***
— Неужели так сложно хоть раз прийти вовремя? Вообще-то сегодня ваш праздник, могли бы и постараться, — пробасил Су, услышав шарканье и пыхтенье у входа. — Если бы не ваши пьянки мы бы давно уже были здесь, — плюхнулся на песок Бэк, вытирая пот со лба, — спаиваете…. О… тут… вы… мне, — едва переводя дыханье пытался отчитывать младших как мог, но после этого марш-броска со своей выпивкой в дом друга, сил не осталось даже на то, чтобы поругаться. — О! Хён, что на этот раз? На чем настаивал? — встрепенулся до этого сидевший в углу и осуждающе поглядывавший на Бэкхёна, Кай. — Во… Вы гляньте… Абориген, а туда ж… Ай! — побежавший чтобы помочь хёну, Кай «невзначай» зацепил ногой задницу ноющего страдальца. — Кстати, Кёнсу, какое сегодня число? — на него вылупись пара огромных глаз, из-за очков они казались еще больше. Кёнсу поправил пальцем очки. — Ты серьезно? Двадцать второе июля, ваша третья годовщина, — Су тяжело вздохнул, закатывая глаза, — Йа! Чондэ-я скажи мне пожалуйста, как ты его терпишь?! — Я его терплю три года… — заметив резко повернувшуюся к нему голову, он поправился, — в смысле, я люблю его, люблю, люблю, — поднял руки Ким в сдающемся жесте, — ну так вот я его три года люблю, а ты его те… эээ. любишь уже больше пяти лет так что это ты мне должен ответить как это происходит. Чондэ наконец присел рядом с любимым, приобнял его за талию и чмокнул в щечку. — Странные вы. И чего тут гадать! Да я ж просто сокровище, гений непризнанный, бриллиант не отделанный… — на последнем слове он неуверенно глянул на любимого. — Алмаз необработанный, — чмокнул любимого в нос. Все трое подскочила на месте от резкого не то рева, не то рычания, не то кашля. Резко повернулись к темному углу, где до этого сидел Кай. Парень катался по земле схватившись за живот и ржал как припадочный. — Неотделанный… ахахах… Хёёён… чем ж ты три года занимался… — бьясь в конвульсиях, выдавал по одному слову Кай, словно утопающий, хватающий воздух. — Нет, ну я точно его сам щас отделаю! Пятница несчастная! — вскочил на ноги покрасневший Бён. — Кааай, ну нельзя же так, он же старший… — тихо сказал Чондэ утягивая Бэка в свои объятья, тем самым пряча покрасневшую, пыхтящую мордашку у себя на груди. Все уже давно привыкли что эти двое вечно скалят зубы, только так же все знали, что Бэк не разу так и не осуществил обещанного, а Кай никогда не ограничивал себя в удовольствии доводить старшего до белого каления, веселясь от его реакций. В итоге прекращали весь хаос либо Кёнсу, как говорится, кнутом, или Чондэ пряником. То есть или подзатыльником обоим от Су или ласковыми обнимашками от Чондэ, но только Бэкхёну. Все это стало таким естественным что уже редко кто вспоминал тот день, когда они одним махом перечеркнули всю свою прошлую жизнь. День, когда они выбрали начать новую жизнь, которую может кто-то и осудил бы, но плюс в том, что осуждать ни их жизнь, ни их решение было некому. А они ясно видели, что это самое верное решение.***
В тот, бесконечно далёкий, день они как обычно ужинали на берегу океана. Ужины в пещере Кёнсу уже успели стать традицией. Сухой, приготовленный к подаче сигнала хворост ожидал на вершине холма уже не один месяц. Но когда речь заходила об сигнальном костре в пещере неизменно наступало тяжелое молчание. Словно каждый погружался в свои мысли, которые никто не в состоянии был произнести вслух. Так было и в тот вечер. Кай, почувствовав это настроение, это вязкое напряжение, осторожно взял грязную посуду и направился наружу. В такие моменты он всегда чувствовал себя чужим. Он не мог понять, что чувствуют парни в этот момент. Зато он чувствовал, чувствовал вину перед Кёнсу, понимая, что наверно, отчасти это и его вина. В том что его любимый погружается в свои глубокие раздумья при упоминании «дома», того, что он оставил, того в котором Кая не было никогда. С тяжелым сердцем он присел на корточки и принялся мыть плошки от остатков вкусного ужина, приготовленного любимым. Сердце сжалось сильней, глаза начало щипать. Он прикусил губу, обиженно покосившись в сторону пещеры. Слезы уже застилали глаза, блики заходящего солнца расплылись в неясное пятно. Кай поднял голову, не давая слезам течь. Тяжело вздохнув, он перевел дыхание, картина перед глазами стала проясняться. Первые звезды поблескивали на небосводе. Вздохнув, он опустил глаза снова к лежащей в воде посуде и принялся было ее мыть. Но тут его глаза расширились, он резко поднял голову. Словно на черепашьей скорости до мозга доходило осознание что он только что увидел. Впереди, далеко на горизонте виднелось маленькое белое пятнышко. Он рывком поднялся на ноги, от чего лежавшие на коленях кастрюльки с грохотом упали в воду. Мысли в голове неслись с такой скоростью что как он не пытался не мог поймать ни одну, отчего было ощущение что в его голове пронесся смерч, оставивший после себя только разруху и хаос. Потом он наверно мог бы поклясться, что стоял в таком ступоре не меньше пяти минут, но на деле не прошло и минуты, прежде чем он вбежал в пещеру. Он вбежал запыхавшийся. В голове по-прежнему хаос, так что ни одна фраза не желает выстраиваться в нужном порядке. Ребята уставились на него удивленными глазами. Бэкхён даже оторвался от уха своего парня, чем явно был недоволен, что и не преминул продемонстрировать недовольной гримасой. — Каипуке! — выдохнул Кай. Глаза бегали с одного парня на другого. — Ой фу! Кай, нам обязательно это всем знать?! — скривился Бён и вернулся к своему занятию. — Хи каипуке йэ рэрэ ана и рунга и тэ моана, — на одном дыхании выпалил Кай.* — Кай-я ты корейский… — начал было Бэк свою лекцию. — Моана, это же море. Что с морем? Успокойся! — перебил Бёна Кёнсу. Кай снова глубоко вдохнул-выдохнул. Руки, не прекращая жестикулировали, словно помогая хозяину вспомнить нужные слова. — Лодка! — вскрикнул Кай. Все трое вскочили со своих мест и побежали на пляж. Корабль, по сравнению с тем, когда его заметил Кай, заметно переместился в сторону. Сейчас Кай наблюдал как трое его друзей стоят в таком же ступоре как он сам несколькими минутами ранее. — Костер, — подергал он Кёнсу за рукав. — Дааа, ты прав. — протянул Кёнсу. — Су! — он снова дернул его за руку, — Костер! Кёнсу, словно проснувшись, тряхнул головой, переведя взгляд на Бэкхена который стоял, прикусив губу и вцепившись в руку Чондэ словно в спасательный круг. Перевел взгляд на Кая. Глаза в глаза. Огромные кофейные глаза вдруг словно дрогнули, а потом стали такими спокойными. Кай чувствовал, как его собственные глаза становятся все шире, то ли от удивления, то ли от злости. Что они творят. Они ведь ждали этого столько месяцев. — Чондэ если ты хочешь вернуться, тебе стоит поторопиться, — тихий хриплый голос прозвучал словно из параллельной вселенной. Все повернулись к Кёнсу. — Самые счастливое время в моей жизни — это те месяцы, что я провел здесь, с Каем. Я люблю его. Я люблю этот остров, который мне его подарил. И я не уверен смогу ли быть так же счастлив вернувшись в прежнюю жизнь. Даже если он согласится поехать со мной. Поэтому я выбираю жизнь, может она не будет длинной, но я выбираю жизнь с любимым в мире, где мы оба счастливы. — парень ответил на их невысказанный вопрос. Глаза Кая, от которых он не отрывался, снова наполнились слезами. — Я не хочу, — всхлип, — я не хочу, чтобы ты пожалел. — Ну тогда это в твоих руках. — ласково улыбнулся Су. Кай окончательно разрыдался. — Ой фу! Прекрати эти сопли размазывать! — скривился Бэкхён, на него глянули недобрым взглядом две пары глаз. — Ну а что он нюни то распустил, как девка. Бэкхён весело хихикнул, переминаясь с ноги на ногу. Только Чондэ чувствовал, как дрожат у Бэка руки, которыми он впивается в пальцы любимого. Ким видел, как Бэкхёна нервно потряхивает. Чондэ ласково убрал отросшую прядь волос за ушко, приподнял лицо любимого за подбородок, заглядывая в любимые глаза. Это был немой вопрос, его не нужно было даже озвучивать. — Ой да делайте вы что хотите! — взвизгнул Бэкхён и дёрнулся чтобы вернуться в пещеру. Чондэ удержал его, притягивая обратно. — Так не пойдет. Это твоя жизнь тоже, не хочу, чтобы за тебя решения принимал кто-то другой, даже если это буду я. — серьезно сказал Ким. Бэк фыркнул и снова дернулся уйти. Взгляд Дэ стал жестче. — Я должен это воспринимать как ответ? Мне уже стоит бежать поджигать огонь? Я еще вполне могу успеть. Бэкхён еще никогда не видел любимого настолько раздраженным, сейчас Чондэ казался по-настоящему злым. Бэкхён опустил голову, уставившись на свои пальцы. Жевал губы. А крупная слеза повисла на кончике носа. Он покачал головой, и слезинка упала. — Я хочу остаться с тобой. — сказал парень тоном обиженного ребенка. — Мы и на земле можем быть вместе, — достаточно жестко заметил Чондэ. — Хочу быть только с тобой, — шмыгнул, стряхивая очередную слезу, — Чтобы мы были только вдвоем. И чтобы рядом с тобой был только я. Чтобы вообще рядом с тобой не ошивалось никаких смазливых тварей, — с каждый словом речь становилась тверже, а подбородок поднимался все выше, так что к последней фразе он буквально рычал. — Мда… началось… — хмыкнул Кёнсу, беря любимого за руку, — Пошли в дом. Бэкхён растерянно хлопал глазами словно спрашивая, а что я такого сделал. — Ты хочешь остаться на острове? — ласково-урчащий голос, грубая ладонь слегка царапает нежную кожу лица, стирала остатки слез. Лёгкий кивок. — Потому что ревнуешь? Снова кивок. — Это неправильно. Я, словно, в одном из страшных детективов Агаты Кристи… — говорит Чондэ, всем своим видом изображая ужас, лишь легко подрагивающие губы выдают что он с трудом сдерживает улыбку. Бэкхён снова возвращает свой взгляд к песку и своим пальцам на его фоне. — Ты же понимаешь, что это означает и обратное? Ты тоже от меня никуда не сбежишь. — ехидная усмешка все же растягивает губы. Бэкхён поднимает удивленные глаза. — А я что разве когда-то пытался? — Ну пытался или нет, но в будущем у тебя такой возможности уже не будет. — Прекрати меня пугать! Я сказал мы остаемся, значит остаемся! Всё! И пошли внутрь мне холодно, — Чондэ поймал его в объятия, утыкаясь носом в любимую макушку. Бэк показательно попытался вздохнуть, демонстрируя что его душат. — Я люблю тебя и сделаю все чтобы ты никогда не пожалел о своем решении. Легкий поцелуй за ушком стал отпечатком, подтверждающим заключенное ими соглашение.