Затерянные в Камелоте

Сны Гермионы совершенно не соответствовали окружающей ее обстановке. Они были заметно ярче, красочнее, поэтому, когда она проснулась, именно реальность показалась ей сном. Впрочем, чего еще можно было ожидать от мрачной тюремной камеры Малфой-мэнора, куда занесла ее судьба, в которую Грейнджер никогда не верила. Вокруг только серая тьма, к которой постепенно привыкали глаза, но не разум; холодные стены, развивающие чувство беспомощности; затхлый воздух, вызывающий тошноту. И мыши. До сих пор Гермиона не имела ничего против этих маленьких существ, однако несколько дней, проведенных в их шумном обществе, заставили переменить отношение. Все чаще с тоской она вспоминала своего кота Живоглота, жалея, что не позволяла тому вдоволь охотиться за мерзкими грызунами. Но сильнее всего жалела о том, что не позволила питомцу прикончить одну конкретную крысу, по вине которой сейчас и оказалась пленницей Пожирателей. Сначала этот мерзкий паразит распознал Гарри, затем способствовал тому, чтобы она не смогла трансгрессировать вместе с друзьями. Питер Петтигрю определенно не заслуживал снисхождения. С разочарованием Грейнджер думала обо всех тех героях приключенческих романов, которые вырезали палочки в стене, чтобы не потерять счет дням, проведенным в заточении. Ее дела обстояли намного печальнее: в темницу не проникал ни солнечный свет, ни сияние луны. Считать она могла лишь камни в стенах, мышей и визиты тюремщиков. Последние к ней захаживали редко, давая возможность осмотреть каждый камень в поисках спрятанного спасения и убедиться в его отсутствии. Но каждый такой визит заканчивался для нее потерей сознания и охрипшим от крика голосом. Гермиона прокручивала в голове все выученные заклинания, ощущая бессильную злобу оттого, что без палочки все ее знания совершенно бесполезны. Ей было известно около десятка чар исцеления, но избавиться от постоянной ноющей боли в руке оказалось невозможным. Единственное, что она смогла сделать, — оторвать часть своего свитера и обмотать им ужасную надпись на руке. Стоило сознанию немного проясниться, Грейнджер кое-как вставала на исцарапанные ноги и начинала мерить камеру нетвердыми шагами, обдумывая положение, которое, как ни посмотри, было неудачным. Кажется, во время последнего допроса она умудрилась вывихнуть плечо. То, что она все еще дышала, не могло обмануть ее худших опасений. Вполне очевидно: Пожиратели не спешили сообщать своему хозяину о сбежавшем Гарри Поттере. Скорее всего, Темный Лорд даже не подозревал о незапланированной заложнице, которая должна была помочь поймать Гарри. Пусть это лишь предположения, но Гермиона слишком часто думала обо всем случившемся, чтобы упустить какую-то деталь или ошибиться в общей картине. В любом случае она чувствовала себя бессильной приманкой, живой лишь потому, что Пожирателям нужен Гарри и информация о нем. А скрывать становилось с каждым разом все сложнее. Беллатриса Лестрейндж была не из тех, кто церемонится с заложниками, особенно если это нечистокровная подруга Мальчика-Который-Мешал-Любимому-Лорду. Гермиона не знала, сколько времени прошло с последнего визита безумной Пожирательницы, но ждала очередного с постоянной тревогой. Вот и сейчас, услышав шум, она напряглась, инстинктивно сжалась в дальнем углу, не сводя взгляда с запертой двери. Однако, к большому облегчению, рассмотрела лишь сгорбленную фигуру домового эльфа. — Еда для грязнокровки, — презрительно сообщил он и протянул тарелку. — Спасибо, Мудди, ты как всегда мил, — саркастично поблагодарила Гермиона, с подозрением рассматривая предложенный ужин. Или обед. Может, даже завтрак. — Что это? И почему оно пахнет как мертвый тролль? Эльф пренебрежительно фыркнул. — В этом поместье еще никогда не использовали мясо троллей. — Ты не ответил на вопрос, — нахмурилась Гермиона. — Ты слишком разборчива для той, кто все равно скоро умрет, — усмехнулся Мудди и, прежде чем пленница успела бросить на него испепеляющий взгляд, щелкнул пальцами. Гермиона вновь осталась одна, озадаченная последней фразой. Может, он хотел сказать, что друзья не придут за ней? Ведь в таком случае держать ее здесь было бы совсем бессмысленно. Вряд ли Волан-де-Морту нужна грязнокровная волшебница, сидящая в грязной комнате в окружении грязных грызунов. Про себя Грейнджер давно решила именовать место своего жительства именно комнатой. Это звучало намного лучше, чем «камера», «тюрьма» или «пыточная». Но, Мерлин, как же она соскучилась по свежему воздуху и вкусной еде! Устало вздохнув, Гермиона посмотрела в свою тарелку. В царящей тьме было сложно судить о цвете, как и о содержимом в целом, но запах сам по себе не внушал никакого доверия. Да и слова эльфа можно было смело отнести к предупреждению об отравлении или своеобразному прощанию. Интересно, стали бы ее травить таким подлым образом? Она хмыкнула. Ну конечно. Это же проклятые Пожиратели Смерти! Гермиона отставила тарелку в сторону, присела на холодные каменные плитки, обняв руками ледяные колени и опустив на них голову. Она так долго пыталась сохранять самообладание, искала хоть какой-то выход из положения, но, похоже, на этот раз природная рассудительность не поможет. Никогда, даже в самом страшном сне, она не могла представить, что умрет от голода в особняке чертовых Малфоев. А ведь она еще была нужна Гарри. И Рону. Пусть он никогда этого и не признает. Подумать страшно, как эти двое бродят по лесам, выискивая крестражи. Или, может, пытаются спасти ее? Нет. Это было бы слишком безрассудно даже для этой парочки. И все же Гермиона знала их слишком хорошо, чтобы не волноваться. Легкое головокружение и урчание в животе вырвали ее из тревожных мыслей, напомнив, что ела она в последний раз… Что ж, очень давно. Возможно, этого и добивались ее тюремщики: чтобы пленница окончательно сломалась и выдала все секреты, ослабевая от голода? Гермиона решительно приподняла голову. Этому не бывать! Как бы мерзко ни было, она зажмет нос рукой и проглотит содержимое тарелки до последнего. Однако, пока она собиралась с силами, одна из мышей уже подкралась к еде. — Пошла прочь! Ну же! — прикрикнула Гермиона, замахав рукой перед наглой мышью. Та, обиженно пискнув, скрылась, при этом опрокинув тарелку на пол. Раздраженная Гермиона была готова обрушиться на мышь с упреками, когда заметила нечто постороннее на полу. Она потянулась к предмету, чувствуя нарастающее смятение. Когда же рука коснулась, Грейнджер шумно вдохнула. Ведь не могла же эта длинная веточка быть волшебной палочкой? Все же руки видели лучше глаз. Проведя пальцами вдоль и поперек деревяшки, Гермиона убедилась в своих смелых предположениях, все еще не позволяя себе улыбнуться. Может, это чья-то изощренная ловушка? Или жестокая игра с ненужной заложницей? Гермиона представила безумный смех Беллатрисы, которая вполне могла подстроить нечто подобное, а после — помучить ее разочарованием и Непростительным заклятием. С другой стороны, что ей терять? В конце концов, жизнь и так висела на волоске, а палочка весьма неплохо реагировала на заклинания. Для начала Гермиона применила стандартные чары порядка, стряхнув с себя пыль и грязь, затем с легкостью наполнила пустую тарелку водой. Улыбнувшись, представила место, куда хотела трансгрессировать, и огорченно вздохнула. Конечно. Здесь стояла защита. Но у нее были ноги. Ослабевшие, истощенные, но готовые вырвать ее из этой мрачной клетки при первой же возможности. Открыв дверь, Гермиона понеслась по длинному темному коридору, спотыкаясь о неровную поверхность каменного покрытия, игнорируя колючие болезненные иголки, пронзающие все конечности. А оглушительный шум, возвещавший о ее побеге, преследовал по пятам. Она сжимала в руках волшебную палочку, готовая в любой миг отразить атаку врага или даже напасть первой, но не оглядывалась и остановилась лишь затем, чтобы открыть запертую дверь, очевидно, ведущую наверх. Поднимаясь по закрученным лестницам, Гермиона чувствовала, как выдыхается, а мышцы ног натягиваются, словно собираясь разорваться в клочья. Из последних сил она продолжала бежать, игнорируя боль в ослабевших ногах. Воздух вскоре стал заметно свежее, что немного радовало ее усталые легкие и разум. Ведь это означало одно: цель уже близко. Еще дверь, коридор… и Питер Петтигрю, в которого Гермиона на ходу запустила Оглушающим заклинанием. Взлохмаченные волосы закрывали ей видимость, поэтому, когда она пробегала мимо обезвреженного противника, не заметила, как он потянулся к ноге. Гермиона упала на пол; ее палочка отскочила в другой конец помещения; над ней навис Петтигрю, в чьих руках была зажата волшебная палочка. Долю секунды разум воссоздавал перспективы возвращения в темную комнату, а в следующую она со всей силы ударила локтем по его запястью и, не теряя времени, выхватила из ослабевшей руки палочку. Затем, вскочив на ноги, нацелилась на безоружного врага. Заметив ее взгляд, скорее всего, наполненный ненавистью и отчаянием, он отполз к стене, жалобно моля о пощаде. Она с отвращением перенаправила взгляд в конец коридора, откуда уже доносились крики. Времени не оставалось. Она бросилась бежать, пока не добралась до выхода, надеясь, что тот ведет на улицу или хотя бы на первый этаж, откуда можно будет трансгрессировать. Дрожащими руками повернула и начала дергать дверную ручку, пока та наконец не поддалась ее отчаянным просьбам. Но стоило зайти внутрь, Гермиона с ужасом замерла на месте, поняв, что попала в новую ловушку. В комнате стоял Люциус Малфой, с хищной улыбкой наблюдавший за тем, как сбежавшая пленница пятится назад, откуда уже доносились истошные крики Беллатрисы Лестрейндж. Понимая, что отступать некуда, Гермиона направила палочку на Люциуса и приготовилась произнести заклинание: — Конфун… — Экспеллиармус! Палочка вылетела из рук Гермионы, отскочив в дальний конец комнаты, где стоял Драко Малфой, которого она в полутьме сразу и не заметила. Ее испуганный взгляд скользнул по его бледному равнодушному лицу, а в ушах уже звенело от подступающего приступа паники. — Откуда у тебя палочка? — донесся до ее напуганного сознания голос Малфоя-старшего, но она не успела ответить, потому что в комнату ворвалась разъяренная Лестрейндж, за которой следом плелся Хвост. — Мерзкая грязнокровка, — прошипела Беллатриса, надвигаясь в сторону Гермионы, которая ожидала неминуемого и уже слишком знакомого Круциатуса. Однако вместо этого Лестрейндж запустила заклинанием в ближайшую к Гермионе вазу, после чего спросила: — Как тебе удалось сбежать? — Мне дали палочку, — призналась Гермиона охрипшим голосом, даже не заметив, как один из осколков прошелся по щеке. — Кто?! — еще парочка сломанных предметов и неодобрительный взгляд Люциуса Малфоя. Гермиона сделала несколько инстинктивных шагов назад, пока не врезалась в твердую поверхность письменного стола в опасной близости с Малфоями. Затравленный взгляд ее переместился к причине всех бед, и, прежде чем голова успела продумать все варианты, рука уже указывала на по-крысиному усмехающегося Петтигрю. — Он. — Что?! — лицо Петтигрю сразу стало озадаченно-встревоженным, сам он начал оправдываться: — Девчонка лжет! Зачем мне это делать? — Может, потому что ты подлая крыса? — предположил Люциус, презрительно смерив Петтигрю взглядом. — Она пытается меня подставить! — Он отдал мне свою палочку, — Гермиона кивнула на ковер, где все еще лежала палочка Петтигрю. — Ты меня обезоружила… — Без палочки? — язвительно поинтересовался Люциус, и Гермиона выдавила из себя нервный смешок. — С меня хватит! — прокричала Беллатриса, после чего комната заполнилась угнетающей тишиной. Она пристально разглядывала Петтигрю, словно могла прочесть его мысли или просто рассчитывала запугать до правды. Тем временем Гермиона судорожно искала глазами спасение и была настолько беспомощна, что о ней, казалось, забыли. Все, кроме Драко, который сейчас пристально следил за каждым ее вздохом. — А может, это ты, Люциус? Темный Лорд отобрал у тебя палочку, поместье… поэтому ты решил предать хозяина? Взгляд Драко на мгновение переметнулся к отцу, и, воспользовавшись моментом, Гермиона сделала резкий выпад в сторону Драко, намереваясь захватить его палочку, но он вовремя увернулся от удара, а она, вскрикнув, врезалась в шкаф. При столкновении оттуда вылетело несколько книг и прочих предметов, среди которых лунным свечением выделялась музыкальная шкатулка. Очевидно, при падении она раскрылась, потому что комнату сразу же заполнила тихая мелодия, совершенно спокойная и красивая, так мало соответствующая царящему безумию. — Драко, убей ее, — процедила Беллатриса, сразу же сосредоточив все внимание на Грейнджер. — Ты ведь не такой слабак, как твой отец? На прежде бесстрастном лице Драко отразилась растерянность. Его палочка находилась всего в нескольких дюймах от лица Гермионы, но произносить заклинание он не спешил. — Убей, или я сама это сделаю! — настаивала Беллатриса, заставляя Драко схватить сбежавшую пленницу за локоть. Музыка из шкатулки нарастала, но единственным шумом в ушах Грейнджер были удары собственного сердца, напуганного и почти смирившегося с неминуемым. Она закрыла глаза, с тоской думая обо всем, что так и не успела сделать: о том, что не сможет помочь друзьям победить Волан-де-Морта; не насладится всеобщей победой; не вернет память родителям, которые проживут остаток жизни, не вспомнив, что у них была дочь; так и не скажет Рональду Уизли о своих чувствах. Мерлин, она не готова умереть. И, кажется, сказала об этом вслух. По крайней мере, очень четко расслышала собственный голос, донесшийся будто с какого-то далекого берега. Темную комнату неожиданно осветила вспышка света, которая ударила Гермиону в грудь, заставив упасть на пол. Однако вместо ожидаемой боли она ощутила наплыв странного спокойствия, которое медленно окутывало разум. Когда свет стал невыносимо ярким, она закрыла глаза, чувствуя, как падает с огромной высоты. И сознание покинуло ее.

***

Теплое солнечное касание на лице Гермионы наводило на мысль, что ей это снится. Она умело отмахнулась от воспоминаний реальности, решив насладиться приятной иллюзией до последней секунды. До ушей доносился тихий шелест листьев, успокаивающий, словно шепот, а под телом чувствовалась мягкая влажная почва. Да, это определенно сон. В ее «комнате» травы не было. Как и пения птиц, аромата цветов да и приятного ветерка. Но разве во сне бывает так больно? Она попыталась принять более удобное положение и сразу же поморщилась от неприятной боли в плече. Слишком знакомой. Гермиона перевернулась на спину, ощущая солнечные лучи сквозь закрытые веки, а рука упала на что-то мягкое. Это что-то пошевелилось, заставив нахмуриться. Гермиона очень надеялась, что это не одна из мышей ее темницы. Нечто явно было слишком крупным для мыши, к тому же издало вполне человеческий гневный возглас. — Проснись, Грейнджер, сейчас же. И объясни, твою мать, куда ты нас перенесла! Гермиона вновь перевернулась на бок, надеясь, что назойливый голос исчезнет. Вместо этого ее начали грубо толкать в спину. — Уйдите… — попросила она, жалостливо закрывая голову руками. — Ты издеваешься? Еще несколько бесцеремонных движений, смахнувших с нее остатки счастливого сна, и Гермиона, недовольно хмурясь, открыла глаза. Сначала это было темное пятно, затем обрисовалась светлая макушка, вскоре, к сожалению, видение прояснилось полностью, давая Гермионе разглядеть причину пробуждения. — Малфой, — опознала она, сразу вскакивая с места. — Стоять, Грейнджер, — разгадав ее намерения, палочка противника сразу же нацелилась на горло, заставляя Гермиону остановиться. Инстинктивно она положила руку на карманы джинсов, словно там могла быть спасительная палочка. — Итак, где мы? Гермиона наконец обратила внимание, где находится: они стояли на небольшой цветочной поляне, окруженной высокими деревьями, тянущимися к самому солнцу. Влажную землю под ногами было не разглядеть из-за изумрудной зелени, что покрывала каждый дюйм этого леса. Если до этого Грейнджер думала, что все леса выглядят одинаково, теперь она отчетливо поняла: этот лес был не похож ни на один из тех, где ей доводилось бывать. — Я не знаю, — она вновь перевела взгляд на Малфоя, слишком озадаченная для чего-то большего. — Не знаешь? — прошипел он, всем своим видом выказывая неверие. — Ты перенесла нас сюда! — Малфой, как бы я это сделала без палочки? — Я и пытаюсь выяснить. — Ничем не могу помочь, — Гермиона возмущенно скрестила руки на груди, хоть и сама была не прочь найти какие-то логичные объяснения. — Может, это сделал ты? — Да, ведь оказаться в лесу с тобой — предел моих желаний! — Малфой с презрением фыркнул. — Не испытывай моего терпения, чертова грязнокровка! — Убери это, — она гневно посмотрела на палочку в его руках, которая уже начала раздражать не на шутку. — Я не могу сосредоточиться, когда мне угрожают. — Конечно, почему бы и нет? — съязвил Драко, но, к удивлению Гермионы, все же опустил ненавистную палочку. Впрочем, радость продлилась недолго. — Инкарцеро! Запястья стянула жесткая веревка, конец которой оказался в руке Малфоя. — Что ты делаешь? — возмутилась Гермиона, с силой дергая за веревку. Безрезультатно: дни заточения слишком ослабили ее. — Мы возвращаемся. После этих слов Малфой взмахнул палочкой с явным намерением создать портал, однако за его действиями ничего не последовало. Он повторил попытку еще несколько раз, все сильнее хмурясь и раздражаясь неудаче. — Что такое? Какие-то проблемы? — поинтересовалась Гермиона, со злорадством наблюдая за безуспешными попытками врага. — Так мы не возвращаемся? — Не отвлекай меня, — со злостью бросил Малфой, продолжая энергично трясти палочкой. — Кажется, ты так и не научился ничему у профессора Двукреста. — Заткнись, Грейнджер. Здесь что-то не так… — Да-да, конечно, — махнув рукой, она присела на землю, понимая, что это может продлиться еще долго, когда глаза ее зацепились за знакомый серебряный блеск в траве. Она попыталась приблизиться к предмету, но, когда связанные руки уже были готовы взять тот, ее грубо дернули за веревку. — Что это ты делаешь? — спросил Малфой, с подозрением наклоняясь к предмету, который привлек ее внимание. Это оказалась та самая шкатулка. — Ты еще и это с собой успела прихватить? — Я даже не прикасалась к ней! — Тогда кто же это сделал? — Ну… — Гермиона пренебрежительно вздохнула, — с твоими навыками трансгрессии мы точно можем определить, что это был не ты. — Ты мерзкая… — заметив ее довольную улыбку, он остановился, словно справляясь с заполнившим внутренности раздражением, затем спокойнее продолжил: — Тебе же хуже. Пойдем пешком, — и положил шкатулку в карман. Малфой сделал несколько шагов вперед, дергая магическую веревку, так что Гермионе пришлось встать с места и идти следом, чтобы хоть как-то смягчить жгучую боль на запястье. Но не успели они покинуть цветочную поляну, как заметили, что находятся здесь не одни. Фигура высокого человека активно наклонялась и поднималась, что не давало разглядеть владельца. Малфой вновь потянул за связывающую веревку так, чтобы Гермиона оказалась рядом, и вместе с тем скрывал от чужих глаз путы. — Мы спросим у этого маггла, где находимся, и, Грейнджер, — он перешел на угрожающий шепот, — без фокусов. Гермиона сочла, что отвечать ниже ее достоинства, и молча последовала за ним. В конце концов, чем быстрее они узнают, куда попали, тем быстрее она сможет придумать план бегства. — Эй ты! — крикнул Малфой, подходя ближе к незнакомцу — тот сразу поднял голову, с удивлением взглянув в их сторону. Расстояние позволило Гермионе разглядеть его получше, и увиденное, мягко говоря, поразило ее. Это был довольно высокий темноволосый молодой человек в очень странной одежде. На нем были надеты мешковатые брюки, коричневая куртка поверх синей сорочки и бордовый шейный платок. На ногах незнакомец носил потертые сапоги. Во всем его облике чувствовалось нечто средневековое, словно он забыл переодеться после маскарадной вечеринки. В довершение всего в руках он держал плетеную корзинку, из которой торчали разные травы и цветы. Очевидно, за ними он и наклонялся с такой быстротой и воодушевлением. — Чем могу помочь? — спросил странный незнакомец, и на лице его появилась доброжелательная улыбка. — Что это за место? — спросил Малфой, оценивающе проведя по их единственному информатору высокомерным взглядом. — Вы в лесу недалеко от Виллоудэй, — мило улыбнулся незнакомец, словно не замечая их растерянных переглядываний. — А вы откуда? Просто мне показалось, что вы нездешние. — Тебя это не касается, — грубо отрезал Малфой. Гермиона толкнула его локтем, призывая быть вежливее. — Не теряй времени, — прошептал он ей на ухо. — Этот маггл сумасшедший. Нам лучше просто уйти… По исчезнувшей улыбке на лице незнакомца Гермиона поняла, что слова он все же расслышал. — Не знаю, что такое «маггл», но я не сумасшедший, — возмутился он. — Это вы разгуливаете по лесам в странной одежде и даже не знаете, где находитесь. Малфой хмыкнул, с презрением смерив наряд собеседника, затем красноречиво скользнул взглядом по своей одежде. И Гермиона поняла, что ей стоит вмешаться. — Простите неучтивость этого прид… — она запнулась, когда Малфой толкнул ее в бок, но, бросив на обидчика гневный взгляд, поспешила продолжить: — Давайте начнем сначала. Меня зовут Гермиона, его Драко. А вас? Она встретилась с его голубыми глазами, смотревшими с некоторым подозрением. И все же, даже если этот человек и выглядел странно, он казался ей достаточно доброжелательным и милым, чтобы попытаться наладить контакт. Возможно, он даже помог бы ей с побегом, если… Да, будет неплохо, если он окажется волшебником. Она не была уверена, о чем думал незнакомец, но постепенно взгляд его потеплел, и улыбка вновь вернулась на его лицо. — Я Мерлин.