Три дня дождя — Bye-Bye Музыка/Слова — Глеб Викторов Звук — Couldrain Обложка — mollilun Муза — Алина Кащенко.
Там ещё была обложка песни и сам трек, но Алина даже не хотела его слушать, хотя очень любила песни кучерявого. Она хотела объяснения. Хотела лично от него узнать, что происходит. Но ехать к нему было нельзя. Она знала, что тот просто не откроет дверь. Если он не додумался переехать, чтобы обрубить все концы… Девушка отправила ещё одно голосовое сообщение и тихо взвыла. Оно не было доставлено до адресата. Кащенко оказалась в чёрном списке у парня. Она осталась одна… Нет, конечно, у девушки были ещё друзья и знакомые. Но Глеб был такой один. Он был особенным для неё. Может потому, что последние месяца она чувствовала к нему не только дружескую любовь. А может потому, что её никто не понимал так, как понимал Викторов. Вариантов было слишком много. И даже сама Алина не осознавала какой является правильным. Она лишь понимала, что может только смириться с этим и отпустить человека. Дальше красноволосую ждали «увлекательные» два месяца. Два месяца боли и страданий.***
Алина хватается за чёрную руку, что сжимает её горло. Дышать всё тяжелее, сознание совсем сильно помутняется, но… Она пришла в себя. Проснулась, буквально падая с кровати и тяжело дыша. Девушка еле встаёт и шагает на кухню. И сейчас она должна написать Глебу, что её снова мучает этот чёртов сонный паралич. И должна получить в ответ волнение парня и очередные советы о походе к врачу… Но на часах 4 утра. И сегодня месяц, как девушка в чёрном списке музыканта. Кащенко открывает холодильник, достаёт оттуда бутылку виски, открывает и пьёт прямо из горла. За этот месяц она прогнала всех из своей жизни. Её верным другом теперь был алкоголь. Ну, а с ним шли пачки сигарет в огромном количестве и каждодневные истерики. К тому же девушка стала бояться громких звуков и постоянно пугалась самой себя. Только этой ночью истерика не началась. Ну, у девушки был нервный срыв, приезжала скорая… У неё не оставалось больше сил на слёзы. Ещё после нервного срыва постоянно болела голова, не хотелось есть и моментами случались панические атаки. Девушка просто понимала, что она устала. Алина понимала, что больше не может рыдать целыми ночами.***
Прошла ещё неделя. Вчера вечером Алина, не совладав с собой, вернулась к старой привычке. К ножу. Она изрезала прошлым вечером себе все бёдра, ключицы и руки. И плечи и предплечья. Всё исполосовала. А на настоящий день — заливала это всё перекисью и бинтовала, заклеивала. Глеб бы, наверное, ругался, если бы узнал об этом. Но он не узнал. А потом водка, намешанная с редбулом. Слёзы. Непонимание. Это всё никак не помогало ей пережить то, что произошло. Да ничего не помогало, если честно.***
— Алин, я понимаю, что тебе тяжело. Но прошло уже два месяца. Пора двигаться дальше. Глеб так захотел — он так сделал. Он пошёл дальше. И ты должна. — говорил голос в трубке. Голос, кажется, её подруги Кати. Алина слабо в последнее время отличала голоса. Она совсем… Потерялась. Будто ребёнок лесу, только взрослый и в глубинах своего сознания. Но что-то заставило её сказать: «Да, ты права…». Красноволосая допивает последнюю бутылку алкоголя в доме. Смотрит на свои свежие порезы и понимает: так жить нельзя. Она тяжело вздыхает и решает покончить с этим. Пора привести всё к логическому концу или хотя бы попытаться… Ей даётся это тяжело. Но она садится за стол, пугаясь громкого скрипа компьютерного стула, включает компьютер, заходит в вк. И включает ту самую песню, закрывая глаза… Первые слова девушка не разбирает. Потому дальше вслушивается сильнее, стараясь быть спокойной.Кто бы мог подумать? Болезненная скука. Я растратил свои фишки. Какая же я сука.
Алина понимает, что зелёные глаза даже закрытыми слезятся, когда в голове проносятся воспоминания с кудрявым парнем, что поёт эту песню. Она вспоминает все передряги, в которые они попадали. И с хорошим концом, и с концом в полиции на десять суток. Вспоминает каждый момент рядом с ним.Ветер унесёт меня подальше от тебя. Я больше не найду твоего белого лица.
Девушка вспоминает, как он всегда любил подмечать о том, что она бледная. И как Глеб щипал её за щёки, вызывая на них румянец, а затем смеялся. Так хрипло, но явно дёргая за струны, что были в душе Алины.Твои глаза как айсберг, Мои глаза как пропасть.
И это девушка помнила. Несмотря на зелёный цвет глаз — её глаза всегда у Викторова ассоциировались с глыбой льда. Он смахивал всё на порой холодный взгляд Лины. А его глаза действительно были как пропасть. Пропасть не потому, что пусты, а потому что Кащенко всегда чувствовала себя беспомощной перед этими глазами. Она будто падала вниз с огромной скоростью и уже ничего не могла с собой поделать.Как бы мне тут не упасть бы? Я не слушаю свой голос.
Алина чувствует, как внутри всё переворачивается и что-то скрипит. Что-то болит и неприятно тянет… А щёки уже давно намокли. Сердце ноет. Душа, кажется, вместе с ним…Goodbye, my Love. Goodbye, my Love. Goodbye, my Love. Goodbye, my Love.
Только сейчас она разобрала английские слова. Только сейчас почувствовала, как накатывает дикая истерика. Она думает, что ей всего-лишь послышалось это «love». Да, послышалось четыре раза.Сколько стоят мои друзья? Сука, сколько стоит моя мечта?
Зеленоглазка помнила, что Глеб ненавидел и презирал больше всего на свете. Продажных людей. Таких он повидал много. Парень даже иногда бредил, что Алина так же променяет его на выгоду, деньги. Но каждый раз получал подзатыльник, её улыбку и одни и те же слова: «Ты мне дороже всего на свете. Дороже любых денег.»Сука, твои мысли на моих листах. Возьми свой телефон, я хочу тебе сказать:
Девушка и вправду была его музой в этом плане. Она могла начать толкать ему всякую философскую чушь в 4 утра в диалоге в ВКонтакте, а он на основе этого потом писал песни. И благодарил её каждый раз так сильно, как только мог. А когда она ночевала у него — ей можно было просто делать привычные вещи. Закутаться в плед и, сидя в кресле, забавно посмеиваться с мемов, которые она листала на телефоне. Или даже спать… Он часто вдохновлялся этим. Слёзы от всех этих воспоминаний уже душили Алину, заставляя кашлять и шумно всхлипывать.Прощай, моя любовь. Прощай, моя любовь. Прощай, моя любовь. Прощай, моя любовь.
Наконец она поняла почему оказалась в чёрном списке. И поняла, что были не так в последние дни их дружбы… Девушка, прямо не выключая музыку, берёт телефон в руки. Остался всего один вариант. Она пишет в лс его паблика: «Я взяла телефон в руки, как ты и пропел. Но прощаться я не хочу. Не хотела и не хочу.» А через пару минут телефон, что Кащенко не выпускала из рук, зазвонил. Неизвестный номер. Она дрожащими руками взяла трубку и приложила телефон к уху. — Я тоже не хочу прощаться. — голос Глеба сильно хрипел. — Я приеду?