Chimera

      — Расскажи мне о Уолтере Беккете, — Тристан делает глоток воды. После введенных лекарств ему становится значительно легче, хотя мысли о том, что могло находиьтся в его новой капельнице, Киллиан старается отметать. Может, даже лучше будет, если…       — Он придурок, — возвращает в реальность голос Боба. — Гений, безусловно, но идиот.       — Тебе не кажется, что это взаимоисключающие понятия? — хмыкнул Тристан.       — Пффф, ты… — его фразу прерывает въехавшая в палату тележка с едой.       — Приветствую, мистер Киллиан и Боб, — мужчина узнает голос Сахарной Королевы. — Я взяла на себя смелость доставить для вас еду, — крохотная дверца на столике раскрылась, и воздух наполнил аромат каши с сухофруктами и характерный — мисо-пасты.       — О, с курагой, моя любимая, — Боб ловко хватает тарелку и шумно втягивает воздух через нос, — пахнет просто шикарно, мои комплименты ЧифКетту.       — Благодарю тебя, Боб! — другой голос, похожий на голос Уолтера, но явно пропущенный через несколько фильтров. — Я узнал этот рецепт во время своего недавнего путешествия в Австрию, надеюсь, тебе понравится! — пауза, генерация реплики. — Мистер Киллиан, — голос нейтральный, синтетический, видимо, система не справилась. — Мой фирменный мисо-суп с кусочками тофу и вакаме! Лучший вариант, чтобы набраться сил! — Тристан готов поставить на кон шкуру Старлинга, что эта фраза записывалась в несколько дублей, — Приятного аппетита! — тарелка с супом в случае Мак Форда выезжает за пределы столика и снабжается, помимо ложки, еще и трубочкой.       — М, спасибо, — под ободряющий взгляд Лазули он забирает мисо.       — Была рада увидеть вас всех, — снова Сахарная Королева, — всего доброго! — И столик неспешно выкатывается за пределы палаты.       — Видал? — Боб уже успел съесть почти треть каши. — Кто придумает такое, если не гений? — губы его трогает улыбка, которая так же быстро гаснет. — Кто придумает такое, если не конченный идиот?       — Я все-таки считаю этого человека гением, уж прости, — трубочка пришлась как нельзя кстати, теплый бульон наполнил собой желудок. — Вы много людей лечили?       — У-у-у-у… — Боб присаживается на хвост. — Про «лечили» ты, конечно, загибаешь, хотя… ну… — он жует ложку. — В целом, сейчас мы действительно можем условно-внятно что-то лечить, другое дело, что к нам не обращаются с простудой или геморроем, как ты понимаешь… — нечеловеческие выпученные глаза задерживаются на культе, оставшейся от руки Тристана. — К нам привозят смертников. Слабоумные, коматозники, люди с тяжелыми ранениями, врожденными патологиями, терминальной стадией всякого дерьма, — Боб поджимает губы. — А Уолтер хочет спасти всех.       — Только вот всех не спасти, — Киллиан понимает намек.       — Ага, — Боб кривится. — Уолтер дурак. Потому что только дурак вступает в безнадежные битвы. — Что-то внутри Киллиана колышется от этих слов. — А в итоге они гибнут прямо на операционном столе или на подготовительном этапе курса, а Беккет потом ревет неделями и все равно продолжает. С одним, с другим, — Он откладывает тарелку на подоконник, хмурясь. — Естественно, были и успехи, тут пиздеть не буду, но их куда меньше, чем ты думаешь.       Тристан приподнимает угол рта, он не был настолько туп, чтобы не осознавать риски.       — Жизнь вообще не про успехи, знаешь ли, это все сказки коучей. — Есть такое дерьмо, — кивок, — мы с трудом отговорили его изображать из себя святошу, и жить стало легче, хотя я точно знаю, что он порой улетает на частные вызовы. Или даже сам находит, кого бы «спасти»… — осекся. — Прости.       — Тебя можно понять, — Киллиан считает такую реакцию более чем здравой. — «Вызовы», часом, не от спонсоров?       — И от них родимых, — тяжелый вздох. — Но, можешь не сомневаться, Беккет и сам тот еще приключенец на жопу, помнится, был у нас кадр год назад… — Боб жует язык, думая, рассказывать или нет. — Покупал оборудование и запчасти, по одной только роже было видно, что мудак редкостный, еще и сиги курил вонючие до жопы… — Киллиан не перебивает. — По нему в целом было видно, что он на чем-то тяжелом сидит, а Уолтер же мистер-затычка, полез к нему, давай расспрашивать… — Лазули прячет лицо в ладони. — Ну тот и ответил — терминальная стадия рака легких. И еще он ему врезал так, что я думал башка цыплячья Уолтера к чертям отлетит…       — Подожди, — Киллиан сводит брови. — Он ударил его из-за вопроса?       — Нееее, — шумный выдох. — Уолтер сказал, что вылечит его.       — И его ударили? — Не то, что ударили, а чуть не удавили, но мы с ребятами страховали, да и самому мужику потом плохо стало, — воспоминание явно было не из приятных. — Короче, сделка сорвалась, нас оттаскали на хуях и удивительно вообще, что мы живыми остались… Кста-а-а-ати, — он вдруг улыбнулся. — Почему Уолтер огреб, как думаешь?       Простой вопрос, на самом деле.       — Потому что он дал ему надежду, — Тристан смотрит на свою опустевшую тарелку. — Только это все пустое, не так ли?       — Ага. Самое смешное, что Уолтер сам верит. Что вылечит, что спасет, как в сказке, истории со счастливым концом, — Боб встает на ноги. — Только вот наш мир не сказка, Киллиан, — Тристан чувствует, что слова эти отнюдь не про Беккета, — И за все приходится платить.

***

      Круглый хирургический светильник огораживает светом от темноты. В детстве Сэм всегда спал с ночником, когда мама была жива и когда ее не стало. А потом одной ночью из спальни отца пришла будущая мачеха и в жизни Сэма Оурела наступила долгая, непроглядная ночь.       — Вы знали, — руку перетягивают эластичным жгутом выше локтя, — что Уолтер Беккет пытался поступить младшим сотрудником в научный отдел H.T.U.V. более десяти раз? — голос леди Сайн доносится на расстоянии, оттуда же, где слышится металлический шелест инструментов.       — Если бы он пытался, то его давно бы уже приняли, — Сэм фыркает. — Впрочем, могу так же сказать, что пытался поступить в медицинский колледж. Раз эдак много.       — Вот оно, ваше отношение к человеческому ресурсу, — леди Сайн вздыхает. — Как давно вы перестали воспринимать себя как человека, мистер Оурел? — она подходит к самой границе круга света, словно нечистая сила. — Как давно вам стало настолько наплевать на собственную жизнь?       Оперативник поджимает губы, но быстро справляется с собой.       — Ради благополучия страны и ее жителей…       — Нет, — женщина обрывает его хлестко, прямо глядя в глаза. — Я не желаю слышать эту заученную ложь, мистер Оурел, — она говорит тихо, почти шепчет. — Люди эгоисты, и даже самые бескорыстные на вид действуют из прихоти собственных желаний, разница только в том, что у кого-то хватает духу это признать, — она наклоняется, чтобы их лица были на одном уровне. — А у кого-то нет.       — Извините, я не ведусь на дешевые провокации и словоблудие о смысле моей жизни и действий. — Он усмехается, выдерживая ее взгляд. — Я облегчу вам задачу и скажу, что Уолтера Беккета и вашу дочь, скорее всего, уже увезли. Каким маршрутом, куда и как — мне не сообщали, уж извините.       — О, не волнуйтесь об этом, — от ее мягкой улыбки агент впервые за все время испытывает что-то похожее на страх. — Координаты моей дочери установлены, а значит и мистера Беккета тоже, наша дружная семья позаботится об их благополучии, — она не лжет, чутье, выработанное за годы работы, буквально кричит об этом.       А значит…       — Вижу, ваши информаторы не зря едят свой хлеб, — он надеется, что у ребят получится отбиться, гнев Валкеров не стоит недооценивать.       Был бы с ними Стерлинг...       — О да. — Кивок, темные волосы падают на тяжелую грудь. — Хотите, я расскажу вам, как мы впервые познакомились с мистером Беккетом? — она отходит куда-то в сторону, пропадает из поля зрения.       — Если вас не затруднит. — Он чувствует на себе множество взглядов, но в отличие от женщины, наблюдатели были молчаливы.       — Около двух лет назад, — она перебирает тонкими пальцами хирургические инструменты, а затем с хрустом открывает пластиковый бокс со стеклянными ампулами, — один из членов нашей благородной семьи приобретал разработки мистера Беккета. И так случилось, что мистер Беккет покорил его сердце своими речами и весьма искренним человеческим отношением. Что делает из него, бесспорно, ужасного бизнесмена, но располагающего к себе человека, — ампула открывается легко, по комнате расплывается едкий синтетический запах. — Знаете, мистер Беккет действительно не подходит под определение человека сильного, «героя», который нужен стране, — инсулиновый шприц заполняется почти до упора. — Но суть в том, что герои — они в комиксах. А в жизни все слабаки и эгоистичные ублюдки, — шаги, блеск холодных зеленых глаз. — А теперь, мистер Оурел, — шприц в ее руках пугает куда больше, чем оружие, — пора нам с вами побыть эгоистами и поделиться парой маленьких грязных секретов. Не зря же я тут перед вами душу изливала, не так ли? — Сэм дергается, но его хватают крепкие руки и фиксируют, не давая и шанса дернуться. — Пора и вам со мной немного пооткровенничать.       Последнее, что эхом звенит в его сознании, это высокий, лающий смех.