Лорд Келегорм и Проклятое Дитя

Турко впервые в жизни мог явственно чувствовать, что лес ему враждебен. Обычно он с лёгкостью находил путь меж зарослей, но тут тропа упрямо выводила его прочь, так что оставалось признать могущество Эола — но этого ему очень не хотелось. Потом пришло на ум, что должен же тот сам хоть иногда покидать свою обитель, и стоит подкараулить его прямо здесь, у выезда на тропу. Турко кивнул себе: да, так явно будет лучше, и, по крайней мере, он разберётся с Эолом один на один, а не то с того станется угрожать жизни Ириссэ. Собственно, он не получал от нее вестей, но через осанвэ, протягивая к ней свои чаяния, ясно видел высокие деревья, глухую чащу и не то укрепление, не то небольшой замок, камни которого покрылись лишайником и мхом, уединённое место. И он явно чувствовал ее страх, а потому полагал себя обязанным вызволить. Стоило только устроить засаду получше... Он отпустил Хуана, давая разведать местность: может, пёс сам нападет на след темного эльфа, — и он скрылся в чаще. А Турко устроился за горкой с парой валунов, которые нагрело закатное солнце, пристально вглядываясь. Ночь не опустилась на Нан Эльмот, но лес уже казался черным, и пики елей пронзали небо. Меж деревьями было ничего не разглядеть, точно на них опустился туман. На камни сзади упала черная длинная тень. Келегорм быстро вскочил, разворачиваясь и сходу вытаскивая меч, но не успел ничего. Увидел только бледное лицо Эола в обрамлении иссиня-черных волос и мрачную его улыбку. Эол подсек его снизу, и Турко оступился, хотя в тот же миг вскочил на ноги вновь, в ответной атаке выбивая меч из рук темного эльфа, но необъяснимым образом оружие вновь оказалось у Эола, оставляя длинный заставивший согнуться пополам от боли след у Турко на рёбрах. Скоро он лежал, уткнувшись в траву лицом, и чувствовал, с какой силой прижимает его к земле Эол, связывая ему руки. — Не стоит соваться в чужие леса без спросу, валинорский выродок, — прошипел Эол над самым ухом Турко. Дернул рукой, и тонкая веревка — или что он там использовал - больно врезалась в запястья сына Феанора под наручами. — Я знаю, что к твоей совести взывать бесполезно и мирно вам ничего не объяснить. Но нет, не все телэри не способны осадить зарвавшихся нолдорских псов. Намеков на то, что тебе здесь не рады, ты не понимаешь. Буду объяснять по-другому. Он рывком поднял незваного гостя и перекинул через круп черного, как доспехи хозяина, коня — словно куклу, не особенно заботясь о его ощущениях. В этот раз тропа вилась под копытами коня мирно и спокойно, за каждым поворотом уводя их вглубь зарослей. В лесу, как ни странно, вовсе не было темно, и слабый рассеянный свет падал сверху, давая Турко увидеть открывшуюся им поляну, окружённую высокими толстыми стволами деревьев, отвалы камней и врытую в землю возле них землянку, похожую на поросший мхом сарай. Он уже хотел было возмутиться — неужели Эол смел привести Аредэль в столь неприглядное обиталище, но скоро догадался, что это нечто вроде мастерской, и с ним хотят разобраться наедине. Собственно, строение выглядело таким хлипким, заросшим травами и ненадежным, что оттуда наверняка не составит труда выбраться, сказал он себе. Первую попытку вырваться он сделал, когда Эол подвёл коня к стойлу и рывком снял Турко с его спины. Первым делом надо было сбить его с ног, и это почти вышло, но тут в борьбе темный эльф вновь одержал верх — немудрено, ведь руки у него, в отличие от Туркафинвэ, связаны не были. Лицо обожгло пощечиной такой силы, что в глазах потемнело. Турко сплюнул кровь и, наверное, лишился пары зубов. Связанный уже и по рукам, и по ногам, он мог ощутить, как Эол оттаскивает его в сторону того каменного сарая и накрепко привязывает к стене. Постепенно им овладели самые страшные догадки, и Турко, набравшись силы, выкрикнул: — Ты не сможешь просто так меня убить! Мои братья тебе отплатят! Ты будешь иметь дело с войском, и тогда тебе будет не укрыться в твоих трёх соснах! Эол замер, как гиена, застигнутая при поедании добычи. Вскинул голову и жутко улыбнулся. — О, не сомневаюсь, — тягуче-насмешливо проговорил он. — Твои братья всегда платят кровью — неважно, за что. Правда, это касается только слабых: собственных собратьев, которых они резали в гаванях и бросили на берегу, спалив те самые корабли, за которые по приказу вашего папеньки вы уничтожили почти целый народ мореходов, проливая кровь в благословенном краю, как Бауглир. И совершенно почему-то не касается Моргота, который держал в заложниках вашего старшего братца. Тут ваша мстительность почему-то приуменьшилась. И за смерть деда и отца вы почему-то не торопитесь платить кровью. И за похищенные камни, верно? А сражаться с эльфом-одиночкой — это вполне посильная задачка для вашего войска, — с непередаваемой интонацией произнес он. — Мы сражались с Моринготто, пока ты прятался в своих лесах, и удерживали силы тьмы от прохода на восток. Но ты, видно, сродни этой тьме, раз так нас ненавидишь. И тебе никто не позволит похищать дев нолдор безнаказанно. Вся гневная речь Эола неприятно уколола Турко. Он вообще не понимал, откуда в этом телэри столько злости и до сих пор думал, что Эол в худшем случае выгонит его прочь и не примет, но теперь все оборачивалось ещё хуже. Его привязали так, что и пошевелиться было нельзя. Правда, при каждом сильном рывке доски сзади трещали, но веревка была крепкой. После очередного удара по животу, который, не будь он привязан, в другом случае заставил бы сложиться пополам, больше вырываться прямо при Эоле Турко не решился, помня, что тот сможет ещё и околдовать его. — Ты решил использовать меня как цель мести? — Я решил, что отучу таких, как ты, соваться в свои владения. Я тебя не звал. И ее не звал, — добавил Эол холодно и жёстко. — Ты пока посиди, подумай... О феанорингах, нолдор, тэлери и о том, как ты служишь Моринготто, убивая эльдар лучше, чем темных тварей. Вы не защищаете наши земли — вы дарите Морготу время усилить свою армию, дурачье. С этими словами Эол грациозно поднялся и покинул узилище Турко. Сын Феанаро дождался, пока не стихнут его шаги и, выждав пару минут, попытался освободиться — безрезультатно. Веревки только ещё сильнее впились в запястья и бедра. Привязь мешала даже повернуться или вытянуться, давала только присесть. Вокруг совсем стемнело, и только осколки сиреневого неба виднелись сквозь прорехи в крыше. Стало тихо, шумел только лес, и изредка кричали ночные птицы. Его начала охватывать лёгкая паника. Он так и не понимал мотивов Эола и не знал, что ещё от него ждать. Через полчаса попытки освободиться так измотали его, что Турко уснул сам не зная как, привалившись к стене. Разбудила его острая боль в запястьях — Эол, бесшумно подкравшийся к пленнику — магией, что ли, пользуется — отстегивал наручи, бесцеремонно выкручивая привязанные к крюкам в стене затёкшие руки нолдо. Веревки, что и так натерли кожу до крови, врезались сильнее от движения. Встретившись взглядом с серебристыми глазами нолдо, Эол опять улыбнулся своей непередаваемо хищной улыбкой. Провел пальцем по контуру разбитых пересохших губ, словно нарочно царапнув ранку с запекшейся кровью. Турко очнулся, простонав от боли, и вздрогнул, увидев его напротив. Взгляд Эола казался недобрым, больше того — безумным. Облизал губы, Турко почувствовал вкус крови. Он хотел высказать мучителю многое, но под его взглядом понял, что любые слова станут лишними и ещё сильнее разозлят его, а потому сделал вид, что ослаб и поддался ему, даже глаза прикрыл, словно упал в обморок. В действительности он только и ждал, чтобы Эол оставил его хоть ненадолго или отошёл — у Турко не было равных в умении быстро бегать и передвигаться по лесу. Так что он, уверенный, что сможет скрыться, медленно следил за передвижениями врага. Стоило Эолу отвернуться, отойдя на пару шагов вбок, он рванулся и в этот раз смог освободиться. Первые мгновения бег вызвал боль в затекших ногах, но скоро страх и желание скрыться придали ему сил. Он удалялся в заросли леса так стремительно, как мог. Вслед донесся заливистый на удивление громкий и обидный смех темного эльфа. — Вижу истинного нолдо, сына Феанаро. Беги, Турко, беги. Это не ваши леса и вашими они никогда не были. Ты не подчинишь себе этот лес, ученик Оромэ. Ветки деревьев больно хлестали по лицу, словно заросли пытались остановить Турко. Пару раз он зацепился за ветки и разорвал котту, так что она съехала с плеча. Его разум метался, взывая через осанвэ к родичам и друзьям, отыскивая хоть кого-то. Хуана он не чувствовал, как и Аредэль. До брата достучаться... Он отчётливо осознал, что Куруфин не услышит. Наверно, в Ангбанде было примерно так же — осанвэ Майтимо они не слышали, потому что Враг этого не хотел. А что, если на помощь звала вовсе не кузина? Что, если сам мрачный сосед подстроил беспечному сыну Феанора ловушку? И... Тропинка продолжала петлять в тени, и словно водила пленника Эола по кругу. Кажется, Эол и не планировал его преследовать. Утомившись, Турко остановился, чтобы отдышаться и привести мысли в порядок. В лесу стояла духота, деревья точно сдвигались, будто ожили под влиянием магии Эола. Попытки уговорить выпустить себя не помогали. Внезапное странное ощущение сковало его: ствол дерева, у которого он сидел, точно начал врастать в кожу, сковывая движения и не давая вырваться. Попытка вырваться причиняла боль. Турко понял, что задыхается. Негромкий напев лишь немного ослабил хватку. Ветви оплетали его, кора скрывала, свежие побеги опутывали словно канатами. На него напала сонливость и странное безразличие, хотя именно сейчас Турко стало ясно, что Эол не отпустит. — Набегался? — поинтересовался голос Эола совсем рядом. То ли Турко носился кругами, то ли темный эльф легко перемещался в своем лесу. Эол присел на одно колено напротив. Ветви сжимали грудную клетку так, что ещё немного — и ребра треснут. Телэро улыбался. — Ваш братец сушился на скале. Ещё немного, и ты будешь отдыхать в деревянном живом гробу, Турко, — мягко и почти ласково сказал он. — Уйти не получится, потому что дальше — не Мандос. Не перерождение. Дальше тьма. Клятву, данную вами, не снимет даже Илуватар, а камни все ещё у Моринготто. Поэтому умирать тебе нельзя. Некуда уходить. Турко не мог пошевелить ни пальцем. Хватка дерева была жуткой — словно он провалился полностью в болото, только лицо ещё находилось на поверхности, но скоро его затянет полностью... Он открыл глаза пошире и вгляделся в лицо Эола, холодное, с неприятной улыбкой на тонких губах. Некуда уходить... Но гибель казалась неминуемой, точно он уже стоял на пороге чертогов Намо. Что Турко хотел сказать в обращенной к нему речи? "Разве это честно? Я искал одной справедливости, ничего больше, а ты позволяешь мне погибнуть? В чем я виноват?" — таков был его безмолвный крик. Но казалось, что он лишь чуть приоткрывает рот, скованный ужасом, желая подышать в последний раз. "Отпусти меня!" — требовал он у Эола. Как тот смел еще насмехаться над ним, пожелавшим спасти двоюродную сестру? Потом сознание его помутилось и ушло. Эол постоял над оплетенным ветвями эльфом, потом похлопал по стволу дерева, и ветви выпустили свою добычу. Темный эльф поднял пленника и понес обратно. Турко очнулся все в том же сарае. Эол сидел напротив и что-то мастерил. Сейчас он напомнил Турко до боли отца или Куруфина: тот же блеск в глазах, темные пряди, упавшие на лоб и вьющиеся по плечам, нахмуренные тонкие брови. — Ты не уйдешь, если я тебе не позволю, — будничным тоном сказал телэро, — а я не позволю. И спасать тебя никто не придет, Охотник. То, как просто это было сказано, вызвало у Турко ещё больше страха, только из паники накануне он превратился в глубокое отчаяние. Все внутри похолодело. Вслед за этим пришел и гнев: да кем он себя вообразил? Значит, и Аредэль он удерживает у себя ровно на тех же условиях? — Но почему? Что тебе нужно от меня? — недоумевая, спросил Турко. Он попробовал привстать, но голова все ещё кружилась, и он снова упал на пол. Кое-как, цепляясь за стены, он привстал. Муть в голове медленно проходила. Первым побуждением было кинуться на Эола и вытребовать у него свою свободу, что он и сделал. Увы, и в этот раз вспышка гнева привела к закономерному результату, и скоро Турко снова лежал на полу, но уже связанным. Эол стоял над ним, скрестив руки на груди, а по ногам нолдо медленно ползли тонкие корни деревьев, царапая кожу сквозь ткань штанов. — Когда-нибудь ты поумнеешь и перестанешь задавать хозяину вопросы, — проговорил Эол очень тихо, но угроза в его голосе явственно ощущалась. Корни зацепились за ткань, и одежда сына Феанаро затрещала. Ещё несколько жёстких корней задели разбитые губы, впиваясь то ли шипами, то ли колючками в уголки и насильно открывая рот пошире. В нос бил запах влажной древесины и земли. Корни шарились по телу, задевая внутреннюю сторону бедер и те места, которые эльф никогда бы не позволил тронуть кому-либо, кроме своей возлюбленной нис, если б она была. "Хозяину? Да он лишился остатков разума", — возмутился про себя Турко. Но сразу вслед за этим пришло осознание: нет же, Эол хорошо знает, что делает. И он в своих владениях. Устав сопротивляться, сын Феанаро лежал покорно, даже не пытался вывернуться и сбросить с себя обвивавшие тело корни. Стоило успокоиться хоть ненадолго, чтобы подумать, что делать дальше (он ещё верил, что выход найдется). — Хорошо, я понял! Колючки царапали рот. И он вновь не понимал, что Эол собирается делать. Он присел рядом с ним, не обращая внимания на наготу. Турко ещё недавно не верил, что скажет это: — Пожалуйста. Отпусти... — Плечи сводило от веревок, туго стягивающих за спиной локти и запястья. Ноги были свободны от пут, но корни не давали пошевелиться, обвив щиколотки и колени крепко, словно тисками. — Я не собираюсь расширять владения и вторгаться в чужие земли. Но мои земли — это моя собственность. И все, что здесь находится, в том числе и ты — тоже моя собственность, — негромко проговорил Эол. — А значит, ты будешь делать все, что я хочу, — он провел пальцами по лохмотьям, оставшимся от нижней рубашки Турко, сбросил с эльфа остатки ткани. Растения отползли, повинуясь зову хозяина, оставляя на щеках нолдо царапины. Эол рывком поднял феаноринга за плечи, усадив как куклу и неожиданно впился в губы жадным и собственническим поцелуем-укусом, сминая искаженческим неестественным напором губы и язык. Турко настолько оторопел, что даже не оттолкнул Эола — да он бы и не смог. "Так вот что ему нужно!" — все внутри упало. Он сжался. Сам попытался укусить его, потом отпрянуть, но ладонь Эола на затылке не давала надолго отдалиться. Тот прервался не скоро, в кровь искусав и так исцарапанные губы. Поднялся, отошёл: Турко видел, как он окидывает свою добычу взглядом. Глаза были темны, но на их дне горели маленькие огоньки. На губах все ещё чувствовался его вкус. — Ты не можешь вот так... — слова не находились. — Это ненормально! Но кто его слушал? Турко мог представить себя со стороны, полуголого, со спутанными волосами, жалкую добычу в руках куда более умного и проницательного охотника. Эол обернулся резко, точно кот, из чьих когтей выскользнула игрушка. — Я могу все, нолдо. И пора бы тебе это уяснить, — с мрачным торжеством проговорил он. — И ты будешь делать, что я хочу. Потому что если нет... Корни-путы резко раздвинули колени пленника так, что тело пронзило болью от растягиваемых связок. Потом нахлынул стыд от осознания того, как выглядят приглашающе раздвинутые ноги. Эол сел напротив и собственническим жестом принялся ласкать член и мошонку пленника. — А если нет — лишишься рук и ног, — буднично закончил он, — и тогда все равно будешь делать то, что я хочу. У тебя вроде у старшего брата нет руки, так что ты должен знать, как выглядит и что чувствует эльф-калека, верно? — Эол усмехнулся.