***
Выслушав от матери большую порцию порицаний и нравоучений с низко опущенной головой, которая к тому же нещадно гудела, Майк вбежал по лестнице в свою комнату и, растянувшись на своей кровати, с облегчением выдохнул. Он не пришел ночевать, прогулял школу и появился дома ближе к обеду — удивительно, что мать вообще его не убила. «Пора завязывать с этими вечеринками, — подумал парень, — это ни к чему хорошему не приведет». Впереди были выпускные экзамены и Майк, отставший по некоторым предметам из-за занятий музыкой, решил всерьез заняться учебой. Брюнет повернул голову и увидел, что фотография Оди так и лежит перевернутой. Он осторожно взял снимок в руки и с нежностью провел пальцем по ее лицу, очерчивая любимые линии. На его губах играла легкая улыбка, в порыве чувств он крепко прижал фотографию к груди. Он закрыл глаза и вспомнил утренний разговор с Мией. — Доброе утро, Майки, — сладко пропела девушка и, приблизившись к нему вплотную, поцеловала ошарашенного и смущенного Уиллера в небритую щеку. Майк во все глаза смотрел на одноклассницу, но не мог вымолвить ни слова. Неожиданно девушка взорвалась безудержным смехом и, согнувшись пополам, схватилась за живот: — О, Боже, Уиллер! Ты бы видел свое лицо! — и ее скрутил новый приступ смеха. Майк в замешательстве смотрел на девушку. — Да успокойся ты! Ничего не было! Ты вчера так напился, что еле стоял на ногах, и мы решили, что лучше тебе остаться у нас, все равно родители вернутся только завтра. Мы едва дотащили тебя до ближайшей комнаты, — и она обвела рукой вокруг. Миа взяла халат и вернулась в ванную, чтобы переодеться. Майк слегка пришел в себя и крикнул хриплым ото сна и пережитого волнения голосом: — А дальше?.. И где черт возьми моя одежда? — девушка вышла, завязывая пояс, и весело проговорила: — О! А дальше самое интересное! Ты не отпускал нас спать и заставлял выслушивать свою жалостливую историю о том, что твоя девушка бессердечная стерва, которая уже второй раз бросила тебя. А потом ты плакал. Майк присел на кровать и закрыл лицо руками: — Надеюсь, это все? — О, нет! Как я уже сказала, ты плакал. А потом ты резко поменял свое мнение и начал утверждать, что Джейн Байерс — самое чистое и доброе существо на свете, а ты конченный мудак и хорошо, что она тебя бросила. — О, Господи, хватит… — Нет-нет-нет! Видимо, тебя вчера так хорошо торкнуло, что ты полез ко мне целоваться, — Майк протяжно простонал в ладони, — и все время повторял какие-то числа. — Одиннадцать, — шепотом произнес брюнет. — Надо же, хоть что-то помнишь! — с деланной гордостью за друга ответила девушка. — А потом ты начал икать и тебя вырвало. Нам пришлось закинуть твои вещи в стиралку, а тебя самого — под душ, — Миа подняла обе ладони вверх. — Не беспокойся, меня там не было, Дэниэлу пришлось помочь тебе. — Мне очень стыдно, — прошептал Уиллер, — простите. — Никогда не видела, чтобы от нескольких банок пива так пьянели. Похоже, тебе пора завязывать с травкой и алкоголем. Несмотря на наказание матери — неделя дома и никаких друзей — у Майка было хорошее настроение. Он поднялся с кровати и взял в руки гитару. Брюнет легонько перебирал струны, и скоро под его пальцами начал зарождаться нежный, запоминающийся мотив к его новой песне, которую он написал ко дню рождения Одиннадцать. Майк знал, что она понравится девушке; главное, чтобы она согласилась ее послушать.***
Ночью Одиннадцать спала беспокойно. Ей снился Майк и брюнетка с пронзительно-черными глазами. На ней было ярко-красное платье, обтягивающее ее, словно вторая кожа, и Уиллер не сводил с нее восхищенного взгляда. Им было хорошо вместе, они смеялись и обнимались. Оди проснулась с плотным комком обиды на весь мир: на Майка, на его подругу, но больше всего на себя. Парни, как известно, любят глазами, а Оди совсем забросила себя вдали от любимого. Перед глазами возник образ Мии — она всегда хорошо одевалась, умело подчеркивая свои достоинства. Девушка твердо решила кардинально изменить свой гардероб. После школы, Оди пришла домой и, отчаянно краснея, попросила у матери денег на новую одежду. Джойс удивилась просьбе, но виду не подала: — Держи! Я откладывала их на случай, если ты наконец решишь избавиться от этих безразмерных вещей, — и она, тепло улыбнувшись дочери, прижала ее к груди. Женщина чувствовала, что сейчас у Оди переломный момент в жизни, и была безумно рада, что дочь не закрылась ото всех, как это уже было год назад, а пытается что-то изменить в себе. — Если хочешь, я могу пойти с тобой и помочь определиться с выбором, — Джойс заглянула в глаза девушки. — И позволить тебе накупить мне розовых юбочек и белых кофточек? Нет уж, спасибо! — улыбнувшись, ответила девушка и вспомнила ярко-розовое платье с белыми цветами на подоле, которое Джойс подарила ей на шестнадцатилетие. Женщина растила сыновей и не была готова обзавестись дочерью, но она была свято уверена, что все девочки обожают розовый цвет. — Со мной пойдет Уилл, — девушка горячо сжала руки матери и благодарно ей улыбнулась, — спасибо за все, мама… На глазах Джойс заблестели слезы: — Ну что ты милая… Я очень хочу, чтобы ты была счастлива, — и женщина вновь привлекла ее к себе и крепко прижала к груди. Не выдержав, они обе расплакались, но эту семейную идиллию прервал веселый голос Уилла: — Кажется, я пропустил первую серию знаменитой мыльной оперы «Матери и дочери». — Уилл Байерс! В этом нет ничего смешного! — рассердилась Джойс, а Оди тихонько засмеялась, вытирая слезы под глазами. — Ну, ты готова к шоппингу? — спросил брат и легонько щелкнул девушку по носу. — Детка, только очень тебя прошу — поменьше темных тонов, все-таки подумай насчет розового. Он тебе очень идет, — дала наставления Джойс и взволнованно прижала девушку к себе. — Хорошо, мам, я учту это. — Мама, да отпусти ты ее! Она же за покупками идет, а не на войну! С такими темпами все магазины скоро закроются.***
Оди провела по губам темно вишневой помадой, позаимствованной у Джойс, и, отойдя на некоторое расстояние, взглянула на свое отражение в зеркале и потрясенно замерла. Казалась, что на нее смотрит совсем другая девушка — даже выражение глаз изменилось. Кали была бы довольна — она обожала этот стиль. Оди бросила прощальный взгляд на свой скудный гардероб, состоящий из бесформенных брюк, любимых рубашек отца и толстовок Майка, и, сложив все в большую коробку, запихнула ее в самый дальний уголок шкафа. Уилл устало развалился в кресле. Это был уже шестой по счету магазин, а сестра так и ничего не выбрала. — Оди, ну что там! — нетерпеливо крикнул он. Девушка завозилась за шторкой кабинки: — Подожди минутку, я не могу застегнуть замок! — Я бы тебе помог, но учитывая то, что я всего лишь сводный брат, это будет как минимум странно, — Уилл вспомнил, что когда-то испытывал к девушке отнюдь не братские чувства и только после того, как Оди и Майк начали встречаться, в корне пресек все свои мечты об этой невероятной девушке, хотя чувство ревности где-то в глубине души до сих пор иногда напоминало о себе. Русая голова появилась из-за шторки и девушка неуверенно посмотрела на брата: — Ты готов? Только, пожалуйста, не ври мне! Если мне это не идет, скажи сразу. — Ладно-ладно! Обещаю! — для достоверности парень приложил руку к сердцу. Девушка, осторожно ступая, будто бы боясь упасть, вышла из кабинки и смущенно улыбнулась Уиллу. Взглянув в его глаза, она прочла в них восхищение, и ее сердце взволнованно подпрыгнуло. Девушка долго и тщательно подбирала себе одежду, ей хотелось, чтобы она выражала ее индивидуальность и внутренний мир. Оди повернулась к большому зеркалу от потолка до стены и провела рукой по платью с коротким рукавом из нежной, розовой, на несколько тонов светлее, чем то, что подарила Джойс, тонкой ткани, доходившему девушке до середины бедер. К нему она подобрала черную кожаную жилетку с металлическими вставками и черные ботинки на высокой платформе. Несмотря на то, что материал совершенно не сочетался друг с другом, все вместе это выглядело невероятно гармонично. Уилл подошел к сестре сзади и положил руки на ее плечи, в зеркале отразился его нежный взгляд: — Это ты. Нежная и изящная снаружи и необыкновенно сильная внутри. Ты прекрасна, Джейн Баерс. Девушке были приятны его слова, она чувствовала, что он не обманывает ее, и слезы благодарности выступили на ее глазах. Она повернулась к брату и прижалась к его теплой, надежной груди. Простояв так минутку, Байерс произнес: — Это все, что ты выбрала за три часа? Может, покажешь мне остальное? Девушка улыбнулась сквозь слезы и побежала в кабинку.