За закрытой дверью

Фансайн Бэкхён отработал без заминок. Всё было выверено до секунды, и в этот раз прошло как по маслу, что случалось довольно редко. Словно все работали с мыслью «это последнее мероприятие, его надо отработать чётко, а потом можно расслабиться». По сути так и было. Бэкхён думал так же, решив с места проведения фансайна сразу влезть в минивэн, даже не думая о том, чтобы задержаться на площадке хоть на секунду. Макияж он мог смыть и дома. Синцзе, сидевший на дальнем сдвоённом кресле, чтобы не заметили при открытии двери, Бэкхёна шокировал не меньше, чем Шаньян и целая свита охраны внутри, включая Инхо. Естественно единственное свободное место было только рядом с Синцзе, куда Бэкхён и примостился, после чего машина тронулась. ― Какими судьбами? — не скрывая раздражения и даже не поворачивая голову, спросил Бэкхён. — Давай поговорим, когда приедем. Я столик зарезервировал. — Синцзе говорил без эмоций, а за тёмными солнечными очками и взгляда не было видно. Они контрастировали друг с другом во всём, начиная от бело-бежевой спортивной одежды Бэкхёна и чёрной классической у Синцзе до настроения. Бэкхён теперь был взвинчен до предела, в то время как Синцзе спокойно отвернулся к окну, словно тот рядом не сидел. Бесконечное противостояние начинало напрягать. Ресторан оказался довольно близко — машина притормозила уже через семь минут езды, Бэкхён даже не успел накрутить себя до приезда. Выходили они, окружённые толпой громил так, что ни одна собака бы не увидела, кто вообще вышел из машины и тут же юркнул в здание. Шаньян с ними не пошла, как и менеджер Бэкхёна. Видимо, все со всеми давно договорились, только Бэкхёна предупредить забыли. Синцзе заказал сразу на двоих, как только их привели в отдельную комнатку, помня, что Бэкхён не силён в китайской кухне, и отложил телефон на край стола. Тот же попытался за своим телефоном спрятаться, но стало совсем неловко, когда принесли закуски. — Как долго проходила подготовка с квартирами? — прочистив горло, спросил Бэкхён первое, что пришло на ум, при этом старательно орудуя палочками в надежде спрятать взгляд. — А то ты не в курсе... — Раздражение сквозило в каждом слове. — Наверно, если я спрашиваю, то не просто так? — Он поднял взгляд от блюдец и выгнул бровь в удивлении, пытаясь среагировать на выпад достойно. Всё это порядком бесило. — Ты должен знать обо всём этом, почему ты сейчас об этом спрашиваешь? — Потому что я ни о чём не знал? Ты не рассматривал подобный вариант? — Не рассматривал. — Очень плохо. — Послушай, я все эти полгода был на связи с твоим агентством, в частности с директором Хан и Исином, и знаешь, мне как-то слабо верится, что ты вообще ни о чём не знал. Ни о собственном промо, ни о жилье, ни о контракте... Бэкхён с чувством приложил палочками по столу так, что все стоявшие тарелки звякнули о поверхность. Прикрыл глаза и тяжело вздохнул, сжав челюсти. Титаническое терпение, которым обладал Бэкхён, наконец лопнуло. Пришлось приложить усилия, чтобы не повысить голос. — Знаешь, мне надоело. Разговора у нас с тобой не получится, пока ты не научишься слушать и слышать. Я, пожалуй, пойду ― в такой обстановке кусок в горло не полезет. Бэкхён молча встал из-за стола и услышал сначала неловкое «стой» на пути к двери, потом властное и громкое. Пошёл к чёрту, самодур. Будет он ещё приказами сыпать после всего, что наговорил и сделал. Синцзе нашёл его в туалете, мокрого и взъерошенного после отрезвляющих водных процедур. Неловко закрыл за собой дверь и огляделся, выясняя, одни ли они. После чего прислонился к ней спиной, закрывая от неожиданных гостей, и, не глядя на Бэкхёна, произнёс: — Прости. Я не должен был напирать. Если ты не хочешь со мной разговаривать на эту тему сейчас... продолжать, я имею в виду... давай отложим. Рано или поздно нам всё равно придётся поговорить об этом, но сейчас, пожалуйста, возвращайся и поешь хотя бы. Я старался сделать тебе приятное. Слова о том, что он не голоден, застряли в глотке после того взгляда, каким смотрел на него Синцзе. К тому же, выговаривать их спустя несколько секунд и вовсе стало некому — Бэкхён остался тет-а-тет с собственным отражением в зеркале. Приятное? Как же… За последние сутки Бэкхён только и чувствовал, что отторжение и неприятие. Но за стол он всё же вернулся, приведя себя в порядок, однако садиться не спешил, встал возле двери, едва только прикрыв её за собой, чем привлёк внимание Синцзе. — Ты чего там стоишь? Садись ешь, пока горячее... — У меня одно условие. Если ты его выполнишь...— замялся Бэкхён, глядя, как Синцзе отложил в сторону палочки, внимательно слушая его. От этого было поистине неловко, но Бэкхён не мог иначе. Это нужно было сделать ещё вчера. — Если ты сделаешь это для меня, я останусь. Если нет... Думаю, нам больше не о чем будет разговаривать. Синцзе поднялся с пола и даже не спросил про условие, просто подошёл к Бэкхёну, одёрнув рубашку, слегка задравшуюся от сидения, и, не медля ни секунды, притянул двумя руками за шею, чтобы коснуться губами его губ. Раскрыть их и проникнуть языком сначала слегка, обводя кромку зубов, затем углубляя поцелуй и давая почувствовать Бэкхёну перечную остроту на кончике языка. Бэкхён не дал ему отстраниться. Выдохнул в губы и резко потянул на себя, позволяя Синцзе навалиться на него и прижать к стене, спустить одну руку на пояс и прижать крепче, сильнее, ближе. Тело понемногу оттаивало. Вспоминало знакомые руки, движения, жесты, розоватые полосы короткими ногтями на пояснице, искусанные едва не в кровь губы и прохладу на коже, после несдержанных поцелуев по всему телу. — Хочу тебя. Внутри. Хочу чувствовать тебя полностью. — Глаза в глаза. Синцзе слегка покачал головой и ухмыльнулся, коснулся губами виска и прижал Бэкхёна к себе, переводя дух. Пульс зашкаливал у обоих. Оба не могли перевести дыхание и смотрели друг на друга, не решаясь ни отпрянуть, ни поцеловать вновь. — До дома потерпи, я ничего не взял. Да и тебе нужна растяжка после долгого воздержания, а не двухминутная прелюдия. И не вздумай плеваться ядом по поводу моей заботы — к чёрту пойдёшь. Бэкхён прикусил язык и подумал, что Синцзе хорошо его изучил. С другой стороны, он был прав — Бэкхён не то чтобы часто развлекался игрушками и пары минут тут явно не хватит, а ходить неделю с больной задницей кайфа мало. Оставалось только одно — притянуть Синцзе и снова поцеловать. — Мы будем ещё долго ругаться, да? — с досадой спросил Бэкхён. — Определённо. С нашими-то характерами... — Мне нравится видеть тебя таким — улыбающимся мне. Обещай, что мы всё выдержим, ладно? — Не могу. ― Вот так просто и без раздумий. Бэкхёна едва обида не захлестнула, пока Синцзе не прервал его поток мыслей, продолжая: ― Между нами сейчас огромная пропасть длиной в полгода. Сянь, мы оба за это время изменились. У обоих из нас появились секреты. У обоих из нас сейчас внутри столько боли, из-за которой хочется причинить боль другому. И иногда сложно себя контролировать в этом плане. Я стараюсь держаться, одёргиваю себя пониманием, что ты не имеешь никакого отношения к моей боли. Да, она из-за тебя и из-за того, что происходило все эти полгода, но ты не виноват в том, что я именно так воспринимаю и чувствую. Давай не будем. Я не хочу ничего обещать, ты знаешь, я никогда не обещаю того, в чём не уверен на все сто. А сейчас я не уверен... Но я хочу этого. — Синцзе не дождался реакции на свою речь, просто притянув Бэкхёна к себе, чтобы обнять и прижать крепко к себе. — Потому что я твой человек? — тихо спросил Бэкхён. — В первую очередь да, ты всегда им был. На обратном пути Бэкхён делал вид, что спит, лёжа на коленях Синцзе на задних сидениях, подтянув под себя ноги и обняв его руку, всё ещё залепленную свежими пластырями. Разошлись они на парковке — Бэкхёна с менеджером выпустили первыми к ближнему лифту, а Синцзе с Шаньян провезли чуть вглубь. «Цзе, зайди ко мне», — написал Бэкхён сообщение Шаньян и ткнул на кнопку лифта. Когда Бэкхён поднялся на второй этаж квартиры в свою спальню, разобравшись с графиком, она уже сидела на его кровати в ожидании. — Ты ведь можешь поправить мне макияж? Поярче сделать... — с порога спросил Бэкхён. — Ты уверен, что ему это понравится? — Двести процентов. Мы как-то разговаривали на эту тему — он сказал, что ему достаточно лишь увидеть мои глаза с угольным макияжем и руки. — Бэкхён смущённо улыбнулся и отвёл взгляд в сторону, вспоминая, как Синцзе реагировал на его макияж, когда Бэкхён приехал однажды после концерта. — У меня всё есть, просто визажист у нас здесь не свой... — Ну хорошо, давай попробуем, — согласилась Шаньян. — Только давай место найдём поудобнее. В итоге примостились на полу, стащив две лампы с первого этажа и обложившись косметикой. Бэкхён сел по-турецки, закрыл глаза и полностью доверился Шаньян. — Смахивает на девичьи посиделки — вина не хватает, — усмехнулась Шаньян. — Можно вопрос? — А можно сначала я? — Валяй. — Ты всё ещё настроена против меня? — Бэкхёну хотелось открыть глаза и посмотреть на реакцию, но он чувствовал щекотку на веках поочерёдно кистью, поэтому не стал мешать. — Зависит от ответа на мой вопрос. Ты любишь Синцзе? — Больше жизни. — Тогда почему...? — Подожди, я не договорил. Я очень сильно боюсь его потерять. Особенно сейчас. Потому что я не знаю, как вести себя с ним — он стал холодным и безумно далёким. Он держит на расстоянии, и я боюсь, что уже потерял его. — Почему ты просто не скажешь ему, что любишь? — Потому что я не выдержу, если увижу в его глазах всё тот же холод и неготовность принять меня после долгого времени. Я слишком долго пытался свыкнуться с мыслью, что «нас» больше нет, но мне было — и это до сих пор так — так плохо, что я не перенесу его отстранённость, если раскроюсь. Шаньян больше ничего не говорила — молча завершила макияж и протянула зеркало Бэкхёну, тронув напоследок его губы перламутровым блеском. — Я скажу тебе только одно: ему тоже не было легко всё это время. Помни об этом, когда переступишь порог его квартиры. Я переночую здесь, если ты не вернёшься — внизу вроде есть лишнее спальное место. — Спасибо. — Бэкхён кивнул и направился к большому зеркалу, чтобы критически оценить выпрямленные пепельные волосы и чёрную водолазку с чёрными джинсами в порезах от колена и выше. Вкупе с чудовищно-ярким макияжем всё смотрелось довольно эффектно. Шум воды из ванной Бэкхён услышал сразу, как только открыл дверь. Котов по близости не наблюдалось, а вся обстановка говорила о том, что Синцзе с порога отправился в душ, лишь скинув на стол телефон и часы рядом с большими накладными наушниками и ноутбуком. Бэкхён без единой мысли провёл пальцами по закрытой крышке ноутбука, почувствовал холодок от матового металла и решил присмотреть место, где подождать Синцзе. В отличие от его квартиры, где за абсолютно странным дизайнерским решением сделать лестницу на второй этаж средством разделения зон находилась зона отдыха с диваном и телевизором с приставкой, у Синцзе стояла там двуспальная кровать. Вполне в его стиле располагать всё самое необходимое на минимальном пространстве. С другой стороны, оно и понятно — сложно привыкнуть к двухэтажной квартире после крохотной студии, где буквально всё, кроме ванной, находилось в одном помещении. — Значит, второй этаж настолько бесполезен, что можно крушить его до умопомрачения при любом удобном случае... — высказал мысли вслух Бэкхён, усевшись на край кровати. Лежать в кровати наскучило почти сразу, даже со смартфоном в руках, а вот стоявший возле стола синтезатор так и манил к себе. Сев в кресло и развернувшись к инструменту, Бэкхён понял, что в этой квартире действительно всё встало на свои места: Синцзе мог писать и обрабатывать музыку, не вставая, а лишь разворачиваясь в нужную сторону. С первыми аккордами излюбленной Бэкхёном «Moon of Seoul» вода в ванной стихла, а сам Синцзе в одних спортивных штанах вышел почти сразу, услышав мелодию. Привалился плечом к стене, нанося лосьон на кожу лица и с интересом слушая игру Бэкхёна. — Это первый раз, когда я слышу, как ты играешь что-то, что тебе нравится, — нейтрально отозвался Синцзе, не став заваливать комплиментами с первой секунды тишины. — А я ещё ни разу не слышал твою игру. Вживую я имею в виду, — быстро поправился он. ― Только тогда, когда мы были на записи. Но это не считается. Синцзе подошёл к нему, держа в руке небольшое полотенце, а второй быстро пробежал по клавишам, создавая быстрый музыкальный перелив, словно на ходу. Всего несколько нот, но Бэкхён готов был попрощаться с самообладанием, буквально чувствуя жар чужого тела рядом, на котором всё ещё блестели капельки воды после душа. Синцзе как будто прочитал его мысли — посмотрел с усмешкой из-под мокрой чёлки, задерживаясь дольше положенного на угольном макияже глаз, а потом словно невзначай опускаясь на губы, чтобы заставить Бэкхёна вспыхнуть, как спичка, от одной фразы вместе с финальным аккордом: — Мы оба знаем, зачем ты пришёл.