, куда ему накидали разномастной канцелярии менеджер с помощниками, и сел под дверью. «Прости». Пришлось постучать, чтобы обозначить своё присутствие под дверью вместе с запиской, которую он просунул в щель у пола. «За что?» — ответ пришёл почти сразу. «Не знаю, просто ты выглядел так, словно я должен за что-то извиниться. Поэтому извиняюсь». «Ложись спать, Сянь». «Я не могу уснуть, зная, что ты за этой стенкой. Что происходит?» — Мне больно тебя видеть, — послышалось глухо из-за двери. — Я не думал, что всё будет так. Ложись спать, дай мне свыкнуться. — Ты ещё любишь меня? — Ложись спать, Сянь. Я больше не в силах сегодня с тобой разговаривать. — Кажется, я совершил огромную ошибку, да?.. — Спокойной ночи. Бэкхён услышал, что Синцзе встал с пола, после чего послышались шаркающие шаги по лестнице, что была рядом со столом. Он не находил в себе силы встать, но едва не подпрыгнул, услышав приглушённый из-за расстояния звон разбитого стекла и грохот. Неосознанно дёрнул ручку двери на себя, зная, что она закрыта. Ещё раз. Третий, четвёртый... Тщетно ― упрямое дерево не поддавалось. Взгляд забегал в поисках того, что могло бы помочь, однако решение не находилось. Ноги сами принесли к менеджеру на первый этаж. Бэкхён затарабанил в дверь так, словно собирался разбудить весь дом, как минимум. На сонный взгляд мужчины он внимания не обратил — не до этого. — Ключ от двери... Где? — Какой ключ? — непонимающе. — От межквартирной двери. Синцзе закрыл с той стороны. С моей замочная скважина. Ключ где?! — Не знаю. А зачем? — Шаньян... Дай её номер, хён, быстро. Пожалуйста... Я знаю, что он у тебя есть. У Бэкхёна тряслись руки, пока он пытался перенести номер в свой телефон, в конце концов плюнул и набрал её с телефона менеджера. Трубку она взяла почти сразу. — Цзе, где ключ? Пожалуйста... Я знаю, что ты знаешь... — Что случилось, Сянь? — обеспокоенный голос на том конце словно выжидал, стоит ли говорить Бэкхёну правду. — Он там... Я слышал, он... — задыхаясь, шептал Бэкхён, не замечая слёз на глазах, которые лились, не переставая. — Кажется, он много чего разбил на втором этаже... Он закрыл дверь и пошёл наверх, а потом... Цзе, пожалуйста... — Под матрасом в комнате, где дверь. Если понадобится скорая, сначала набери меня. — Понял, спасибо. Бэкхён отдал телефон и тут же ринулся наверх. Когда нашёл ключ и открыл дверь, на столе уже разрывался телефон Синцзе от звонка Шаньян. Он быстро взбежал по лестнице и, не успев оглядеться, ахнул, увидев перед собой буквально картину из фильма ужасов — белая кухня, засыпанная стеклянной крошкой, частично окрашенной алым. Синцзе сидел на полу возле стола, сжимая в окровавленной руке часть бокала на тонкой ножке. — Не подходи, — одёрнул его Синцзе, увидев первый неловкий шаг вперёд, в самое месиво из стекла. Расхреначил он явно не пару бокалов. — Мне тут постоять, пока ты сам выйти не соизволишь? ― не выдержал Бэкхён. — Зачем ты вообще пришёл?.. — Мне, что, надо было оставить всё как есть, услышав грохот и подумав, что ты сейчас разнесёшь весь дом?! — Бэкхён уже даже не пытался сдерживать или маскировать злость в голосе. — Я не хочу тебя видеть сейчас. Это ты тоже с первого раза не понял? ― ответил таким же тоном Синцзе, намекая, что не только он сейчас обозлён. Бэкхён коснулся пальцами переносицы, прикрывая глаза, и сделал глубокий вдох. Наорать они друг на друга уже наорали, осталось подраться только на ночь глядя. — Дай мне хотя бы убедиться, что всё в порядке, и я уйду. Если ты так хочешь. Обещаю. — Бэкхён сделал ещё полшага вперёд, показывая, что он не отступится, и под его тапками захрустело тонкое стекло. — Аптечка в ванной, под раковиной в верхнем ящике, — сдался Синцзе. ― Но потом ты сразу же уйдёшь. Когда Бэкхён вынес аптечку, Синцзе уже сидел за обеденным столом, приготовив полотенце и глубокий контейнер с водой. Кухня всё ещё была усыпана стеклом, но Синцзе и не успел бы так быстро убраться. — Только ни одного слова про нас, иначе пойдёшь к себе сразу же. — Прекращай уже, — взмолился Бэкхён. — Ведёшь себя так, словно только ты один страдал эти полгода. Бэкхён взял его руку и опустил в воду, аккуратно смывая с ладони кровь и смотря, не осталось ли осколков в ранах. Потом смачивал полотенцем и наносил клей. И на другой руке то же самое. — Мне тоже было невыносимо больно. — Я же просил... — сквозь зубы. — Я до сих пор не могу поверить в то, что ты сейчас сидишь напротив меня. Потому что я не знаю, что с этим делать... — Бэкхён закончил клеить пластыри на одной руке и приступил ко второй, проверив, высох ли клей. — Для меня сейчас это как сон. Я не так себе всё это представлял. — Закончил? Выметайся к себе. Я прошу тебя. Нет, я тебя умоляю! Бэкхён неловко встал из-за стола под общее молчание и направился к лестнице, так и не услышав ни единого слова. Даже «спасибо» или «спокойной ночи». Это обижало. Синцзе был не единственным из них двоих, кто переживал их расставание, но, казалось, только Синцзе был не рад его видеть. — Цзе беспокоится, перезвони ей, ― кинул он через плечо, перед тем как спуститься по лестнице. ― Спокойной ночи. Бэкхён знал, что Синцзе не пойдёт следом — более того, дождётся, когда дверь захлопнется, чтобы спуститься, поэтому Бэкхён оставил на его столе ключ от двери и ушёл, напоследок погладив кота, свернувшегося клубком на стуле. Надежды на благополучное воссоединение таяли с каждой секундой. Так не должно было быть.