На расстоянии вакуума.

Пш… … … … Пш-ш-ш-пш-ш-ш-пш-ш-ш… … … … — Ай, мама… моя голова… Как же мне нехорошо… м-м-м… … … … Пш-ш-ш-пш-ш-ш-пш-ш-ш… … — Если запись идёт… какая-то там… номер очередной. Мне плохо. Кислородное голодание пройдено. Я в отсеке своего шаттла. После истощения мой организм накачался кислородом до опьянения. Лежу на холодном полу. Гравитация включена. На мне скафандр. Рядом лежит шлем. Смотрю на него и вижу своё отражение. Оно разделено смачной царапиной на поверхности этого стеклопластика. Я плохо выгляжу. Ощущаю себя ещё хуже. Наверное, так себя чувствует вышедший из комы. Возможно, я тоже вышел из комы… Все равно я об этом никогда не узнаю, потому что в моей ракете нет времени. Почему меня не ищут выжившие? Может, их и вовсе нет? А может, просто потому, что я не открыл дверь стыковочного отсека и поэтому они топчутся где-то там или же оставили одного смотрящего наблюдателя, который встретит меня, как только я попаду туда, как только открою дверь. «Надо встать и отправиться на долгожданную встречу, — думаю я и со скрипом и болью начинаю двигаться. — Так плохо мне было лишь единожды… когда я напился до потери памяти на выпускном. Там и тогда я тоже, в своём роде, посетил открытый космос… Как-то не вяжется у меня с этим, с прогулками в пространстве, удерживающем планеты». Шатаюсь по коридорам своего убежища. Почему-то во всех отсеках включена гравитация. Наверное, из-за окончания стыковки сработал какой-то алгоритм, который и активировал притяжение внутри металла и пластика… Мне сложно идти. Я опираюсь о стены и потихоньку продвигаюсь вперёд. Такое ощущение, будто мышцы разучились работать, больше не держат организм, даже не хотят выполнять предписанные им функции. «Жить без притяжения круто, но уже надо заканчивать, иначе такими темпами я забуду как ходить, а после и вообще позабуду, как двигаться. Не очень приятная перспектива на ближайшее будущее, за которым в любом случае меня ждёт смерть». Как бы то ни было, мне кажется, что я неплохо справляюсь и справлялся все это время. Даже сознание, оно по-прежнему со мной. И я совершенно уверен в том, что, несмотря ни на что, я уверенно сдерживаю его в рамках разумного. Но почему-то мне кажется, что в последнее время здесь, то есть в ракете, стало несколько темнее… Нет, я не могу жаловаться на проектировщиков и на тех, кто собирал эту ракету по маленьким частям… Просто меня не покидает ощущение, что ракета, как и тот мир, что я видел сквозь иллюминатор, меняется слишком быстро. Но не это главное… Главное — выжившие на станции «Галактика». Только мысли о будущей кампании удерживают мое изнеможенное тело в пространстве… Остальное лишь маленькие помехи на пути к достижению моей цели, на пути к воссоединению остатков человечества. А гравитация, она давит на меня. Идти тяжело… Вообще тяжело! Дышать, передвигаться, мыслить, и все это из-за гравитации. Все это из-за того, что шаттл включил притяжение согласно одному из протоколов, который активируется по факту стыковки. Не понимаю, почему мне так плохо… Вроде бы я здесь, в космосе, не так давно… Почему мышцы настолько сильно атрофированы?! Почему-то мне кажется, что в отражении я вижу не совсем то, что есть на самом деле. Мои руки выглядят совсем тонкими, а кожа на них натянута. Я вижу все, каждую венку и капилляр, и сейчас они пульсируют от напряжения. Это выглядит мерзко. Почему мои руки такие тонкие? Этого же не может быть оттого, что рацион резко сократился? Хотя… Организм человека непредсказуем и иногда может и, что самое главное, совершает из ряда вон выходящее. Как, к примеру, феномен моего скоростного похудения и усыхания… Я превращаюсь в мумию в своём межпланетном саркофаге. «Нет… я больше так не могу! Гравитация убьёт меня раньше, чем я встречусь с выжившими!» — вот о чем я думаю и резко меняю направление своего передвижения. Теперь, держась за стеночку, контролируя дрожащие коленки, я плетусь на мостик, чтобы запустить свой компьютер, чтобы отключить силу притяжения, что царствует здесь. «Почему мое тело так ослабло? Почему я так медленно передвигаюсь по своему маленькому домишку, выкинутому на околоземную орбиту? Я чувствую себя младенцем, что учится ходить… Я прекрасно понимаю его чувства и усталость, что сводит мышцы». — Почему меня так сильно бросает в сон при такой малой физической активности?! И до меня никак не доходит… Я никак не могу понять, по какой причине меня так высушило! Вроде бы я регулярно, пускай и по чуть-чуть, питался согласно составленному рациону! — вопрошаю я пустоту, и в этот момент мой желудок выдаёт раздраженное урчание, и с этой секунды я начинаю чувствовать голод. — Подожди… Когда я последний раз ел?! Это было… — и тут я все понимаю. —Это было где-то во время преследования станции «Галактика». Выжившие выдавили из моей головы все другие мысли. — Ничего! Осталось совсем чуть-чуть! Сейчас я отключу гравитацию, затем заскочу в отсек питания и дёрну оттуда пару батончиков, а потом — на встречу с людьми!.. Сегодня я встречусь с ОСТАТКАМИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА! — я слышу, как об пол разбивается капелька жидкости, это была моя слеза. — Каким-то чересчур чувствительным я стал… Раньше я не был бы так рад людям… На Земле я редко радовался встречам с людьми, а теперь все кардинально изменилось. «Нет! Я был рад встречам с родственными душами, которыми были наделены несколько человек… и сейчас мне их не хватает», — мелькает в голове, и в этот момент, впервые за всю свою жизнь, я начинаю видеть галлюцинации. Образы друзей являются ко мне галлюцинациями. Они улыбаются и машут мне, будто бы прощаясь, и я понимаю, что мозг сделал мне этот подарок. «Больше мы никогда не увидимся», — думаю я, а они каскадом продолжают возникать один за другим вдоль коридора, по которому я иду. Лица родных повторяются, я вижу их улыбки и из глубины собственного сознания начинаю слышать их голоса. Слезы спускаются по щекам вниз, щелчками разбиваются об пол… Внутри все сжимается до размера грецкого ореха, до самой яркой в моей жизни боли. — Ещё пара метров, и мы попрощаемся навсегда, — произношу я вслух, все ближе подбираясь к двери, за которой находится пульт управления ракетой. — Прощай… Ай-ай-ай-ай-ай! — звучат голоса родственных душ, которые были выброшены из тел или взрывом, или ударной волной, или излучением, или радиацией. «Хорошо, что я запомнил вас в ваши лучшие годы», — думаю я. — Прощайте, — сквозь зубы выдавливаю одно-единственное слово, наполненное болью практически всего человечества. Ещё через секунду дверь передо мной открывается, и ещё через пару секунд я сажусь в своё кресло и начинаю запускать систему отключения гравитационного поля внутри своего космического убежища. — Вот и все, — выдыхаю я, и на лице появляется улыбка. Я вижу её в отражении лобового стекла своего шаттла, а за ним — вижу Юпитер. — Космос поглощает меня целиком… Он делает это как брюхо гиганта, и я растворяюсь в вакууме, как в желудочном соке. «Несмотря ни на что, я встречусь с вами, выжившие, — мелькает в мыслях. — Я вновь очень сильно устал… нам вновь придётся перенести наше рандеву в вашей крепости из полимеров, металла и пластика», — успеваю подумать я, а после проваливаюсь в глубокий сон. Надеюсь, вы меня по-прежнему слышите… Перемотал назад, чтобы определить номер. ДВЕНАДЦАТАЯ. По идее, этот номер, но по факту, и я в этом уверен, это не так. Я отдохнул. Мое тело полно сил, но желудок пуст. Как всегда что-то идёт не так. Сейчас я возьму двойную порцию пайка, возможно, даже тройную. И направлюсь наконец-таки штурмовать «Галактику». Это свершится, и я встречу там выживших! Беру тюбик с надписью «говядина в томатном соусе» и прыжками направляюсь к двери, разделяющей остатки человечества. Её могу открыть только я, и по этой причине на борту моего скромного жилища нет посторонних. Возможно, они бы уже нашли меня… Возможно, даже помогли бы оклематься, прочитали бы кучу нотаций по поводу использования гравитации, тренировок и прочего сопутствующего дерьма, но дверь в свою ракету могу открыть только я. Вот она, эта самая дверь, передо мной. Справа от неё панель с цифрами. Ввожу необходимую комбинацию. Зелёная лампочка загорается на раме. Нажимаю ещё пару кнопок, и дверь с мягким шипением уплывает влево. «Свершилось!» — думаю я, и тело наполняют эндорфины. Отбросив в стороны все глупые мысли и рассуждения, я захожу на борт станции. Я делаю это аккуратно и не напрасно. Проклятая гравитация, она включена здесь… «Вы меня устали ждать, но я пришёл, и в скором времени мы встретимся», — звучит в моей голове. Начинаю медленно пробираться по коридорам. Они длинные и совершенно пустые. Такое ощущение, будто бы я попал на съёмочную площадку, наполненную тематическими декорациями. Все они покрашены в холодный металлический цвет. В краплении иногда встречается белый, что успокаивает и создаёт оптический обман зрения, расширяющий эти узкие улочки «Галактики». «Это была очень большая исследовательская лаборатория, — прихожу к выводу я, проходя мимо отсеков, в которых растут разные растения. — Станция до сих пор способна не только работать, но и поддерживать жизнеспособность экспериментов, которые здесь проводились», — думаю я, заходя в одну из лабораторий. Здесь прекрасный и большой сад, наполненный красками и цветами, о которых я уже успел забыть. В какой-то момент я понимаю, что при всём многообразии космических оттенков их недостаточно, чтобы сравниться с теми, что наполняли мой Мир. — Как же мне не хватает лета, тепла, девушек в платьях с горящими глазами. Будто бы этого вообще никогда не было, будто бы все то, что я помню — сон. Будто бы он был настолько ярким, что заместил собой годы, проведённые мной в ракете. Будто бы не было всего того, чем я жил… «Как же я рад этому зеленому, этим желтым, этим красным и синим цветам. Они свидетельствуют о реальности происходящего… и говорят о реальности прошлого! Ведь, если бы… — мой мозг спотыкается. — Ведь в любом случае, пускай даже во сне, но опыт я получил и поэтому знал, как все эти цвета, — паранойя разрастается в мыслях. — Нет, если бы я их никогда не видел, я бы ничего не знал о них… бред! Все это — БРЕД! — думаю я, открываю тюбик с питанием и начинаю выдавливать содержимое. — Поем, и мысли придут в норму… — думаю я. — Странно… — удивляюсь я и читаю название на тюбике ещё раз. — Говядина в томатном соусе… Такое ощущение, будто бы она уже пропала… вкус отвратный! А можно ли это вообще употреблять в пищу? — думаю я, но продолжаю есть. — В любом случае, даже если я отравлюсь, это случится после моей встречи с остатками человечества! Которые, по какой-то причине, мне до сих пор не встретились. Лишь лаборатории и исследовательские центры, которые — те же самые лаборатории, только побольше. Интересно, как долго можно шататься здесь? — задаюсь я вопросом. — Кстати, вот что интересно — до сих пор я не встретил ни единого указателя. Места для них, или точнее сказать, из-под них есть, а вот сами они отсутствуют. Это наводит меня на разные малоприятные мысли». Мое тело и разум уже устали. Можно сказать, что я на истощении… Проклятая гравитация! Как я раньше мог жить под таким давлением и хорошо себя чувствовать и передвигаться на своих двоих с одного конца города на другой?! Сейчас для меня это НЕВОЗМОЖНО! Тот маршрут, что я преодолевал за несколько часов, сейчас я бы потратил на него несколько дней, серьёзно! И от этого мне не по себе… и по этой причине мне страшно. Впервые за долгое время я задумываюсь о том, как же давно я здесь нахожусь. «Как же хорошо, что я избавился от всех приборов, что исчисляли время», — вот о чем я думаю, продолжая проходить мимо разных отсеков. Прохожу мимо продуктового склада. Мой желудок нервно урчит и просит еды. Заворачиваю туда с мыслями о том, что на меня не обидятся за один тюбик чего-нибудь съестного. Прохожу мимо пустых полок, пока не утыкаюсь в холодильник. С трудом открываю его. Внутри лежит небольшая горка каких-то припасов. В основном, что-то, содержащее углеводы. Грубо говоря, из пищи только жиры и углеводы. Это все, что необходимо для поддержания жизнедеятельности. — Жиры и чертовы углеводы… серьёзно?! — кричу я, а в следующий миг вспоминаю про лаборатории, наполненные зеленью. — Наверное, я пропустил все самое вкусное. Почему-то я уверен в том, что там я смогу найти и фрукты, и овощи, которыми, по всей видимости, и питаются выжившие. Возвращаться не стану… Дёрну отсюда что-нибудь. Протягиваю руку и просто вытягиваю лишь бы что. Мне попадается батончик. Открываю и начинаю жевать. Единственная эмоция, которая одолевает меня в этот момент — негодование. «Почему только чертовы жиры и чертовы углеводы?! Ну, не может быть такого, что здесь питаются выращенным в лабораториях… или может? И все это как продолжение какого-то эксперимента, в котором я ничего не понимаю, как непосвящённое лицо…» — вопросов много, ответов нет, и это, в свою очередь, тоже удручает меня. — Где же вы?! — уже не выдержав, ору я в коридор. — Где вы, люди?! — вдруг начинает вырываться из меня голос отчаяния. — Я не понимаю, что со мной происходит! Почему я вдруг начал орать вслух, — вырывается из меня, и я ничего не могу с этим поделать. — Ау!!! Люди! Вы здесь?! — кричу я изо всех сил. — Здравствуйте, вас приветствует система жизнеобеспечения и поддержания жизнедеятельности станции «Галактика». Мы терпим крушение на протяжении девятисот пятидесяти шести дней, но несмотря на это, продолжаем обеспечивать жизнеспособность и вести дневник исследований, проводимых на нашем корабле. Приглашаем вас пройти на мостик для встречи с нашим капитаном, — раздается электронный голос. — Да что же здесь происходит?! Почему со мной общается электроника, а не люди?! Здесь кто-нибудь есть?! — ору я. — Наш капитан с удовольствием встретится с вами, и, уверяем вас, он уже ждёт на мостике. Будьте добры, пройдите туда для встречи. — Ну, ладно… я-то пройду… мне деваться некуда, — отвечаю я и понимаю, что что-то прослушал, не уловил саму суть того, что было сказано ранее. — Как туда пройти? — кричу я, но ответа нет. «Все-таки лабиринт? Все-таки мне придётся блуждать здесь, прежде чем я найду этого засранца со всем его экипажем», — думаю я и покидаю пищевой блок.