Мне не дадут спокойно спать ветра. Да и мне тут стало темно; Не по себе, когда все лгут. Пусть «алко» унесет Туда, где будет снова хорошо. Но вряд ли выдуманный сон — Как было рядом с ней приснится раз еще. И на счет 100 — я с невесомостью на «ты». Руками в унисон искать тебя, но рядом, кроме темноты — Никого нет. Мне нужен свет, чтоб ослепил — и развернуть часы назад, мне нужна ты! И на Земле — никто не вел со мной, Как ты вела, меня вела, сквозь будни серых дней. Какие могут быть дела, когда в душе весна, А вокруг — осень замела. Застыли чувства. Ненавижу эти времена! ОСТ к главе песня Андрея Леницкого — Вела меня
Октябрь сменился ноябрём, а после и декабрь холодной поступью незаметно зашёл в густонаселенный город, дабы возвестить его жителей о начале зимы. Все готовились к Новому году, искали место для торжества, выбирали подарки, делились рецептами застольных блюд, а я впервые за долгие годы не радовался наступлению этого дня: предстоящее празднование без Акинэ казалось до боли диким. Впервые за много лет я был без неё так долго. Бывало, конечно, иногда пропадал по работе на неделю или две, но чтобы не видеть её почти четыре месяца… Это было уму непостижимо! Я тосковал по ней, и хоть говорят, что время лечит — легче не становилось: наоборот, я с каждым днём чах, как цветок без солнца. Единственное, что внушало хоть какой-то оптимизм — я практически перестал чувствовать её боль. Бывало, правда, ощущал что-то вроде толчка или пинка, а иногда и несильные удары, но это было не так ужасно, как в те две недели, от которых я едва не сошёл с ума. Похоже, Бог Алчности сменил тактику, а может… Из мыслей не шли слова Кофуку о том, что Валаам явно чего-то хочет от Хиёри, а та сопротивляется. Но не значило ли это, что она сдалась? Или что он смог сломить её? Возможно это было лишь иллюзией, преследующей меня из-за скорбных мыслей и переживаний, но в начале октября я и вправду почувствовал некое уныние и обречённость, точно накрывшие любимую куполом и загородившие от последней надежды на спасение. В середине осени Эбису пришёл ко мне с предложением прервать поиски: по его словам, хоть и осталось много загородных домов и тех, что стоят на окраине, искать среди них почти бессмысленно, тем более их количество оставалось по-прежнему ошеломляющим. Он сказал, что попробует копнуть с другого конца (толком не объяснив сути), а мне посоветовал отвлечься. Легко ему говорить! Будто это так же просто, как включить свет! Акинэ была моей частью, и то место в сердце, что раньше занимало её тепло, теперь пустовало, остыв и охладев от одиночества и тоски. Поэтому забрасывать поиски я не стал, каждый день прочёсывая улицы. Правда, теперь количество проверяемых за сутки домов уменьшилось в разы: я был один и не мог уделять этому все двадцать четыре часа (необходимо было питаться и нормально спать), но и сдаваться не желал. Хотя, если честно, иногда мелькала сумбурная мысль вместе с остальными просто ждать дальнейшего развития событий, ведь не могла же Акинэ испариться? Рано или поздно Валаам объявится на балу, светском приёме или празднике — тогда и будем действовать. Но я обещал любимой делать всё посильное, даже перешагивая через собственные прихоти, да и сам мечтал поскорей обнять её, поэтому не отступал. Но в то же время я старался не забывать о Юкинэ, поддержавшего меня в трудную минуту. Когда к концу октября его рана окончательно зажила, мы снова начали выходить на сдельную работу, правда я не брал сложных заказов, дабы поберечь здоровье мальчика. Именно из-за работы в этот холодный декабрьский день мы направились к Кофуку (Юки переехал домой после моего боя с деревом). Утром нищебожка позвонила вся в расстроенных чувствах и сообщила, что на доске её храма кто-то оставил тревожную табличку. Мне показалось это не слишком тяжким заданием, правда, чтобы разобраться и докопаться до сути мы, скорее всего, потратим много времени. Такие вот таблички были не редкостью в любом храме: люди постоянно жаловались на здоровье, учёбу, работу, бывшего супруга или непрожаренный стейк в кафе за углом, но, когда речь заходила о жизни, Боги не на шутку переживали, ведь уменьшение почитателей вело к их возможному исчезновению. Честно говоря, как раз сегодня идти никуда не хотелось, ведь день выдался пасмурный. Крупные капли дождя, срывавшиеся с нависших над головой серых туч, липли к лицу и одежде, доставляя дискомфорт. Частые порывы иногда мешали глубоко вздохнуть, а прохожие и вовсе отворачивались от налетавшего колючего ветра и некоторое время шли спиной вперёд. В такую пору самое то сидеть дома с чашкой чая в руках и, укрывшись пледом, читать книгу или смотреть комедию по телевизору, но никак не ходить по улицам с промокшими от раскисших луж сапогами. Конечно, в том, что ты Бог, есть определённые преимущества, а именно — перемещение в пространстве, поэтому до нашей розоволосой подруги мы добрались без приключений. Но я чувствовал, дальнейшая работа не пройдёт так гладко, и нам ещё придётся поморозить носы. — Яточка! Юки! — крикнула нищебожка, как только мы пересекли порог храма. — Спасибо, что откликнулись! Я бы и сама попробовала разобраться, но… — Никаких сама! А если потеряешься? Где я тебя потом в такую непогоду искать буду?! — раздался с кухни привычно громкий бас Дайкоку. — Без проблем, — ответил я, положив руку на плечо Юкинэ, которому, похоже, было плевать на ненастье: он жаждал работать. — Так что стряслось? Я не хотел показаться невежей, не соизволившим даже разуться и пройти в дом, но мечтал снова вернуться к себе, поэтому надеялся перейти к делу как можно скорей. — А, да! Засуетившись, Кофуку побежала в гостиную, но по пути оступилась и врезалась в дверной косяк, набив себе огромную шишку — поэтому нам всё же пришлось задержаться дольше положенного. Но когда Дайкоку, ругаясь себе под нос и нервно докуривая сигарету, подлатал свою нерадивую Богиню, она смогла объяснить нам суть. — Этого парня зовут Керо, и он пишет, что как только приходит домой, его не покидают мысли о самоубийстве, — держась за перемотанный лоб, Богиня Бедности, вооружившись той самой табличкой, начала вводить нас в курс дела. — Вроде, на работе и во время редких прогулок он чувствует себя вполне хорошо и даже улыбается коллегам, но стоит пересечь порог дома, как его охватывает депрессия, не дающая спать по ночам и вселяющая в голову мысли о гибели. Кофуку погрустнела: она жалела всех смертных, даже готовых расквитаться с жизнью. В отличие от меня. — Ты же знаешь, меня не прельщает спасать тех, кто решил свести счёты с жизнью. У этого паренька явно никого нет, и, приходя домой, он страдает от одиночества. Оттуда и все… все… На секунду я вспомнил, как сидел дома один, пока Юкинэ жил в этом храме. Подумал, что чувствовал бы, не будь у меня семьи, как у этого Керо. Представил, что прихожу домой, а там никто не ждёт, и всем откровенно наплевать ел ли я, спал ли и что творится на душе. И понял, как это ужасно, быть одному в этом жестоком мире. — Забудь! — вынырнув из раздумий, я вновь обратил взор на Кофуку. — Там адрес есть?***
Погода и не думала сменить гнев на милость: когда мы вышли из храма Кофуку, дождь также бил в лицо, а ледяной колкий ветер жалил покрасневшие щёки. Я пожалел, что под курткой у меня лёгкая кофта, а не утеплённая толстовка, потому как сразу ощутил неприятный озноб. Юки тоже журился от холода, но, вжав голову в поднятые плечи, решительно шагнул в сторону улицы, стремясь скорее помочь неизвестному нам Керо. До его дома мы добрались за пару секунд, вот только на месте парня не застали: зайдя в подъезд и поднявшись на нужный этаж, звонили в дверь, но нам никто так и не открыл, хоть и была суббота. — Может, вышел погулять? — предположил Юкинэ. — Ага. В такую-то погоду? — спросил я, заглядывая на подъездный балкон, за окнами которого начиналась настоящая гроза. — Ну тогда в кино. Или бар, если уж ему совсем одиноко, — мой паренёк поджал губы, как бы намекая, что вариантов много. — В любом случае, если ему так хреново дома — он отсюда свалил. Я бы тоже так сделал. Доля истины в его словах была, но меня беспокоил вопрос, куда именно отправился этот парень. Если развлечься — это даже здорово, значит, не всё потеряно. А если он решил-таки привести план о самоубийстве в действие? — Необходимо зайти в квартиру! Вдруг он там, и ему нужна помощь? — я посмотрел на Юкинэ, надеясь на его одобрение. В конце концов нам придётся взломать частную собственность. — А ты сможешь? — мальчик удивился, задав вопрос с толикой недоверчивости. — Ну за тысячу лет чему только не научишься. Я усмехнулся, вспоминая, как часами тренировался вскрывать замки, чтобы воровать конфеты из переносного ящика Томонэ: когда мы покупали по пакету, свои я съедал сразу (как тут остановиться?!), а она умела растягивать удовольствие, прекрасно понимая, что с моим финансовым состоянием ждать вкусного слишком часто не стоит. Так я и поднаторел в этом ремесле, заглядывая в её кладовую, пока шинки спала. Правда, потом она меня раскусила… Шрам, кстати, до сих пор остался… — Тогда действуй, только поскорей, пока никого нет, — Юкинэ опасливо оглянулся по сторонам, хотя если бы кто и прошёл мимо — не страшно, ведь люди крайне редко нас замечают. — Готово! — спустя пару минут прошептал я, услышав щелчок и повернув ручку входной двери. — Только будь осторожен. Неизвестно кто или что нас ждёт. Зайдя в помещение, я стал ощупывать стены, рассчитывая найти выключатель, но наткнулся на ворох каких-то тряпок и с размаха грохнулся на пол, чуть не расшибив нос. — Ято?! — испуганно крикнул Юкинэ, услышав шум. — Ты жив? — Да, просто упал. Постой на пороге, тут темно как в бочке! Ругаясь, я поднялся, но теперь двигался вперёд медленней, носком ботинка прощупывая есть ли препятствия на пути. — Готово! — стоило мне щёлкнуть выключателем, как узкий коридор залился ярким светом, с непривычки резавшим глаза. Тут был полнейший бедлам, будто кто-то второпях собирался или искал что-то. Аккуратно переступая через разбросанные вещи, обувь и перевёрнутую мебель, я зашёл в единственную комнату, служившую и спальней, и гостиной, и даже кухней. Не могу сказать, что квартирка была неуютной или запущенной: если здесь прибраться, проветрить и заменить перегоревшие лампочки, наполнив помещение ярким светом — будет очень даже комфортно. Правда, хозяина жилища это, похоже, не заботило. — Что за неряха тут обитает? — спросил Юкинэ, пройдя следом за мной и оглядевшись. — Теперь у тебя есть уникальный шанс воочию посмотреть, как выглядела бы твоя комната, если бы Акинэ не гоняла тебя за бардак, — глянув на паренька, я усмехнулся. — Тогда почему её нет уже четыре месяца, а у меня по-прежнему чисто? — чуть повысив голос, спросил Юки, больше всего не любивший слушать нотации. — Может, боишься, что, когда найду её — тебе не поздоровится? Эта фраза вылетела у меня раньше, чем я осознал тот факт, что сказал «когда», а не «если». В душе я был уверен — рано или поздно Акинэ вернётся домой. Скорей бы! — А может, тебе двинуть, чтобы ты перестал ко мне придираться и занялся делом? — Юки сжал кулаки, думая, что это должно меня испугать: я умилялся, когда он строил из себя взрослого, хотя, не буду спорить, порой мне и правда нехило от него перепадало. — Ладно, забыли. Давай к делу, — я постарался уйти от темы, дабы не нагнетать обстановку. — Попробуй найти что-нибудь: может, напоминание о записи к зубному или чек за покупку билетов в кино. — В таком хаосе? — глаза Юки округлились, когда он ещё раз обвёл взглядом ранее представшие перед нами завалы. — Нужно постараться! Я потрепал его по белокурым волосам и пошёл в сторону барной стойки, на которой помимо вороха немытой посуды валялись ещё и бутылки из-под алкоголя. Судя по тому, что пыли на них не было, а остатки жидкости на дне бокалов не испарились, Керо пил совсем недавно. И это было очень нехорошо. Если парень пьян, то найти его будет сложней, ведь чёрт знает, что могло прийти ему в голову! В попытке отыскать хоть какую-то зацепку я осмотрел ванную, подметив, что бритва лежит на месте, как и пачки таблеток, запрятанных в белый с красным крестом шкафчик. Значит, всё не так плохо: порезать вены или отравиться медикаментами довольно распространённый способ среди самоубийц. Возможно, хозяин квартиры и вправду вышел подышать свежим воздухом, раз ему здесь так неуютно. Но вот что странно: я никакого дискомфорта не ощущал. Да, бедлам вокруг и запах испорченных продуктов не добавляли квартирке шарма, но я не чувствовал отрицательной энергии или следов аякаши. Обычное человеческое жилище. Может, паренёк настолько одинок, что призраки живут у него в голове? Но на всякий случай я также покопался в его шкафу и письменном столе, силясь отыскать ежедневник или записную книжку, а после даже порылся в кучах разбросанных по полу вещей. Безрезультатно. Уже было оставив надежду найти хоть что-то, я хотел предложить Юкинэ пойти домой, но тут понял, что паренька моего давно не слышно. Поглощённые поисками мы не переговаривались, и на миг я испугался, что с ним что-то случилось. — Юки? — мой голос отразился от стен, и сердце замерло в груди, когда я не смог сразу отыскать мальчика среди царившего бардака. — Я тут! — звук донёсся из-за барной стойки. Неужели я что-то упустил? Перемахнув через опрокинутый журнальный столик, я за пару секунд оказался рядом со своим шинки, к моему удивлению, рывшемуся в запрятанном под раковиной ведре. — Юкинэ! Твою за ногу! Чтоб ты в мусоре копался?! Поэтому холод такой на улице! — Да заткнись ты! — паренёк не отводил взгляда от помятой бумажки, что брезгливо держал лишь двумя пальцами. — Смотри! Это была записка: Керо просил прощения у родных и друзей, говоря что будет по ним скучать, у девушки, что ему нравится, и к которой он так и не решился подойти. А ещё у начальника, что был так добр к нему все эти годы, и у коллег. Судя по неразборчивому, порой слишком сжатому, а иногда наоборот, растянутому почерку, парень или был изрядно пьян, или переживал глубокий стресс: его руки дрожали во время написания. — Тут ещё! — Юкинэ выудил на свет новые бумажки, содержимое которых практически не отличалось от предыдущих: только вот в одной из них не было упоминания той девушки, а в другой парень признавался в том, что слаб, и не смог взять жизнь под уздцы. — Чёрт, жалко его! — И не говори. Но важней успел ли он совершить задуманное? Или у нас ещё есть шанс? Я стал лихорадочно соображать, куда Керо мог пойти, особенно в такую погоду, и точно ли он решился покончить с жизнью? Ведь конечной версии письма не было ни на столе, ни на барной стойке, а значит, он, возможно, передумал в самый последний момент? Хотя была вероятность, что парень отправил его по почте или кинул в чей-то ящик. — Попробуем поискать есть ли неподалёку железнодорожный переезд, — ответил я, доставая телефон и вспоминая давнишний случай, связанный с поездами*. — Только выйдем на улицу, а то от этой вони меня уже мутит. Пытаясь дышать ртом, я пробрался к пластиковой двери, ведущей на малюсенький балкон. Ох, какое облегчение вдохнуть пусть и ледяной, но свежий зимний воздух! Да, так было намного лучше! — Кстати, надо проверить, — пробубнил Юкинэ, перевешиваясь через перила и всматриваясь в тротуар под нами. — Вдруг решил спрыгнуть? — Не вдруг, — я подёргал его за куртку, показывая на крышу соседнего высотного здания. Этажей в нём было намного больше, чем в этом жилом домике, но даже сквозь снежные порывы было видно, что там стоял человек. — Думаешь, он? — голос паренька стал взволнованным: ещё минута, и мы могли не успеть спасти его. — Уверен! Я ещё раз тыкнул туда пальцем, приглашая Юки приглядеться. Рядом с фигурой, различить которую со столь большого расстояния было крайне трудно, находился призрак, раза в три превосходящий её в размерах. Увидеть духа было сложней, ведь аякаши бесплотны, а уж в такую-то непогоду… Но я привык замечать подобные вещи, поэтому сразу сообразил, что к чему. — Ко мне, Сэкки! — крикнул я, и подхватив рукоятки двух острых клинков, прыгнул так высоко, насколько хватило сил. Мы очутились на крыше буквально через минуту, оказавшись за спиной парня и огромной шестиногой лисицы, с пасти которой капала прозрачная слюна. — Сделай шаг, — повторяла она, видимо, не услышав нас из-за воя ветра. — Зачем тебе такая жизнь? Она ужасна… ужасна… ужасна… Голос аякаши не был противным, а наоборот, тембром напоминал молодую девушку, что для призраков не свойственно. — Ты никому не нужен, и друзья с тобой лишь из жалости! А та девушка и вовсе ни разу взглядом не удостоила. Лучше спрыгнуть и больше не чувствовать боли… — Не чувствовать боли, — вторил Керо, поставив ногу на парапет. — Моя жизнь ужасна. Он будто был под гипнозом. Я не видел глаз парня, но его движения напоминали механическую куклу. — Да, да, ужасна… — лисица облизнулась, предвкушая смерть невинного, но вот порыв ветра сменил направление и, подув из-за нашей спины, взлохматил шерсть на голове зверя. Дёрнув носом, призрак принюхался, а после развернулся так резко, что я еле успел отпрыгнуть, приземлившись на громоздкую TV-антенну. — Ещё гости? Вкусно пахнет! — теперь голос аякаши исказился, как на зажёванной пластинке, словно от увиденного он потерял самообладание. — Хочу сожрать вас! Хочу! — Юкинэ! Будь начеку, у него на хвосте шипы! — я не сразу обратил на это внимание, но из-под густой и мягкой шерсти духа выглядывали острые колючки сантиметров десять длиной. — Хорошо, — раздался в голове голос моего священного сосуда. — Но надо действовать быстро, Керо вот-вот упадёт! В то время, пока лисица была занята нами, паренёк поставил на край крыши и вторую ногу — теперь прыгнуть вниз ему ничего не мешало. — Стой! — крикнул я и, перекувыркнувшись в воздухе, собрался было оттолкнуть бедолагу подальше от обрыва, но аякаши, будто предугадав мои действия, тоже прыгнул, щёлкнув зубами в сантиметре от моей руки. Пришлось уйти в сторону, всё ещё находясь вдалеке от Керо. — Куда же ты? Не уходи! — приземлившись на моём пути, лиса припала на передние лапы и замахала хвостом, точно жаждущий поиграть щеночек. — Ты такой хороший! И вкусный! — Ято, надо что-то делать! — кричал Юкинэ, и я всеми силами пытался подобраться к потерявшему здравый рассудок парню, но призрак не давал мне ступить и шагу, преграждая путь. — Ладно, будем заканчивать с ним. Готов? — вытянув руку в сторону, я посмотрел на серебряную гладь клинка, улавливая в отблеске взгляд янтарных глаз. — Всегда готов! Мне было приятно ощущать стойкость и непоколебимую уверенность в успехе, передающиеся от Юки. Может, он и боялся, но совсем чуть-чуть, полностью полагаясь на меня и свою духовную силу. — Нечистый, что смеет осквернять эту благословенную землю, — я провёл по лезвию двумя пальцами. — Я — Бог Ято, явился дабы уничтожить зло своим Сэкки и изгнать твой нечистый дух! Изыди! Я был уверен — эта битва закончится так же быстро, как и прежние. Хотя что-то в этом призраке мне с самого начала показалось странным: слишком он был… разумным. Нюхая воздух, он словно впитывал наши мысли и эмоции, предугадывая каждый мой шаг. И сейчас, стоило мне подпрыгнуть и замахнуться клинком, лисица крутанулась вокруг себя, создавая воздушный вихрь, откинувший меня в сторону. Один из клинков выпал из руки и откатился к ногам человека, поднявшего вверх голову и улыбавшегося, будто прося что-то у небес. Вьюга ворошила его чёрные волосы и трепыхала незастёгнутую куртку, но паренёк этого не замечал, словно стоя посреди цветущего оазиса. — Я люблю тебя, Мина, — одновременно и с болью, и с радостью в голосе произнёс он, делая шаг в пустоту. — Нет! Я услышал возглас Юки, но не смог двинуться с места: перед глазами появилась Хиёри, точно так же стоявшая на краю крыши, прощавшаяся с родными, признававшаяся мне в любви и вдыхавшая запах моей куртки… Она тоже шагнула в пропасть в тот далёкий вечер, и я не смог спасти её от гибели. И пусть казалось, вместо тьмы иного мира она вышла на свет новой жизни — это был самообман, ведь смерть продолжала наступать ей на пятки. Я впал в ступор и на пару секунд выпал из реальности, будто застряв между прошлым и настоящим. Всего пара секунд… которые так дорого стоили: увидев, что я не собираюсь нападать, с быстротой молнии аякаши скакнула к парапету, и я уж было подумал, лиса спрыгнет вслед за человеком, чтобы сполна насладиться его предсмертным страхом, но вот в слюнявой пасти, среди острых как бритва зубов, сверкнуло знакомое лезвие, а после — невыносимая боль, передавшаяся от Юкинэ. Закричав, я выронил клинок, но он, не долетев до земли, исчез, потому что Юки вернулся в человеческий облик, истошно вопя. Зубы лисы сомкнулись на половине его туловища, задев шею, грудь и живот, кровь из которых почти моментально пропитала его куртку. — Ято! Помоги мне! — кричал он, но я и без этого ринулся в бой, правда, сам не понимая, что собираюсь делать: без Сэкки я был почти беспомощным и подвергал себя немалой опасности. Но не мог оставить Юкинэ умирать. Пусть лучше я… Разбежавшись, я со всей дури ударил аякаши в челюсть, да так, что тот, то ли от удивления, то ли от силы замаха, разжал зубы, а мой шинки, перекувыркнувшись через преграду, начал падать вниз. Лис и я — за ним. Пасть аякаши была уже в метре от моего паренька, как я, сжав рукой шипастый хвост, рванул его на себя, тем самым подтягивая себя ближе к священному сосуду. — Юкинэ, хватайся! — если лиса сможет снова схватить моё орудие, то перекусит напополам. — Пожалуйста, дай руку. Между нами оставались миллиметры, когда призрак, стараясь ухватить хоть кого-то, вцепился мне в ногу. Чувствуя хруст костей, я закричал, но смог нащупать рукав куртки Юки и переместиться на территорию храма Кофуку.***
Следующие дни напоминали времена, когда Акинэ лежала без сознания после схватки с Риотто, только вот Юкинэ не был безмолвен: от ран и гематом он кричал и плакал, хоть и пытался терпеть, до скрежета сжимая зубы. Мне казалось, я сойду с ума: собственные травмы, боль и страх Юкинэ, переживания Аки — всё соединилось в один сплошной клубок, распутать который мне было не под силу. Раньше я разделял чувства своих орудий и совершенно точно знал, кому они конкретно принадлежат. А теперь, ощущая тревогу, я уже не понимал, моя она или чужая. Не представляю, как Бишамон справляется с этим? У неё столько шинки… Причем далеко не все сдержанны и готовы терпеть обиду, лишь бы хозяйка не почувствовала. Но ничего, держится ведь и не жалуется! И ребят своих под удар не ставит. До сих пор не верю, что мог так налажать! Где мои интуиция, быстрота и реакция? Неужели за годы жизни с Акинэ я окончательно отвык быть… Ябоку? Заказов по уничтожению духов с каждым месяцем становилось меньше и меньше, и, похоже, я стал терять сноровку. И при этом рискнул сегодня пойти на задание, прекрасно осознавая, что помимо всего прочего я ещё и эмоционально нестабилен. Но просто хотелось взяться за хоть какую-то работу, только бы отвлечься, только бы забыть о том, что происходило последние месяцы. И в итоге — опять мимо. Я потерял Акинэ, а теперь чуть не лишился Юки. Всему виной моя беспечность. Я ужасный хозяин и их не достоин.***
Я был эмоционально выжат, и единственное, чего хотел — забыться. Через пять дней Юкинэ впервые проспал всю ночь, не вскакивая от острой боли, а я, наконец, смог вздохнуть спокойно: он поправится! Правда, это, пожалуй, было исключением, что хоть как-то меня грело. Я до сих пор считал себя самым ужасным Богом, какой только мог достаться моим шинки (ну, разве что не хуже Валаама), и всерьёз подумывал над тем, чтобы отпустить обоих после того, как смогу расхлебать то, что сам же и заварил. Однажды я даже сказал об этом Кофуку, вытащившей меня попить чай, пока Юкинэ отдыхал. — Ято, ну хватит уже! На тебя последнее время смотреть страшно! У всех чёрные полосы бывают, но это не конец света! — Сказала мне Богиня Бедности, ага! — я потёр уставшие глаза, мечтая забуриться в какое-нибудь укромное место, чтобы меня не трогали пару дней. — Слушай, я не маленький, правда! И сейчас говорю совершенно серьёзно! Чёрт, впервые жалею, что не отдал Юки Эбису! И пофиг на эти деньги: ему там было бы по-настоящему хорошо, не то что со мной! — Это ты так решил, Яточка, — моя подруга скривила губы, словно я сморозил глупость. — Но он любит тебя и… — И нового хозяина бы полюбил! — крикнул я, хлопнув по столу. — И не истекал бы кровью от того, что его Бог… полное ничтожество. Последнюю фразу я добавил уже тихо, почти шёпотом. Было горько осознавать, что это правда. Я — никто! По законам жанра, я обязан быть главным, должен защищать родных, стать им опорой и стеной, а в итоге вышло, это они были для меня всем, давая необходимое: семейный уют, тепло, любовь, ласку, доброту… Но обеспечивал ли их я тем, что требовалось? Чёрт, как же горько думать об этом! — Ты себя накручиваешь! Перестань! — Кофуку погладила меня по руке, с грустью заглядывая в глаза. — Ты столького добился за эти годы, смог построить храм, нашёл почитателей, тебя даже на постоянную работу приглашают, причём высокооплачиваемую. Разве это плохо? — Отлично, — буркнул я, кладя голову на стол. — Только вот без моих шинки я не мог прийти к этому тысячу лет. — Ну опять снова-здорово! Тебе что, врезать, чтобы ты очнулся?! — резко поднявшись, она со всей силы заехала мне в плечо, но я даже не шевельнулся, игнорируя её. — Ято! Приди в себя и поговори со мной! — Не хочу, — глухо пробормотал я, почти прислонившись губами к поверхности стола. Я понимал, подруга желает добра и всерьёз беспокоится не только обо мне, но и о моих орудиях. Правда, одновременно с этим на её переживания было так глубоко плевать! Да, это эгоистично, и, наверно, я должен был, уткнувшись ей в плечо, выжать из себя всё плохое, высказавшись о происходящем (а может, и выплакавшись), но я устал. Невероятно устал. — Пойду домой, — резко встав, я успел сделать шагов пять, прежде чем нищебожка поняла что произошло. — Эй! Ку… куда? А Юкинэ? Бросишь его? — в её голосе слышались нотки негодования. — Завтра утром приду. Хочу побыть один. Прости. Честно признаться, я, наоборот, совершенно не хотел сейчас оставаться в одиночестве, вот только жаждал я иной компании. Мне нужна была Акинэ! Я бы всё отдал, чтобы побыть с ней хоть часок, объясниться, попросить прощения, поцеловать… Хотя, думаю, она была бы не прочь, если бы к нам присоединился и Юкинэ, но в последнее время я старательно избегал долгих посиделок возле него: боялся услышать из уст священного сосуда, что я во всём виноват, и более никчёмного хозяина ещё поискать.***
С тех пор я, можно сказать, снова стал жить один. После того нашего разговора с Кофуку, я приходил всё реже и реже: сначала два-три раза в день, потом один-два, а дальше и вовсе несколько раз в неделю. Я пил. Много и почти беспробудно, приводя себя в маломальский порядок только перед походом в храм подруги или магазин для покупки очередной порции «алко-снотворного». Друзья смотрели на меня с жалостью и состраданием, а Юкинэ, видимо, принимая моё поведение на свой счёт, стал показывать словами и действиями, что злится, а может, даже презирает. И я не мог винить его: сначала подставил во время боя, можно сказать, бросив в пасть духу, не сидел с ним рядом, когда тот был привязан к постели, а теперь практически перестал общаться, заходя, что говорится, для галочки. Меня стали мучить кошмары, преследовавшие и днём, и ночью. Я боялся ложиться спать и чаще всего просто отрубался от отсутствия сил, потому как добровольно лечь в постель стало равноценно тому, как если бы я сунул голову в пасть аякаши. В подавляющем большинстве снов ко мне приходила Акинэ, но не такая, какой я её знал: злая, холодная, она обвиняла меня в произошедшем, и показывая руки, покрытые кровью, утверждала, что теперь на моей совести смерти ещё большего количества невинных. Я просыпался в поту, пытаясь прогнать из головы её озлобленное лицо. Но иногда в бреду являлся и Юкинэ, требующий забрать его имя. «Я священный сосуд и найду хозяина намного лучше! Ты уже несколько раз чуть не угробил меня! В том, что произошло лишь твоя вина и больше ничья» — кричал он, чуть ли не скалясь. «Я жалею, что встретил тебя! Пусть бы меня ещё тогда сожрал аякаши — меньше бы мучился!» И если утром, пройдясь по свежему воздуху, я мог хоть как-то собрать мысли в кучу и попытаться найти крохи оптимизма в душе, то после таких снов и они пропадали, оставляя без сил на дальнейшее существование. Нет, я был здоров (нога зажила довольно быстро), но морально раздавлен. Такого я не ощущал прежде: даже то время, когда думал, что больше не увижу Хиёри, не калечило так сильно. Возможно, дело в том, что я тогда не знал о причинах её гибели, а теперь… Как снежный ком нарастала моя вина перед Аки, вот-вот грозясь превратиться в лавину, что накроет меня своей тяжестью, больше не позволяя подняться. Если это и вправду была чёрная полоса, как выразилась нищебожка, то она оказалась бесконечно длинной и, похоже, не собиралась прекращаться, пока окончательно меня не добьёт.***
Новый год прошёл для меня, как в тумане. Наверно, будь я смертным, уже скончался бы от остановки сердца или цирроза, но в том преимущество быть Богом: можно наслаждаться прелестями человеческой жизни, не опасаясь за здоровье. День проходил за днём, только вот в моём маленьком и теперь уже совсем неуютном храме ничего не менялось. Моё расписание стало до ужаса примитивным: проснуться, выпить, вполглаза смотря очередной тупой сериал или сопливый фильм, найти что-нибудь поесть (а если нет — не страшно), снова выпить, и так опять и опять, пока спустя часы, а иногда и сутки, налившиеся тяжестью веки не закроются, отправив в страну очередных кошмаров. Так было бы и дальше, пока однажды я не проснулся от, как мне казалось, очередного сна, в котором Акинэ будила меня, наверняка собираясь снова обвинить в случившемся. — Ято! — я ощутил касание тёплой руки на плече и удивился, что мои кошмары вышли на новую ступень реалистичности. — Эй, проснись! Я лежал с закрытыми глазами, по-детски надеясь, что, если сделаю вид будто не слышу, эта злая Хиёри уйдёт, оставив меня в покое. Но вот, вырывая из пелены грёз и полудрёмы, на меня опрокинули стакан ледяной воды, и, находясь в изрядном опьянении, я очнулся скорей от неожиданности. Замахав руками, я выпустил недопитую бутылку из рук, но лжеакинэ увернулась, округлив глаза. — Может объяснишь, что происходит? — потребовала она, уперев руки в бока: и вот мы пришли к тому, с чего начинается каждый кошмар. — Уйди, — я махнул рукой, силясь развеять наваждение, словно дымку, а после повалился на промокший диван, надеясь увидеть во сне что-то другое. Что угодно, только не это! — Ты ополоумел?! — за криком последовал удар по рёбрам, и тогда я понял — что-то здесь не так: боли во сне я обычно не чувствовал. — Так ты меня встречаешь, да? Может, спустя пять месяцев я тебе и не нужна уже вовсе? Резко открыв глаза, я с удивлением посмотрел на любимую. Или я окончательно сошёл с ума, или… — Акинэ? — не веря в происходящее, я медленно поднялся, боясь, что та, кого я так долго искал, растворится, снова оставив меня в полном одиночестве. — Нет, блин, Дайкоку! Ты что творишь вообще, пока меня нет? Было видно — Аки злится, но совсем не как та девушка из снов: сейчас я узнавал своё орудие, хоть было неприятно, что её губы поджаты от недовольства, а не расплываются в улыбке при виде меня. — Это правда ты? — всё же уточнил я, поднимаясь. — Правда я, — уже тише ответила она, покачав головой. Решив, что лучше сразу проверить бред это или реальность, я со всей скорости подскочил к ней, крепко обняв. И она не исчезла, не растаяла, не превратилась в призрака или стаю мышей (меньше ужастиков надо смотреть на ночь): я действительно держал в объятиях мою девочку, вдыхая её аромат. — Мне кажется, я ещё сплю! — просипел я, чувствуя, как на глаза навернулись слёзы: неужели это взаправду?! — Вот и мне! — к вящему удивлению, Аки резко отпихнула меня, отчего я взмахнул руками, дабы удержать равновесие. — Ты не ответил, что, чёрт возьми, здесь происходит! Где Юкинэ? Я не сразу понял, чего она хочет и почему так злится, но после, оглядевшись вокруг, сообразил что не так: разбросанные бутылки, упаковки из-под еды и прочий мусор явно не украшали дом, в который ей хотелось вернуться. — Я объясню… — пробормотал я, правда, совершенно не представляя с чего начать. — Уж хотелось бы, — скрестив руки, Аки буквально пышила яростью. — Но это позже, ладно? — боязливо вжав голову в плечи, я снова приблизился к ней, уткнувшись в ключицу. — Как ты убежала? Мне было до ужаса стыдно, что она нашла выход, а я сплоховал. — Никак, Ято, прости. Я зашла на минутку, дабы сказать, что со мной всё хорошо, — тихо прошептала она, целуя мой висок, как бы извиняясь за слова, болью отразившиеся где-то в груди. — И скоро уйду. Я отступил на пару шагов. Может, это всё-таки сон? Только теперь он ещё более ужасен: сначала дал надежду, а после забрал её… Хотя нет, не бывают они такими реалистичными! Аки действительно здесь и совершенно серьёзно заявляет, что снова уйдёт?! — Как это? Куда? — меня трясло от мысли, что я снова её потеряю. — Всё туда же, — проведя пальцем по кожаному ремешку на шее, она без дальнейших объяснений дала понять, что с нашей последней встречи ничего не изменилось. Но… Как она здесь оказалась? И почему не пришла раньше? — Погоди, расскажи всё по порядку! — свалившаяся новость отрезвляла лучше любого суперсовременного средства — застелив диван и пригласив Акинэ сесть рядом, я теперь уже совершенно осознанно приготовился выслушать её. — Хорошо, — подчиняясь, она тоже пристроилась возле меня, обхватив мои пальцы тёплыми ладонями. — Только ты первый. Я слушаю!***
Пока я рассказывал о произошедшем, Акинэ не перебивала, хотя в нескольких моментах, я был уверен, она совершенно точно хотела треснуть меня чем-то тяжёлым. Да я и сам после того, как произнёс всю историю вслух, был не против увечий, ибо явно их заслуживал. Да что вообще со мной такое происходит в последнее время? Только и делаю, что ною! Обычно, у нас в этом преуспевает Кофуку, а я никогда не славился слабохарактерностью. Что же случилось теперь? — Я в шоке, Ято. Прости, прозвучит грубо, но ты поступаешь как козёл! — у Аки, наконец, появился дар речи. — Я молчу про свои поиски — это дело абсолютно безнадёжное, но — Юкинэ! Как ты мог оставить его одного, раненого? — Ты неверно поняла, я приходил, — пытаясь оправдаться, я придвинулся ближе, почти сократив расстояние между нами, но Акинэ поднялась с дивана и отошла к окну. — Серьёзно? Да так навещают получившую лёгкие травмы и не очень любимую тётушку, но никак не мальчика, который тебе практически как сын. Ты обязан был сидеть возле него днями и ночами, морально поддерживать, показывать, как сожалеешь о случившемся, а вместо этого… Алкоголь? Акинэ была так зла на меня, что стало не по себе. Вообще-то раньше она тоже бывало ругала за немытую посуду, разбросанные носки или невыполненное обещание сходить на выходные в парк, но при этом никогда не пугала. Сейчас же передо мной стоял будто кто-то другой, выглядевший, как моя любимая и самая родная девушка, а на деле, чужой, словно Аки подменили. — Я всё осознал и завтра же исправлюсь, но умоляю, хватит пилить меня. Мы не виделись чёрт знает сколько, и я… так хочу обнять тебя. Милая! Прошу! Давай отложим этот разговор. Медленно, точно приближаясь к быку на родео, я подошёл к ней, ожидая новых нотаций, подзатыльника или, чего доброго, удара под дых, но любимая стояла не шелохнувшись, первой раскрыв объятия. — Я тоже безумно, неимоверно скучала. Прости, что накинулась, но мне было важно достучаться до тебя, Ято! — её голос дрогнул, когда я с силой сжал её в руках. — Я так боялась, что с вами может случиться что-то плохое, поэтому, увидев наш дом и услышав о Юкинэ… У меня аж голова закружилась. Прижавшись виском к моей щеке, она потёрлась о неё, как ласковая кошка, а после, еле касаясь провела пальцами по моему предплечью, заставляя внутренности сжаться, точно я летел вниз на американских горках. — Теперь твоя очередь, — как бы долго мне не хотелось простоять вот так, ощущая её тепло, стоило узнать, что вытворял Валаам и какой у него план, дабы собрать пазл воедино и подготовить правильную стратегию по вызволению любимой. — Лучше этого не знать, — произнесла она, но не с грустью, а с еле заметной жёсткостью. — Извини. Теперь настала моя очередь негодовать. Сделав шаг назад и сложив руки на груди, я смерил её испытующим взглядом. — Э, так дело не пойдёт! Мне, может, мой рассказ тоже кайфа не принёс, но я от тебя ничего не утаивал. Сама же говорила, лучше горькая правда, чем сладкая… — Ладно, ладно! — глубоко вздохнув, она присела на краешек бамбукового подоконника. — Только тебе не понравится услышанное. Сглотнув, я мысленно приготовился к тому, что следующие несколько минут мне придётся приложить немало сил, дабы оградиться от необдуманных поступков: например, похода к этому ублюдку Валааму, ведь Акинэ может назвать точный адрес его дома! — Слушаю, — сдержанно ответил я, в свою очередь тоже облокачиваясь на обеденный стол. Но я недооценивал то, какой эффект произведёт на меня её рассказ. Слышать полную историю было в стократ тяжелей, чем гадать о том, что происходило на самом деле: заточение в малюсенькой камере, избиения, бассейн и цепь — это было так ужасно! — Но зачем Валааму всё это? — я был в таком шоке, что никак не мог совладать с собой. — Поиграться решил? Скучно живётся? — Потому что я не признавала в нём хозяина, — Акинэ почему-то не смотрела мне в глаза и разговаривала со своими ботинками. — Не хотела предавать тебя. Вот он и бесился. Мне казалось, она что-то недоговаривает, но при этом укола лжи не почувствовал, поэтому не стал пока вникать в подробности, тем более любимая сразу предупредила — времени у неё мало. — А что изменилось потом? — мой вопрос, вроде, и до этого висел в воздухе, хоть и не был озвучен, но всё же Акинэ не продолжала рассказ, пока я не решил уточнить. — Я… — было видно, она нервничает и, возможно, не хочет или не может объяснить всего, но мне была необходима правда! — Слушай, раз ты здесь, то… Всё понятно, и я не сержусь, правда! Но вот в чём вопрос: как ему это удалось? Я решил не ходить вокруг да около. Если она не выдержала пыток — я пойму, но вот если перешла на сторону врага добровольно, потому что он купил или заманил её льстивыми обещаниями, то до глубины души разочаруюсь. — Он знает правду, — несмело и очень тихо произнесла она. — Какую? — не понял я. — Что меня звали Ики Хиёри, а мои родители и брат живут в этом городе, — она подняла на меня полный слёз взгляд. — И что немаловажно, он в курсе, что и я знаю об этом. А ещё, родители удочерили девочку, я видела её, Ято! Она… ей тоже шестнадцать понимаешь? А Валаам угрожал, что убьёт её первой, а потом всю семью следом. Я не могла не пойти на его условия, я… Прости меня, умоляю! Я ни за что не сдалась бы, но… но… До этого практически ровный и довольно спокойный рассказ Акинэ резко перерос в истерические рыдания. Подскочив к ней, я нежно прижал к себе любимую, при этом пытаясь отвлечься от мысли, что мой противник, хоть и ублюдок, но довольно изобретателен: пока я ныл и жалел себя, он нашёл, возможно, единственный способ заставить новое орудие подчиниться. — Родная, тебе не за что извиняться! Мало того, не нужно было терпеть это изначально. Ты могла сказать Богу Алчности что угодно, поклясться в вечной верности — он ведь даже ложь твою учуять не смог бы! Глупышка моя! Я, правда, ценю это, но впредь, пожалуйста, береги себя! Кажется, от моих слов она заплакала ещё сильней, поэтому я плавно сел на пол, потянув Аки за собой. Прижав её к груди, я, точно маленькую девочку, стал убаюкивать Хиёри, тихонько покачиваясь из стороны в сторону. Я поглаживал её волосы, шептал успокаивающие слова, стараясь привести в чувства, целовал в солёные от слёз щёки и постоянно повторял, что всё будет хорошо. — Мне страшно, Ято, — проговорила Аки спустя пару минут, на секунду подняв лицо и встретившись со мной взглядами. — Нет, я в ужасе! Те Боги и орудия, что теперь постоянно находятся рядом… Я будто в клубке змей, и при этом сама притворяюсь гадюкой, страшась момента, когда они поймут, что среди них безобидный ужик. Чёрт, я и сейчас дрожу от мысли, что Валаам пронюхает где я, ведь мне запрещено видеться с тобой! Спрятав лицо в ладони, она постаралась глубоко дышать, но вздохи были слишком прерывистые, отражая её внутренние переживания. — И много народу там живёт? — стараясь не показывать удивления, спросил я. — Достаточно, — ответы Аки были какими-то странными, словно в её голове стоял лимит на слова. — А, значит, теперь его лужайки поливают наёмники? Серьёзно? — я усмехнулся, а Акинэ, наоборот, вздрогнула, широко открыв глаза. — Типа того, — уклончиво ответила она, вытянув руку вперёд, давая понять, что хочет подняться. — Кроме Риотто Бог Алчности имя никому дать не может, вот и выкручивается из положения. Однажды я на собственной шкуре ощутил, что значит, когда его кровь течёт по венам, но при этом тогда не нанимал в свой, скажем так, съёмный дом повара и горничную. Хотя, возможно, у меня было недостаточно денег, или часть неосквернённого сущностью Валаама сознания ограждала от подобных выходок. — Давай не будем об этом, — вытирая слёзы, проговорила она, поднимаясь и отходя к окну. — Я хочу, чтобы ты забрал Юки домой и извинился перед ним. Не хватало, чтобы наша семья распалась окончательно. Эти слова задели меня. Окончательно… То есть она и не думает, что может вернуться? — Хорошо, но и тебя я терять не намерен, — стараясь говорить чётко и громко, я дал понять, что теперь всё пойдёт по-другому. — Скажи адрес Валаама, и я приду за тобой. Я разберу его дом по кирпичикам, убью тех, кто встанет на пути, но заставлю его снять с тебя чёртов артефакт. Я спрашивал у остальных, они готовы помочь: Кофуку, Эбису, Бишамон, Тэ… — Нет, — одним словом она точно выключила свет надежды, ненадолго загоревшийся внутри меня. — То есть… нет? — недоумевал я. Может, она имела в виду, что не хочет привлекать остальных? Или у неё есть план получше? — Я не дам адрес, Ято. Это опасно и для тебя, и для меня. Валаам никогда не снимет ошейник, ведь твои угрозы в его сторону лишь косвенные: убить Бога Алчности ты не сможешь, а для его пыток нужно время, которого у нас нет: наёмники набегут ты и глазом моргнуть не успеешь. — Ты серьёзно? — я ошалело смотрел на неё, видя в родных глазах подчинение и страх перед новым хозяином. — Абсолютно! Прости. Тебе не стоит вмешиваться, лишь хуже будет. — И что прикажешь делать? — говоря на повышенных тонах, я в два шага сократил расстояние между нами, схватив её чуть ниже плеч. — Смириться. Ведь ничего другого не остаётся, — Аки не пыталась вырваться и лишь не отрываясь смотрела мне в глаза. Ощутив боль от своей же хватки, я отпустил любимую. — И как прикажешь это сделать? — почти неслышно спросил я, опустив взгляд в пол, чувствуя, как кружится голова. — Быть с Юкинэ! Он должен жить рядом с хозяином. Вместе с папой… Я дёрнулся, когда это слово повисло в воздухе. Папа… Иногда Юки и вправду называл меня так, но тут же смущался и краснел, похоже, коря себя за излишнюю сентиментальность. Но все понимали, что для Юки мы с Акинэ стали родителями, которых у него нет и которых ему не хватало. — Прости, — еле сдерживаясь, я приставил кулак к губам. — Я виноват. — Не передо мной надо извиняться, родной! — наконец Аки сняла с лица грозную маску и, улыбнувшись, искренне обняла меня, крепко стискивая руками. — Это будет нелегко, ведь наш мальчик иногда излишне импульсивен, но уверена — он простит тебя. Ты… расскажи как есть, хорошо? — Да, — прижавшись щекой к её волосам, я закрыл глаза, вспоминая, что совсем недавно мечтал побыть с Аки хотя бы чуть-чуть. А теперь мне было бы мало и целого дня. — Вот и отлично! А ещё не забывай, что есть Кофуку, Эбису и остальные! Они тоже помогут! — будто нехотя она отстранилась от меня, посмотрев в глаза. — Но прежде надо привести себя в порядок, идёт? И тут прибраться не помешало бы, а то Юкинэ в ужасе сбежит назад, как только увидит этот бедлам. — Согласен, — я ухмыльнулся, представив какими фразочками Юки наградит меня, увидев в таком виде. — Я быстро, идёт? — Беги, — она провела рукой по моему плечу, и уже было отпустила, как вновь схватила за руку и притянула к себе, впиваясь в мои губы. Казалось, я никогда не целовал её так пылко. Полные страсти ночи теперь были чем-то далёким, почти нереальным, а вот настоящее, хоть и близко не походило на сказку, давало возможность наслаждаться моей Акинэ. — Я так скучала! — пролепетала она, когда наши губы разъединились. — Думала, с ума сойду от тоски. — Мне тоже тебя не хватало, — я ещё раз прижал её к себе, правда всего на несколько секунд: было стыдно стоять перед любимой в таком виде, поэтому мне отчаянно хотелось в душ. — Буду через пять минут. — А я пока… помогу тут, — Аки почесала затылок, осматривая царивший бардак. — Главное не утонуть. Она засмеялась, закрыв глаза ладошками. — В шкафу есть старые нарукавники Юки. Можешь взять их, — я тоже захохотал и, напоследок окинув зал взглядом, помчался в ванную.***
В пять минут я не уложился, хотя и очень старался. Я сильно себя запустил, поэтому пришлось попотеть, чтобы добиться достойного вида. Меня подбадривала мысль о том, что Аки ждёт меня, что я смогу подольше поговорить с ней, ещё раз обнять и поцеловать. Но как только я, преисполненный надежды, вошёл в зал, хорошее настроение сразу улетучилось. Здесь было пусто, и лишь несколько деталей выбивались из прежней картины: мусора стало меньше, часть посуды помытой горкой стояла на раковине, а на журнальном столике лежала записка: Ято! Прости, меня искали. Валаам не должен знать, что я навещала тебя. Я обязательно приду снова, как только смогу. Не делай глупостей и прямо сейчас забери Юкинэ домой. Я верю в тебя, родной! Не раскисай больше, пожалуйста! С бесконечной любовью, Акинэ.