Who is Jack the Ripper?

Повседневный шум стих, ушёл на фон, размазался по материи. Шорох бумаг, яркие перепалки коллег, обсуждающих последние новости о дежурстве и произошедших инцидентах, восклицания про всех, кто лежит в больничном крыле — он не мог реагировать, не справлялся с нагрузкой решения, что взвалил на себя днями ранее.       Получив шанс, информацию, Грелль стиснул зубы, прикусил язык. Лучше сделать вид, будто ничего не было. Так правильно. Правильно. Абсолютно точно.

Рационализация никогда не была его коньком и теперь сверлила мозг на вылет. — Как можно это проигнорировать?! Кто знает, что могло случиться?! — Рональд в очередной раз взмахнул листками бумаги, что когда-то были документами, перед лицом диспетчера Сатклиффа в порыве захлестнувших чувств. — Нокси, солнышко… БУДЕШЬ ТАК ЭМОЦИОНИРОВАТЬ, Я ЗАСУНУ ЭТО ТЕБЕ В ЗАД! — гаркнул алый и скривил губы, — Твоя ненаглядная Грэйс не такая тупая, как выглядит. На сто процентов уверен, что уже зависает с тем диспетчером из второго отдела, по которому так сохла. Как его там? Блэк? — Грелль пригубил чай, звонко опустив чашку на блюдце, — Знаешь, женщины такие не постоянные. Сегодня ты для неё единственный, а завтра уже развлекается с толпой таких же «единственных».

Взгляд уткнулся в стену, под ложечкой неприятно засосало. Говорил он совсем не о Дэвис. Пришлось зажмуриться и помотать головой, прогоняя из памяти любимые черты лица, искажённые разочарованием. Как когда-то у него. И от этого становится ещё паршивее. Выговориться сейчас о левой девчонке единственное, что он может сделать. — Не смей так говорить о ней! Ты её совсем не знаешь! Она… Она не такая! — жнец скрипнул зубами, — И вообще, откуда тебе то что-то знать о девушках, недоледи? О твоей личной жизни трещит весь департамент, не трогай мою. — Одуванчик моего поля, Ронничка, твоя личная жизнь сейчас сильно влияет на мою… — И как же? — голос в дверном проёме прервал говорящих.

Уильям окинул их холодным взглядом из-под стёкол очков, понимая, что является виновником внезапной тишины.

Грелль пытается сглотнуть, но давится и заходится в кашле, а не хило испугавшийся Нокс начинает хлопать старшего по спине. Картина крайне странная, но будничнее, чем это даже не придумаешь. Алый избегает зелени глаз начальника, смотря за его спину — на стену, дверь, куда угодно, будто эта мощная мужская фигура мешает ему больше жизни. — Самым прямым образом, сладкий, — говорит с приторно ласковой интонацией, источая яд. Рональд же бегает взглядом между двумя жнецами. — У нас ЧП на квартале Эрика, диспетчер, займитесь этим, — Уильям обращается к стажёру, хотя сам продолжает смотреть на Грелля. Не стоит уточнять, что младший понял без объяснений и пулей свистнул из их с Сатклиффом рабочего помещения. Бестия стискивает зубы. — Чего тебе? — Что происходит? — Ничего. — Хочешь сказать, то дежурство прошло гладко? — Я сказал именно то, что хотел сказать. Не приставай.

Мужчина делает шаг к подчинённому, во взгляде нет и малейшего изменения; отношения никогда не изменят тот образ, что с годами прирос к этому Богу Смерти. Сплошной дискомфорт, давление металлических нот, раздражающих, как и сам Спирс. — Твои пустые психозы ни к чему не приведут. Научись принимать неудачи. — Сука, то есть я для тебя психованная истеричка? — Ты тот, кого я люблю.

Грелль чувствует резкий прилив отвращения, рвоты. Хочется убрать сам факт существования его «партнёра». — И что? — Ничего. Работай над собой, — Уилл тяжело вбирает воздух в лёгкие. На сердце скребётся непонимание. Почему он прекрасно с этим справляется? Неужели так сложно, ради него, взять себя в руки? Вытягивать Сатклиффа из самых непонятных ему эмоций от его прошлого и всего, что сейчас с этим связано — наиболее тяжёлое испытание для самого Спирса. — Это приказ? — Это забота.

Взгляды встречаются. Слишком резко. Так неожиданно, что становится не по себе уже начальнику третьего отдела. — Позаботься о своей репутации, дорогой. Кажется, я её тебе порчу. — Подумай. Дома поговорим. — Нет.

Диспетчер подхватывает с кресла плащ, крепко стискивая тот пальцами и покидает помещение, на ходу взглянув на часы. До встречи с Себастьяном не так много времени.

***

Лучи закатного солнца ласково касаются длинных прядей волос Бога Смерти, взгляд которого прикован к мощёной дороге, по которой уже не ходит толпа смертных. Демоны умеют выбирать места для свиданий. Он покусывает собственный язык от лёгкой нервозности и возбуждения перед грядущей порцией информации.

Этот дворецкий хорош во всём, что касается приказов господина. Значит, со своими разберётся легко, и распутает хитросплетённый клубок, концами нити которого сплели жнецов по рукам и ногам.

Мандраж доходит до ног, и Грелль топает каблучком, облизывая губы — привычка из-за неё.

Работа потеряла всякий вкус, беспричинная резня демонов ушла на задний план, хотя именно ею он ранее мог глушить непонятные эмоции. Личная жизнь — сложная система взаимоотношений между определёнными лицами, где так нужна эмпатия, умение вникать в саму суть, не сгребая и всасывая с кофе лишь пенку — это те качества, наличие которых Сатклифф не способен оценить в себе. Анализ для бездельников и дураков. Он не такой. Работать над собой? Этот сукин сын издевается.

Перед глазами всплывает её лицо, от чего пробегаются мурашки. По привычке, хочется прибежать к своему земному начальству, уткнуться лицом в грудь и ныть на жестокость Уилли, но встав между двух и более огней, Грелль в замешательстве. В одиночестве. — Пришёл заранее? Неожиданно-неожиданно. Всё больше удивляете меня, диспетчер Сатклифф, — томный сладкий лелейный голос звучит откуда-то сбоку, что жнец и не увидел его обладателя, но сразу узнал, едва не словив шевеление в штанах. — Демон, держащий слово. Удивляешь не меньше, Себастьянчик, — парирует с привычной грациозностью в ответ, улыбаясь через титанические силы. — И удивлю ещё больше, не сомневайся, — серьёзная интонация Михаэлиса, педантично поправившего свои перчатки, заставляет напрячься, — Есть проблема, с которой справиться смогут только организованные представители вашей профессии. Алые глаза оценивают внешний вид собеседника, и демон сразу улавливает перемену его настроения и ауры. То, что он собирался произнести, должно было прозвучать, как отказ от ответственности, перекладывание обязанности на Департамент, но и это вызывало в Себастьяне сильную диллему. — В хаосе, творящемся в Лондоне, действительно, виновны приспешники Ада. — Ты уже перебил всех до единого? — показал зубки жнец, укладывая ладошки на крепкое плечо мужчины во фраке. — Грелль, — обращение по имени не сулило ничего хорошего, — Это дело для Богов Смерти. Сети организаций, которые были под подозрением, шире и сложнее, чем ожидалось. Дёрнешь не за ту нитку, и ты покойник. — Что хочешь этим сказать? — Передай своим, что в опасности уже более, чем пара-тройка смертных. — Я не сдвинусь с места, пока не дождусь оснований. Как и причин, по которым ты не выполняешь приказы мелкого. — Граф Фантомхайв не давал таких распоряжений. — Ты обязан рассказывать ему всё и решать проблемы Цепного Пса. — Контракт обязывает лишь слушаться моего господина.

Тишина. Лучи скользят по чёрным, как смоль, локонам, утопая в них, как в скверне. Тень Михаэлиса выглядела внушающе, но впервые за столько времени и с последней их встречи при графе и без, Грелль видел, как тот выстраивает диалог с ним так аккуратно, настороженно и явно обеспокоенно.

Если он прав, то… под угрозой и душа его щенка. Пока демон не лезет в дела сородичей, не получит от них же резкий ответ. «Хитёр лис…» — думает Сатклифф, пытаясь перебить этими мыслями беспокойство, стучащее уже в висках.

Раз даже Себастьян умывает руки и столь элегантно увиливает, это значит только одно — она права. Всегда была права. Кто дёрнул его за язык? Зачем? — Нейтралитет не приводит к хорошему. Ты любо грызёшь глотку, либо грызут тебе, — алый говорит слова так чётко, что сам удивляется, не видя себя со стороны.

Дворецкий в чёрном сдвигает брови. Перед ним не тот флиртующий показушник, что был секунду назад — опасный жнец, живущий даже после смерти на надрыве и гиперболизации. Может, именно это его и спасает до сих пор? Это и привело к беседе с тем, кто отпинал его лицо? Резкое желание узнать причину смерти человека с именем Грелль Сатклифф демон назвал для себя — «уважением». — Не нарывайся, и будешь цел. Люди забывают об этом. Я не намерен подвергать опасности то, что важно для меня, как и ты, в свою очередь, охраняешь ценное себе. Если придётся, мы встанем спиной к спине, ради этих целей. — Как романтично, тьма моих очей, — усмехнулся диспетчер, — Значит, до скорой встречи, Себастьянчик. — До свидания, придурок.

Тьма опустилась на крыши города так же скоро, как Грелль остался один. С уходом Михаэлиса село солнце. В душе жнеца тоже. Вместе с тем, появился страх. Сжимающий горло до тупой боли. Она просила о помощи тогда, когда в ней нуждалась. Впервые не выдав колкости.

Открыто, чисто — пока он оглох и слушал только себя. Среди этих грязных улиц и душ, найти одну, ту, что скрывалась на протяжении такого времени, для него одного — невозможно. «Где же ты, Анн?»